Бокал шампанского

— Смотри! К Гави подсаживается Феликс и сует в руки бокал шампанского. Они сидят в каком-то клубе, в вип-зоне, что была забронирована для их командной вечеринки в преддверии рождества. Музыка играет, по мнению парня, слишком уж громко, от чего он морщится. И морщится ещё больше, когда он, сидя спокойно в стороне от всего веселого движения на танц-поле на диване, принимает бокал шампанского от Жоау. Тот ещё достает откуда-то из кармана своих извечно модных светлых джинс кусочки надорванной бумаги и уже полу-стертый карандаш. — Что это? — Гави отставляет бокал на стол и поправляет осторожно ногу, немного поглубже садясь на диване. Феликс же уже что-то самозабвенно пишет на одной из бумажек, даже от усердия закусив кончик языка. К ним подсаживается довольный и немного уставший от танцев Френки и в удовольствие потягивает какой-то алкоголь из первого попавшегося бокала на столе. — Что пишите? Не поздновато ли для писем для Санты? — Это, — Феликс наконец открывается от бумажки и поднимает ее вверх, зажав между пальцев, — Рождественское чудо. Гави и Френки переглядываются и второй вздыхает: — Сколько бокалов ты выпил сегодня? — Я максимально трезв вообще-то, — Жоау хмурит брови и фыркает, — Обидно как бы. — Феликс, не тяни уже. Что опять взбрело тебе в твою « трезвую голову»? На подлокотник дивана садится Марк, отобрав у Френки бокал и сделав небольшой глоток. Гави продолжает думать, что приехать сюда в его положении с ногой была так себе идея. — Я чувствую что вы мне не доверяете, — Феликс отпивает сок из ближайшего стакана и мычит, — А вообще надо бы немного хоть верить в чудо. Я традицию такую вычитал, и думаю что лишним не будет. Собравшиеся на диване с не сильным доверием посмотрели на него, а вратарь приподнял брови: — Если никого не надо целовать под омелой или кидать что-нибудь в лицо, то я не против. Я же не потеряю конечность от этой традиции? — Конечность нет. И целовать никого не нужно. А вот поджигать бумажку и бросать ее в шампанское в самый раз, — отвечает Феликс, вручая мужчине один из клочков бумаги и карандаш. — За что ты так с бедным шампанским? — Де Йонг театрально вздыхает и отбирает у Марка свой бокал обратно, — Это надо ещё и пить будет? — Да, — Жоау даёт по листочку каждому из присутствующих, коими оказались ещё и Бальде вместе с Ферраном, — У русских традиция есть такая: они на новый год под бой их курантов поджигают бумажку со своим написанным желанием и бросают в алкоголь. А потом сразу пьют. — Не смущает, что это делается под новый год и с боем курантов? Или ты поторопишь время и найдешь хотя бы бой колоколов? — Гави скептически принимает из рук Френки карандаш и смотрит на Феликса, — Мне кажется это просто бессмысленно. — Не сделаешь, не узнаешь, друг мой. Пиши. Но чтобы конкретно. Это всего лишь ради веселья, чувак. Загадай чтобы нога легко зажила, — Жоау бьет по дивану в небольшое пространство между ними, чтобы не задеть больную ногу друга, — Никто же не утверждает, что это все сбудется. Просто весело. Гави хмурится. Он пока отдает карандаш Феррану и думает, что это лишь очередной повод испортить хороший алкоголь и свое здоровье. А что если он этот пепел проглотит и он в горле застрянет? А если думать о желании… Идея с ногой очень даже хорошая. Но он привык все же надеяться в плане здоровья на врачей и более разумные подходы выздоровления. Загадать успех? Он кисло усмехается. Гави не считает себя супер успешным игроком, но и лузером тоже себя не считает. Здесь он тоже привык доверять самому себе и своим возможностям. На что вообще желания тратят? На финансовое благополучие? Обрести любовь? Голову будто переключают и он углубляется в раздумья по этому поводу. Не то что бы ему не везло в отношениях и все такое, просто… Просто он сам не очень горит желанием быть в них. Точнее он хочет, конечно, быть счастливым и любимым рядом с желанным человеком, но пока сердце как-то не отзывается. Ему немного неловко даже вспоминать случай, когда ему фанатка при встрече передала бумажку со своим телефоном и соц.