Первородный грех.

Когда Чон У мельком увидел огромное здание, виднеющееся вдали сквозь покрытые ржавчиной металлические ворота, его мозг тут же отреагировал и заставил его развернуться, завести фургон и поехать как можно дальше в противоположном направлении. Он понял, что его подозрения подтвердились: у Чжэ Хо не все в порядке с головой. — Он идеален! К его огорчению, Сок Юн, выкрикивавший все это с восторгом ребенка, тоже не отличался здравым смыслом, поэтому Чон У был единственным, кто понимал, насколько все это неправильно. Кто в здравом уме решит посетить заброшенный монастырь посреди ночи? Даже если цель визита была более невинной, чем можно было ожидать, оправдания такой идее нет. Разумеется, это по здравому размышлению Чон У. — Я знаю. Это лучшее место, которое я нашел до сих пор, хоть и все мои открытия были ослепительными. Чон У и Сок Юн из-за всех сил сопротивлялись, чтобы не закатить глаза и не выразить свое недовольство самодовольным поведением Чжэ Хо, который был старшим в группе и, конечно же, самым обеспеченным. Именно из-за такого положения обоим молодым людям приходилось сдерживать раздражение, иначе они оба остались бы без средств к существованию и, скорее всего, без крова. И неважно, что именно Сок Юн много лет назад наткнулся на это место во время школьной экскурсии и, запомнив, рассказал о нем двум своим одноклассникам. -Кто скажет, что там не медитирует сатанист или какой-нибудь странный культ, ожидая, пока они сделают с нами бог знает что? На этот раз Чжэ Хо захотелось раздраженно закатить глаза, что он и сделал. Чон У даже не вздрогнул от этого жеста, ведь любое его замечание, каким бы логичным оно ни было, старший мужчина воспринял бы с презрением. -Чон У, почему ты до сих пор такой скучный? Разве я не говорил тебе по дороге сюда, чтобы ты перестал параноить? — На этот раз он хотел возразить, но его прервала рука Чжэ Хо на его плече, — это идеальное место. Видео наберёт миллионы просмотров! Просто посмотри его, это как раз то, что мне нужно. Чон У и в самом деле хотел последовать за инстинктом и немедленно убежать. Не нужно было присматриваться, чтобы понять, что мысль о том, чтобы ступить хоть на один квадратный сантиметр этого здания, не способствует душевному здоровью. Даже если он не верил в паранормальные явления, его страх перед людьми был чрезмерным, ведь он мог оказаться вовлеченным в какое-нибудь ужасное безумие, которое ему точно не хотелось бы испытывать. И пока Чон У видит случайное старое заброшенное здание, кто-то другой может увидеть идеальный центр деятельности культа, занимающегося человеческими жертвоприношениями. — То, что нам нужно… — мягко поправил Сок Юн. — Да, да. Именно так. Улыбка, которую Сок Юн подарил Чжэ Хо, была столь же неловкой, как и выражение насмешливого согласия Чжэ Хо, но никто из них троих об этом не упомянул. Чжэ Хо — из-за незаинтересованности, двое других — из-за смирения. Иногда было сложнее, чем обычно, мириться с властным поведением старшего, но у двоих других не было выбора. В конце концов, именно Чон У создал канал, а Сок Юн отвечал за рекламу. С другой стороны, именно они редактировали и готовили записи, а Чжэ Хо просто появлялся перед камерой, словно звезда эстрадного шоу. Жаль только, что ни у кого из них не было достаточно денег, чтобы позволить себе хоть сколько-нибудь приличную камеру, если они не хотят оказаться на улице, не говоря уже о компьютере или мобильном телефоне с хорошей мощностью. Поэтому, даже если всю работу делали они, именно Чжэ Хо обеспечивал все дорогие и, к сожалению, необходимые вещи, включая транспорт. К тому же никто в Сеуле не стал бы брать с них так мало за две одноместные комнаты с соответствующим уровнем человеческого достоинства, к тому же расположенные недалеко от центра. Чон У по-прежнему считал, что идти туда — плохая идея, но по выражению лиц его спутников понял, что они ни при каких обстоятельствах не упустят возможность попасть в заброшенный монастырь в глуши. Поэтому ему оставалось только вздохнуть с покорностью, развернуться, открыть задние двери машины и достать необходимые для приключения вещи. Однако ему все равно хотелось попробовать в последний раз. — Если мы собираемся это сделать, не лучше ли прийти при дневном свете? Наверняка здесь нет хорошего освещения. Нам будет трудно передвигаться и все подготовить. — Хён, ночью всегда будет больше волнения! — Ты имеешь в виду ужас. Поверь, Сок Юн, в таком месте страшно в любое время суток. — Перестань ныть и займись делом, Чон У. Для тебя есть факелы. Вышеупомянутому пришлось силой сдерживать желание схватить первый попавшийся на пути камень и швырнуть его прямо в придурка, который был его «напарником». Вместо этого он смирился и пробормотал про себя: «Он что, никогда не видел «Монахиню», что ли? К счастью для него, Сок Юн оказался в тысячу раз более приятной компанией, поэтому, пока старый кретин оценивал вход в заведение, он подошел к Чон У, чтобы помочь ему разгрузить рюкзак, набитый предметами, которые обычно использовались для создания ужасающих визуальных и слуховых иллюзий, делая его видео более увлекательным, чем просто набеги на случайные заброшенные места. -Все будет хорошо, хён. Просто потерпи еще немного, пока мы не накопим достаточно средств, — Похлопывания по спине в какой-то мере успокаивали. Однако раздражение Чон У не всегда удавалось скрыть, и выражение его лица было тому подтверждением, — Давайте зайдем, настроим что-нибудь, запишем и уйдем. Это ничем не будет отличаться от других