Да. Ты можешь обнять

У Нила такого раньше никогда не было. Действительно. Он не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал настолько сильную потребность в прикосновениях. Может быть, в редкие случаи. Единичные. Даже от них не оставалось следа, когда грубые руки матери в очередной раз колотили его по голове или спине в требовании двигаться быстрее. "Нам некогда заниматься твоими сопливыми замашками, Абрам", – отчитывала она его. А он в то время был всего лишь ребёнком, нуждающимся в утешении единственного родного человека. После этого он больше никогда не просил ни о чём. Утешения были не для него. Объятия были не для него. Проявления нежности были не для него. Прошло столько лет. Матери давно нет рядом, но привычки, выработанные ею, так просто не искоренились. В голове назойливой мухой жужжало о том, что он не должен хотеть каких-либо проявлений нежности. Он справится и без этого. До сих пор ведь справлялся. Но лежа на кровати посреди ночи, когда в голове мелькали образы из очередного кошмара, он захотел побыть слабым. Хоть на мгновение. На крошечный миг отпустить прошлое и утонуть в тёплых объятиях. Эндрю. Ох, он так сильно нуждался в нём. Прямо сейчас. Уткнуться в сильное плечо лбом и побыть так хотя бы чуть-чуть. Просто подержать его за руку или чтобы его рука медленно перебирала волосы на затылке. От этих мыслей глаза начало печь, но он не позволил слезам покатиться дальше. Проморгавшись, он ещё некоторое мгновение полежал на спине, а после медленно, чтобы копошением не разбудить блондина внизу, перегнулся через край двухъярусной кровати. Свет от ночника, что они оставляли на ночь по прихоти Нила, мягко освещал черты лица Эндрю. Он спал, спиной прижавшись к стенке, поэтому разглядеть его спокойное расслабленное лицо не составило труда. Нил завис так на какое-то время, тихонечко дыша, стараясь не разбудить блондина шорохами одеяла и скрипом кровати. Он просидел так до самого утра. Щемящее чувство в груди немного уменьшилось при наблюдении за Эндрю, но если даже пара слезинок всё же скатились вниз по щеке, он сделал вид, что не заметил этого. Самое время для пробежки. Это должно помочь проветрить мозги. *** С бегунком что-то было не так. И это было не один или два дня, а продолжалось уже целую неделю. Эндрю заметил это с самого начала. Конечно, заметил, он ведь не идиот. Поникшее состояние Джостена, отсутствие в репликах ехидных комментариев и саркастических шуток. Эндрю слышал, как бегунок вскакивал посреди ночи и точно мог сказать, что тому снились кошмары. Его чуткий сон не мог не уловить ночные пробуждения и неровное дыхание. По утрам это подтверждали темнеющие круги под глазами и дрожащие нервно пальцы. Однако Эндрю вмешиваться не спешил. Понимал, как в такие минуты ценно личное пространство. Но всегда был поблизости, если нападающий будет нуждаться в нём. Нил же, не сказав ничего в такие моменты, просто уходил, когда очередная чашка кофе придавала ему немного бодрости на оставшийся день. Чертовски раздражающая рыжая проблема. Эндрю всё-таки придётся вмешаться. *** После пробежки все оставшиеся силы, что были в нём, окончательно улетучились. Отсутствие стабильного сна вкупе с головной болью от недосыпа определённо плохо сказывались на его физическом состоянии. Когда он зашёл в их комнату в общежитии, то не обнаружил там никого. Все разбрелись кто куда, но его беспокоило лишь месторасположение одного конкретного человека. Решив, что Эндрю, скорее всего на крыше, он двинулся в комнату за чистыми вещами. Нужно принять душ. Быстро сполоснувшись, он надел свои серые спортивные штаны, а когда искал что-то тёплое наверх, то