***
Сидя в своем автомобиле, Сан с удивлением смотрел на дисплей телефона, на котором отображалось несколько пропущенных. Помимо Хонджуна, ему звонил Уён. Целых три раза. За последние полгода друг не звонил ему так часто, чем за эти пол часа. Решив сначала связаться с ним, а не Хонджуном, Чхве нажал на “вызов” и уже через полминуты произнес: - Если вы нашли этот телефон, то просто выкиньте. Он ничего не стоит. - Дурак. Не смешно, - послышался ответ. - Боже мой, это что Чон Уён? Серьезно? Что случилось? Я уснул и проснулся в параллельной вселенной, где… - Прекрати. Иначе я сброшу звонок, - перебив друга, буркнул Уён. Сан рассмеялся, заставив товарища недовольно шипеть. После их встречи, Чон чаще стал отвечать на сообщения, но звонки все также оставались невиданной роскошью. Поэтому Сан и удивился столь внезапной инициативе друга. - Что-то случилось? - наконец, серьезно спросил Сан. - Нет, я просто решил узнать, как твои дела? - Эй, паршивец, ты меня пугаешь. Тебя что подстрелили, и ты сейчас в больнице? Диктуй адрес, я сейчас же приеду. На другом конце вновь послышалось ругательство. - Я звоню, потому что мы не скоро увидимся. - Опережая его вопросы, Чон продолжил: - Моя ссылка должна была закончиться через три недели. Но, как оказалось, из меня слишком хороший работник. Они не хотят меня отпускать. Так что я задержусь в Канхвадо еще на некоторое время. - Вот как… Сколько еще тебе там торчать? - Не знаю. Между ними повисла долгая пауза. Сан раздумывал, стуча пальцем по рулю. В итоге он заговорил первым. - Я за тебя рад. - Что? - оказавшись в замешательстве, переспросил Уён. - Ты ведь себе кого-то нашел, поэтому не хочешь обратно в Сеул? - Чхве улыбнулся, услышав очередное молчание. Он был уверен в том, что оказался прав. - Надеюсь, это хороший человек, потому что ты достоин лучшего. - Дурак. Все не так… - Если тебя держат в плену, мяукни три раза. - Совсем сдурел? - продолжал ругаться Чон. - Я не буду мяукать. И я не в плену. И… - Он вновь сделал паузу. - Спасибо за то, что всегда был рядом и поддерживал меня. Я люблю тебя… как друга. - Эй, что это за сентиментальность? Ты сейчас договоришься до того, что я направлюсь в Канхвадо. - Хонджун тебя не пустит. - Возьму его с собой. - О, нет. Не хочу видеть его. - Тогда перестань говорить странные вещи. - Мне просто захотелось сказать тебе это… - Я тоже тебя люблю. И кто из нас теперь дурак? Чхве услышал короткий смешок. Его губы так же дрогнули в короткой улыбке. Они давно отдалились друг от друга, но тем не менее все еще были крепко связаны прошлым. И пусть их любовь не была той, от которой бабочки бьются в агонии, сгорая в огне неистового желания быть с человеком единым целым. Однако, в их сердцах было отведено место теплому чувству привязанности, которым они искренне дорожили. - Не переставай отвечать на мои сообщения, - потребовал Чхве. - Постараюсь иногда звонить, - соврал Чон. - Быть может еще увидимся. - Обязательно, паршивец! На этой отчасти позитивной ноте их разговор закончился. Сан сбросил звонок и с тревогой посмотрел на имя, которое все еще высвечивалось на дисплее телефона. Он ненавидел прощания, и старался их всячески избегать. Но сейчас Чхве не мог отделаться от этого ужасного и печального ощущения. Он очень хотел ошибаться, но, кажется, это было именно оно… завуалированное “прощай”.***