сетями. Он тогда даже и не вспомнил, пока Педри сам не рассказывал, что это, видимо, она увидела что так сделала на встрече с ним его фанатка. Гави поджал губы. Конечно, он прекрасно понимал, из-за чего ему не хотелось чего-то такого серьезного с кем-нибудь, кто ему предлагал хотя бы прогуляться вместе. Он исправно ждал одного конкретного предложения, и каждый раз забывал ответить остальным, когда разговор у них заходил на какую-нибудь большую тему. Гави знал, что, возмооожно, совсем чуть-чуть, вот капельку, испытывал симпатию к лучшему другу. Он не отрицал этого, ещё далёкого для великого чувства лёгкого тепла в животе, когда Педри приобнимет его за общим разговором, чтобы тот лучше слышал. Или что никогда практически не отказывал ему пойти в тот же клуб, отдохнув от вечных тренировок и игр. Или просто засесть у кого-нибудь из них дома, залипнув в фильмы или приставку. Гави тяжело вдыхает. Щеки немного порозовели от выпитого алкоголя и мыслей о чем-то не сбыточном. Наверное, думать о лучшем друге в ключе романтических отношений, стыдно. Он чешет затылок и все же принимает карандаш обратно. — Пока пиши, а я пойду найду то, чем можно будет поджечь. Феликс хлопает его по плечу и Гави давиться смешком. Вся ситуация его веселит и он спрашивает у Френки, что довольно откусывает кусочек нарезанного яблока, что он пожелал. — Ну вообще, чтобы желание точно сбылось, о нем не рассказывают, — де Йонг играет бровями и тянется ещё за кусочком, — Не усложняй, Гави. Это всего лишь весёлый повод сделать видимость что мы верим в чудо. Будь проще и пиши то, что на душе. В этот момент на этаж возвращается часть ребят и Гави замечает в них Педри. Тот переговаривается с Гиу и открыто смеётся. Он бросает на него взгляд, когда идёт к своему месту и тепло улыбается. Гави задерживает дыхание и сжимает карандаш крепче в пальцах. На одном вздохе он пишет на этом клочке бумаге напористое, даже вдавливая практически грифель в стол, свое желание, заканчивая как раз к тому моменту, когда Феликс возвращается за стол. — Нашел у официантов пару зажигалок. — Что собрались делать? — Педри машинально принимает из рук Жоау одну из зажигалок и приподнимает брови. — Он заставляет нас выпить пепел с шампанским! — Бальде наливает им с Ферраном остатки шампанского из полу-пустой бутылки, — Желание загадать и пепел потом в алкоголь бросить. — Не опасно? — Педри откладывает зажигалку и находит на столе ещё одну начатую бутылку шампанского, наливая себе в найденный пустой бокал. — Будто пару частичек сожжённой бумаги вам сделает погоду! — Феликс ещё больше дуется, находя в джинсах остатки изорванной бумаги, — Ещё один скептик нашелся! — А кто первый? — парень принимает бумагу и приподнимает вопросительно бровь. — Друг твой лучший. Не верит и считает все бессмысленным. Педри смотрит вперёд, прямо на Гави и усмехается: — Просто мы хотим мыслить адекватно, в отличие от тебя. — Пиши давай уже. Это же просто ради веселья! А вы весь настрой ломаете! Педри фыркает и протягивает руку в сторону Гави. Тот смущённо поджимает губы и передает карандаш. Друг старается ободряюще улыбнуться, понимая что сейчас чувствует младший: после получения травмы, Гави стал очень тихим и совсем грустным, и даже у Педри не получалось его держать в приподнятом настроении какое-то время. Карандаш наконец возвращается в руки Феликса и он довольно кивает, облизывая губу в предвкушении: — Сейчас надо мысленно подумать о своем желании. — Ты уверен, что это все такой обряд, а не просто сеанс у психолога? Они тоже предлагают подумать о чем-то, что тревожить, а потом сжечь, — Гави продолжает