наткнулся на толстовку блондина. Она была немного больше его собственного размера, простого чёрного цвета и так сильно пахла Эндрю. Нил поймал себя на том, что стоит посреди спальни и уже черт пойми сколько времени замер, уткнувшись в мягкую ткань. Чертыхнувшись, он быстро натянул её на себя. Не желая одному сидеть в спальне, он расположился на диване в гостиной. Телевизор так и остался не включенным, ведь он не был любителем фильмов и всяких ток-шоу, которые крутили по каналам без остановки. Отсутствие сна ночью и усталость настигли его через какое-то время, и Нил даже не понял, как медленно погрузился в сон. *** Свежий воздух на крыше и пара выкуренных сигарет дали Эндрю возможность подумать. Он больше не собирался смотреть, как Джостен в очередной раз принимает роль мученика. Что бы его не гложило, он собирался узнать причину. Им нужно поговорить. В комнате было абсолютно тихо. Другие ещё не пришли, где бы они не были, однако бегунок давно должен был вернуться с пробежки. Эндрю заглянул в гостиную. О. А вот и рыжая проблема. Он попытался не думать о том, как дрогнуло его сердце при виде спящего на диване Нила. Тот сжался в комочек и на огромном диване казался таким крошечным. Одна рука была подложена под щеку, а вторая крепко вцепилась в чёрную толстовку на груди. Эндрю сразу понял, чья она. От этого непонятное чувство в груди усилилось в сто раз. Бегунок, видимо, принял душ, потому что волосы до сих пор были немного влажными. Они закрывали кудрявой чёлкой лоб, и Нил иногда морщил нос, когда те щекотали его. Совсем как лисёнок. Эндрю ещё какое-то мгновение разглядывал рыжего, а после медленно поднёс руку к его волосам и сдвинул несколько прядей в сторону от лба. Он не станет его будить. Знал ведь, что тот нормально не спит по ночам. Неожиданно Нил напрягся всем телом, а рука на толстовке сжалась настолько, что побелели костяшки. Блондин замер, следя за каждым изменением и думая, что рыжий сейчас проснётся. Через минуту тело снова расслабилось, а Нил лишь потёр босые ступни друг об друга, будто пытался их согреть. Эндрю кинул недовольный взгляд на его ноги. Придурок. Надеть всё остальное-то он не забыл. Эндрю потянулся к другому краю дивана и достал оттуда тёплый плед. Не хватало, чтобы этот идиот ещё и заболел. Они поговорят чуть позже. Ничего. Миньярд подождёт. Подождёт возле дивана, устроившись в кресле напротив. *** Эндрю листал ленту новостей в своём телефоне, когда примерно через полчаса со стороны дивана раздался непонятный полувсхлип. Блондин резко поднял взгляд с телефона и наткнулся на до сих пор спящего рыжего. Однако теперь тот спал совсем неспокойно: брови сошлись на переносице, губы подрагивают, а тело периодически дёргается. До слуха доносится тихое бормотание Нила. Сначала он шепчет что-то неразборчивое, а потом... — Э-эндрю.  Миньярд на мгновение завис. Он до сих пор сидел в кресле, следя за каждым изменением в рыжем. Услышав своё имя, он поднялся на ноги и ещё раз осмотрел лицо младшего. Он было решил, что тот проснулся и поэтому зовёт его, но глаза по-прежнему были закрыты. Когда Эндрю, наконец, отмер и уже собирался подойти к дивану, его имя произнесли ещё один раз. На этот раз громко. С криком. Так что спавший до этого Нил резко выпрямился на диване и, не до конца поняв, где он, отполз в угол у подлокотника. Глаза сначала лихорадочно бегали от одного конца комнаты в другой, а потом он подтянул запутавшиеся в одеяле ноги к себе, и обняв обеими руками, уткнулся в них лицом. Руки Эндрю сжались в кулаки и снова разжались в попытке подавить свои чувства при виде такого Нила. И вот это он называл "в порядке". Постоянно так