дней. Не успеешь оглянуться, как мы уже будем дома, хорошо? Чон У повернул лицо и посмотрел на Сок Юна, потом на Чжэ Хо, потом снова на Сок Юна. Затем он просто кивнул головой и постарался улыбнуться своему донсану. В конце концов, он не виноват в том, что Чон У постоянно таскал с собой всякую дрянь. Как только младшие ребята справились с рюкзаками, набитыми микрофонами, камерами, фонариками и прочим барахлом, они втроем встали перед входом, и впервые за несколько недель Чжэ Хо сжалился над обоими мальчиками, вытащив из одного из рюкзаков болторез, чтобы разбить большой навесной замок, из-за которого ворота было невозможно открыть, пока он не сломается. Затем он разорвал металлические цепи, бросив все в случайный угол пола. В тот момент, когда Чон У топнул ногой по травянистой земле за главным входом, его тело содрогнулось: по нему с головы до ног пробежала длинная дрожь, а затем он замер на месте. Но прежде чем он успел что-то сказать, его оттолкнуло тело Чжэ Хо, который быстро взял инициативу в свои руки. -Не стойте так. Если бы не все, что он нес, Чон У наверняка швырнул бы в майора первое, что попалось под руку. Как бы то ни было, Сок Юн все же остановился, чтобы осмотреть Чон У, на лице которого появилось странное выражение. Но спросить он не успел, так как Чон У заговорил первым. -Не знаю, Сок Юн… Мне здесь не нравится. Я действительно не хочу здесь находиться. — Ты имеешь в виду, потому что это монастырь? Хён, я знаю, что заброшенные религиозные комплексы самые страшные, но… — Я имею в виду из-за всего. Это место жуткое и чрезмерно большое. — Хён, подумай, что это просто здание, которое когда-то использовалось. Мы бывали в заброшенных психиатрических больницах, не думаю, что это хуже. -Я предпочёл бы больницу… -Хён, страх — это психическое. Если ты думаешь, что нас поджидают призраки или люди с бензопилами, то наверняка увидишь в тенях не одного. Вместо этого постарайся сохранять спокойствие, и ты увидишь, что все пройдет скорее рано, чем поздно. — По крайней мере, если бы мы приехали на дневном свете..... Перейдя грунтовую дорогу за воротами, они попали на территорию, которая, вероятно, когда-то считалась внутренним двором. Вокруг было что-то овальной формы, состоящее из высоких сорняков, небольших деревьев и большого камня посередине, который, по их мнению, был гробницей или каким-то памятником, разрушенным временем. Чжэ Хо поднялся по единственным каменным ступеням и осмотрел вход, пока двое других оставались внизу. Судя по всему, тот, кто покинул это место, первым делом решил перекрыть все возможные входы большими и тяжелыми деревянными досками, которые закрывали больше половины дверей и окон, расположенных на первом этаже. Трое мужчин огляделись в поисках возможного решения, кроме как разрушить гигантские деревянные доски, однако ни в одном из трех зданий не было видно ничего полезного, а карабкаться по стенам на второй этаж не представлялось возможным. Поэтому, не имея другого выхода, Сок Юн и Чон У были вынуждены разгрузить свой багаж, найти какой-нибудь тяжелый инструмент и со всей силы ударить по доске, закрывающей один из главных входов, пока она не разлетелась на куски. Чон У знал, что они здесь одни, но его все равно беспокоил шум, который они производили, разбивая доску. Ему не терпелось поскорее закончить, чтобы не привлечь внимание животного или кого-нибудь еще. Закончив, они втроем прикрыли носы от поднявшейся пыли и молча стояли, наблюдая за любыми странными звуками. К счастью, ничего не произошло. Но не успел Чон У вздохнуть с облегчением, как до его ушей донесся тревожный звук. — Лапуля. Чон У мгновенно застыл на месте, почти имитируя вид статуи. Двое других мужчин насторожились от резкой остановки и неосознанно подражали застывшей позе Чон У. Лишь спустя несколько секунд Чжэ Хо отреагировал, и кровь вновь начала циркулировать в их телах. — Что с тобой, Чон У?! — Этот крик вывел Чон У из равновесия. — Ты напугал меня до полусмерти! Вместо того чтобы одарить Чжэ Хо ненавистным взглядом, Чон У даже не вздрогнул. Он просто молчал, не двигаясь с места. Выражение его лица было растерянным, словно он не мог понять, что происходит. Может, ему показалось? Если нет, то почему двое других его не слышат? — Хен? Когда Сок Юн схватил его за плечи и слегка встряхнул, Чон У растерянно моргнул. Наконец-то он пришел в себя. Его взгляд некоторое время блуждал туда-сюда между двумя мужчинами, прежде чем он заговорил. — Простите… Я почувствовал что-то странное в своих брюках. Я подумал, что это паук. Да, это был ветер. Хотя Чон У отчаянно хотел верить, что так оно и есть, но ветер не мог быть причиной чего-то столь явного. — Неважно. Не делай так больше, идиот. Чжэ Хо первым вошел в дверь сразу после того, как Сок Юн отодвинул оставшиеся куски дерева, а Чон У остался стоять на месте, прислушиваясь к звукам ветра. Когда старший мужчина оказался внутри с большим фонарем в руках, Сок Юн на мгновение посмотрел на своего хена, но ничего не сказал. Наконец Чон У сделал шаг, собрал свой багаж и переступил порог арки, за ним последовал Сок Юн. В этот момент Чон У захотелось бежать без оглядки. Через окно перед ним, расположенное на противоположной стороне от входа, сквозь заросли пробивался странный силуэт крепкого телосложения. Сок Юн должен был заметить его, потому что ему не потребовалось много времени, чтобы посмотреть на Чон У, чтобы понять, куда устремлен взгляд его хёна, и посмотреть в том же направлении. — Хен? — Разве ты не видишь? — Голос его дрожал, но