скептически гнуть свое мнение, явно подустав от происходящего. — Боже, пусть он первым уже выпьет и не портит веселье остальным! — Жоау поднимает руку парня, в которой находится бумажка с желанием, а второй поджигает ее зажигалкой с длинным носиком. Гави смотри пару секунд, как огонь быстро расползается по бумажке в его пальцах, и не ощутив больше чужого давления на руку, преподносит ее к бокалу с шампанским. Бумага догорает в считанные мгновения и ему на доли секунды показалось, что пламя стало какое-то синеватое. Пальцы чуть обжигает, от чего он уже наконец бросает остатки пепла в алкоголь. Феликс под боком довольно язвит что-то, поднимая этот бокал к губам Гави, от чего тот недовольно бурчит, перехватывая его за ножку сам. — До дна надо выпить. Гави хмурится, но до дна все же шампанское допивает, ощущая на губах и языке привкус пепла. Он вытирает губы рукавом рубашки, пока Жоау забирает у него бокал, а остальные загудели, тоже начиная поджигать свои бумажки. Гави в это время наконец выдыхает и поднимает взгляд со своего рукава рубашки выше, приковывая свой взгляд на против. Педри улыбается и со смехом проделывает тоже самое, что сделал и сам Гави. Когда его пальцев тоже касается пламя он бросает бумажку в алкоголь, хватаясь пострадавшими конечностями за мочку уха. В бокале бумага не догорает, поэтому Педри приходится пить шампанское с кусочками бумаги, тоже хмурясь. Наблюдая за ним в горле у Гави пересохло. Он глазами уже ищет свободный бокал на столе, куда можно будет налить воды или хотя бы стакан с каким-нибудь соком, который ещё не разбавлен чем-то крепким. Френки услужливо делится с ним своим соком и легко треплет его по плечу, улыбаясь. Ребята сразу начинают весело переговариваться и смеяться, и это уже не так сильно бьёт по голове, словно звон колоколов. Выпитый алкоголь приятно хмелит и в голове все происходящее немного смягчается. Феликс бьёт его по спине, облизывая свои губы от сладкого шампанского: — Первому всегда везёт больше. Так что скажешь потом мне спасибо. Гави хмыкает и скептически мычит в ответ, берясь за свои костыли. — Я в уборную. Он оповещает об этом уже Роберта, который подошёл к ребятам, когда те уже опять засобирались на танцпол вниз. — Окей. Тогда я твое место посторожу если ты не против. Левандовски кивает и плюхается на место, где до этого сидел парень и залипает в телефонный разговор с кем-то на польском. Гави медленно преодолевает лестницу вниз, проклиная человека, что не додумался спроектировать отдельные туалеты для вип-ложы наверху. До туалета он доберется ровно за 2 песни, с учётом, что он ещё с трудом пробирался через толпу по краю танцпола. Он тяжко выдохнул, одним из костылей пихая дверь во внутрь туалета и наконец добирается до свободной раковины. Надо бы освежиться. Он отставляет костыли к стенке и сам хватается за бортики белой раковины, включив реле этим холодную воду. Он никогда не славился тем, что умеет пить. Но и не напивался так, чтобы не было потом стыдно. Сейчас в нем от силы бокала 3 алкоголя: до одиночного шампанского, он весь этот вечер растягивал два стакана чего-то приторного, от чего аж сводило зубы от сладости, но это лучше, чем то крепкое вино или другой алкоголь, что другие решили распивать сегодня. Он полоскает рот, в надежде что у кого-нибудь найдется потом мятная жевательная резинка, чтобы перебить назойливый вкус сладости коктейлей. Он несильно омывает лицо прохладной водой, давая ей самой стечь по лицу в раковину. Голова все же немного затуманилась и хочется просто постоять в месте, где музыка не так будет бить по ушам. Он слышит как отворяется дверь в туалете и поворачивает голову. Непроизвольная улыбка тянется сама собой на лице, когда веселый, качающий в так музыке головой Педри идёт к нему. — Роберт сказал, что ты пошел сюда. Как ты пробрался с ногой через