поступал. Эндрю всегда знал, что это ложь. Рыжий вечно лгал насчёт своего состояния. Не следовало удивляться этому. Но теперь смотрите, где они. Один застрял в своём кошмаре, а другой хочет врезать самому себе. Эндрю никогда ни о чём не жалеет. Однако этого не было бы, вмешайся он чуть раньше. Наконец он преодолевает расстояние между ними и в следующую секунду уже сидит на диване недалеко от того места, где забился Нил. Тело того дрожит так, что сидящий рядом блондин ощущает это и на себе. Лицо крепко прижато к рукам на коленях. Он не издаёт никаких звуков, будто и вовсе не дышит. — Нил, – с нажимом тянет Эндрю. Рыжий совсем не реагирует. — Абрам, – это имя нечто особенное для рыжего. Особенное для них обоих, ведь он когда-то доверил его Миньярду. Дыхание тут же становится ещё тяжелее при звуке своего имени, и на секунду Эндрю думает, что тот поднимет голову, но Джостен лишь дёргается и продолжает сидеть в том же положении. — Абрам, — Миньярд пробует ещё раз, – посмотри сюда. На этот раз рыжий, наконец, приподнимает голову. Взгляд бегает перед собой, но на блондина он так и не смотрит. — Взгляд, Абрам. Я здесь. Посмотри на меня, – наконец голубые глаза встречаются с карими. Первое, что видит Эндрю в глаза рыжего – удивление. Тот будто только сейчас понял, что рядом с ним сидел Миньярд. Конечно, так и есть. — Эндрю… – хрипло так, шёпотом выдаёт Нил. Эндрю не разрывает зрительный контакт. От голоса рыжего у него на мгновение пробегаются мурашки вдоль рук. — Шея. Да или нет? – он понимает, что Джостену сейчас нужно что-то, что будет удерживать его здесь и сейчас. Но младший соображает хуже, чем думал Миньярд, потому что смотрит на него в непонимании. — Прикосновение, Абрам. Я дотронусь до твоей шеи. Да или нет? – повторяет совершенно спокойно и ждёт, с терпением следя за эмоциями рыжего. Тот, наконец, оживает и выдает так же хрипло и тихо: — Я… д-да. Да, Эндрю. И это всё, что нужно было сказать. В тот же миг горячая, шершавая ладонь накрывает затылок младшего, заземляя и даря чувство успокоения и безопасности. Из горла Нила вырывается свистящий звук, а после он делает пару глубоких вдохов и выдохов. Он, наконец, осознаёт, где находится, как сюда попал и что рядом самый близкий для него человек. На него накатывает мгновенное облегчение, а глаза начинают слезиться, но он усилием воли сдерживается. Эндрю всё это время следит за рыжим и улавливает каждую его эмоцию. Чувствует, как тот расслабился под его рукой, но дрожь в теле так и не утихла. Рыжий пару раз усиленно моргает, и Миньярд понимает, что тот старается сделать, поэтому откидывается на спинку дивана, всё также не убирая руку с затылка рыжего, и в следующую секунду выдаёт: — Давай...иди сюда, – он говорит спокойно, не давит и не тянет за шею к себе. Ждёт, пока Нил примет решение.  Джостен, услышав, что сказал Эндрю, тут же смотрит на него, округлив глаза. Сначала он думает, что ослышался, но блондин произносит ещё один раз, всё также спокойно: — Ложись ко мне на грудь. Да или нет? А у Нила в голове замыкание происходит. Вот оно. То, чего он так хотел всю эту последнюю неделю: тепла от самого дорогого ему человека. Он смотрит на полулежачее тело Эндрю, затем снова смотрит в глаза и когда понимает, что тот серьёзно, то кивает болванчиком. Пододвигается к блондину поближе и медленно опускает голову тому на грудную клетку, прямо над сердцем. Ему даже показалось, что на миг оно остановилось. Но нет, слышатся быстрые ритмичные удары. У Эндрю, кажется, участился пульс. Нил на мгновение растерялся, не зная, куда деть руки и не решаясь обнять ими блондина. Но Эндрю, похоже, имеет суперсилу читать его