***
Из-за его роли Попова не хотят брать на работу, а если и берут, то стараются полностью подчинить, и это не заканчивается ничем хорошим. Матвиенко ему очень сильно помогает и приглашает его вместе с собой на кастинг какого-то шоу. И их утверждают. Конечно, это не мечта Арсения, он актёр и хотел сниматься в кино, а это какая-то юмористическая передача. Помимо них проходят ещё четверо ребят: его знакомый ещё с института, с которым у них сложились взаимно ненавистные отношения, и трое парней из Воронежа. Одного из тех Арсений полностью не замечает, второй веселый пухлый очкарик, и его шутки правда кажутся смешными, а третий — длинная тощая шпала. У шпалы эмоции льются через край, все руки увешаны цацками и одет он отвратительно. На вид парню лет пятнадцать, но Попов не испытывает пока к нему никакого негатива. — Привет, я Антон, — подходит к нему шпала и протягивает мокрую от пота ладонь, это даже с расстояния заметно. Попов неохотно её пожимает, тоже представляясь, и в один миг мир вокруг него схлопывается. И он понимает — вот оно — его проклятье — его истинный. Арсению даже смешно, разве может ему указывать какой-то подросток, который на девять лет младше него? Шастун, ещё и фамилия у него ужасная, улыбается так светло и не отпускает его руку. Попову приходится вырвать её силой и сказать, что его это не интересует. Он старается как можно быстрее уйти и больше никогда не подходит близко к Антону. Тот, кажется, его вообще не слышит. Ошивается рядом, приносит подарки, делает комплименты. Арсению так странно от всего этого. Шастун не нравится ему внешне, что внутри у этого человека — он не знает, но шанс ему давать не собирается. Серьёзно воспринимать Антона он не может. Тот ни на чём не настаивает, не пытается его подчинить, и в какой-то момент Попов смиряется: ему даже начинает все это нравиться, в чём он никогда не признается себе. Внимание его подкупает. Они снимают пилоты, раз за разом проваливаются. Получается всё лишь через длительное время и остаётся их только четверо. Это какое-то проклятье, потому что их с Антоном теперь чуть ли не каждую вторую импровизацию ставят в пару. Шастун близко, и эта близость сводит с ума. Чужие ухаживания продолжаются, Антон растёт, меняется, и через какое-то время Арсений начинает залипать и на чужую внешность. Антон милый, смешной, добрый, и это никак не вяжется с образом властного доминанта. Но, как говорится, в тихом омуте черти водятся, поэтому Попов готовится к худшему. — Это тебе, — Шастун в очередной раз протягивает ему шоколадку. Сладкое Арсений не ест, скармливает всё Матвиенко. И Антон, наверное, знает об этом, но вида не подаёт. — Не хочешь пригласить меня куда-нибудь? — идёт в наступление Арсений. Шастун сразу тушуется, смущается даже и говорит как-то неуверенно и невнятно: — Да. — Куда пойдем? — Попову интересно, что будет дальше. — Куда ты хочешь? — Антон спрашивает, даёт выбор, и это снова очень разнится с поведением доминанта. — В ресторан дорогой хочу, — Арсений собирается пользоваться своим положением. Шастун, естественно, соглашается и говорит, что забронирует им столик на вечер. Попов идёт скептически настроенный, но Антон такой живой и весёлый, что он не может не улыбаться и не смотреть на этого человека. Антон рассказывает про себя, интересуется им, и от этого на душе становится как-то тепло. — И вот прикинь, я такой сижу полусонный и посылаю таблетку угля на хуй, — Шастун рассказывает историю про первое похмелье в лагере. И он слишком искренний в своих эмоциях, а ещё внимателен к эмоциям Арсения, и, кажется, что такой человек не сможет пользоваться сабмиссивом для получения своего удовольствия. Попов не желает разочаровываться, поэтому готовится к худшему, но приходит со свидания счастливый. Антон его провожает до дома и под конец обнимает. А Попов вспоминает своё желание покончить с собой после встречи с истинным, но на такое кардинальное действие сейчас он вряд ли решится, тем более Антон кажется хорошим. Они ещё ходят на свидания, и Шастун вежлив и обходителен, даже спрашивает: — А можно тебя поцеловать? Арсений соглашается. И на следующий поцелуй и на то, чтобы остаться у Антона на ночь, и это как раз конфетно-букетный период, о котором он так мечтает. — Ты невероятно прекрасный, — говорит