***
Половица дубового паркета предательски скрипнула под острым каблуком. В одно мгновение затихший дом будто встрепенулся от ночного морока. Часы пробили шесть утра. Сима застыла на пороге, втянула воздух сквозь сжатые зубы. В голове неприятно загудело. После бессонной ночи тело отказывалось повиноваться хозяйке. Потому сил хватило только, чтобы бухнуться на мягкую банкетку у зеркала. Туфли упали рядом. — Ну и где нас носило? — Девушка инстинктивно подпрыгнула на месте и ширако распахнула глаза. Крепкая и мощная фигура старшего брата заслонила собой море утреннее тёплого солнца из окна. — Сёма… — Хрипло отозвалась брюнетка, судорожно сглотнув вязкий ком. — А ты рано с дежурства сегодня… — Суровый вид Семёна не предвещал ничего хорошего. — А Папа…? Одномоментно стало почти жутко. Сердце бешено заколотилось под рёбрами. Разгулявшиеся воображение ярко рисовало картину праведного отцовского гнева. — С охоты не возвращался. — Односложно буркнул брат, продолжая испепелять блудную сестрёнку нравоучительным взглядом. — А то бы Тебя все патрули по закоулкам искали бы… — По каким ещё закоулкам? — Недовольно фыркнула Сима, встрепенувшись. — В «Праге» мы были с Машкой… Потом в гости к музыкантам знакомым зашли… Потом… — Допрыгаешься, Стрекоза. — Холодно буднично бросил Семён, шагая на залитую солнечным светом кухню. — Отец узнает, что по ночам одна шастаешь, так и ноги вырвет. Свою единственную дочь Андрей Миронович любил безмерно. От колыбельных на ночь до тёплых объятий. От ленточек в волосах до шелковых платьев. Вот только, свобода, подаренная отцом, со вседозволенностью не имела ничего общего. — Если Ты не сдашь, так папа и не узнает… А Ты, Братик, не усугубляй! — Капризно сорвалась брюнетка, стараясь прекратить эту воспитательную тираду. Спать уж очень хотелось. — Сигареты на место верни, а то и без меня попадёт Тебе скоро… Настроение и вовсе шарахнулось о плинтус. Не хватало, чтобы старший брат знал и об этой её маленькой шалости. Она ведь и курить стала лишь ради интереса — за компанию. Целых полгода Симе удавалось поворачивать эту махинацию незамеченно. Отец, по своему обыкновению, не жалел ни лёгких, ни сигарет, а потому всегда имел для себя заначку — на всякий случай. Твёрдая пачка «Космоса» под основанием ящика стола. Пачка то и дело пропадала и появлялась на своём законном месте. Папа этого спасительно не замечал. Зато в конце концов заметил старший брат. — Мне, между прочим, восемнадцать уже исполнилось. — Заявила девушка, пригубив прохладной воды из граненого стакана. Фальшивая беззаботность сквозила из всех щелей, нарочито уменьшая Симу и в собственном сознании и в глазах Семёна. — Ну да… — Задумчиво философски протянул молодой человек, играя бровями. — Проще замуж Тебя отдать, чем воспитывать… — Сквозь хитрую улыбку. — Ты с ума сошёл?! — Девушка нещадно метнула свирепый взгляд на брата. Вода пошла не в горло. — Сплюнь немедленно! Сёма не сдержал усмешки, но просьбу сестры таки выполнил.***
Приметы не помогли. Как-то под Новый год отец семейства вскользь бросил, что намерен познакомить единственную дочь с сыном своего сослуживца — курсантом военной академии. Намерения были самые что ни на есть серьёзные. Своенравная Сима столь «удачной» идеи вовсе не оценила. Напротив — взбрыкнула, мигом пустив в ход все многолетние хитрости. И скандалы закатывала, и рыдала горючими — совершенно искренними слезами. К чересчур эмоциональным реакциям любимой дочери Андрей Миронович относился философски спокойно — ласково гладил тёмные, густые кудри и успокоительно заговаривал зубы. Переубедить отца не представлялось