[ Сану позвонил. Проблем быть не должно. Береги его. Он не должен узнать. ] - написав, отчетное сообщение Хонджуну, Уён откинул телефон. Опустившись на диван, Чон притянул к себе не очень довольную На Би и сжал ее в своих руках. Кошка издала сдавленный писк, но вырываться не стала. Она лишь прищурилась и фыркнула, когда он чмокнул ее в нос. Некоторое время Уён просто лежал и маялся от скуки. Если раньше, его организму требовался отдых для восстановления, то теперь, когда он практически полностью поправился, энергии в нем было много. Однако девать ее, в отсутствии Сонхва, ему было некуда. Чон жил в квартире Пака уже больше месяца, и за это время он слишком хорошо обжился. Он приглядывал за кошкой, поддерживал дом в чистоте, готовил ужин и между делом пытался найти компромат на Сонхва. Правда последнее он делал с явной неохотой и без особо энтузиазма. Первое время он еще писал Хонджуну, но после совсем забыл про него. До сегодняшнего дня. Ким позвонил сам. Товарищ был очень обеспокоен его долгим молчанием. Уёну пришлось искать оправдание, но не найдя их, он просто промолчал. В ходе беседы Чон вспомнил о сроке в полгода, который первоначально оговаривался с Хонджуном. Время подходило к концу, ему следовало вернуться к своей прежней жизни, но неожиданно для себя Уён отказался. Сославшись на то, что работа так и не была выполнена до конца, он решил продолжить “играть роль шпиона”. Ким отговаривать не стал, лишь попросил объясниться с Саном. Что он и сделал. Теперь Уён валялся на диване, смотрел на часы и с трепетом в груди ждал возвращения Сонхва. Их совместное проживание оказалось вполне спокойным, если не считать некоторых моментов. Большую часть дня Уён проводил в компании На Би, но Пак, после их разговора, стабильно ночевал дома. Практические каждый вечер, он уговаривал Чона сменить диван на просторную и удобную кровать, на которой им и двоим места хватит. Но он отказывался. Не потому, что боялся приставаний мужчины. С этим у Сонхва вообще проблем не было, как и стыда, и совести. Мужчина любил дразнить его. Уёну постоянно приходилось быть начеку, потому что он не знал, в какой момент тигр решит напасть. Поэтому их вечера, если они проводили их дома, проходили достаточно бурно. Наверно, в квартире не осталось ни одного места, где бы Пак не зажимал его. Но что странно, как бы сильно оба не были увлечены игрой “тяни-толкай”, они ни разу не заходили дальше поцелуев и горячих касаний друг друга. В какой-то момент Уёна начало это раздражать. Ему стало казаться, что это очередное испытание или проверка терпения, которое стремительно иссякало. Осознание этого факта бесило, как и приветственные поцелуи. Глупые и бесполезные, но вошедшие в привычку и с нетерпением им ожидаемые, стоило Сонхва открыть дверь… Уён подскочил вместе с На Би. Но в отличие от кошки, он не побежал в коридор встречать хозяина дома. Чон притаился на своем привычном месте. Уставившись в телевизор, он напряженно ждал момента, когда Сонхва подойдет и клюнет его в щеку, произнеся: “Я дома”. В ответ Уён бы возмутился, попросил больше так не делать. Но Сонхва ухмыльнулся бы и сказал, что он сопротивляется не искренне. И, черт возьми, оказался бы прав. Но всего этого не произошло. Пак прошёл в гостиную, бросил короткое “привет”, а после, даже не взглянув на него, прошел сразу в спальню. Ошарашенный Уён переглянулся с не менее удивленной На Би. Вскоре Пак вышел с полотенцем в руках и скрылся за дверью в ванной. Выглядел он уставшим. Очевидно, что-то случилось. Спрашивать было бесполезно, потому что Сонхва не хотел делиться с ним новостями “Джанго”. Но проигнорировать его плохое настроение Чон не мог. Подорвавшись с места, он поспешил на кухню. Сегодня Уён приготовил очень вкусный суп из морепродуктов, который, как ему казалось, очень придется Паку по вкусу. Чон заканчивал накрывать на стол, когда Сонхва вышел из ванной. Не увидев его перед телевизором, он начал искать Уёна. Наконец, их взгляды встретились. - Ты голоден? Садись, поешь. Пак бросил короткий взгляд на стол, потом вновь посмотрел на местного повара. Было в его глазах что-то таинственно-тревожное. Это “что-то” не нравилось Чону. - Мне нужно вернуться в “Дюну”. - Ты же только пришел. - Я заехал, чтобы принять душ и переодеться. - Зачем? В борделе отключили воду? Или у тебя нет сменной одежды? Или быть может… Неважно. - Он отвернулся и кинул половник в раковину. Его