Dearest, darling, my universe
Would you take me along?
To a place I can’t dream
With my poor imagination
Far away in
the universe from
earth to mars Will you please go with me? Wherever it may be, an old loneliness In search of its antonym
For what fault Must we be so Together?
Run away from the world, run on
Go to the end with me, my lover
Will it be a bad ending for us two, gone astray? Mm
***
Через открытое окно дул освежающий весенний ветер, будораживший после тяжелого рабочего дня. Время близилось к вечеру, так что в здании становилось всё тише и тише. Некоторые сотрудники ушли по домам, другие же сидели с засыпающими пациентами или были заняты бумажной волокитой. Харукава Маки всё ещё занималась проверкой отчётов по состоянию клиентов. Она уж точно подходила под описание тех самых «алчных врачей» — больше девушку интересовал заработок, нежели чисто человеческое желание помогать людям. Единственным исключением были совсем дети малые, которые просто были невинны в глазах Харукавы (хотя они так же неимоверно раздражали её). Вероятно, у Маки есть право поступать столь расчётливо, ведь она не то чтобы сама выбрала такой путь. Сколько лет она знает себе под именем Юри Хара пять, шесть или больше? Несмотря на прошедшее время, Харукава и сейчас хорошо помнит события тех лет. На неё сразу после прохождения полугодовой терапии, связанной, разумеется, с Убийственной Игрой, взвалили тяжкое обучение в медицинском. Ведь когда-то существующая Хара занималась этим, значит, она тоже должна. На самом деле Маки не сильно противилась такому исходу, который был избран недородителями, всё-таки судьба медика выглядела достаточно неплохо в её глазах, тем более в сравнении с собственной несуществующей судьбой. Иронично, сначала ты киллер, потом врач. По кабинету разнёсся громкий звук звонящего телефона. Раздражённо посмотрев на экран гаджета, Маки лишь сильнее раздосадовалась, потому что на нём было написано «Одзёсама», переводя на человеческий — ей звонила Мари Хара, сестра Юри. Девушка слишком вымоталась за день, так что не собиралась брать трубку. Тем более единственное, что она ощущала от разговоров с сестрой — раздражение и неприязнь. Было такое чувство, будто младшую интересовали только развлечения, а серьёзные вещи ей в принципе были безразличны. Сначала телефон притих, но потом на него снова позвонили, так что Харукава всё же соизволила ответить: — Алло, чего тебе? — сразу буркнула в трубку Маки. — Привет, моя дорогая сестрица Юри! — пролепетал голос по обратную сторону экрана. — Денег не дам, не проси даже, — не церемонясь, сказала девушка, собираясь уже положить трубку. — Ну, подожди! Мне не нужны деньги, — обиженно протароторила Мари. — Вау, ты что звонишь мне не только с какой-то очередной просьбой? — с иронией в голосе спросила старшая. — С просьбой, — с несвойственной ей серьёзностью изъяснилась младшая. — У Широ друг болеет сильно, он очень просил тебя освободить для него место… — А одного пациента мне куда деть? В окно выбросить? Не мои проблемы, что у дружка твоего хахаля простуда разыгралась, — проворчала уже достаточно утомлённая разговором Харукава. — Послушай, Юри, я серьёзно говорю. У этого парня рак, Широ сам не свой в последнее время из-за этого. Помоги, пожалуйста, он сам в состоянии оплатить своё лечение. — Так почему не обратится в другие престижные больницы? — более снисходительно поинтересовалась старшая. — Широ сказал, что тот уже в многих был, не помогло… — Чёрт, ты же от меня не отстанешь, если я не соглашусь? — молчание. — Ладно, попросите его скинуть документы и всю справку о лечении… — Спаси-и-и-ибочки, Юри! Давай, пока! — радостно выпалила Мари, громко чмокнув прямо в динамик, и