мысли, поэтому шепчет ему в волосы: — Ты можешь обнять. А у Нила теперь, похоже, тоже участился пульс. На него вдруг обрушивается такое облегчение. Всё ещё медленно, как можно осторожнее, он просовывает руки с боков под спину Эндрю и легонько хватается за его футболку на спине. Боится дышать и шевелиться лишний раз, пока над головой не раздаётся ещё раз: — Крепче. Ты можешь обнять крепче. И Нил обнимает. Так, будто он был создан лишь ради этого момента. Руки крепче сжимаются на футболке, а лицо ближе прижимается к груди. Щемящее чувство в груди не отпускает до тех пор, пока слёзы не начинают течь бесконечным потоком. Эндрю чувствует, что это нужно было рыжему. И хоть Миньярд никогда не скажет вслух, это нужно было и ему тоже. Он чувствует, как промокает его футболка. От слез младшего у него перехватывает дыхание, но Эндрю лишь прижимает его сильнее к себе, давая выплакаться хоть раз в жизни. Потому что он сомневается, что тот хоть раз позволял себе это сделать до этого дня. Его переполняет всё сразу, и не зная, куда это деть, он немного наклоняет голову, так, что в следующую секунду оставляет поцелуй в волосах Нила. Тот тут же отрывается от его груди и поднимает свои невозможно голубые, залитые слезами глаза. Смотрит на него мгновение, а после на губах растягивается такая мягкая улыбка, что Эндрю невольно сравнивает его с каким-то мягким плюшевым зверьком в своей голове. Нил спрашивает тихонечко: — Можно…можно я тебя поцелую? Эндрю опускает взгляд с его глаз на губы и так же тихо выдыхает: — Да. Этот поцелуй самый нежный, что у них когда-либо был. Он солёный от слез Нила, что до сих пор продолжают бегать по его лицу. Эндрю при поцелуе мягко стирает каждую большим пальцем. А когда они отстраняются, чтобы отдышаться, то стирает и с ресниц. — Никогда. Слышишь? Никогда больше не смей лгать насчёт своего состояния. Ты понял меня, Джостен? Нил на это лишь улыбается, а когда хмурый взгляд Эндрю не исчезает, то бормочет: — Я привык, что любое моё состояние воспринимается мной как норма, но в последнюю неделю я... вообщем я немного...мне нужен был ты. Эндрю в ответ на это приподнимает бровь, а после недовольно выдаёт: — И ты, вместо того, чтобы спросить, страдал всё это время. Определённо мученик по своей природе. Нил на это лишь пожал плечами. — В следующий раз, когда тебе понадобятся прикосновения, просто приди ко мне. Я решу твои проблемы. — Эндрю...ты не обяз… — Нет, – быстро перебил Миньярд. — Ты ведь знаешь, что я никогда не делаю того, что не хочу. Это вполне в моих силах. Поэтому ты можешь прийти ко мне. В любое время, Нил. Когда тебе это нужно. Блондин пристально посмотрел на него. — Ты понял? И кто такой Нил, чтобы не согласиться. — Да, – он попробует прямо сейчас. — Могу я обнять тебя, как мы делали это пять минут назад? — Да, можешь, – произнёс уверенно Миньярд. Вот и всё. Это всё, что нужно было сделать, чтобы почувствовать себя снова лучше. Нил снова переместился в то же положение, в котором был. Эндрю какое-то время всматривался в его лицо, а потом притянул откинутый в сторону плед и укрыл им до сих пор босые ноги Нила. — Есть такие вещи, как носки, знаешь о таких? – недовольно спросил Эндрю. Нил лишь фыркнул на это, устраиваясь поудобнее. Через какое-то время веки потяжелели и в силу усталости и пережитых эмоций глаза начали медленно закрываться. Следящий за ним Эндрю тоже вскоре погрузился в сон. Так они и уснули, уставшие, в объятиях друг друга на диване в гостиной. И если через несколько часов Ники вернулся домой с покупками и застал их в этом положении, то не их вина, что тот словил преебейший приступ шока и умиления одновременно.