еще больше его лицо побледнело до безумия. Но больше всего Сок Юна удивила быстрота речи Чон У. А… там… — Конечно, я вижу его, хён. Это каменная статуя или что-то вроде того. — Чон У повернул лицо и посмотрел на Сок Юна так быстро, что у него заболела шея, но он не успел об этом подумать, потому что тут же перевел взгляд на странный силуэт снаружи. Наверное, это Дева Мария или какая-нибудь монахиня. Так и есть. Человекоподобная фигура, похоже, сидит на большом каменном кубе, но стоит неподвижно. На самом деле у нее есть пара рук и, возможно, голова. Больше ничего нет. Хотя Чон У мог бы поклясться, что видел, как оно двигалось. Он отрицательно покачал головой, беззвучно повторяя про себя, что виной тому плохое освещение и большое расстояние. Должно быть, это иллюзия, вызванная его собственным страхом. — Ты видел что-нибудь еще? — Нет, нет… Я просто удивился, когда вдруг увидел эту статую. Сок Юн, похоже, был не очень доволен своим ответом; на его лице читалось неподдельное беспокойство. Но он оказался беспомощным, когда Чжэ Хо позвал их разбить еще одну доску, преграждающую путь к следующему открытому пространству после главного здания. Чон У все еще чувствовал себя неуютно. Он старался не смотреть никуда, кроме как на большой деревянный настил, который сейчас разрушался; он не хотел, чтобы его разум сыграл с ним еще одну злую шутку. Пока Чжэ Хо зажигал свет, а Чон У держал оборудование, Сок Ён снова взялся за дело и отодвинул деревянные обломки в сторону. — Это прекрасно! -прокричал старый придурок, не уточняя, что именно он имеет в виду, и Чон У и Сок Юн проследили за углом его взгляда, пока не увидели то же самое, что и он: слева от второго входа, который они открыли, находилась большая часовня. — Должно быть, здесь есть и другие интересные места, такие как кладбище, общежития и даже лазарет! — Хён, самые жуткие места обычно такие, потому что у них есть хорошие истории. Даже если мы проведем простую экскурсию, будет более правдоподобно, если что-то странное случится, например, на кладбище. Чон У не понимает, не может, но пытается. Если эта парочка сумасшедших хотела посетить такое место, почему бы им не отправиться в простую заброшенную церковь или какое-нибудь небольшое заведение? Этот монастырь был до смешного большим и жутким. Чтобы обойти его весь, потребовалось бы слишком много времени, к тому же он казался идеальным местом для создания лабиринта. — Это и будет нашим местом встречи. — Посмотрев на растерянные взгляды младших, Чжэ Хо продолжил, — Мы разделимся, чтобы осмотреть это место поглубже. Когда найдем самые интересные комнаты, отметим их факелом, а потом вернемся сюда и определимся с маршрутом съемки. На этот раз настала очередь Чон У и Сок Юна в унисон заявить, — Вы что, никогда не смотрели фильмы ужасов? Чжэ Хо во второй раз закатил глаза. — Даже если вы младше меня, не стоит вести себя как парочка детей, пересмотревших страшилок в вашем возрасте. Неужели вы думаете, что вас ждет какой-то сатанический культ или сумасшедший убийца? Если уж мы подняли столько шума, то не стоило ли нам сделать какой-нибудь знак? И если то, что здесь находится — это какой-то призрак, то он уже должен был дать о себе знать. Отчасти он был прав; с другой стороны, его логика была глупой. Но никто из них не мог ничего поделать, кроме как подчиниться. — Чон У, займись подготовкой часовни. Мы с Сок Ёном начнем экскурсию. Двое других несли по небольшому рюкзаку, наполненному дешевыми факелами, которые должны были служить «маркерами», и два рычага, которые могли понадобиться для прорыва. Первым вышел Чжэ Хо, вошел в главное здание и повернул налево. Сок Юн, в свою очередь, похлопал Чон У по спине и сказал несколько утешительных слов, после чего направился в противоположную сторону. — Хён, все будет хорошо. Сигнал здесь неплохой, так что ты сможешь позвонить мне, если что-то случится. Телефон всегда будет при мне. Когда Чон У остался один, с уродливой статуей в качестве единственной компании, ему захотелось плакать. Разум кричал ему, чтобы он последовал за Сок Юном или вернулся в фургон, но он не мог пошевелиться. Он не хотел ночевать на улице, а его матери нужен был кто-то, кто мог бы помочь ей со всеми расходами, связанными с уходом за младшим братом. — Надеюсь, ты порежешься и в твою рану попадет инфекция, избалованный ублюдок. Если ты подавишься золотой ложкой во рту, будет тем лучше. Чон У снова вздохнул, на этот раз более устало, но с глубокой покорностью. Когда он поднял взгляд на стройный крест в конце здания, прямо на острие вытянутой пирамиды, больше похожей на гигантское копье, в его сердце поселилось облегчение. Затем он вдохнул побольше воздуха и набрался сил, чтобы приступить к выполнению задания, или он попытался это сделать. К счастью, дверь в часовню оказалась не такой уж и сложной, как главный вход, и даже не была заблокирована деревянным настилом. Первым делом нужно было войти в часовню, не форсируя дверь до крайности; к счастью, здесь было меньше ограничений, чем у главного входа, ведь его не загораживал даже деревянный настил. Чон У не хотел больше медлить: что бы ни случилось, рано или поздно это произойдет. Ослепленный кратковременным приливом смелости, он отпер замок и толкнулся в то место, где соединялись две двери, и вскоре упал на пол. Ему не потребовалось много времени, чтобы вскочить на ноги, встать на пол и заглянуть в часовню, после чего он смог вздохнуть с облегчением. Вопреки его опасениям, здесь было пусто; хотя здесь было все, что можно было