Антон, смотря прямо в глаза, целует в кончик носа и касается губами виска. — Я никогда не встречал кого-то похожего. Арсений прикрывает веки и расслабляется. Сегодня его точно не должно ждать ничего плохое. В нём бушуют эндорфины, и он даже решается на признание: — Мне нравится твой смех, — а ещё улыбка, голос, слова, фигура, поцелуи, прикосновения и многое-многое другое, но это Попов не озвучивает и навряд ли когда-нибудь решится. Арсений запрокидывает голову под напором чужих губ. Антон касается его подбородка, шеи, руками оглаживая плечи и спускаясь по спине. Его прикосновения нежные, аккуратные, и Попову нравится такое, он представляет, что именно так о нём заботятся, а не как другие доминанты — побоями. — Можно тебя раздеть? — спрашивает Шастун, и Арсений кивает. Никто так к нему не относился, и сейчас хочется расплакаться от того, что всё настолько хорошо, его не пытаются подчинить, скорее уж приручить стараются и это, как ни странно, выходит. У Антона дрожат руки, и он не может справиться с пуговицами, Попов сам ему помогает и скидывает рубашку. На него смотрят как на произведение искусства, и Арсений надеется, что этот фактор повлияет на то, что ему не будут оставлять на теле шрамы. Кольца, надетые на чужих пальцах, холодят кожу и пускают по ней мурашки. Арсений сам расстёгивает брюки. Он понимает, что при сближении будет снизу, но всё равно не готов ни физически, ни морально. Только Антон не разворачивает его и не нагибает, не ставит в коленно-локтевую, чтобы взять сзади, как любят многие доминанты, он опускается перед ним на колени и целует низ живота, оглаживает бёдра и сжимает пах через ткань белья. Попов громко выдыхает. Шастун поднимает глаза и спрашивает: — Можно тебе отсосать? Арсений в очередной раз охреневает, сил хватает только на то, чтобы кивнуть. Да, ему очень хочется всего этого, но он не верит, что реально получит. Потому что обычно сабмиссивов используют для удовлетворения потребностей, и главным объектом получения удовольствия во всём процессе должен быть Антон, и Антон должен не спрашивать разрешения, а приказывать. Шастун снимает с него последнюю часть одежды и приближается. Арсений чувствует чужое дыхание, и этого, кажется, уже будет достаточно. Но пальцы Антона творят что-то невероятное, нажимают на какую-то точку под мошонкой. Член и так уже заинтересованно приподнят, и с каждой секундой возбуждение лишь нарастает. Губы Антона смыкаются на головке, язык обводит её по кругу, его кончик толкается в уретру, и Арсений срочно пытается найти точку опоры. В итоге он опускает руки Антону на голову и просто перебирает волосы, Попов вот точно не желает пользоваться кем-то для своего удовольствия. Шастун и так ему его доставляет. Антон двигается, втягивая щеки и сильно стимулируя эрогенные зоны, и Попов не может долго продержаться. — Я не могу больше, — тихо шепчет он. Шастун отстраняется и несколько раз проводит рукой по члену. Сперма выплёскивается на его губы и остальное лицо, и Арсений боится, что это может разозлить этого человека, но тот улыбается, облизывается довольно, как кот, измазавшийся в сметане, какое ужасное сравнение, и поднимается. — Я в ванную, — предупреждает он. Попов натягивает нижнее белье и брюки и идёт за ним, ему нужно узнать, что Антон думает по поводу всего произошедшего. Тот умывается и смотрит на него с ожиданием. — Всё хорошо? — интересуется Арсений, хотя, наверно, именно такой же вопрос хотят задать ему. — Все прекрасно, Арс, что-то не так? — Нет, — Арсений его целует и упирается бедром в чужое возбуждение, точнее оно упирается ему в бедро, и Попов понимает, что вторая часть вечера может быть для него менее приятной. Но Антон накрывает его руку и показывает, куда именно надавить. И это оказывается слишком действенно, Антон громко стонет и кончает прямо так, матерясь и тут же снимая одежду, забрасывая её в стиралку, а сам открывает кран с водой в душевой и раздевается до конца. — Присоединяйся, — предлагает он. И Попов спешит выполнить его просьбу, снова снимая штаны с бельем. Струи воды успокаивают, лёгкие прикосновения Антона — ещё больше. Они отступают от источника воды и целуются, и Арсений никогда, наверное, не сможет испытать такого счастья как сейчас. Антон на него не давит. Секс с проникновением