поведение было глупым. Уён это понимал, но ничего не мог поделать с обидой, которая наполнила его до краев и показала его скверный характер. Сегодня Чон принял для себя одно важное решение. Весь день он ждал Сонхва, с трепетом и страхом в груди. Но мужчине, который сводил его с ума все эти дни, вдруг он оказался безразличен именно в эту самую минуту. Это раздражало, возмущало и приводило в бешенство. - Хорошо, я поем. Но это решение Сонхва принял слишком поздно. Потому что Уён уже расстроился, разозлился. - Уже нечего, - ответил Чон, выливая суп в раковину. Грохот от брошенной кастрюли перепугал кошку. Она поспешила спрятаться от набиравшего обороты урагана злости под именем - Чон Уён. Когда Сонхва позвал его по имени, он никак не отреагировал. Хотя очень хотелось огрызнуться и послать куда подальше бабочек считать. Это заставило Пака ошибочно предположить, что он может просто подойти, обнять его и конфликт тут же сойдет на нет. Но не тут-то было! Чон окреп достаточно, а их сближение притупило чувство страха, поэтому теперь он получал ощутимый и достойный отпор. - Уён… - вновь позвал Пак, следуя за своим строптивым паршивцем. - Отвали! Иди работать! - Ты ждал меня? - Нет. - Ты скучал? - Отцепись! АЙ! Блин, отпусти меня! Не смей… Ах! На многострадальный диван вновь обрушились два тела. Сонхва уселся на вырывающегося Уёна. Он крепко держал его, пока паршивец выпускал пар. Да, теперь справить с ним было сложнее, однако для Сонхва это все еще не было проблемой. Его губы растянулись в приятной улыбке, когда Чон, наконец, устал и перестал рьяно толкаться. Он все еще был напряжен и опасен, но Сонхва все равно наклонился и попытался поцеловать, но Чон увернулся. - Слишком жестоко отворачиваться от меня, когда я хочу тебя поцеловать. - Поздно. Свой шанс ты упустил. - Так вот в чём дело, - наконец, догадался Пак. - Я не поцеловал тебя, когда пришел. Каюсь. Такого больше не повториться. Не обижайся, мой вспыльчивый мальчик. - Как же я хочу тебе врезать, - все еще кипя от злости, буркнул Уён. Исполнять угрозу Чон не стал, однако все же столкнул с себя полуголого Сонхва. Он отодвинулся от Пака, и дабы помешать тому вновь придвинуться, уперся ступней в его бедро. В свою очередь, Сонхва откинулся на спинку, принял удобную позу и, с ухмылкой на губах, наблюдал за тем, как Уён старался не смотреть на его обнаженный торс. Они сидели в тишине пару минут, наблюдая друг за другом, прежде чем Пак, наконец произнес: - Успокоился? - Чон кивнул и вновь отвел взгляд. - А поцеловать себя позволишь? Он ожидал, что Уён тут же ответит свое любимое “нет”. Но, к его удивлению, паршивец промолчал. Чон все еще хмурился, но, кажется, в самом деле больше не намерен был ругаться с ним. Из-за надежды, которая слишком давно теплилась в сердце, Пак даже затаил дыхание. Но “нет” можно сказать разными способами. - Ты опоздаешь. Наверно, тебя уже ждут. Словно поджидая момента подтвердить его слова, телефон зазвонил. Сонхва неохотно вытащил его из кармана штанов и, быстро ответив, что скоро будет. Он вновь посмотрел на Уёна, который больше не упирался в его бедро ногой и сидел слишком далеко. Просто протянуть руку и коснуться его было невозможным. Сонхва тяжело вздохнул. Сегодня ему действительно придется уйти. Пак встал с дивана. Проходя мимо Чона, он погладил его по голове, словно это как-то могло облегчить его собственную участь. Сонхва знал, что не следовало приезжать сегодня вовсе. Но просто не смог удержаться. Он испытывал потребность видеть, слышать и чувствовать Чона. Если раньше Сонхва мог обходиться без него, то теперь это казалось просто невозможным. Поэтому он приехал, чтобы хотя бы эти слишком короткие шестьдесят минут побыть с ним. Уён дернулся, когда Сонхва положил руку на его макушку, но избегать прикосновения не стал. Он обернулся, стоило ему скрыться за дверью спальни. Теперь Чон