возможным, и дабы не усугубить своё и без того шаткое положение, Сима решила действовать стратегически. Громкие истерики сменились напускным равнодушием — Как, хоть, зовут его? — Сима раздосадованно нахмурилась и плюхнулась в кожаное кресло — на пару размеров больше. — Геннадий… — Андрей Миронович едва улыбнулся, окинув внезапно взрослую дочь тёплым взглядом. — Крокодил что ли? — Девушка встрепенулась всем нутром. — Сима! — Отец явно терял терпение — Я просто предположила… Еще чего не хватало. Ладно бы имя было нормальное. Ещё куда ни шло — можно было познакомиться и поддержать светские разговоры о живописи, музыке и литературе. Так ведь отец явно давал понять, что безобидными прогулками при дневном свете дело не ограничится. Терять ощущение свободы не хотелось. Становиться женой военного не хотелось ещё больше.***
Первая встреча прошла в лучших традициях классических смотрин. Вечером в пятницу на пороге квартиры на Проспекте Мира появился статный молодой человек военной выправки и потомственного воспитания. Геннадий оказался весьма обаятельным, общительным и в меру серьёзным молодым человеком. В подарок принёс два букета чайных роз — для Симы и для её мамы, свежайший киевский торт и бутылку армянского коньяка. Своенравная барышня ему явно понравилась. И скрывать этого факта Геннадий не видел смысла. Заговаривал сам, много шутил и сыпал комплиментами. Вот только девушке от всего этого становилось тошно. — Ну чего Ты как Царевна Несмеяна, в самом деле, дочь? — Ласково заговорила мама вечером на кухне. — Парень добрый, умный, из хорошей семьи… Подумала бы Ты. — Даже представлять не буду! — Фыркнула девушка, усевшись на стул с ногами. — Ге-на! Бррр… — Сима искренне подёрнула плечами. — Так ведь не в имени же дело. — Едва удержав улыбку, заявила женщина. — Тебе в любом случае, о замужестве подумать надо. Глупо верить в то, что папа одобрит какого-то из твоих теперешних знакомых. Симу всегда окружали правильные мальчики. Хорошо воспитанные, трудолюбивые, уважительные. Один Миша Агапов чего стоил. Вот только вечно скучающей дочке генерала то и дело хотелось чего-то нового. Общение с неформальными группировками было для воспитанной девочки чем-то удивительно интересным. Диковинным настолько, что едва ли все эти интрижки могли принести серьёзные плоды. — Не очень-то и хотелось. — Угрюмо пробурчала девушка, обнимая свои колени. — Я вообще замуж не собиралась! — Это ты хандришь из-за того, что Мишка твой женился недавно. — Ласковая ладонь коснулась виска и скользнула по голове. — Больно надо! — Процедила сквозь зубы. — Нет, мне его жалко, конечно… Друг ведь, как-никак… А встрял по самые уши. — С каких пор любовь и семья называются подобным образом? — Ольга Николаевна вскинула изящные брови вверх. — Такая, как у Кристины «любовь» на Ленинградке за десятку продаётся.***
С каждым днём Геннадий нравился родителям всё больше, а Симе — всё меньше. Молодого человека было чересчур много. Он, будто нарочно пытался залезть во все щели — заполнить собой всё пространство. Караулил у корпуса университета, провожал до дома и напрашивается в гости. И как бы девушка ни пыталась отшутиться, отказов Геннадий буквально не понимал. — Слушай, вот веришь… — Запальчиво шептала Сима в телефонную трубку подруге. — Он пугает меня. — Да уж у тебя и страшнее экземпляр был. — Смех Машки порвался сквозь телефонные помехи. — Чего Ты теперь как в первый раз. — Вот именно, что был. — Сквозь зубы процедила брюнетка, плотнее прижимая трубку к уху. — А этого Крокодила мне и даром не надо! — А что папа? — Беспокойно уточнила Маша, плотнее сжимая провод между пальцами. — Сатрап и Деспот! — Обиженно заявила брюнетка, не заботясь о конспирации. — Замуж ему, видите ли, приспичило меня выдать. Будто Я ему люстра из комиссионки!***