происходит только через несколько месяцев, и Арсений сам хочет. И ни капельки не жалеет. В отличие от подготовки это приятно, а ещё всё происходит лицом к лицу, и подобное незабываемо. Он влюбляется в Шастуна, и это, похоже, невозможно обратить. Теперь он готов принять от него всё, даже если в будущем тот превратится в типичного доминанта. Он исполняет все его просьбы, и это навряд ли сильно разнится с выполнением приказов. Но у него до сих пор всё спрашивают, и это подкупает. Ещё Антон предлагает как-нибудь поменяться ролями, но Арсений считает это шуткой. С Антоном ему хорошо, и плевать, что остальные их знакомые, кроме Матвиенко и Позова, отзываются о них как-то странно, считают, что Антон плохой доминант, а Арсению уже давно стоит мозги вправить на место. Попову от этого неприятно.***
Это случается на съёмках шоу «Импровизация. Команды» Арсений язвит и стебёт Антона, а тот говорит: — Дома ты у меня получишь, — эту фразу вырезают из выпуска, так же как и лицо Арсения в этот момент. Он бледнеет, а всё внутри неприятно сжимается, неужели это конец и сегодня он узнает настоящего Антона? Попову страшно и неприятно. Сама эта фраза уже ранит. Все остальные думают, что это правильно, так и должно быть, ему обидно и больно. Не хочется идти сегодня к Антону, но он не может вечно отсиживаться в своей квартире. Пусть сегодня всё произойдёт и чем раньше, тем лучше. Это же для его блага, шепчет противный голосок в голове. Ни хуя подобного. Арсений весь оставшийся съёмочный день сидит будто на иголках. Антон предлагает его подвезти до дома, но Попов не хочет оставлять подобные воспоминания в своей квартире, поэтому предлагает ехать сразу к Антону. Тот не против. Сейчас уже поздний вечер, и Попов не знает, что вообще произойдет. Конечно, не хочется ночью идти пешком домой, но он надеется, что до такого не дойдет. Антон, видно, что уставший, молчит весь путь, от этого ещё стремнее становится. Антон лезет в душ и приглашает его с собой, выдает какие-то свои вещи. Арсений задерживается у зеркала, а Шастун уходит в комнату и зовёт его. — Иди сюда, — Попова всего передёргивает. Он подходит к кровати, на которой почему-то уже лежит Антон, и устраивается на животе. Ничего не происходит, точнее Шастун просто его накрывает половиной одеяла и слегка приобнимает. — Спокойной ночи, Арс. — шепчет тот и оставляет на его лбу поцелуй, отключая свет. Попов лежит в своих мыслях и никак не может осознать всё произошедшее. Может, Антон решил отложить всё на утро? Но на следующий день его ждёт только несколько поцелуев, горячий кофе и крепкие объятья. Вечером он едет к себе домой, и Антон просто пишет ему «спокойной ночи». Арсений немного замыкается в себе, но через пару дней приходит в норму, понимая, что ему не причинят боль.***
Похожая ситуация происходит буквально через две недели на съёмках другого шоу. Антон заявляет, что дома ему покажет, кто тут прав, и Попову снова становится не по себе. Но дома ничего не следует, Шастун даже не вспоминает это. Арсений ждёт подвоха, ждёт, когда Антон причинит ему боль, но тот лишь целует и говорит, что любит. Это вообще переворачивает всё в мире Арсения. — Арс, что-то не так? — Шастун замечает его отстранённость и интересуется, но Попов не находит в себе силы ответить правду. Пока нет. А вдруг он сейчас напомнит, и Антон правда всё это сделает? — Всё ок, — Арсений затыкает чужие вопросы поцелуем и старается отвлечься. Он идёт в душ, на автомате готовя себя. Внутри него сидит множество страхов, но Антон так правильно поступает с ним и поддерживает. Арсений просит его раздеться и садится верхом на бёдра. Ему нравится так контролировать процесс, он опускается на чужой член, упирается руками в грудь и начинает движения. Антон позволяет ему, вцепляясь пальцами в простынь и даже не двигая бёдрами. Арсений ему за такую выдержку благодарен, он так хочет почувствовать себя решающим хоть что-то. Хотя Шастун всегда даёт ему выбор. И Антон ни разу не причинил ему какую-либо физическую боль и ни разу ничего не приказал. И Арсений не может понять, это хорошо или плохо, потому что он до сих пор ждёт подвоха и каждый раз вздрагивает, когда ладонь Антона оказывается недалеко от него. Арсений набирает темп, слегка нагибается вперёд, описывая бёдрами