ненавидел эту деревянную преграду, которая разделяла их. Ему не хотелось отпускать Пака. Только не сегодня. Спустя несколько минут Сонхва вновь показался в гостиной. Он сменил рубашку и костюм. Галстук надевать не стал, значит важных встреч не предвещалось. Накинув пальто, он направился в коридор. Короткое “я ухожу” - совершенно не удовлетворило Чона. Поэтому он поднялся на ноги и направился следом. Сонхва уже обулся и прощался с На Би, когда Уён встал перед ним, скрестив руки на груди. Пак с интересом посмотрел на паршивца, который никогда прежде не вел себя так странно, как сегодня вечером. Вопрос застыл у него на языке, когда телефон вновь зазвонил. - Когда вернешься? - спросил вдруг Чон. - Завтра. Так что спи в кровати, ночевать буду вне дома, - ответил Сонхва. Он цыкнул языком, видя на дисплее имя настойчивого друга, который просто не умел ждать. - Когда вернусь, можем съездить в тот ресторан, что тебе понравился в прошлый раз. Свежий воздух тебе не помешает, ты давно не входил… Пак замолчал на полуслове. Он почувствовал, как Чон схватил его за рукав, потянул на себя, заставив обернуться. А после теплые губы паршивца запечатали его рот легким поцелуем. Сонхва, удивленный столь внезапным порывом Уёна, посмотрел в искрящиеся глаза своего мальчика. Этот волшебный свет заставил его сердце дрогнуть. Он сжал пальцы в кулаки, с трудом сдерживая желание немедленно схватить Чона, притянуть к себе и сорвать с его губ еще один поцелуй. - Возвращайся скорее, - слишком тихо, словно боясь собственных слов, произнес Уён. Телефон продолжал звонить, но Сонхва уже ничего не слышал, кроме стука своего взволнованного сердца. Он успел сунуть гаджет в карман, прежде чем схватил Чона за шею и притянул к себе. Пак был терпеливым и выносливым. Ему всегда казалось, что он мог выдержать любую пытку. Но когда в его жизни появился Уён, то понял, что ошибался. Скинув туфли, Сонхва, не прерывая поцелуя, последовал за своим паршивцем, который медленно пятился назад. Они шли на ощупь. Ему хотелось прижать Уёна к себе, стиснуть в объятьях, но негодник умело контролировал дистанцию и избегал плена его рук. Пару раз Чон споткнулся, но так и не дал себя схватить. Где-то на середине пути, телефон вновь зазвонил. Раздражающий звук заставил Пака вернуться в реальность и отпрянуть от Уёна. Паршивец возмущенно зашипел. - Ты сегодня крайне жесток, - выпалил Сонхва, залезая в карман за телефоном. - Мне что придется тебя уговаривать остаться? - У меня встреча… - Ты не один управляешь “Джанго”, - констатировал факт Уён. Он вновь впился в губы Пака. - Боже, я не верю, что это происходит. Окончательно сделав выбор, Сонха, наконец, прижал к себе паршивца. Их жадные поцелуи сводили обоих с ума и лишали рассудка. Но неугомонный телефон продолжал встревать и заглушал звуки чмоков, тяжелого дыхания и тихого шёпота. Не выдержав, Уён выхватил надоедливый гаджет из руки отвлекающегося на посторонние вещи мужчины. Бросив быстрый взгляд на дисплей, он увидел имя Минги. - Абонент занят. Не звони больше! После этой фразы телефон полетел куда-то в сторону и, возможно, разбился. Но о нем уже никто не думал, потому что Сонхва одурманенный желанием и воодушевленный дерзостью своего мальчика, наконец, спустил себя с тормозов. Он подхватил Уёна, приподнял и понес в спальню. Было немного тяжеловато тащить крепкого Чона, но предвкушение исполнения заветного желания окрыляло. И вот уже они рухнули на кровать, матрас которой пружинил под весом их тел. Уён издал тихий стон, когда Сонхва навалился на него. - Ты сводишь меня с ума, - шепнул Пак. Он оставил очередной короткий поцелуй на губах паршивца, а затем чмокнул в кончик носа, скулу и уголок рта. Чон пытался поймать его и вновь увлечь в пылкий поцелуй. Нетерпение, с которым на него обрушился Уён, заставляло испытывать неописуемый восторг. Он не смог сдержать счастливой