Окно с затемнением

Учиться ходить заново. В этих словах Макара не видел смысла: для него-то ходьба была абсолютно естественной, не требующей усилий. А вот Тавросу элементарное действие давалось с трудом, но он не сдавался. Он обладал нечеловеческим, каким-то бычьим упрямством, и оно толкало его вперед: осваивать протезы, падать и подниматься, держаться за стены и край больничной кровати, беззвучно ругаться под нос, снова падать, неловко перебирать искусственными ногами из прочного и легкого полимера, скользить ступнями по полу и подниматься, чтобы сделать несколько шагов. Таврос находился в особенной палате. Особенность была в широком окне рядом с дверью: изнутри окно было затемненным, чтобы проходящие мимо люди не тревожили пациента, с другой же стороны окно было прозрачным, чтобы медсестры и санитары видели, что происходит внутри, чтобы суметь быстро среагировать, если что-то пойдет не так. Пока что все было «так», и «не так» идти не собиралось, но Гамзи в этом вопросе предпочитал перестраховаться. Это был один из немногих вопросов, в которых безумец с затуманенным наркотиками разумом проявлял кристальную ясность ума. Окно было затемнено изнутри, и потому Таврос не знал, что Гамзи наблюдает за ним снаружи. Поведение гостя слегка пугает медперсонал: он приходит почти каждый день, молча наблюдает и никогда не заходит внутрь. Именно он оплатил операцию, протезы и содержание в палате, но просит не говорить об этом пациенту. Иногда он смотрит подолгу, не мигая, у него шрамы на лице, а от одежды пахнет порохом. Он высокий, но когда медсестры просят его покинуть коридор, он сутулится, словно хочет стать меньше и незаметнее. Он уходит из больницы, садится в машину и закуривает косяк. Если бы Таврос был рядом, он бы смотрел с укором. И Макара не смог бы вынести этого взгляда, умного и прощающего. Таврос принимал его таким, какой он есть, не задавая лишних вопросов, не читая нравоучений и не пытаясь переделать, готовый выслушать и поддержать даже посреди глубокой ночи. Ради такого поднять с кресла-каталки и дать протезы — меньшее, что Гамзи мог сделать. Он и сделал. Но отвечать, откуда Гамзи взял деньги на лечение — о нет, к такой пытке он не готов. Что не так с этим парнем? Почему ради него Макара готов червем извиваться? И почему при взгляде на него под ребрами что-то огромное разливается теплом и нежностью?