восьмёрку, и член внутри него попадает по простате, он понимает, каким должен быть угол проникновения, и опускается по расчётам, стимулируя комок нервов. Он совсем скоро кончает и обессиленно валится на Антона. Тот выскальзывает из него и доводит себя до разрядки рукой. Арсений старается успокоиться, лёжа головой на чужой груди, но всё ещё непонятно чего боится, и он понимает, что это неправильно и Шастун его никогда не обидит, но его слова, сказанные перед публикой, явно являются угрозами. Это случается ещё не раз и не два. Антон часто про подобное Арсению напоминает. И остальные вокруг них желают Антону удачи его перевоспитать. Попов не хочет это слушать. А Антон на такие заявления лишь отшучивается. И каждый раз после такого Арсений ждёт, но ему ничего не прилетает. Дома Антон заботливый и любящий, на сцене любит поугрожать и поподдевать. Арсений чувствует, ещё чуть-чуть и он взорвется, и это уже грозит прекращением каких-либо отношений.***
Арсений забирается на дверь в шоу «Импровизация. Истории» и чуть не падает оттуда, благо Антон вовремя успевает его подхватить, а ещё прошептать: — Ну, Арс, ну, опасно это, как тебе это объяснить понятнее? Дома поговорим, — и это снова намек на наказание, от которого Арсения передёргивает. На этот раз Антон поднимает дома эту тему. — Арс, не надо, пожалуйста, без страховки такое вытворять, если ты расшибёшься, я себя не прощу, что не помог. Арсений ждёт продолжения, ждёт применения силы, заслуженного, по мнению других, наказания, но Антон касается его руки и поглаживает костяшки. И Попов не выдерживает, его такое ожидание изводит. — Почему ты меня никогда не бьёшь? Уже который раз обещаешь, что я получу дома и… — Арсений замечает, как меняется чужое лицо: от шока и непонимания до страха и боли. Попов не знает, чего ждать от Антона, но ему срочно нужен ответ. И, желательно, не в физической форме. — Арс, это дикость. — мотает головой тот. — Возможно, со мной не все в порядке, но я не могу так поступать с любимым человеком. Ты взрослый и самостоятельный, Арс, у тебя должна быть свобода выбора, и никто не смеет прикасаться к твоему телу, только если ты сам этого не захочешь. Я уважаю тебя и твое личное пространство, а так же твои решения, и я не имею права тебе что-то запрещать. Прости, если что-то не так, но я не смогу на тебя поднять руку. Арсений не верит, что это реально, да не может такого вообще быть! Он спит. Попов прикрывает глаза, и его накрывает. Все нервы и переживания за последние дни, все скопившиеся обиды выходят наружу, и он беззвучно плачет, только слезы из глаз текут. Его отец, вероятно, назвал бы это слабостью и упрекнул его в расхлябанности. Но Антон смотрит так обеспокоенно и аккуратно касается лица, вытирая влагу с щек. — Арс, я что-то не так сказал? Прости, пожалуйста, — Шастун переживает, и Арсений просто обязан ответить и успокоить его, но пока что голос его не слушается. Он утыкается лбом в чужое плечо и пытается подождать, пока подобное пройдёт. Антон поглаживает его по волосам, и так становится спокойнее. Приходит в себя Попов ещё не скоро, но, как только это происходит, он готов говорить. — Я думал, все доминанты всё решают силой. Я ненавижу подчиняться и, если кто-то будет так со мной обращаться, я долго не продержусь. — признается Арсений. — Все угрозы с твоей стороны мне было особенно сложно слышать. Правила и запреты — это не отношения, это не любовь. Наказания — это подрыв доверия. Я не смогу так. — Я тоже, Арс, я тоже! Я не могу делать, как все остальные. Прости меня за те слова, это было не больше, чем шутка, я обещаю так не говорить, не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно. — Антон так переживает, и Арсений очень хочет его успокоить. Сейчас он понимает, что нашёл своего человека, Антон и правда разделяет его взгляды, и это ли не счастье? Они разговаривают, и Арсений рад, что его выслушивают и с его мнением считаются. Теперь истинность не кажется чем-то ужасным в этом мире.***