улыбки, когда его строптивый мальчик вдруг стал очаровательно кокетливым. - Хватит ли нам одних поцелуев? - задал вопрос Уён, обвив руками его шею. - Смотря какие это будут поцелуи. На лице Чона показалась хитрая ухмылка. Сонхва был готов поклясться, что видел в его глазах скачущих чертей. Паршивец приподнялся и оставил на его шею три ощутимых поцелуя, после которых он слегка прикусил чувствительную кожу. Сонхва хмыкнул, наклонился над его ухом и произнес: - Если решил дразнить, будь уверенней в своих действиях. Он прикусил кончик чужого уха, заставив Чона зашипеть. После его язык скользнул по ушной раковине к линии челюсти. Скользя его кончиком до подбородка, Пак прикусил нижнюю губу Чона, а после намеревался вновь отдаться страстному поцелую, но в этот самый момент на него было совершено нападение. Сонхва вздрогнул и вскрикнул, когда На Би вдруг прыгнула ему на спину. Она вцепилась в него когтистыми лапами и укусила. К счастью, на нем все еще было пальто, которое спасло от болезненных последствий звериной ярости. Кошка отскочила, спрыгнула с кровати и, прижав уши, грозно посмотрела на поднявшегося хозяина. Её хвост дергался, выражая наивысшую степень негодования. - Чертовка, что на тебя нашло? - удивился Сонхва. Они смотрели друг на друга, пока внезапно комнату не наполнил заразительный смех Уёна. Пак обернулся и посмотрел на раскинувшегося на кровати Чона. Его счастливая улыбка, искрящиеся радостью глаза - все это напомнило ему о том дне, когда он влюбился в него. Очаровательный паршивец, которого хотелось целовать, обнимать и встречать рассвет в одной кровати. Это было не просто влечение, а что-то большее. Нечто, что было сильнее голода или страха, и ощущалось везде: в руках, в животе, пальцах. Эта была любовь, впервые столь сильно поглотившая его. Чон приподнялся, взглянул на кошку. Она все еще недружелюбно присматривалась к Сонхва. Он улыбнулся ему и произнес: - Она решила, что ты мучаешь меня и решила заступиться. - Кто еще кого мучает, - буркнул Пак. Он не задумываясь выгнал чертовку из комнаты и закрыл дверь, чтобы больше ничто не могло отвлечь его от Чона. Когда Сонхва обернулся, паршивец сидел на краю кровати, ухмылялся и выглядел слишком довольным. Пальто, наконец, было сброшено. Когда он вернулся к Уёну, всегда говоривший “нет” засранец вытянул руку и, схватив его за ремень брюк, потянул к себе. Пак был вынужден приблизиться. Естественно, он не был против инициативного Чона, но все же было удивительно наблюдать за тем, как его раздевают. Уён выпустил заправленную рубашку. Рука паршивца поспешила забраться под ее ткань. Пальцы скользили по его животу, заставляя мурашки бежать по коже. Они не отводили взгляда друг от друга. Ловко справляясь с пряжкой его ремня, Уён продолжал смотреть на него своими хитрыми глазами. Сердце Сонхва забилось в тревоге, когда паршивец вдруг прильнул к его животу. Горячее дыхание обожгло кожу. Кончиком языка Уён провел по напряженному прессу, заставив его разум выть. Если это пытка - то самая жестокая, которую он мог выбрать для него. Мягкие, но ощутимые касания губ, оставляли влажные следы вокруг пупка. Сонхва запустил пальцы в копну темный и приятных на ощупь волос Чона. Уже сейчас он был готов забыться и пасть в небытие под влиянием чужой ласки, но Пак опомнился, когда Уён прикусил кожу в районе лобка. Только тогда он осознал, что руки Чона замерли на кромке его нижнего белья и были готовы освободить возбужденную, уже изнемогающую от желания плоть. - И что ты собрался делать? - Он потянул его за волосы и заставил поднять голову, вновь посмотреть ему в глаза. - Хочу сделать тебе приятно. Его руки устремились вверх по торсу Пака. Сонхва шумно втянул воздух через нос и весь напрягся, когда Уён вновь прижался к его животу. Словно лоснящийся кот, он потерся о него щекой, а после начал целовать и кусать, крепко держа Пака в своих