сбросила трубку. Вот не хватало ей забот, надо было какого-то пациента с раком взять? Чёрт, она ведь даже не спросила, какая степень и рак чего… — А, потом разберусь. Девушка вновь принялась за бумажную волокиту, а на улице к тому моменту совсем стемнело. Кое-как уже к полуночи Харукава добралась до квартиры и легла спать. На следующий день Маки сообщила начальству о том, что она собирается взять нового пациента, поэтому несколько клиентов перевели к другим врачам. Через несколько дней Мари, наконец, отправила сестре все требующиеся бумаги, и девушка принялась их изучать. — Айкава Тору, рак желудка третья степень, чёрт, — ситуация оказалось куда хуже, чем ожидалось. — Надеюсь хотя бы без метастаз. Случаи, когда у пациентов с подобными диагнозами начиналась ремиссия, являлись почти единичными. Разумеется, за столько лет работы у Харукавы были смертельные случаи, но какой человек захочет вновь и вновь чувствовать вину за то, что не справился со своей обязанностью? Однако, она уже пообещала взяться за лечение и отступать не планировала.***
Харукава сидела у себя в кабинете. Как всегда она одета в белый выглаженный халат, на котором красовался бейдж «Юри Хара», а немного обстриженные волосы были собраны красной резинкой в один высокий хвост. Обычно Маки не красилась на работу, только мазала губы бальзамом, так как те сильно сохли. Постукивая белыми медицинскими сабо, девушка ждала, когда к ней уже подойдёт администратор и позовёт на осмотр Тору. Спустя немногим меньше, чем десяти минут это случилось, и Харукава, поинтересовавшись номером палаты пациента, отправилась к нему. Медсёстры, врачи, ассистенты бесконечно ходили по больнице, как маленькие муравьишки. Наконец дойдя до палаты, девушка на секунду остановилась у двери, сжав в ладони дневник для записей. Выдохнув, она открыла дверь. На Харукаву сразу подул ветер из распахнутого окна, обычно, в такие моменты, она серчала на пациентов и закрывала окно, однако сейчас девушка молча стояла и, откровенно говоря, пялилась на человека у окна, который расположился на подоконнике полупрофилем и не видел её. Высокий парень, ростом около ста восьмидесяти сантиметров, короткие сиреневые волосы спадали ему на лоб. Он стоял, оперевшись на ладонь, так что его бородка не была видна, но девушка точно знала, что она у него есть. Фиолетовые глаза по-детски блестели, смотря в окно. Да, это определённо был он. Кайто Момота. С его идиотской улыбкой. Говоря по правде, девушка несколько раз видела своих «одноклассников» на улице или в интернете, однако не считала нужным связываться с ними, да и не была уверена, что это они. Но в этот момент Харукава не могла ошибаться, перед ней точно стоял Кайто. Она настолько сжала несчастный дневник пальцами, что на том появились вмятинки. Слова просто не шли из рта, сейчас девушка выглядела, как помирающая рыбка, которой не хватает воздуха. Харукава нервно хлопала рубиновыми глазами, сведя брови. Ей казалось, что эта сцена длилась уже несколько минут, но звук закрывающейся двери вернул Маки к реальности, отчего та лишь сильнее заволновалась. — Ай-Айкава? — скомкано промолвила Харукава, она неимоверно злилась на себя за такую трусость. Парень обернулся на обращение и удивился не меньше, только, в отличие от девушки, он расплылся в улыбке и подошёл к ней поближе. — Харумаки! — фиолетововолосый хотел радостно подать ладонь, но брюнетка отстранилась, встретившись спиной с дверью. — Маки? — он оставил руку перед ней, и его улыбка припустилась. — Х-Хара Юри, — отведя взгляд, протараторила медик. — Но я знаю тебя как Харукаву Маки, — уголки губ снова приподнялись, Кайто взял лицо девушка в ладони и развернул к себе. Та всё ещё не