такую толпу? — парень кладет руку на плечо младшего и сам подставляет свободную под ещё бегущую из крана воду, зачесывая потом ей волосы. — Как-то добрался, раз здесь. А ты меня искал что-ли? — Гави все же проводит ладонью по лицу, стирая остатки капель и стряхивая над раковиной. — Искал. Мы за этот вечер мало говорили. Захотелось немного отдохнуть от танцев и узнать как у друга дела, — Педри лыбиться и хлопает влажной рукой по второму плечу парня, немного сжимая, — Я если честно, уже домой захотел. Но будет обидно так оставлять остальных. Гави сморит на него через зеркало. Их глаза внимательно рассматривают друг друга, от чего щеки уже привычно начинает заливать лёгким смущением. Парень опять открывает воду в кране и подставляет пальцы под нее, опуская взгляд. Слова неожиданно для самого для самого себя срываются с губ до того, как он успевает обдумать их уставшим мозгом. — Так поехали вместе. У меня, по правде, нога немного заныла и лучше, наверное домой. Скажем, что ты поможешь мне добраться до дома, а сам потом уедешь к себе. Педри внимательно рассматривает его макушку, прежде чем устало выдохнуть и улыбнуться: — Я уже говорил, что ты как мой спаситель, но повторю это снова. Педри подхватывает костыли Гави и помогает ему выйти из туалета, идя рядом под боком. Музыка опять забивает уши мощными басами и Гави старается чуть быстрее пересечь танцпол, но друг его тормозит: — Куда так на ноге быстро смываешься? Тебе нельзя ее сильно нагружать! — Ее надо расхаживать! — Гави старается перекричать музыку, чуть наклонившись корпусом к Педри, — Я таким образом тогда вообще никогда не вылечусь! — А куда ты денешься тогда? Я же тебе не дам покоя! Мне на поле без тебя не очень то и комфортно находится! Такие откровения по пути наверх заставляют уставший мозг принять как комплимент и Гави смущённо выдыхает, в ответ лишь неоднозначно хмыкая. — Я провожу его. Удачного остатка вечера! Роберт и Марк, как самые более-менее трезвые и ответственные за остальных сидят на диване и что-то обсуждают, когда Педри, усадив Гави на свободный стул, объясняет ситуацию. — Давайте. Только отпишитесь, как до дома доберетесь. А ты, — Роберт внимательно смотрит на Гави, — Послезавтра к врачу на осмотр ноги. И меня не интересует, что выходной. Не дури только, парень. — Я ручаюсь. Педри ответственно кивает за Гави, попрощавшись с остальными. В это время сам Пабло медленно поднимается с места и осматривается. И конечно, в этот момент под боком появляется Феликс, довольный как кот. — Ты ещё не забывай, что желание должно исполниться не сразу, — он облизывает губы и тоже смотрит за Педри, что прощается с ребятами, — В случае с ним, конечно, возможно и сегодня… Феликс выдыхает расслабленно, а Гави переводит непонимающий нахмуренный взгляд на него. — Я видел, что ты там писал на бумажке. Целесообразно было загадать как я предлагал, про ногу, но ты обошёл меня в изощрённости. Пабло сжимает костыль, сильно напрягаясь от его слов. Феликс усмехается его реакции и жмёт плечами: — Ты сам поймёшь, когда придет время. Главное помнить, что волшебство существует. — Ты перепил, дружище. Очень сильно и стал максимально не выносимым, — за Гави Жоау отвечает Педри, который вернулся к другу. — Да. И я чертовски доволен жизнью сейчас. Он встряхивает головой и довольно-пьяно улыбается, решив проводить ребят до такси. На улице приятно холодит кожу несильный ветер. Новогодние гирлянды на зданиях вокруг да и на самом клубе создают действительно невероятное рождественское настроение. Феликс прощается с ними и перед тем как зайти обратно, чуть подольше обнимается с Гави: — Если это произойдет сегодня, напиши мне. Я должен узнать об этом первый. Педри стоит возле такси и хмурится на такое проявление дружелюбности от них двоих. Он видит как Пабло закатывает глаза и кивает на какую-то не