руках. Его внутренний демон, который с самого начала мечтал растерзать понравившегося Чона, рвался наружу. Но Сонхва не хотелось иметь с Уёном простого секса. Ему хотелось ласкать его, хотелось довести до помутнения рассудка, утопив в нежности своих прикосновений. Поэтому он вновь отдернул Чона. На долю секунды в глазах паршивца промелькнул страх. Но Сонхва поспешил успокоить его, погладив по щеке. Взяв Уёна за подбородок, он вновь приподнял его голову. Большим пальцем он провел по влажным пухлым губам. - Не надо, - произнес Пак. - Не делай этого. - Почему? Обещаю, что сделаю это хорошо… Чон поймал его палец, слегка прикусил, а после втянул в рот. Сонхва сжал челюсть. Сама мысль о минете возбуждала и заставляла чертей биться в припадке. Но уверенность Уёна в своих навыках злила его. Потому что это значило, что кто-то другой уже осквернял этот прекрасный рот. Он не был первым. Осознание этого факта пробуждало в нем ревность, которая настойчиво требовала стать лучшим и последним мужчиной, что будет касаться Чона. Когда Уён выпустил его палец, Пак вновь провел им по желанным губам. Наклонившись, он произнес: - Этот рот предназначен только для поцелуев и моего имени, так давай же использовать его по назначению. Для кого-то поцелуи - лишь трата времени. Сонхва до встречи с Уёном считал их лишь необходимостью в прелюдии, которую частенько хотелось пропустить. Но сейчас он не мог насытиться ими. Ему хотелось целовать Чона еще и еще, пока их губы не опухнут и не заболят. Это желание было взаимным. Они целовались, когда раздевали друг друга, когда вновь упали на кровать. Уён извивался в руках Сонхва, который покрывал поцелуями его шею, грудь, живот. Он оставлял на его коже красные отметины и следы укусов. Сдержаться Пак не мог, потому что Чон слишком соблазнительно шептал его имя. Уён чувствовал, что сгорал заживо. Сначала от прикосновений чужих рук, а после от стыда. Оказавшись полностью обнаженным перед Сонхва, он смутился. Захотелось спрятаться, и Чон закрыл лицо руками, дабы избежать зрительного контакта с мужчиной, который возвышался над ним. Пак поглаживал его бедра и некоторое время молча любовался видом. Это сводило Уёна с ума. Ему было любопытно, хотелось увидеть выражение лица, с которым на него смотрел Сонхва. Но он боялся узреть безразличие, или, быть может, усмешку. Эта неизвестность, от которой он прятался, крепко зажмурив глаза, пугала до тошноты. - Посмотри на меня, - попросил Сонхва, но Уён лишь отрицательно покачал головой. Пак окинул взглядом своего прекрасного партнера, который казался ему совершенством. Он мог владеть всем миром, но по-настоящему желал лишь его. Сонхва вновь наклонился к все еще прячущемуся Чону. - Пожалуйста, Уён, - вновь попросил Пак, убирая его руки от лица. - Открой глаза. Не сразу, но он все-таки пересилил себя. Чон тут же увидел перед собой улыбающееся лицо Сонхва. Он показался ему очень счастливым и красивее чем прежде. - Ты боишься? - Нет, - ответил Уён. - Я… смущен. - Мы можем остановиться и… - Нет! Я хочу. Просто… это было очень давно. Сонхва не смог сдержать смешок, о котором он тут же пожалел. Потому что Уён сразу же надулся и стукнул его в плечо. - Не смейся, блин. - Прости. Ты такой милый, что я просто не могу сдержаться. - Он вновь тихонько рассмеялся, когда Чон недовольно забурчал. Но паршивец замолчал, когда рука Пака проскользнула между ними и обхватила уже возбужденный член. Чон запрокинул голову, а Сонхва поцеловал его в подбородок. - Я буду нежным только с тобой. После этих слов новая волна горячих поцелуев обрушилась на тело Уёна. Кожа покрывалась мурашками, пальцы сводило на руках и ногах. Бабочки в животе устроили безудержную пляску, и заставили сердце играть роль аккомпанемента для своего вальса. Сонхва, спустившись вниз и умостившись между ног, ласкал его своим ртом. Уён закусил нижнюю губу, но это все