собиралась смотреть ему в глаза, но слёзы предательски так и норовили пойти, отчего девушка слегка прикусила губу. И вот, казалось, она успокоилась и собиралась ответить: — Вы ошибаетесь, мы… — стоило Харукаве столкнуться взглядом аметистовых глаз, как из её полилось море слёз. Ужасно… Перед ней стоит человек, которому она должна помочь, но это он её успокаивает сейчас, убирая пальцами слёзы с щёк. Сердца билось с устрашающей скоростью, что казалось, оно сейчас остановится. Девушка почувствовала, как за эти несколько минут у неё вспотели ладошки, поэтому она похлопала ими халат и уже спокойно посмотрела на Момоту, убирая его руки со своего лица. — Сядь, — Харукава обошла Кайто и закрыла окно. — А, так ты врач? — сев на кровать, ликующе спросил парень. — До тебе только сейчас дошло? — не удивляясь, риторически поинтересовалась Маки. Харукава села на прикроватный стул, который Момота посчитал нужным придвинуть ещё ближе, да так, что девушка почти упиралась коленями в кровать. Маки тяжело вздохнула, осознавая ситуацию. Не успела она обрадоваться, что вновь встретила человека, который ей был дорог, так поняла, что его жизнь висит на волоске, за который, к тому же, отвечает она. — Тебе не делали химиотерапию? — удивившись, спросила девушка. — Неа, говорили, что только после операцию будут, но в итоге от лечения отказались, не проведя ни-че-го, — абсолютно спокойно ответил Кайто. — Хм, понятно, — Маки раскрыла дневник и принялась что-то писать. — Передай потом медсестре, тебе надо тесты сдать, — Харукава вырвала листок и протянула парню. — Маки, — Кайто взял бумажку так, что одновременно с этим держал и руку собеседницы, — скажи, до скольки ты занята? — Ты это к чему? — пытаясь выбраться из крепкой хватки, спросила Харукава. — Я хотел поговорить с тобой, — абсолютно серьёзно объяснился Момота. — Забудь об этом, у меня допоздна, — отставив попытки освободить свою руку, ответила девушка. — Значит, я не буду ложиться до этого времени! — Идиот… Вот что, а сбитый режим тебе явно лучше не сделает, — сказала девушка, направив на Кайто убийственный взгляд алых глаз. Но увидев, как тот смотрит на неё «щенячьими» глазами, вздохнула. — Ты не отстанешь? — кивок. — Ладно, я зайду к тебе, но лучше ложись, — руку Харукавы наконец отпустили, и она встала со стула, собираясь уйти. — Хорошо, Харумаки! После этого остальной день показался Маки каким-то концентратом событий в романе у незрелого автора, который не умеет распределять хронометраж: сначала один пациент, потом второй, за ним третий и так по кругу, затем забрать анализы, и наконец, отчитаться перед начальством. Поэтому к одиннадцати часам вечера Харукава чуть не забыла про своё обещание, но когда она открыла окно, чтобы проветрить кабинет, ветерок сам собой напомнил девушке о просьбе Момоты. Брюнетка осторожно открыла дверь, и увидела парня в положении полусидя, когда она стояла у дверного проёма, тот вновь смотрел в уже слегка приоткрытое окно. Услышав, как кто-то пришёл, Кайто развернулся, ожидая появления Харукавы, и не ошибся. — Харумаки! — парень выжидал, пока девушка сядет, не отводя при этом взгляда. — На все обследования сходил? — садясь, поинтересовалась Харукава, как врач. Увидев положительный кивок, Маки продолжила: — Так о чём ты хотел поговорить? — Хм, не знаю, я об этом не думал, — выдал Момота, вновь придвинув стул к кровати. — Э, серьёзно? — возмущено шепнула себе под нос Маки, тяжело вздыхая. — Хотя чего я могла ожидать от тебя-то, — обиженно буркнула девушка, закрыв глаза. — В смысле «от тебя-то»?! — Астронавт умолк, а потом вновь прервал тишину. — А какая у тебя любимая группа крови? — Может ты хотел узнать, какая она у меня?.. — Ой, неважно! Знаешь, Харумаки, тебе