ожидать от часовни, здесь не было никаких призраков. Когда напряжение, скопившееся в теле, рассеялось, Чон У развернулся и направился на улицу; дальше ему предстояло подготовить несколько небольших ловушек. — Молодец, лапуля. Не имея ни малейшего представления о том, как он это сделал, Чон У уже был за пределами часовни и сидел на земле от падения, когда его взгляд сфокусировался на внутреннем пространстве часовни, а безудержный стук сердца, которое, казалось, билось о его грудь так сильно, словно намереваясь убежать, поразило его. Черт возьми, на этот раз это был ветер. Не отрывая глаз от часовни, Чон У отчаянно искал в рюкзаке какую-нибудь маленькую камеру, которую было бы хорошо немедленно включить. Если уж ему суждено умереть, то нужно хотя бы как-то зафиксировать произошедшее. Как мог, он включил камеру, не меняя ориентации. Но не успел он опомниться, как на него навалилась смертельная тишина. Кроме его взволнованного дыхания, не было никаких других звуков. Часовня была все той же, статуя — все той же. Неужели он действительно был настолько внушаем, что у него начались галлюцинации? Если это так, то к чему эти слова? Даже спустя несколько секунд ничего больше не происходило. Чон У был на пределе, но у него все еще не было достаточной причины, чтобы убежать. Кое-как он поднялся с пола, но от камеры не отрывался: все это время он снимал внутреннее убранство часовни. В этот момент Чон У похвалил себя за то, что додумался поставить факел у входа, прежде чем войти. По крайней мере, тогда он мог бы следить за возможными беспорядками внутри помещения. Прошло еще несколько секунд, прежде чем он ослабил напряжение, накопившееся в плечах. — Я схожу с ума. — раздраженно проворчал он. — Кто сказал, что это не так, красивый молодой человек? Чон У подпрыгнул на месте, и его тело дернулось так быстро, что он упал на землю. Чертова статуя заговорила! И не только! Она улыбалась! Не успев задать вопрос женщине, что это было, Чон У менее чем за секунду оказался на ногах, готовый бежать в противоположном направлении. Но, к сожалению, не успел: перед ним, в том же месте, где он переступил порог второго «двора», стояли две одинаковые фигуры, преграждавшие ему путь. — У нас гости. Посетители! — крикнула одна из фигур, но Чон У не смог разобрать, что она имела в виду. И тут оба силуэта начали безудержно хохотать, их кожа заблестела от смеха. -С-Со-Сок-Юн, Сок-Юн! — снова и снова кричал Чон У, но ответа не последовало. С другой стороны, обе фигуры медленно шли, стремясь приблизиться к Чон У, но женщина в статуе приняла независимую форму, которая позволяла ей подражать действиям двух других силуэтов, — Сок Юн!!! Чжэ Хо, ты ублюдок!!! Ничего. Пока Чон У был охвачен паникой, три фигуры все ближе и ближе подбирались к его позиции. Не имея времени на раздумья и не имея другого выхода, он каким-то образом сумел подняться с земли и всем телом направиться в часовню. Войдя внутрь, он со скоростью пули закрыл обе двери и прислонился к ним, чтобы заблокировать их. Плохая идея. Отчаяние не позволило Чон У быстро найти мобильный телефон, а когда он все же нашел его, дрожь в руках в сочетании с неуклюжестью пальцев едва не привела к тому, что Чон У уронил аппарат на пол. В конце концов, ему удалось удержать его в руках и включить фонарик, чтобы направить его прямо на это место. Там по-прежнему было пусто. Фонарь, пробивавшийся сквозь небольшие отверстия, погас, и он решил, что в этом виноваты призраки за дверью. Как бы то ни было, Чон У пытался найти способ заблокировать дверь, не используя свое тело, поэтому он пошевелил свободной рукой, которая стала ощупывать деревянную поверхность позади него, ведь он явно не собирался поворачиваться спиной к внутреннему убранству часовни. Судьба была жестока, и Чон У был тому свидетелем: он протиснулся в дверь, даже если внутри и была задвижка, она наверняка была разбита. В любом случае, больше всего его беспокоила не внезапная тишина или отсутствие замка на входе, а текстура, ощущаемая под кончиками пальцев. Вопреки его ожиданиям, ощущение прикосновения к дереву так и не появилось: ему показалось, что он прикасается к скомканной бумаге, скорее всего, приклеенной к твердой поверхности. Тогда Чон У предположил самое худшее. Ему совсем не хотелось поворачиваться, чтобы выяснить, что происходит с этой чертовой дверью, но любопытство брало свое. Единственным вариантом было сделать глубокий вдох, покрепче сжать мобильный телефон, быстро повернуться вполоборота, чтобы посветить фонариком и посмотреть на дверь, а затем вернуться взглядом в переднюю, но этого не произошло. Когда фонарик мобильного телефона осветил дверь, сердце Чон У замерло: над большой темной деревянной дверью находилось множество склеенных вместе страниц, которые, судя по написанным на них словам, принадлежали Библии или какому-то неизвестному Чон У священному тексту. Тогда все стало понятно. — Отрывки из Библии… — Амулеты защиты. — Деревянные столы… — Цепь заточения, смоченная в святой воде. Он был обречен. — Вот о чем ты догадываешься, дорогой. Если бы Чон У не был так обеспокоен всем происходящим, он бы тут же разрыдался. Как только он повернулся лицом к тому, кто говорил, его ноги потеряли устойчивость, возможно, от страха или из-за невероятной глубины голоса. Перед ним, на противоположной стороне алтаря в конце часовни, в слабом свете фонаря вырисовывался силуэт человека в черных одеждах. Если бы не болезненная бледность кожи, Чон У мог бы подумать, что это кто-то другой, другой человек. Благодаря