take it real slow

      Авантюрин всегда любил эксперименты. В постели, на работе, в любви — этакая подколодная змея, что готова сожрать свой собственный хвост, лишь бы проверить что-то новое. Рацио на его эксперименты не хватало ни сил, ни времени, в частности сейчас, когда у студентов началась очередная зачётная неделя. Единственное, чего ему хотелось — быстрый перекус и ванная с горячей водой. Повезёт, если он не уснёт прямо там.       Всё получается совсем не так, как мы того хотим. Особенно тогда, когда твой партнёр — самый взбалмошный человек, которого ты когда-либо знал. Квартира погружена в приятную синеву, отсутствие каких-либо громких звуков и телодвижений вынуждает опустить взгляд вниз, чтобы обнаружить ботинки с острым носком, аккуратно стоящие на полке. И это странно.       Ладонь хватается за клюшку для гольфа (они так и не сходили поиграть в гольф), носки аккуратно касаются пола. Аккуратная изящная фигура стоит перед панорамным окном, тонкие пальцы вертят что-то похожее на трубку. Рацио громко цокает языком, привлекая внимание, клюшка оказывается отброшена на стоящий рядом диван, а руки тянутся к выключателю. — Не включай! — тут же подаёт голос Авантюрин, поворачивая только голову. — Иди сюда. — Я чуть не расшиб тебе голову клюшкой. — говорит он, но свет не включает. — Что-то произошло? — Нет, я… подойди. — Рацио внутри напрягается, медленно подходя к мужчине. — Я подумал, что, раз у тебя началась сложная неделя, то… тебе стоит немного расслабиться?       И тогда он видит. Вместо привычной пёстрой одежды, делающей из Рин-Рина павлина, на нём элегантное зелёное ципао типа тех, что носят девушки с альянса Сяньчжоу. Платье чуть велико в области груди, но удивительно чётко облегает тонкую талию и широкие бёдра. Разрез на боку с самого низа заканчивается где-то на уровне тазобедренных косточек.       Веритас вдыхает и не выдыхает. Авантюрин кажется непривычно смущенным и тихим, одной рукой он сжимает ткань, а другой всё так же вертит трубку — по виду она похожа на те, из которых курят табак и опиум. Ему удивительно шло, зелёный определенно был его цветом. — Нет, если ты не хочешь, то можем как обычно туда-сюда и спать. — Авантюрин из-за звенящей тишины идёт на попятную, но всё, о чём думает Рацио, — совершенно вульгарный, звеняще пошлый боковой разрез.       Веритас не может позволить ему сбежать теперь, ладони легко толкают фигуру в сторону обеденного стола, вынуждая сесть на край. У Рацио от внутреннего напряжения вспотели руки, он вытирает их о ткань собственных брюк перед тем, как обхватить ими чужие бёдра.       Та, что легла на ткань, остаётся без движения, а та, что коснулась голой кожи, несдержанно сжимает ее, большой палец оказывается в стороне — он аккуратно скользит по складке между бедром и пахом. На нём даже нет белья. Рацио льнёт вперёд, прикипает ртом к чужой шее и обхватывает губами кожу, аккуратно посасывая и одновременно с тем целуя. Авантюрин сдавленно выдыхает, цепляясь за плечи Веритаса. — Только не говори, что с выбором тебе помогала Топаз и она знает об этом. — спрашивает Рацио, тут же возвращаясь к тонкой шее, которая так и просится быть искусанной и облизанной. Кто он такой, чтобы сопротивляться?       Он оставляет на нежной коже укусы и розовые следы, рука безостановочно сжимает голую кожу. В брюках становится тесно, собственный член неприятно трётся о ткань, но стянуть брюки до щиколоток, развернув Авантюрина к себе задом, казалось кощунством. Авантюрин словно трёхликая прекрасная Шипе, в чьи ноги так и хочется упасть. Именно это он и делает. Колени больно бьются о паркет, он опаляет дыханием икроножную мышцу и смотрит на Рин-Рина снизу вверх. — Могу я? — спрашивает он и Авантюрин кивает, ладонями сжимая край стола. — Пожалуйста. — умоляющий тон столь сладкий, что медлить и не хочется.       Рацио аккуратно касается губами чужой стопы, прокладывая дорожку поцелуев до щиколотки. Она у него такая же тонкая и худая. Поцелуи смешиваются с укусами, пока медленно поднимаются вверх вдоль захватившего весь разум Рацио разреза. Язык обводит коленную чашечку, пальцы нежно разминают холодные стопы, посылая по телу Авантюрина мурашки. Тот дышит тяжело, в области паха ципао недвусмысленно выпирает, оттягивая гладкую ткань. Рацио оставляет восемь ярких укусов на чужом бедре, перед тем как схватиться за подол платья и нырнуть под него с головой.       Авантюрин упирается руками в его плечи, стонет громко и протяжно, когда Веритас опаляет горячим дыханием член и, недолго думая, обхватывает головку губами. Под платьем душно и жарко, Рацио медленно двигает головой, принимая все больше и больше. Напряженный язык скользит по длине, заполняющей полость рта. Нос упирается в кудри светлых волос, ладони сжимают задницу. Авантюрин понимает без слов, его руки хватаются за голову Рацио, всё ещё накрытую тканью, не позволяя тому отстраниться. Он толкается быстро и сильно, вынуждает Веритаса задыхаться от нехватки воздуха.       Солёный предэякулят попадает на язык, головка ритмично бьется о заднюю стенку горла — Авантюрину определенно нравится вот так использовать чужой рот, лишь бы довести себя до оргазма. Быть не более чем безликим отверстием возбуждает, слюна стекает по подбородку, а из-за трения в тишине, прерываемой только громкими стонами Авантюрина, слышно влажное чавканье. Надолго Рин-Рина не хватает, он задирает подол и толкает Рацио в плечо, заставляя того отстраниться.       