стоит прекратить издеваться над собственными губами, — промолвил абсолютно бессвязную мысль Кайто. — Чего?! — недоумевающе спросила девушка. У неё слегка залились краской уши, а к лицу она поднесла ладонь, закрывая губы. — Я к тому, что ты много нервничаешь, — это был не вопрос, а утверждение. Парень отнял от лица Харукавы её руку и поднёс к своему. — П-прекрати… — девушка попыталась отвернутся. — А почему ты выбрала такую судьбу? — приложив ладонь Маки к своей щеке, спросил Кайто. — Хватит задавать бессмысленные вопросы, этот диалог идёт в никуда, — с укором ответила медик. — Я думаю, что не каждый разговор обязан быть разумным, так что не будет букой, Харумаки, — весело высказался пациент. Когда девушка ничего ему не ответила на предыдущие слова, а лишь устало цокнула, тот взял её ладонь, повернув ту тыльной стороной, и прильнул к ней губами. Какая детская подколка. — Прекрати, сказала! Это же издевательство, — залившись краской, возмутилась девушка, но руку не отняла. — Я толком ничего не выбирала, просто так сложились обстоятельства, и я им не противилась, — она на секунду умолкла. — Чем ты занимаешься, ну, вообще? — Всем подряд, что нравится, в космос не полетел конечно, но меня всё же устраивает, — жизнерадостно протараторил паренёк. — От родителей магазинчик достался, который неплохую прибыль приносит, — опередив возможный вопрос, сказал Момота. Девушка помрачнела, её удивлял такой оптимизм, учитывая здоровье парня. — Харумаки, а ты всегда так поздно заканчиваешь работать? — Ну, зачастую у меня длинный рабочий день, но есть два выходных. — А завтра придёшь? — взволнованно хлопая глазами, поинтересовался Астронавт. — Да, — планируя встать, девушка с лёгкостью высвободила руку из хватки парня. — Ложись, — Харукава только собиралась открыть дверь, как её окликнули. — Э-эй, ты вот так со мной попрощаешься, Харумаки? — отчаянно воззвал Кайто. — Я обиделась, — сказала Маки, открывая дверь, напоследок иронично надув губы. Вернувшись домой, девушка, как обычно, почти сразу легла в постель, но сегодня она подозрительно много думала перед сном…***
С самого утра день начался не самым лучшим образом. Когда Харукава пришла на работу, почти сразу ей выдали результаты тех анализов, которые вчера прошёл парень. Метастазы подтвердились, говоря простыми словами, прийдется использовать лишь химиотерапию, провести операцию не выйдет, что тревожило девушку. — Только не говори, что я буду лысым! — возмутился Кайто так, что у него чуть челюсть не отпала. — Тебя сейчас это беспокоит?.. — скептично заметила Маки. — Моя несчастная бородка… — взявшись за свой подбородок, приуныл тот. — Я тебе искусственную приклею, — без задней мысли сказала Харукава. — Вау, серьёзно?! — восхищённо спросил Момото, но столкнулся со взглядом, говорящим: «Я пошутила». — Харумаки, а это типа херово? Ну, то что ты сказала… — Всегда бывает лучше, всегда бывает хуже, — равнодушна высказалась медик.***
Жизнь превратилась в ещё более однотипную рутину, чем была до. Каждый раз результаты обследовании приходили всё хуже и хуже, а девушка проводила в больнице всё больше и больше времени. Харукава стала приходить даже в выходные, но в такие дни она только сидела в палате. Разговоры с Астронавтом были обо всём и ни о чём. Тот рассказал, как попробовал себя во многих вещах: в керамике, рисовании, игре на барабанах, даже в хлебопечении. Парень говорил, что хотел бы съездить хотя бы в одну страну на каждом континенте. Девушка узнала, что Момота знает несколько языков, он даже зачитал ей какого-то русского поэта, но перевёл отчего-то не всё… Гумилёв, кажется, «Сады моей души»? — «Сады моей души всегда узорны, В них ветры так свежи и тиховейны, В них золотой песок и мрамор черный, Глубокие, прозрачные бассейны. Растенья в них, как сны, необычайны, Как воды утром, розовеют птицы, И - кто поймет намек старинной тайны?