крепким пальцам телефон не упал на пол от постоянного дрожания рук. О, черт. Он не только сломал звено цепи, служившей тюрьмой для запертых в монастыре сущностей, разрушив деревянные доски, не задумываясь о последствиях, но и сам уничтожил страницы Библии, прикрепленные у входа в то, что, несомненно, было клеткой этого существа. — Я не хотел… Его голос был надломленным, в нем звучал ужас. Его тело грозило рухнуть в любой момент, но больше всего поражало учащенное дыхание. Не говоря уже о том, что его сердце билось с трудом. Чон У чувствовал, что в любой момент может потерять сознание. — Но вы сделали это. Ты сделал это, дорогой. Ты освободил меня. Охваченный отчаянием, Чон У рванулся вперед, держась свободной рукой за одну из дверей, но безрезультатно. Двери не двигались. Поняв его намерения, на пепельном лице существа появилась ухмылка, затем оно слегка наклонило голову в сторону и произнесло, все так же глупо ухмыляясь. — Они не могут войти, а ты не можешь выйти. То ли невезение, то ли что-то другое, но нервы Чон У сыграли с ним злую шутку: от страха он нажал кнопку на мобильном телефоне, отключив фонарик. Тьма поглотила его в считанные секунды. Он попытался активировать его, но что-то, обхватившее его запястье, заставило его выронить устройство. Он хотел закричать, но не смог издать ни звука. — Дорогой, если ты так хочешь увидеть мое лицо, то я могу тебе помочь, — пробормотало существо, оказавшись в опасной близости от его шеи. Вскоре после окончания фразы Чон У поразила ослепительная вспышка белого света, пронзывающая каждый дюйм часовни. Он не только закрыл оба глаза, но и инстинктивно прикрылся предплечьем. Смотреть на эту вспышку было больно. Спустя несколько секунд интенсивность белого света стала медленно уменьшаться, как будто он отступал. Встревоженный, Чон У открыл глаза. И тут он увидел его. Резкие черты лица Давида не шли ни в какое сравнение с тем, что предстало перед Чон У; словно изваяние из белого мрамора, в фокус зрения ворвался облик человека с аполлоническими чертами лица, смутивший Чон У четкостью линии челюсти и совершенством кожи, покрывавшей достойный образец греческой скульптуры. Однако одна деталь пленила Чон У больше всего. В радужных оболочках глаз мужчины пробивался необычный алый оттенок. Решив побороть свои подозрения, Чон У перевел взгляд на рот мужчины. При виде рта мужчина снова улыбнулся, и Чон У почувствовал себя беспомощной мышкой в лапах голодного тигра. Изысканный набор острых клыков, выступающих из их размеров, был гордо обнажен под бельфом другого. — Нравится ли тебе? — спросило прелестное создание, но Чон У не ответил. От потрясения он онемел, — Ты выглядишь недоверчивым, мой дорогой. Позволь мне развеять все твои сомнения. Тело Чон У наконец-то отреагировало на подсказки мозга: прежде чем позволить рту мужчины приблизиться к его шее, Чон У прижался к противоположной груди, пока тот не толкнул его вниз. Не успел он подумать, как ноги сами собой зашевелились и понесли его вперед. Благодаря новому освещению, странным образом сконцентрированному на каменном алтаре, Чон У мог видеть два возможных выхода по обе стороны от него. Оставалось только добежать до одного из них. К сожалению, судьба никогда не относилась к Чон У благосклонно. Поэтому, когда он оказался перед алтарем в нескольких футах от своего спасения, что-то прижало его к каменному материалу, после чего он потерял равновесие и чуть не упал назад, но его зад ударился о твердый край, а ладони упали на плоскую поверхность благословенного алтаря, не позволив этому случиться. — Нет, нет, дорогой. Не будь грубым. Сам того не ведая, Чон У оказался в плену у внушительной фигуры существа. Однако сердце его забилось быстрее от ощущения ледяной руки, крепко обхватившей его шею. Он подумал, что может умереть от такой хватки, но быстро почувствовал, как рука существа не сильно обхватила его шею. Это существо должно было лишь сдерживать его, но не убивать. По крайней мере, пока. Именно из-за этой хватки Чон У был вынужден поднять лицо и во второй раз встретиться с пронзительным алым взглядом существа. И, несмотря на то что он знал, насколько это опасно, не смог отвести глаз. — Не бойся, милый. Это лучше, чем ты думаешь. Не дав ему до конца осознать смысл своих слов, мужчина обхватил шею Чон У и заставил его повернуть лицо и обнажить место. Затем он погрузился в шею, и вместо крика Чон У застонал. По всей его анатомии прокатилась электрическая волна безымянных ощущений, вызвавшая дрожь от головы до ног и сотрясение конечностей. Из-за близости двух тел его бедра начали двигаться, оказывая сопротивление, в результате чего бедро существа оказалось под промежностью Чон У и напрямую соприкоснулось с самой чувствительной зоной человеческого тела. Таким образом, к списку стимулов добавился новый. Симпатичный приговоренный не солгал, и Чон У быстро почувствовал абсолютное удовлетворение. Он чувствовал, как тварь высасывает его кровь, но, похоже, не возражал. Непроизвольное покачивание бедер снова спровоцировало блаженное трение его промежности о крепкое бедро мужчины. Почувствовав удовлетворение, мужчина отпустил шею Чон У и отступил на пару сантиметров — ровно настолько, чтобы позволить своей прекрасной жертве потерять себя в его взгляде, но не настолько, чтобы потерять прямой контакт. В этот момент Чон У поблагодарил себя за то, что смутно сидел на алтаре, иначе бы у него отказали ноги. Только когда он понял, что его жертва пришла в себя, он позволил себе удовлетворенно улыбнуться; уголки его губ украшала помада, поблескивая от чужой жидкости. С другой стороны, Чон У никак не мог вернуть себе ощущение пространства — времени. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что алые драгоценные камни на аполлоническом лице существа завораживают. Однако вырвавшийся из его горла вздох был вызван эмоциями, порожденными образом, но не взглядом. — Как я и предполагал. Мм, полон жизненной силы и желания. Существо жестом показало, что хочет отстраниться, на что Чон У немедленно отреагировал: его руки поднялись к плечам, пальцы запутались в темной ткани, покрывавшей их. И прежде чем он успел осознать, что сделал, мягкие губы прижались к его губам, а вскоре что-то влажное проникло в рот. Чон У не сопротивлялся, потому что не мог. Его тело не хотело реагировать. Его тело не хотело отвечать. Прошло совсем немного времени, и один из пальцев стал проникать внутрь парня, а губы обеих пар бешено двигались в поисках дальнейшего контакта, даже если в тот момент он был невозможен. Вместо этого язык Чон У безжалостно ласкал внутреннюю поверхность его рта. Как бы он ни старался отвечать на нетерпеливые ответные движения, он всегда терпел поражение. Затем появился металлический привкус собственной крови, и Чон У не знал, что ему чувствовать, но в тот момент, когда чужие руки легли ему на грудь, он осознал ситуацию. Существо без особых усилий разорвало его верхнюю одежду пополам, а затем небрежно бросило ее в любом месте часовни, не вынимая изо рта Чон У, на что Чон У отреагировал вторым стоном. — О, дорогой, тебе стоит прислушаться к себе, — пробормотало существо в правую мочку Чон У вскоре после того, как наконец оторвалось от его губ. — Мне не терпится узнать, какие еще изысканные звуки ты можешь издавать. Сам не зная как, Чон У уже был полностью обнажен, и под голодным взглядом другого его тело сжалось. — Не прячься, любовь моя. Ты выглядишь так аппетитно, что я хочу поглотить тебя без лишних церемоний, — загнув указательный палец под подбородок Чон У, он заставил его поднять голову и посмотреть на него, — Однако такие деликатесы, как ты, заслуживают того, чтобы их попробовали как следует. Руки существа были большими и сильными, и в тот момент, когда они сжали его пятую точку, Чон У понял, что они удержат его и позволят полностью сесть на плоскую поверхность алтаря. Но он и предположить не мог, что произойдет дальше. Его шею атаковали поцелуи, брызжущие по всей коже, посылая в мозг короткие, мощные разряды удовольствия. Не отрывая языка от ее шеи, он слегка надавил на грудь, чтобы Чон У понял, что ему нужно лечь. Он вздрогнул — на этот раз от контраста между лихорадочным телом и ледяной материей под спиной. После этого ворсинки с красными пятнами спустились к животу, но не сразу, а лишь после того, как остановились на сосках и лизнули их, что было достаточно долго для того, чтобы Чон У ощутил приятные ощущения. Сначала этот проклятый язык бессовестно скользил по животу, изредка посасывая плоть, но когда клыки пронзили кожу, Чон У уже не смог закрыть рот. Когда поцелуи переходили на бедра, он уже корчился на алтаре. Иногда мужчина прикусывал губу, позволяя себе насладиться вкусом ее крови, а иногда оставлял лишь несколько легких поцелуев, которые вскоре превращались в багровые следы. — Какой вкусный десерт у тебя между ног, дорогой. Скажи, а здесь тоже так вкусно? Не дожидаясь ответа от Чон У, он приник губами к внутренней стороне сочных бедер и, не раздумывая, погрузился в сладкий вкус крови, хранящейся там. На самом деле, похоже, он не собирался пить, а просто забавлялся Чон У, оставляя на его теле несколько следов и высасывая жидкость из прожорливости. Чон У даже не успел понять, что происходит, как почувствовал необычное тепло вокруг своей пробуждающейся эрекции, а затем задрожал с ног до головы и выгнул спину дугой, откинув голову на алтарь. В какой-то момент его руки запутались в темных локонах чужих волос, а бесстыдные бедра обрели самостоятельную жизнь, но мужчина крепко держал их, позволяя двигаться только тогда и так, как он захочет. Непонятным для Чон У образом весь его член оказался в ротовой полости соперника, временами увлажняемый и терзаемый искусным языком. Больше всего он балдел от изысканного давления на головку, хотя в соревновании участвовали и непристойные влажные звуки, издаваемые при дегустации. В конце концов Чон У с готовностью потерпел поражение, оказавшись внутри этого теплого рта. Он уже подумал, что ему дадут отдохнуть, но существо доказало, что он ошибался. Что-то мокрое, слегка шершавое скользнуло по его внешнему кольцу, чуть дальше промежности, так что Чон У оказался на расстоянии крика. Вскоре все вокруг стало мокрым, и он понял, как позорно двигается его внешнее кольцо, сжимаясь в экстатическом предвкушении того, что последует дальше. Мужчина откинул несколько непокорных прядей волос со лба и встал прямо, по-прежнему находясь между ног Чон У. Он провел пальцами по влажному телу парня, дошел до таза, уперся в соски и тот кончил на сочные губы. Чон У все понял. Его губы разошлись, чтобы принять пару новых удлиненных пальцев, а язык с удовольствием прощупывал дистальные. Он изгибался вокруг них, играя с текстурой. Иногда его губы присоединялись к танцу, посасывая трио дистальных. Наконец существо, похоже, удовлетворилось диковинным зрелищем, представшим перед его алыми глазами. И вот, скорее рано, чем поздно, внутренние стенки Чон У были пробиты жестким гостем, который вскоре выгнулся навстречу всей доступной