громкую фразу Жоау и наконец ковыляет к нему. — Сегодня Феликс веселиться так, за что ему завтра будет явно стыдно. Педри помогает Гави залезть в машину, аккуратно затаскивая забинтованную ногу в салон. Младший же замечает, что друг подставил свою руку под его макушку, что не стукнуться, пока он будет возиться с местом. От этого в животе случился прилив тепла и Гави усмехнулся: — Не думаю, что он будет испытывать угрызения совести после всего, что было сегодня. К тому же никакую сенсацию он не совершил. — О, да! Я представляю эти заголовки интернет-статей, в которых говориться, что игрок « Барселоны» заставил всех своих сокомандников выпить шампанское с пеплом. Старший садиться также на заднее сидение к Гави, удобно откинувшись на спинку кресла. Пабло не удерживает смешок со своих губ и все же называет водителю адрес. — Как нога? Все ещё ноет? — через пару минут пути, Педри поворачивает голову к Гави, кивнув на больную ногу. — Ноет. Но не так сильно. Дома таблетки есть. Я обычно из принимаю, когда боль не сильная, но долгая. — Давай сюда. Педри не дожидается ответа от друга. Он сам тянется к нему, чтобы аккуратно поднять его больную ногу наверх к себе и уложить на свое колено: — Ноет, наверное, потому что постоянно в вертикальном положении находится. Дай ноге отдохнуть. А ногу в действительности начинает отпускать. Путь от клуба до дома Гави происходит быстро под их тихий разговор. К концу поездки младший совершенно забывает, что нога болела и он в душе неприятно морщится, когда Педри начинает спускать ее со своего колена, чтобы выйти из машины. — Все уехали к родственникам за пределы города. Поэтому живу эти пару дней как единственный хозяин этих земель. Гави отпирает дверь и включает свет в прихожей, пропуская Педри вперёд. Тот сразу проскальзывает дальше, снимая с себе лёгкую куртку и обувь. Он уже привык быть дома у друга, поэтому без каких-либо колебаний снимает ещё и носки, пряча их в кроссовки. — Помочь? — он оборачивается на Гави, который присел на специальный пуфик возле обувницы. — Все нормально. Иди пока свет подключай везде, пожалуйста. Гави отмахивается. Он, конечно польщён вниманием друга и его заботой, но сам парень не совсем уж стал беспомощным, чтобы даже стащить с себя обувь не в состоянии. Педри утвердительно мычит и разворачивается, чтобы пойти и включить свет в зале и кухне. — Ёлка красивая. — Да. Ави заставила меня обыскать весь интернет, чтобы найти новогодние шары именно этого цвета. Чем ей не понравились клубные шары, которые я принес на прошлое рождество, не понятно. Гави тоже босым прошел к большому белому дивану, наконец-то беспрепятственно уложив свою ногу на горизонтальную поверхность. Педри продолжает рассматривать белую ёлку, на которой королевским зелёным цветом были развешаны шары: — В этот раз наступает год дракона, если не ошибаюсь. Зелёный цвет понятен, — он поправляет один из шаров на ёлке, и вглядывается в свое отражение, — Но цвет действительно красивый. — Она не хотела просто зелёные. Ей принципиально нужны были шары именно этого оттенка. Я чуть с ума не сошел, пока искал их. Ох, черт… Гави в конце хмурится и дёргается, когда волна особо неприятной боли проходит по его ноге. Педри оборачивается на него и тоже хмурится. Он хватает ближайшую декоративную подушку с дивана и осуждающего сморит в упор. — Не смотри на меня так. Видишь, я же просто лежу и ничего не делаю! Он кривится вновь и чуть шипит, когда Педри самолично, не слушая его протесты, сел у его ног и чуть сместил его больную. Старший закатывает глаза, и, расположив на своих коленях маленькую подушку, уложил осторожно ногу Гави на нее. Гави страдальчески поджимает губы и хмуро косится на него. От неловкости он осматривается вокруг них и судорожно ищет пульт от телевизора, в надежде как-нибудь замять тишину, что образовалась между