Веритас открывает рот, выставляя язык, и Авантюрин заканчивает всё рукой, позволяет первым белым каплям спермы разбрызгаться по чужому лицу и волосам, остатки семени оказываются на языке Рацио. Авантюрин тяжело дышит, всё ещё сжимая член, Рацио облизывается, языком собирая всё то, что оказалось рядом со ртом.       Он всё еще сжимает обнаженное бедро мужчины перед ним, смотрит совершенно очарованно, не обращая внимания на то, как стекает по щекам уже ставшая почти прозрачной сперма. Авантюрин падает на колени рядом, притягивает Рацио за плечо и слизывает весь тот беспорядок, что он сам же и учинил. Веритас послушным котом подставляет щеки его языку, смешно морщась, когда язык касается век — Авантюрин хихикает и кладёт ладонь на выпуклость чужих брюк, потирая ноющий член через ткань.       Веритас стонет и тянется к чужим губам. Во рту солёный вкус семени, но Авантюрин такой сладкий в этом ципао, что хочется сожрать его целиком, жаль только, он не позволяет. Он встаёт и тянет Рацио за собой, ладонь заводит назад — знак, что пора спешно расстёгивать ширинку и таки спускать брюки вместе с бельем до уровня щиколоток.       Рин-Рин достаёт из себя пробку с громким звуком, откладывая ту на стол, и разворачивается задом. Рацио от открывшегося вида из едва прикрытой платьем задницы и растянутого анального отверстия голову сносит моментально, он в порыве чувств впивается зубами в ягодицу и отодвигает ткань в сторону. Головка недолго трётся о продолжающееся сжиматься кольцо мышц, пачкая ягодицы предэякулятом, сверху на член льется холодная смазка, которую Рацио тут же размазывает по длине и, недолго думая, входит в изящное податливое тело.       Авантюрин стонет, выгибая спину, и подается назад, самостоятельно насаживаясь на скользкий член. На некоторых планетах куртизанки выполняли чисто эстетическую роль, и взять одну из таких означало бы навсегда её испортить. Будь они на одной из таких планет, Рацио без раздумий портил бы Авантюрина снова и снова, на каждой доступной поверхности и во всех плоскостях. А если бы они были из того вида людей, у которых мужские особи способны понести ребёнка, он бы брал его столько раз, что надежда на «авось пронесёт» улетучилась бы подобно дыму.       Рин-Рин с его аккуратным и тонким станом, громким заразительным смехом и детской непосредственностью абсолютно точно укоренился в его голове как вирус, от которого не хотелось искать лекарств. Да и не существует лекарства от любви. Не в его, Рацио, случае. Он просовывает руку между своей любовью и столом, вынуждая того выгнуться и практически стоять на его двоих, перемещает ладонь на шею и прикипает к чужому уху. — Я люблю тебя, — говорит он с новым глубоким толчком, — Слышишь? Я, — очередной сильный толчок, — тебя, — а этот, кажется, попадает прямо по простате, потому что Авантюрин дёргается и случайно позволяет Рацио скользнуть ещё глубже, — люблю. Люблю.       Влажные шлепки раздаются по гостиной, смазка при каждой фрикции вытекает наружу, пачкая пах и бёдра. Они оба потные и мокрые, кожа липнет к коже, а Авантюрин то и дело норовит вновь упасть на стол, что Рацио и позволяет ему сделать. Авантюрин вытягивает руки вперёд, Веритас накрывает их ладонями, крепко фиксируя, и буквально ложится сверху, придавливая всем весом. Перегибать его через стол, будь то обеденный или в его аудитории, и быстро вдалбливаться в изнеженное нутро было приятной привычкой. — Мне… мне надо… — хнычет Авантюрин под ним, пытаясь вырвать руку и, скорее всего, обхватить вновь вставший член. — Сегодня без рук. Хорошо? — шепчет Рацио, целуя влажный затылок, и Авантюрин кивает, явно заливаясь слезами. Его член болезненно трётся между впалым животом и деревянной поверхностью, но даже если бы он сильно захотел, едва ли смог бы до него дотронуться.       Рацио тяжело дышит, ощущая приближение скорой разрядки, Авантюрин ощущает это тоже, начиная стонать еще громче и развратнее. От медовых стонов его надолго не хватает, и он делает несколько последних фрикций, ощущая, как анальное отверстие сжимается вокруг его члена, будто хочет высосать из него всю сперму до последней капли. Авантюрин от чувства наполненности сзади, кажется, тоже кончает, вздрагивая всем телом.       Веритас выходит из него, оседая на пол голой задницей и совершенно без сил. Снизу — прекрасный вид на сжимающееся кольцо мышц, что неравномерно выталкивало из себя чужое семя, позволяя ему стекать по внутренним сторонам бёдер. И безусловно роскошное зелёное ципао. Рин-Рин уже сияет улыбкой, опираясь на локти и поворачивая голову. — Ты испачкал платье, стоившее мне тринадцатой зарплаты. Жаль, придётся выбросить. — он встаёт, с недовольным взглядом оглядывая тот беспорядок на столе, что сам же и устроил. — Нет! — тут же возражает Рацио, щенячьими глазами смотря на Авантюрина. Он тянет того за подол, позволяя упасть сверху на колени — тот возможностью не брезгует и седлает чужие бёдра. Веритас утыкается лицом в его шею и сжимает платье на талии. — Сдай в химчистку. Пожалуйста.       Авантюрин смеётся и треплет Рацио ладонью по голове, оставляя лёгкий поцелуй на щеке.