- В них девушка в венке великой жрицы. Глаза, как отблеск чистой серой стали, Изящный лоб, белей восточных лилий, Уста, что… » Дальше Кайто только отнекивался переводить, сказал, что не помнит текст после этого момента. Когда парень спросил у девушки о её любимых занятиях, чем та увлечена после работы, Маки поняла, насколько унылая у неё жизнь. А истории Астронавта, в свою очередь, больше походили на сюрреалистичные корейские дорамы, чем на реальность. Даже не верилось, что такой человек сейчас мог проводить свои дни в больничной постели. Но даже так Кайто умудрялся развлекаться: в выходные Маки, он сажал её на стульчик рядом с собой и показывал свои любимые фильмы на ноутбуке ей. Очень банальный выбор: «Крёстный отец», «Бойцовский клуб», «Список Шиндлера». Когда Астронавт спросил у девушки, какой фильм включит она, та выбрала «Завтрак у Тиффани», а за ним показала «Джентельмены предпочитают блондинок». Момота был очень удивлён подобному выбору, ему казалось, что Маки не нравятся такие кино-картины, за что чуть не получил от девушки. Однажды Харукаву напугала фраза Момоты, тогда у него уже было проведено несколько химиотерапий, а настроение у парня, судя по всему, ухудшилось. — «Наверное, главное не то, сколько прожил человек, а важнее то, как он прожил?» Обычно, такие слова люди говорят, когда смирились и думают, что их единственный ближайший исход — смерть, Вы так не думаете? Ну, в любом случае, так думала Харукава. Та почти не вылазила из больницы, ища новые различные методы. Нервы девушки понемногу сдавали, потому что терапия шла всё дольше, а состояние становилось лишь хуже. В месте с этим на мозг капал Кайто, который выбрасывал странные фразы время от времени. Но в один момент исчезла возможность отрицать реальность, больше этого сделать нельзя было.***
— Я… Я подумаю, что можно будет сделать, — Харукава в очередной раз стояла у кровати Астронавта, после отчётов о результатах его обследований. Она хотела уже развернуться и уйти, но почувствовала, как её схватили за запястье. Рука нервно задрожала, а к горлу подошёл предательский ком, отчего девушка прикусила губу. — Харумаки, — прозвучал усталый голос за спиной Маки. — Молчи, — не поворачиваясь, сказала Харукава с истерическими нотками в голосе, — молчи, молчи, молчи! — девушка заплакала навзрыд. — Харумаки, я не хочу до конца своих дней гнить в больничной палате, — парень развернул к себе Маки. — Это не случится, — яростно, глядя в аметистовые глаза, процедила сквозь зубы Харукава. — Я хочу прекратить лечение, — отрезал Кайто, смотря на заплаканные «рубины». — Н-нет… — тихо всхлипнув, пробормотала девушка. — Да, Маки. У меня слишком много планов, которые требуют своей реализации. А оставаясь здесь, я их не выполню. У меня ведь есть ещё время, даже без лечения, — спокойно сказал Момота, поглаживая пальцами ладонь Харукавы, которую держал в своей руке. — Его будет куда меньше, чем если ты продолжишь терапию! — Смысл от этого «больше», если я при таком исходе не сделаю ничего, что собирался? У меня не будет ремиссии. Маки умолкла, потеряв какие-либо аргументы, и приопустилась на стул у кровати, наклонив голову. — Харумаки, помнишь я говорил, что хочу съездить хотя бы в одну страну на каждом континенте? — улыбнувшись, с авантюристским духом спросил Астронавт. Девушка лишь молча подняла красные глаза и ничего не ответила. — Почему бы не выбрать одной из стран Великобританию или Россию?! — приблизившись к лицу Маки, поинтересовался Кайто. — Зачем ты