ними. Гави фыркает, поджимает губы, и, не найдя пульт, с телефона включает телевизор. — Боишься, что я начну выносить тебе мозги? Педри тихо отзывается, смотря на то, как Гави судорожно ищет список скаченных фильмов. Младший пожимает губы сильнее и сухо выдавливает. — Будто ты этого не делаешь постоянно, — бубнит Гавира и уже бездумно тыкает в телефон не глядя. — Гави, — Педри тянет его имя, невесомо гладя его колено больной ноги, — Отложи телефон и давай поговорим? Гави делает лицо, будто друг сказал сейчас что-то максимально глупое и неуместное. Он поднимает бровь и широко сморит на него своими невозможными глазами: — А мы разве не делаем это сейчас? — Не будь таким колючим, Гави, — Педри закатывает глаза и поворачивает к нему корпусом, положив одну руку на спинку дивана, а другой продолжая оглаживать колено друга, — Я понимаю, что ты испытываешь сейчас, когда нет возможности выйти на поле и занимать любимым делом. Гави угукает невпопад словам и складывает руки на груди. Слова друга задевают его за больную тему и желание действительно говорить с ним быстро близится у нулю. Но это же Педри. Его лучший друг, ради которого он может немного и приземлить себя в плане эмоций. — Я бы хотел не говорить об этом, ладно? Это не так уж и круто, даже не в плане футбола, а в плане обыденной жизни. Посмотри! Я даже ногу нормально не могу расположить, чтобы не испытывать боль при любом движении. Педри видит как Гави опять начинается злиться на себя и свое положение с травмой. Он тяжко выдыхает и прикрывает глаза: — По-моему ты говорил, что все равно не чувствуешь себя таким уж и беспомощным в этом состоянии. — Говорил. Это так и есть. Но от этого факта жизнь на костылях легче не становится. Следует пару мгновений тишины, прежде чем Педри страдальчески стонет и трет глаза пальцами: — Хватит строить из себя храброго львёнка, друг, — Гави на это морщит нос, — Прими уже это как данность. К сожалению, да. Так бывает и ничего изменить нельзя. Но это травма не причина ставить на себе похоронный крест. Гави молчит, кусая нижнюю губу. Очевидная правда не то что режет глаза, но неприятно бьёт в грудь. Он и сам осознаёт, что его такая реакция на эту травму и постоянные новости по этому поводу всего лишь как защитная реакция. Он не привык показывать свои действительные переживания по поводу его достижений, поэтому и реагировать умеет только так. — Гави, — в очередной раз Педри привлекает его касанием к колену, — Ты должен осознавать, что у тебя есть стимул. Помочь команде в чемпионате, помочь сборной на играх, помочь мне чувствовать себя полноценно. Гавира вскидывает бровь. Это Педри говорит, что нуждается в его помощи? Парень понимает, что молчит до неприличия долго, но найти ответа не может, потому что ему стыдно. — Я очень хочу вернуться обратно на поле. Но я зол. Зол на эту глупую травму. Зол на себя, что так глупо получил ее. Зол на то, что мне придется потратить на восстановление половину года, чтобы все было хотя бы в порядке, а не нормально. И то что ты тоже злишься на меня, я понимаю. По окончанию своих слов Гави поднимает взгляд на друга, а тот непонимающе хмурится. — Злюсь на тебя? Где ты в моих словах сейчас увидел злость? — Не конкретно сейчас, а в целом. Я вижу как ты постоянно осуждающе смотришь на меня после стычек на поле и как ты потом злишься на меня за то, что постоянно приходится меня оттаскивать оттуда. На этот раз долгая тишина стоит со стороны старшего испанца, что завис от слов друга. По его лицу было сложно понять, что именно он пытался разобрать в своих мыслях, но по окончанию его раздумий, он берется за другую декоративную подушку и не сильно лупит ей по груди Гави. — Ай! За что?! — За что?! Ты эгоистичный придурок думал, что я злюсь на тебя все это время?! Ты хоть понимаешь, на сколько это абсурдно делать, когда я лишь