Антон и правда держит свое обещание, теперь он только хвалит Арсения при остальных и выполняет все его просьбы. Они перестают притворяться на публику, что их отношения такие же как у всех, завязанные на контроле и силе. Матвиенко честно говорит Арсению, что за него рад, Дима разделяет его мнение, другие малознакомые люди шепчутся, что Антон просто плохой доминант и Арсений вертит им как хочет. Антону на их мнение плевать, это он говорит Попову после первого такого заявления, Арсений с ним солидарен, да, возможно, где-то он просит слишком многого, но он старается отдавать в таком же размере. Подчиняться всё ещё не хочется, но Арсений иногда готов побыть рядом с этим человеком слабым. Ему нравится, как Антон делает ему комплименты, как Антон его хвалит, и иногда даже во время секса он полностью передает контроль в чужие руки и просто получает удовольствие. Каких-то дополнительных правил ему не нужно, Попову и так кажется, что он достаточно углубился в этот долбаный БДСМ. Единственное, что ему хочется, попробовать что-то приносящее несильную боль, но не как наказание, а просто в процессе прелюдии. Об этом он и говорит Антону, на что тот заявляет: — Арс, прости, но я не смогу. — Попов не знает, как объяснить своё такое желание и как доказать Антону, что ему не будет дискомфортно. Приходится показывать. Он несильно шлёпает Антона по заднице, и чужое лицо вытягивается в возмущении. — Больно? — спрашивает Арсений. — Неожиданно, — тянет шокированный Антон. — Но не больно, — говорит за него Арсений. — От тебя требуется то же самое. Антон напряжённо улыбается и обещает: — Я попробую, но, если что-то не так, говори. Попов кивает, а как иначе? У них отношения строятся не на правилах одного и беспрекословном подчинении второго, а на разговорах и общих обсуждениях. И пусть в этот мир они и не вписываются и здесь считаются изгоями, но существует мир, где они являются эталоном здоровых отношений с таким подходом.***
Выходные после плотного графика съёмок — прекрасное время, потому что можно побыть наедине с любимым человеком. Арсений приоткрывает глаза, замечая ещё спящего Антона. Хочется продлить это мгновение на как можно дольше, и он ближе жмется к парню и понимает, что Шастун лишь притворяется, на самом деле, тот уже бодрствует. Через секунду чужая ладонь опускается ему на пятую точку, и Антон усмехается. — Это месть, — говорит он. Арсений заливисто смеётся. Рядом с этим человеком он раскрывается по-другому, не боится показывать настоящие эмоции, не сдерживает себя в каких-то рамках, навязанных обществом, относительно роли или пола. Попов скидывает одеяло с них обоих и прогибается в спине. — Какой красивый, — шепчет Антон и оглаживает его поясницу. Попов от этих слов тает. Хотя весь его спектакль одного актера был сыгран не для этого. Ему хочется узнать, как толика приятной боли может подействовать на возбуждение, но Антон не спешит её давать. Арсений поднимается и идёт в ванную: нужно почистить зубы и принять душ, подготовиться к сексу. Антон следует за ним и тоже выполняет утреннюю гигиену, пока Попов проверяет свою растяжку и готовность в душе. Он видит заинтересованный взгляд и лишь сильнее старается на публику. В спальню они возвращаются полностью распалённые, и Арсений, сам не понимая, чем руководствуясь, предлагает Антону связать ему руки и ограничить в движениях. Тот смотрит на него обеспокоенно, но находит в шкафу шарф и исполняет эту просьбу. Арсений чувствует, как прохладный шелк обвивает его запястья, которые оказываются задраны вверх и привязаны к изголовью кровати. Самого его до этого переворачивают на живот. И Попов ощущает, что веревка тут скорее метафорическая, и он, если захочет, сможет освободиться. Арсений не без помощи приподнимает бёдра, под которые подкладывается подушка. Антон оглаживает его ягодицы, и Попова трясет от предвкушения. Шастун что-то говорит, и он старается сконцентрироваться на его голосе, но не получается. Попов отпускает ситуацию, зная, что ему не сделают плохо. Шлепок прилетает на правую половинку, ошпаривая её приятным теплом. Арсений не понимает, где тут вообще должна быть боль? Возможно, при наслоении уже что-то и почувствуется. Но сейчас ему просто хорошо, и он стонет, сильнее прогибаясь в пояснице. Антон опускает ладонь на левую ягодицу, это уравновешивает ощущения. Дальше Шастун ускоряется и больше не делает пауз, удары ложатся один за другим, только в разные места, и те так хорошо просчитываются, что два подряд не приходятся в одну область и боль удовольствие не перекрывает. Она слегка чувствуется, но член