равно не помогло заглушить рвущегося из него стона. Чон не мог побороть желание остановить это непотребство. Он пытался отползти, вырваться из плена. Но Сонхва не отпускал. Его пальцы непременно оставят синяки, которые через пару дней зацветут и станут прекрасным дополнением к тем красным засосам, что уже красовались на светлой коже. Чувствуя приближение своего предела, Уён вскрикнул. Сонхва отпустил его возбужденную плоть, но языком он продолжил дразнить Чона. Кончик обвел головку, скользнул по всей длине. И пока все внимание Чона было сконцентрировано на губах, которые терзали его, пальцы Сонхва коснулись напряженного колечка мышц. Уён тут же вздрогнул. - Перевернись, - попросил Пак. Чон подчинился. Он даже слишком спешил улечься на живот. Это в очередной раз заставило Сонхва улыбнуться. Теперь его глазам открылась прекрасная спина, которой было грех не уделить внимание. Руками он поглаживал плавные изгибы, надавливал на напряженные плечи, проводил пальцами вдоль позвоночника и, дойдя до ягодиц, сжал их. Уён издал тихий стон и инстинктивно приподнял таз. В этом положении его возбужденному члену было некомфортно, слишком тесно. Но облегчать их участь Сонхва не намеревался. Наклонившись, он навалился на Уёна. Начал целовать шею, плечи. Их тела соприкасались и обжигали друг друга. Как Пак и обещал, он топил Уёна в нежности. Ласковые, аккуратные, в какой-то степени робкие прикосновения заставляли Чона плавиться. Ему было жарко и тяжело. Казалось, в комнате не осталось кислорода. Когда губы Сонхва вновь коснулись его плеча, он обернулся. Их взгляды встретились, и немая мольба была понята. Пак впился в его губы со всей страстью, которая томилась внутри него. В свою очередь, Уён не менее пылко отвечал, со всей жадностью забирая себе все наслаждение. Проложив дорожку поцелуев до ягодиц, Сонхва не удержался и укусил Чона. Это, очевидно, очень взволновало его, смутило и, быть может, немного разозлило. Укус заставил Уёна вновь напрячься. Пальцы Пака скользнули между половинок. От чужого прикосновения стало щекотно, а низ живота скрутило. Чон вновь приподнял таз, выгнулся в пояснице. В этот момент он пытался вспомнить ощущения от прошлых занятий сексом. Но никак не получалось. Словно мысли отказывались впускать кого-то третьего в их с Сонхва момент. Чон дрожал, когда Пак подготавливал его. Было некомфортно и стыдно, но не долго. Наслаждение, которое вскоре стало испытывать тело, затмило разум. Когда голова опустела, он услышал шепот. Сонхва звал его по имени и просил довериться. Чон лишь кивнул. Очередной поцелуй оставил горячий след на шее. А в следующее мгновение, Уён почувствовал жгучую боль от проникновения внутрь него. Он вскрикнул. По спине тут же побежали мурашки. Сонхва не спешил. Ему не хотелось причинять Уёну боль, поэтому он всячески старался обмануть его внимание. Пак пощипывал его соски и покусывал кожу. Гладил наполнившийся от возбуждения член, заставляя Чона сконцентрироваться на других ощущениях. Лишь когда он почувствовал, как его самого Уён перестал сдавливать, Пак стал плавно двигаться. Несмотря на все старания и подготовку, было туго. Поэтому он двигался медленно. Было тяжело сдерживать свои порывы, но Пак в первую очередь думал о своем мальчике. И все же вспомнив свои прошлые разы, Уён пришел к выводу, что с Сонхва практически не чувствует боли. Возможно, о ней ему просто некогда думать, потому что этот мужчина действительно знал, как довести его до помутнения рассудка. Первый раз он кончил достаточно быстро. Эйфория накрыла с головой. Чон подавился собственным стоном. Когда он эякулировал, Сонхва зашипел. Уён слишком сильно сжал его член. Но после входить в него оказалось проще. Он, наконец, расслабился. Вновь обернувшись и взглянув на Пака через плечо, Уён произнес: - Давай уже, начинай двигаться. - Я же о тебе беспокоюсь… - Чёрт… Неожиданно Уён, который