Вопросы Софи из-за Дальнего Леса

      Может ли Зло любить?       Софи уже убедилась, что нет. Она пыталась быть для Агаты опорой, поддержкой, храброй, поверять ей свои тайны и отвергать истинную сущность. Не получилось. Слёзы высохли, и Софи почти удалось убедить себя, что нож в её сердце ничуть не причиняет боли.       Софи бы, наверное, так и прожила одиночеством, бередя свои раны, если бы не встреча с Рафалом. Конечно поначалу боялась–кто бы не боялся древней тьмы, которую ты самолично вернул к жизни?       Позже Софи, чувствуя на пылающем жаром лбе спасительное прохладное прикосновение, осознала, насколько по-настоящему ошибалась. Рафал не собирался причинять ей вреда. Он её спас.       Можно ли полюбить самый настоящий лёд?       У Рафала холодные руки. Ледяные, если быть точнее. И глаза такие, словно состоят из неприступного, враждебного льда, готового пронзить тебя насквозь. Ей даже нравилось–Софи видела в этом вызов.       Она брала их в свои и подолгу не отпускала. Однажды Софи так и ответила: «Я хочу тебя согреть». Рафал только улыбнулся, но как-то странно, совсем не по-злодейски самодовольно. Улыбка скорее была печальной.       –Боюсь, что это невозможно.–сказал Директор, взглядом извиняясь перед своей Королевой.       Софи, на манер его предыдущих жестов, поцеловала тыльную сторону одной из ладоней, затем снова, и снова...Девушка потеряла счёт времени, сейчас оно стало и медлительно-вязким, и быстрым как звук. Рафал удивленно, если не завороженно смотрел на неё, опасаясь убирать свою руку. Сделать вдох–тоже.       И губы ужасно холодные, но Софи не оступала, решительно и настойчиво их касаясь. Было забавно наблюдать за тем, как само воплощение Зла находится в оцепенении, не решаясь сделать следующий шаг.       Через секунды он, конечно, пришёл в себя–заключил Софи в объятия, крепкие, будто желал заковать девушку в цепи, и ответил на поцелуй. С не меньшей страстью, чем сама Софи. Рафал правда творил настоящие чудеса даже тогда, когда не использовал магию. С ним и подчиняться было одно удовольствие. Софи аккуратно, почти стараясь укротить зверя, гладила белоснежные волосы, иногда спускаясь к плечам и невесомо их массируя.       –Сейчас тебе тепло?–спросила она, раскрасневшаяся, как только им удалось друг от друга оторваться.       –Да.–тихо ответил Рафал. Пусть на короткое мгновение, но у Софи получилось осуществить задуманное.       Она радостно улыбалась.       Можно ли желать защитить своё счастье так сильно, чтобы отнять чужую жизнь?       Ученики не смотрят прямо на неё–быстро отводят взгляд. Они больше не могут причинить ей боль своими словами, встать на её пути. И превращаются в фигуры на шахматной доске, которые двигает не Софи.       Да, у них на теле ссадины и синяки, и иногда они исподлобья глядят на свою Королеву, точно на палача. Это цена за возможность стать частью мира, в котором Зло вновь могущественно и опасно. За шанс на новую жизнь.       Шанс, которым Софи не побрезговала. Потому что, как атласное черное платье или венчающая голову корона из стали, он отнюдь не проклятье, а дар.       И если кто-то осмелится препятствовать им ценой собственной жизни, то он, во-первых, чрезвычайно опрометчиво поступает, а во-вторых...Что ж, Софи никому не позволит отнять у неё истинную любовь.       Можно ли быть объятым пламенем, оставаясь в живых?       Огонь струится по хрупким, тонким венам, однако не сжигает дотла. Он ласково согревает, окутывает в своих смертоносных объятиях.       Софи тянется к Рафалу, как цветы тянутся к солнечному свету, что продлевает их срок. Едва ли задумываясь о том, что оно в силах безжалостно и коварно их спалить.       Его руки на её талии, спине, бедрах. Холодны, Софи чувствует, но также и то, что они обжигают. Она старается не отставать в этой безумной игре, хватается за его плечи жадно, отчаянно, утопающим, готовым ухватиться за всё, что удержало бы его на поверхности.       Софи утонет, окажется на мрачной глубине, где никто не услышит её задыхающийся зов. Вместе с ним.