из-за этого твердеет ещё сильнее. Арсению не важно, что контроль полностью в чужих руках, он думает только о том, что это всё делается лишь для него, по его просьбе, ради его удовольствия. Антон останавливается, и Попову хочется возмутиться, но он слышит, что Шастун перемещается по кровати, а в следующую секунду его ягодиц касаются губы и по расщелине проходится язык. У Арсения пальцы на ногах поджимаются от осознания того, что с ним Антон творит. Окончательно его добивает шастуновское: — Можно? Он не в силах ответить, только умоляюще стонет. На него накатывает стыд, но это ничто по сравнению с удовольствием, которое он может испытать. Кончик языка толкается внутрь, и Арсений инстинктивно сжимается. — Расслабься, — просит Антон, и смачно шлёпает по ягодице. Попов раздвигает ноги, а сам Шастун разводит руками в стороны две половинки. У Арсения глаза застилает пелена, руки затекают из-за неудобного положения, член упирается в подушку, а сердцебиение разгоняется до сотни ударов в минуту. Антон проникает глубже, и язык чувствуется так необычно, совершенно по-другому. Тот периодически выскальзывает и подцепляет края входа, играясь с ними. Арсению кажется, что сегодня он сорвёт голос. Это необычно, недостаточно для того, чтобы кончить, но невозможно приятно, и возбуждает одна лишь мысль о том, как Антон это делает. Арсению нужно больше, и, когда Шастун отстраняется, правда хочется заплакать: хочется потребовать продолжения и, возможно, получить за это. Антон входит пальцем и следом — языком, второй палец погружается тоже без проблем. Внутри два указательных, и они разводят края ануса, предоставляя лучший доступ. Арсению в какой-то момент кажется, что он сейчас взорвется, если ему не разрешат кончить, точнее — не помогут. Разрешение ему не нужно, и, он знает, если хоть слово скажет, Антон тут же сделает, но такое отсрочивание оргазма позволяет его прочувствовать потом в десять раз сильнее. Арсений уже весь извивается, но пальцы вновь исчезают и внутрь проникает небольшая анальная пробка. Парень даже не замечает момент, когда Антон её берёт. Попов закусывает подушку, этого не хватает, чтобы внутри чувствовалась приятная заполненность. На ягодицы снова сыпятся удары, они теперь задевают стоппер, и Арсения каждый раз подкидывает. Эта сладкая пытка прекращается по ощущениям через долгих пару десятков минут и пробка исчезает, а внутрь погружается долгожданная головка члена. Арсений подаётся назад, а Антон толкается навстречу. Попов чувствует, как Шастун попадает точно по простате, и это так идеально. Ему дают абсолютно всё, и Арсению слишком от этого хорошо. Он больше не может. Антон ускоряется, и ускоряется, и ускоряется, и в какой-то момент Попов понимает, что проваливается. Перед глазами темнеет, он испытывает сильнейший оргазм и сжимает внутри чужой член. Антон стонет что-то сзади и выходит, толкаясь просто по промежности и между бёдер. Изливается он чуть позже и почти сразу же отвязывает Арсению руки и разминает их, Попов благодарен, так как те слегка затекли. — Тебе как? — интересуется Антон — Идеально, — Арсений тянется за поцелуем, только этого ему не хватило. Ягодицы приятно саднят, и Попову кажется, что он ещё раз готов, но не стоит переоценивать свои силы. Антон снова говорит, как его любит, и Арсений долго решается чтобы ответить, и наконец признаётся, что тоже. Антон меняет постельное бельё, мажет ему ягодицы каким-то специальным кремом. Попов не в силах что-либо сказать, но он тянется всем телом к Антону и прижимает его к себе. Ему это нужно. Нужен этот человек и никто больше.***
Вокруг люди почему-то начинают на них смотреть по-другому, не лезут с комментариями и советами, и Арсений уже не обращает на них внимания. И каждый раз, когда кто-то рассказывает, какой у него хороший доминант и хвастается своими шрамами, Арсений просто говорит, что Антон его любит. И это не проявляется в следах на теле, в командном голосе или приказах, это заметно по глазам, нежным прикосновениям, кофе по утрам и по предоставлению выбора. А Арсений в любом случае выберет Шастуна. Теперь Попов даже рад, что живёт в таком мире, потому что они с Антоном здесь встретились, они отличаются от других и могут показать всем, что боль и принуждение — не единственный способ любить.