меня вообще об этом спрашиваешь, и что за выбор такой? — вроде равнодушно, а вроде с небольшой желчью ответила Харукава. — Как зачем?! Потому что ты поедешь со мной! — глаза парня радостно заблестели. — Нашёл повод пошутить, прекращай, — обиженно буркнула Маки, посмотрев в окно. На улице был уже вечер, поразительно тихий и спокойный. А на подоконник падал немного голубой отсвет луны. — Я не шучу! Ты ведь проведёшь со мной всё моё оставшиеся время? — серьёзно спросил Момота. — Не неси бред, зачем мне это делать, — отвернувшись, скептично отметила девушка. — Потому что ты меня любишь. — Нет. Из чего ты сделал такие выводы? — сдерживаясь, индифферентно поинтересовалась Маки. — Ты говорила, что ни разу не плакала, даже когда твои пациенты умирали. А сейчас плачешь, хотя я пока вполне жив! — парень был полностью прав. Из глаз девушки вновь пошли слёзы, она не смогла сдержаться и закрыла лицо руками, вырвав одну из них у Астронавта. Однако через несколько секунд она почувствовала горячие прикосновения к своим запястьям. Момота спокойно пытался убрать дрожащие руки девушки от её лица. Когда он это наконец-то сделал, Харукава зажмурилось, чувствуя солёный привкус на языке от стекающий с её щек слёз. Немного приоткрывая глаза, девушка ничего толком не видела, лишь муть. Маки открыла рот, хватая воздух, как бедный тонущий. Тогда же она почувствовала, как на холодную щёку, по которой не прекращали идти слёзы, положили горячую ладонь. — Харумаки, — сделав долгую паузу, прервал тишину Кайто, — Ты спросила, почему я выбрал такие страны? — Девушка приоткрыла глаза, молча отвечая парню таким образом. — Ты говорила, тебе нравится балет, помнишь? И ты говорила, когда у тебя наконец выходит выбираться из муторной рутины, то ты любишь сходить в японский театр. И ты говорила, что одни из лучших балетов — Английский и Русский, помнишь? — Момота беззаботно улыбнулся, отчего Харукава вновь опустила голову и закрыла глаза. То, что сказал Кайто — всё чистая правда. Было что-то в балете такого, что привлекало Маки. Возможно, ей казалось, что герои историй более правдивые, чем реальные люди? Возможно, Харукава хотела уйти от лживой обычной жизни, увидеть искрение, даже высокие чувства, в существование которых в реальности, девушка сильно сомневалась. Маки почувствовала, как засыхающие слёзы неприятно стягивали кожу на лице, поэтому та хотела встать и пойти умыться, чтобы спокойно продолжить разговор, который, как казалось Харукаве, зашёл в тупик. Однако ей этого сделать не дали. Маки ощутила, как горячая рука Момоты крепко вцепилась в её запястье, а глаза парня задрожали. Не успела девушка понять, чего от неё сейчас хотел Кайто, как тот притянул её и накрыл обсохшие губы поцелуем. С сердца будто спал тяжёлый груз, тяготивший Харукаву, и та впервые почувствовала себя действительно нужной и любимой. На губах всё ещё чувствовался солёный привкус, но обоим людям в палате сейчас было на это всё равно. — Харумаки, — девушка прислонилась лбом к макушке парня, — прошу, проведи со мной отмеренное для меня время, — Кайто серьёзно посмотрел в глаза Маки, ожидая лишь одного единственного ответа.***
— «Глаза, как отблеск чистой серой стали, Изящный лоб, белей восточных лилий, Уста, что никого не целовали И никогда ни с кем не говорили. И щеки - розоватый жемчуг юга, Сокровище немыслимых фантазий, И руки, что ласкали лишь друг друга, Переплетясь в молитвенном экстазе. У ног ее - две черные пантеры С отливом металлическим на шкуре. Взлетев от роз таинственной пещеры, Ее фламинго плавает в лазури. Я не смотрю на мир бегущих линий, Мои мечты лишь вечному покорны. Пускай сирокко бесится в пустыне, Сады моей души всегда узорны».Н. С. Гумилёв