пытался тебя защитить?! Твои эмоции всегда выходили лишь на поле и я старался тебе помогать их загнать в необходимые рамки. Ты на столько принципиально не хотел видеть, что я специально каждый раз вытягивал тебя из центра конфликта, потому что ты лишь со мной рядом переставал быть таким вспыльчивым. А ты сейчас говоришь мне, что я злюсь на тебя?! Да, я злюсь на тебя! Но лишь за то, что ты до сих пор притворяешься слепым, раз не увидел, что я всем этим пытался привлечь твое внимание! Педри не переставал бить его маленькой подушкой по всему телу, но обходительно и настойчиво не задевал больную ногу. Но Гави все равно охал и хмурился, стоически терпя все нападки друга. Когда Педри слишком эмоционально в последний раз ударяет его по бедру здоровой ноги, Гави неожиданно резко садится на диване, придвигаясь ближе. Про пришедшую за этим действием боль он старается игнорировать, ведь есть дела и поважнее: — Привлекал внимание? Для чего? Ты всегда высказывал мне после стычек, что я не умею держать себя и свои эмоции. И сейчас ты говоришь мне, что этим ты пытался привлечь мое внимание? Педри сначала смотрит на него с обидной злостью, поджимая губы, но потом его глаза в миг теряют весь запал, и взгляд меняет на грустную обиду и разочарование. — Мне обидно, что ты замечаешь от меня только плохие моменты нашего общения. Не то, что я постоянно оказываюсь рядом, когда нужна помощь, не то, что я всегда интересуюсь, в первую, очередь твоим мнением. Скажи, ты даже не замечаешь, как я на тебя смотрю? Гави, мне обидно, что все это заметили окружающие, а не ты. Гави смотрит на него широко распахнутыми глазами, слушая все с приоткрытым от неожиданности откровения ртом. Он приходит в себя и задушено спрашивает: — Разве так не делают по-дружески? — Делают. Но, видимо, я закладывал в свои действия больше посыла, чем стоило бы. Прости, я пойду. Педри осторожно, но быстро убирает чужую ногу со своих колен и поднимается с дивана, неловко поведя плечами. — Прости за остаток вечера. И спасибо, что помог смыться из клуба. Я напишу, как доберусь до дома. Ещё раз прости. Гави чертыхается. Сейчас их физиологические возможности максимально не равны, но он упрямо берется за костыли и пытается быстрее догнать Педри, что уже обучался в прихожей. — Педри, стой! Да стой же ты! Тот старается конвульсивно завязать на своей обуви шнурки, но пальцы не слушались. Он фыркает себе под нос и сует их просто в обувь, решив не бороться. Он уже было поднимается за своей курткой, как ему по руке прилетает слегка костылем и он натыкается на растерянным взгляд друга. — Педри, мне жаль, — Гави не знает, что сейчас будет правильно сказать. Простыми извинениями тут не помочь. — Все нормально. Можно я просто уеду к себе? Педри говорит без эмоционально, лишь хуже заставляя Гави думать о том, на сколько он просто гад в данной ситуации. — Давай поговорим по-другому? Мне есть, что сказать, только выслушай сейчас, хорошо? Педри не глядя на него опять порывается стянуть с крючка свою куртку и Гави вновь более настойчиво толкает его своим костылём. — Мне жаль, что я не увидел раньше всех твоих попыток. Точнее не понял, что ты пытался выложить в них больший смысл. Да постой же ты! — он опять отодвигает его костылем и смотрит, как Педри поджимает губы и садится на пуфик для обуви, — Но что я могу сделать, если я тупой? Ты прекрасно знаешь, что если мне не сказать все напрямую, то ничего не произойдёт. — Ну теперь ты все узнал. Что-то поменялось? Только то, что теперь ты держишь меня как в заложниках! — Педри складывает руки на груди и облизывает губы, — Я просто не могу понять, почему ты этого всего не заметил, когда заметили другие. Мне уже порядком надоели вечные подколы со стороны Феликса. Гави хмурится, но на костылях подходит ближе. Педри продолжает смотреть в пол, но отодвигается с середины