поверхности. Так Чон У впервые смог увидеть звезды. Несмотря на свою психическую неподготовленность, существо лишило Чон У возможности нормально думать, потому что внутри него уже плясала пара удлиненных пальцев, которые, как никогда хотели поиздеваться над рассудком своей жертвы, раскрывались, как простые школьные ножницы. В любом случае, внутри него было что-то, о чем он не знал, но оно очень хорошо играло против него: когда на него давили, Чон У громко стонал, не говоря уже о том, как его тело корчилось от переизбытка раздражителей. Затем Чон У осознал, что у него появилась новая эрекция. — Я только ввел пальцы, а ты уже такой… — Когда он это сказал, третий палец вошел с твердым намерением достичь дна, и ему это удалось, — О, твоя задница выглядит такой жаждущей. Ты собираешься так — же хорошо сжимать мой член, дорогой? Его внутреннее кольцо все еще терзали, выбивая Чон У из коллеи, но ощущение, что его правую ареолу соска посасывают, а левым соском без предупреждения манипулируют кончики пальцев другого мужчины, вызвало у него глубокий стон; его повели вглубь темного тумана, через пышный лес, носящий имя «Искушение», и погрузили в глубокое море человеческих удовольствий. Даже среди всего этого блаженства у Чон У была минутка, чтобы подумать о том, что он все еще не потерял рассудок, и вот, каким-то образом, он поднес руки к нижнему подолу одежды, прикрывающей торс мужчины, и сделал попытку поднять ее, но, к счастью, ему позволили это сделать. Он обнаружил, что лицо мужчины — не единственная скульптурная деталь. Должно быть, мужчина заметил очарование на лице Чон У, потому что тут же по стенам разнесся звонкий смех. Он был коротким, но сильным для смятенного сознания Чон У. И это не могло не радовать, ведь нижняя одежда исчезла быстрее, чем Чон У успел ее рассмотреть. Так они оба оказались обнаженными, кожа к коже, прижатыми к каменному алтарю. — Покажи мне, что ты умеешь делать ртом, дорогой, — приказал мужчина, слегка отстранившись от Чон У, все еще стоявшего на ногах. По правде говоря, Чон У никогда раньше не был с мужчиной, но у него было достаточно опыта, чтобы знать, как позаботиться о чужой эрекции, а также хорошая мотивация. В результате, когда он слез с алтаря и опустился на колени перед мужчиной, его язык начал долгое путешествие от основания до кончика. Не в силах полностью поглотить твердую длину, одна из его рук поддержала его, обхватив основание. Таким образом, его рот занялся оставшейся плотью. Решив компенсировать полученное удовольствие, Чон У обхватил обе щеки и прижал язык к уздечке, оказывая сильное давление на противоположную твердь. Кроме того, его голова начала двигаться вперед-назад вверх-вниз, а рука подражала его движениям, только время от времени она спускалась к яичкам мужчины и массировала их в течение коротких промежутков времени. И конечно же, его взгляд был прикован к выражению лица мужчины в тот момент, когда все это было сделано. — Держи его во рту, дорогой, — приказал мужчина незадолго до того, как кончил с хриплым стоном, — А теперь дай мне посмотреть. Повинуясь, как никогда, Чон У осторожно раздвинула губы, не желая, чтобы беловатая жидкость вытекла изо рта. Воспользовавшись случаем, мужчина прижал один из больших пальцев к языку Чон У, недолго погладил его и переместил на внутреннюю сторону щеки, а остальной рукой обхватил лицо своей жертвы, сделав внутреннюю часть рта более заметной. — Ты чертовски аппетитно выглядишь, — прорычал он, демонстрируя свое возбуждение, и тут же взял Чон У за челюсть, приглашая его приподняться, чтобы поглотить его рот. Он задохнулся от встречи жидкостей, столь же развратным, как и звучал, и столь же изысканным, как выглядел. — Сядь и широко раздвинь ноги, — приказал он, и Чон У повиновался, как безумный человек под действием наркотика. После этого его заставили лечь на алтарь, как только он оказался на нем, — Как послушно. Все его тело отреагировало на то, как новая эрекция мужчины оказалась над складками его входа. Даже не входя в него, Чон У ощущал, как ерзает, потому что его промежность поглаживал мужской гланд, затем вводил до самых краев. Мужчина забавлялся с ним. — Пожалуйста… — хныкал он. — Поконкретнее, дорогой, — с раздражающей ухмылкой возразил мужчина, — Учись говорить по правильней. — Черт. Трахни ме… аах! Его желание было исполнено. Вскоре его внутренности оказались полностью заполнены: каждый дюйм мужчины вошел в него на всю длину. Остановился он только потому, что был стеснен концом собственного основания, поэтому глаза Чон У закатились, а губы выгнулись вверх. Недолго думая, мужчина провел руками по бедрам Чон У, разминая пальцами часть его ягодиц, и приподнял эту часть тела, все еще находящуийся внутри Чон У. Это простое движение вызвало у его жертвы громкий стон, который эхом разнесся по всей часовне. Теперь, когда жертва оказалась там, где он хотел, он начал двигаться. Он не был медленным, наоборот, его начало было бурным; он выходил и входил до конца, и только звук его яичек, шлепающихся о пятую точку Чон У, подсказывал ему предел вхождения. Затем он повторил. Как он и предполагал, внутренности мальчика оказались просто умопомрачительными. Сокращаясь от спазмов, возникающих при надавливании прямо на нужную точку, он сжимал его слишком сильно. В случае с Чон У комментировать особо нечего. Юноша кричал от каждого толчка, настолько точного и изысканного, что ему стоило больших усилий не кончить так скоро. Он даже не знал, где находится и почему. Единственное, в чем он был уверен, — это