— Дочь, как вечер провела? — Отец привычно поцеловал в макушку и уселся на диван с газетой. — Мы с Ге-ной на «Щелкунчика» ходили. — Сквозь зубы процедила девушка, без сил плюхнувшись на подушку рядом. — Нудный и приставучий… Что Он, что его ухаживания. В сравнении с Ним, даже наш Гоша — весельчак и балагур. — Знаешь ли, Милая, простые люди все в очереди мёрзнут, чтоб балет посмотреть, а ты нос воротишь. — Андрей Миронович раздраженно полоснул взглядом по дочери. — Прекращай давай! — А Я, папочка, не все! — Нетерпеливо выпалила Сима. — И как все никогда не стану! «Щелкунчика» раз десять смотрела. И Ге-на этот мне нужен как машине пятое колесо! — А что тебе нужно, Доченька моя ненаглядная…? Ты сама-то знаешь? — Мужчина перехватил дыхание от возмущения. Сима вздрогнула от громкого голоса. Пару месяцев назад Гошин отец обмолвился о возможной стажировке за границей. Симе эта идея сразу пришлась по душе, но делиться с семьёй она не торопилась. Нужно было пройти собеседование и сдать экзамены. А потом отцу вдруг взбрело в голову выдать дочку замуж. Говорить о таком отцу было попросту страшно. Андрей Миронович мог с лёгкостью воспользоваться связями — перекрыть весь кислород, и тогда её кандидатуру и вовсе рассматривать не станут. А сейчас, когда её тайну знали всего несколько человек, надежда на лучшее всё ещё оставалась. — Уж точно не выскакивать замуж за солдафона. — Инстинктивно буркнула Сима себе под нос. — Не смотри ты на меня так, Папа! — Болезненно прохрипела девушка, поймав колючий взгляд отца. — Я не хочу сейчас выходить замуж. Не хочу бросать институт и мчаться в какую-нибудь Кандалакшу только потому, что его служить туда услали! Не хочу как распоследняя Клуша катать коляску по двору и ждать, пока Ге-на с учений вернётся! — Слёзы беспощадно душили. — Я — не мама, которая без памяти Тебя любила. Я этого Ге-ну не люблю. И не хочу так жить… Я не смогу так жить, неужели Ты этого не понимаешь? — Слёзы градом катились по щекам. — Любовь просто так с бухты-барахты не появляется. А институт Тебе бросить и не позволит никто. — Андрей Миронович поднялся на ноги, вырастая мощной фигурой перед дочерью. — Отучишься и тогда… — Что «тогда»? Ну что? — Слёзы застилали глаза и разум. — в ЗАГС, под замок и «Домострой» читать? — Жалко саму себя было до внутреннего озноба. — А Я? Почему Я, Пап, а? Дети… Борщи… Зачем Мне это сейчас? Я жить хочу, Пап… И решать всё хочу сама и отвечать за Себя… У сурового, но любящего отца нещадно закололо за рёбрами. Слёзы единственной дочери вызывали трепет и беспокойство. Андрей Миронович видел их достаточно, чтобы теперь не сомневаться в их искренности. — Иди спать. Поздно уже. — Односложно бросил поглощённый мыслями отец и вышел за дверь.***
Поздней ночью в квартире раздался неожиданный звонок. Удивлённый хозяин дома наскоро затянул пояс банного халата и поднял трубку. — Андрей Мироныч… — На том конце провода послышался звучно Твёрдый голос доброго приятеля. — Не разбудил? — Вадим Георгич… Всё в порядке. — Добродушно отозвался Генерал, удобнее устроившись на мягком диване. — Чего стряслось? — Да не то чтобы. — Протянулось сквозь короткую паузу. — По поводу Симки поговорить хотел, да слышал, что Ты её замуж отдаёшь, так что вот теперь и не знаю… — Уже болтают все… — Раздражённо фыркнул Андрей. — Вадик, да какой тут к черту «замуж»… — Суровый отец наконец дал волю эмоциям. — Я надеялся, что она побрыкается