до этого мгновения казался почти обессиленным, толкнул Сонхва в грудь. Он с трудом сумел среагировать и поймать запутавшегося в своих руках и ногах Чона. Но паршивец вновь толкнул его. Пак вдруг оказался на спине, прижатый телом засранца, который творил не пойми что. - Что ты… - Молчи, - перебил Уён, накрывая его рот ладонью. - Иначе я передумаю… Сонхва хлопал глазами и удивленно смотрел на него. Чон выпрямился, и теперь он возвышался над ним. Перед ним был прекрасный паршивец с румяным лицом, томным взглядом, приоткрытым ртом с искусанными губами. Красивая грудь вздымалась от тяжелого дыхания, мышцы живота были напряжены, как и бедра, которые Пак сжимал в своих руках. - Ты сведешь меня с ума, - произнес Сонхва, приподнимаясь. Он обнял Уёна и прижал его к себе. - Быть может, мы уже слетели с катушек? - ухмыльнувшись, ответил Чон. - Тогда и терять нам больше нечего. - А как же чувство стыда? - Я свое давно потерял, а у тебя его и вовсе не было. Не желая больше тратить времени на слова, Сонхва потянулся к губам Уёна, в надежде урвать поцелуй. Но паршивец уклонился, поэтому целовать пришлось шею. От чувства щекотки он рассмеялся, это возбудило Пака сильнее, чем его развратный вид. От нетерпения хотелось выть. Чон понимал природу его негодования. Ему не хотелось истязать его, но оно само как-то получалось. Но встретившись со взглядом, в котором бушевал огонь страсти, он и сам почувствовал острую необходимость вновь ощутить его в себе. Объятья Пака стали сильнее, когда Уён дотянулся рукой до его твердого члена. Он поводил по крепкому стволу пальцами, сжал у основания и направил в себя. Чон прикусил губу и сладко промычал. Ему вторил глухой стон Сонхва, который уткнулся в изгиб его шеи. В этот раз дискомфорт отступил быстрее, уступив место наслаждению. Инициатива была в руках Уёна. Он сам задавал темп, приподнимаясь и плавно опускаясь, с каждым разом все глубже впуская в себя член Пака. Было хорошо. Даже слишком. Казалось, что все это время Уён жил ради этого момента, волшебство которого невозможно было передать. Перед глазами все плыло и искрилось. Стук сердца пытался заглушить его стоны, которые он больше не мог сдерживать. Он цеплялся за плечи Сонхва, жался к нему теснее и молился о том, чтобы этот мужчина никогда не отпускал его. Если любовь решит заклеймить его “предателем”, он согласен совершить преступление против своей совести. Но только если Сонхва будет держать его за руку и идти рядом с ним. В противном случае он погибнет, сгорая в огне сожалений. Кульминации сексуального возбуждения Чон вновь достиг первым. Паку понадобилось еще несколько мощных толчков, которые выбивали из него дух и отнимали последние силы. Резкая боль пронзила шею, когда, в момент своего оргазма, Сонхва вцепился зубами в его кожу. Уён вскрикнул и даже ударил любимого, но кажется это не имело никакого эффекта. После он поцеловал место укуса, но след все равно останется на нем еще на несколько дней, став красочным напоминанием об их первом разе. Они рухнули на кровать. Чон остался без сил. Ему очень не хотелось шевелиться, но все же он сполз с Сонхва. Лежа на животе, Уён старался остаться в сознании. Очень хотелось спать. - Надо принять хотя бы душ, - вдруг произнес Пак. - Ты уже взрослый, справишься сам. - Мы не можем спать в таком виде. - Диван в гостиной сегодня свободен. Несмотря на усталость, силы на шутки у него остались. Уён почувствовал, как матрас рядом с ним прогнулся. Сонхва повернулся на бок. Чон приоткрыл глаза и посмотрел на него. Пак улыбался. И от этой улыбки стало тепло. - Почему ты на меня так смотришь? - Я кажусь слишком счастливым? - Спросил Сонхва, и Уён кивнул. - Помнишь я как-то тебе сказал: “Когда ты сдашься, я не отпущу тебя”. - Пак улыбнулся шире и наклонился. - Я не врал. Теперь ты мой, Чон Уён. - Согласен… - шепнул он, прежде чем поцеловать своего бандита.