ощущение того, что его открытые, полные, влажные, горячие внутренние стенки безжалостно таранит богоподобный демон. — Вот так, так! Вот так! Еще, пожалуйста, еще! — Какую похотливую добычу я поймал, — прорычал противник в ответ на его бесстыдные требования, произнесенные между криками и всхлипами удовольствия, — Посмотрим, насколько тебя хватит, дорогой. Чон У хотел было запротестовать, ведь мужчина вышел из него без предупреждения. Однако в тот момент, когда его оттащили от алтаря и заставили встать перед мужчиной, в горле поселился непонятный комок. Руки, лежащие на его талии, быстро заставили его повернуться. Теперь его руки упирались в поверхность алтаря, а мужчина стоял позади него за спиной. Голос его сорвался, тело задрожало, а силы в ногах исчезли: мужчина снова укусил его за шею, но, не удовлетворившись этим, погрузился в него в тот же миг, когда клыки пронзили нежную кожу Чон У. Но он не упал: мужчина так и не ослабил хватку своих рук на его талии. Начался новый толчок, и Чон У изо всех сил старался не поддаваться, но каждое проникновение в его тело было новой гибелью для него. — О, Боже! Наступила внезапная пауза, которая лишила Чон У рассудка, но, по крайней мере, позволила ему немного перевести дыхание. — Неправильно. Мужчина зажал челюсть Чон У руками, в результате чего два его пальца оказались у него во рту. Из-за этого слюна начала вытекать из уголков рта Чон У, немного смачивая дистальные пальцы. Кроме того, он прижал тело своей жертвы к своей груди и обхватил свободной рукой ее маленькую талию. — Я Мун Чжо, дорогой. — Мун Чжо! -крикнул Чон У. Мужчина ворвался в его задницу без предупреждения, но на этот раз он не остановился, не убрал руку с челюсти Чон У, не убрал пальцы со рта, не убрал руку с талии. Как-то Чон У должен был узнать, насколько это хуево — трахаться стоя, даже если это очень приятно. Если бы он не был так плох в спорте, это было бы более терпимо. Его ноги взывали о помощи. Спустя бог знает сколько времени Мун Чжо в последний раз вошел в Чон У и оказался внутри теплых внутренностей, сжавшихся от оргазма хозяина, который с трудом держал оба глаза открытыми. Наконец он оторвал клыки от избитой шеи и позволил сопротивляющемуся телу использовать его тело для опоры. Конечно, его рука не переставала поддерживать его. По собственной воле, преодолевая усталость, Чон У отвернул лицо. Мун Чжо все понял, наклонился и с удовольствием принял поцелуй. Их губы двигались, словно в танце, и тело Чон У сдалось. … Наконец-то забрезжали первые утренние лучи. Чон У нахмурил брови: мощные солнечные лучи били прямо в закрытые веки, на что глазные мышцы реагировали болезненным подергиванием. Предплечье заслонило лучи, и Чон У смог открыть глаза и осознать, что его окружает. Сначала он не понял, почему его кровать такая жесткая, но когда у него чуть не случился сердечный приступ от первой же увиденной фигуры, оказавшейся гигантским крестом, прикрепленным к стене, воспоминания с огромной скоростью пронеслись в мозгу. Но времени на сожаления не было, так как тело не позволяло думать ни о чем, кроме сильной боли, возникающей при любом движении. — Чон У! Чон У! Услышать свое имя означало запоздалое облегчение, поэтому, пока его зрачки привыкали к новому освещению, Чон У с огромным усилием покинул алтарь. Каждый шаг был адским. Открыв дверь, он увидел двух мужчин с факелами в руках и разными выражениями лиц: с одной стороны Сок Ён, казалось, был охвачен отчаянием, с другой — Чжэ Хо выражал чистое раздражение, и когда оба мужчины обернулись на звук двери, они были ошеломлены. - Хё-хё-хён! -воскликнул Сок Юн, выйдя из оцепенения. По словам Чон У, его донсан хотел подбежать к нему, но остановился, не успев добежать. — Что на тебе надето? - спросил Чжэ Хо. Только тогда Чон У понял, что его одежда на ощупь совсем другая, больше, чем обычно. Конечно, как он мог не чувствовать себя иначе, когда на нем был просторный черный комбинезон, закрывавший руки и шею и сочетавшийся с мешковатыми брюками, обтягивавшими ноги. А ноги? Босые. Но придумывать объяснения не хотелось. Лучше всего было сменить тему. — Какого черта ты делал? Успокоив Чжэ Хо, Сок Юн объяснил, что они начали обыскивать весь монастырь, потому что Чон У бросил все оборудование, но не отвечал на звонки, а фургон стоял на том же месте, и никаких следов его не было. Он также рассказал, что они пытались войти в часовню, даже несколько раз стучали в дверь, кричали, но Чон У так и не появился. В какой-то момент они решили, что Чон У похитил какой-то преступник, скрывающийся в монастыре. — Я… я не знаю, что случилось. Знаю только, что готовил ловушки, а потом… ничего не помню. В итоге все трое сошлись на том, что по какой-то странной причине кто-то избил Чон У до потери сознания, запер его в часовне, не стал красть записывающее оборудование, но украл его одежду. Разумеется, не раньше, чем убедились, что Чон У не подвергся какому-либо другому насилию. На это Чон У заверил, что с его телом все в порядке, а сам он не чувствует никаких изменений. — В любом случае, нам пора идти. Никогда не знаешь, не окажется ли поблизости еще один сумасшедший. Нечеловеческие усилия Чон У двигаться, не гримасничая и не выдавая боли, должны были быть вознаграждены. Во всяком случае, когда его ноги покинули заросли, Чон У почувствовал себя неполноценным, но решил не обращать внимания на это ощущение, как и на человекоподобную тень, которая, казалось, улыбалась, стоя у входа. — Теперь мы с тобой навсегда будем вместе, мой дорогой.