и успокоится… Он парень-то хороший… Смягчит её… Стерпится — слюбится, понимаешь? — Ожидания не оправдались? — Буднично уточнил Свиридов. — Какой там… Это она поначалу концерты устраивала: ножками топала и пальчиком грозила. — Глухой выдох. — А теперь ходит по дому как тень, на меня как на врага народа смотрит и ревёт белугой. — И что думаешь делать? — Вадим Георгиевич, как назло не унимался, продолжая ковырять кровоточащую рану. — Семья жениха, наверняка, к свадьбе готовится… Что люди скажут? — Как специально — издевался. — Силой под венец не потащу. — Процедил сквозь зубы. — Плевать, что они там скажут. Мне дочь дороже всех их вместе взятых. — С разговором не тяни только. — Спохватился явно довольный ответом собеседник. — А то наша Стрекоза и номер какой-то выкинуть может, чтоб замуж наверняка не взяли. — За ней не заржавеет. — По губам скользнула болезненная усмешка. — Ты поговорить хотел… — Вариант подвернулся, как Симе стажировку за границей пройти. — Внезапно твёрдо заявил Свиридов. — Не говорила Она тебе, разве? Ты же знаешь, оно теперь гораздо проще. Поедет — язык подучит, работать станет, мир посмотрит в конце концов… Плохо что ли? — Не говорила. — Выругался про себя. — Партизанка… Всё это неплохо конечно, но вряд ли её за границу выпустят, с моей-то генеральской биографией. — Совершенно справедливо заметил Андрей. — Там такие благонадежные как она и нужны. Должны же быть гарантии, что Она вернётся…***
Босые шаги заставили его обернуться. Дочь застыла в дверях, будто решая, стоит ли переступить порог, или лучше уйти обратно в свою спальню. — Доброе утро… — Отец первым прервал молчание. По губам скользнула мягкая улыбка. — Садись завтракать. — Доброе. — Отзвучало болезненным хрипом. — Я не голодная. — Но за стол села, поёжилась и отвела заплаканные глаза. Голова нестерпимо ныла, а ещё — хотелось пить. Просто потому что за ночь Она выплакала, кажется, весь резервный запас жидкости из организма. Столь покорно забитая девочка напротив пугала и настораживала. Андрей и не вспомнил, когда его дочь могла быть такой. И могла ли вообще? В голову лезли нисколько не радужные мысли. По всему выходило, что Симка замышляет что-то, отчего у отца вполне мог случиться инфаркт. Терять доверие дочери не хотелось совершенно. — Ну что, Стрекоза… — Тёплая ладонь коснулась крупных мурашек на тонкой коже. — Совсем тебе Гена не нравится? — Её передёрнуло. — Совсем, папа… — Болезненно прохрипела девушка, закрывая глаза. — И замуж ты не хочешь? — Не хочу. — Процедила сквозь зубы. — Ни за Ге-ну. Ни за кого-то ещё… — Ну и Бог с тобой. — Отец улыбнулся и крепче сжал её ладонь. — Насильно мил не будешь. — Что? — Огромные карие распахнулись, а по лицу скользнуло изумление. — Ты шутишь? — Она явно всё ещё не верила собственному счастью. — Ну что Я, не вижу, как тебя воротит бедную от всего этого. — Привычным жестом скользнул по волосам, заправляя непослушный завиток за ухо. — Вот это уж явно счастьем не называется. — Папочка! — Она не справилась с нахлынувшим счастливым облегчением и кинулась отцу на шею. — Папочка! Ты самый-самый лучший… — Задушишь ведь…— Рассмеялся Андрей Миронович, крепче обнимая дочь в ответ. — Девочка моя… Но… — Он вдруг напустил нарочитой серьёзности, и взглянул в счастливые глаза. — За учёбу в два раза строже спрашивать буду. — Да хоть в десять! — Запросто согласилась девочка-отличница. — И к экзаменам на стажировку начинай готовиться. После сессии документы подавать… — А откуда ты знаешь про стажировку? — Сима непонимающе нахмурила брови. — Откуда надо. — Отец улыбнулся и щёлкнул дочь по носу.***