пуфика на край. Гави неуклюже плюхается на него, оставив костыли к стене и выпрямив ногу вперёд. — А я думал, почему он так отреагировал на мое желание. — Какое желание? Он наконец поворачивает голову к Гави, а тот смущённо теребит рукава рубашки. — Если сказать, то оно не сбудется! — предпринял младший попытку перевести тему. — Тогда я пойду. Ещё раз прости за вечер. Когда он опять порывается встать, чужая ладонь хватает его за запястье. Педри уже устал от этого представления и поэтому хочет было зло ответить другу, как тот тихо начал пояснять: — В клубе Феликс первым нам предложил написать желания. Я отнёсся к этому всему как обычно к его идеям, очень скептически. Но все начали писать, а быть в стороне не хотелось. Ну и я… Я хотел загадать то, что очень давно хотел ощутить. Педри настороженно смотрит, но руки из захвата чужой не вынимает, надеясь на скорый конец происходящего. — Феликс предложил мне загадать быстрое и безболезненное выздоровление ноги. Я практически написал это, но тут в зону вошёл ты. — Ты загадал желание, связанное со мной? Брови удивлённо ползут вверх и Гави, убедившись, что друг точно уже не сбежит, отпустил его руку, а свою же запустил в волосы, чуть оттягивая и настраивая себя на дальнейшие слова. — Да. Когда я размышлял что можно будет загадать, я дошел до… Ну… Дошел до мыслей об отношениях. В голову лез только ты. Дай, пожалуйста, договорить! Мне и так сложно это даётся, — он выставляет руку вперёд, пресекая уже было открывшего рот друга, — То, что ты мне симпатичен как любовный интерес сбивает меня столку. — Если я тебе симпатизирую, почему это сбивает тебя с толку? Педри развернулся к нему полностью и настороженно оглядывает притихшего друга. Гави тяжело вздыхает и не поднимая взгляда со своих босых ног, кладет руку между ними на мягкую поверхность. — То и сбивает. Что ты мой лучший друг. Просто ты всегда и так рядом со мной. Чтобы было бы, если бы я признался тебе? Чтобы случилось с нашими взаимоотношениями, вдруг не оказалось все это взаимно? А… — Если бы не попробовали, не узнали бы. И сидели бы сейчас до сих пор. Если бы не Феликс и его план, я бы совсем не решился что-либо тебе сказать прямо, раз с намеками было туго. А теперь подними свои чертовски глубокие глаза на меня и скажи уже в лицо, что я тебе нравлюсь. Педри ложит свою руку поверх чужой и сжимает ее, призывая поднять на него взгляд. — План? Какой ещё план? — Гави хмурится, но глаза все же поднимает и даёт прижаться к своему лбу чужому. Педри виновато опускает глаза, но не отстраняется, тихо раскаиваясь: — Феликс устал смотреть, как мы ходим вокруг друг друга. Он на днях где-то нашел эту традицию с желанием и шампанским в интернете и настырно заспамил мне все личные сообщения. Сказал, что именно я больше всего делаю активных шагов, и значит я должен был начать весь разговор. А то, что ты написал желание, связанное со мной… Случайность, которой я благодарен. Прости за это. Младший прикрывает глаза и сам упирается лбом в плечо Педри, переваривая информацию. — Получается, что Феликс не такой уж и бесполезный? — Я скажу ему спасибо после того, как ты решишься меня поцеловать. А пока он что-то между. Гонсалес фыркает и обнимает младшего за спину, ладонями чуть поглаживая между лопаток. Гави тихий в его руках и пригревшийся в объятиях, медленно поднимает голову с плеча и тоже фыркает, но уже куда-то в шею. — Поцелуй? Мой максимум, после пережитых сейчас эмоции, это вот. Гави мажет длинным движением губ от шеи до щеки, сразу же уткнувшись носом в конечной точке. Педри этого хватает и он расплывается в счастливой улыбке, прикрыв глаза. — Знаешь, а мое желание тоже исполнилось. — А что ты загадал? — Чтобы твоя нога быстрее зажила. И хочу заметить, ты сейчас уже минут десять не шипишь от боли. Так что в волшебство верить немного, но стоит.