I wanted to trust you

Клубная музыка звенит в ушах. Её вибрация отдаётся в теле. Глаза слепит яркий цветной свет прожекторов. Вокруг шумно, люди танцуют, подпевают, расслабляются после дневной нагрузки. Ча Джи никогда бы не подумала, что клуб такое востребованное место. Зато через наблюдения её мнение подтвердилось: клуб — грязное местечко. Люди пьяны, потому распущены и вальяжны. Люди агрессивны, несмотря на захлёстывающее веселье. Людям здесь особенно нельзя доверять, а говорить с ними себе дороже. Отталкивающе, хоть и вызывающе. Зачем же тогда особа с подобными суждениями заявилась сюда? Ча Джи сидит на высоком стуле у барной стойки, скучающе облокотившись о неё. Ей назначили встречу на время, которое прошло двадцать минут назад, а инициатора их маленького собрания не видать. И связи с ним нет, даже не узнать, явится ли вообще. Если не прибудет через пятнадцать минут, это заразное место будет покинуто. Пока остаётся сверлить взглядом покрытие стойки и продолжать думать о причине данной встречи. Ведь человек, организовавший её, далеко не приятель, но вроде и не враг. Этот человек максимум гоночный соперник, но душе видится кое-что больше? Мутный и жуткий тип с незаметно для народа испорченной репутацией, и ей отчётливо это видно. Жаль, что кроме неясности ничего более не различить. Незнание и непонимание раздражает, и сердечные волнения становятся сильнее. За что он привлекателен для неё, если это на данный момент просто болото с чертями? Только наблюдения за его персоной утянули её. Он жесток, как и вся его команда, руководитель и сценарист. Вспоминая все их дурости на «Лиге улиц», Ча Джи ничего не остаётся, как раз за разом говорить себе: «ты мазохистка, раз полюбила его». Это действительно так? Она лишь выглядит наивно и простодушно. Настоящее раскрывается в критических ситуациях или, особенно, в езде на велосипеде. Сокомандницы не раз подмечали её схожесть с Ноа Остин из «Лёгкой кавалерии». Словно уровень навыков автоматически повышается, стоит сесть на велосипед. Словно сумасшествие одолевает здравый рассудок, достаточно столкнуться с сильным противником. Ча Джи катается так, как будто на кону стоит жизнь, в то время как удовольствие и адреналин зашкаливают в крови. В её спортивной жизни нет понятия «допинг», не обязателен термин «тренировки». Велоспорт — разбавление нудной и однообразной обстановки. К нему девушка имеет долю таланта, надо признать. После любого серьёзного заезда мозг не воспроизводит мгновения гонки под очищающим действием желания. Единственное остающееся воспоминание — победа. Многие восхищаются её скорости, а кто-то ворчит, ссылаясь на дополнительные вещества. Но суть у обеих сторон одна: смотря на гонщицу на экране, создаётся чувство подмены. Будто это не человек, а голограмма с нечёткими очертаниями. Ча Джи получила характерное прозвище от зрителей: «безликая проекция». К чему это всё? Капитан команды «Шабаш» привлекает своим сходством. Ча Джи наблюдает за ним, не отрываясь, получая от просмотра дополнительную усладу. Наконец-то нашёлся кто-то идентичный хотя бы по выражению лица! А навыки, а жестокий и опасный стиль! Конечно, самой бы не хотелось попасть под его непредсказуемые затеи, но следить за расправой одного соперника за другим… Похоже, она не столь мазохистка, сколько садистка. Даже сейчас его чокнутая физиономия всплывает в мыслях. С одной стороны, потрясающе! С другой, как оно вообще угораздило пробудить симпатию? Размышления поглотили Ча Джи, и она выпала из реальности. Но вернуть её удалось неожиданному действию какого-то чересчур бессмертного или слишком умного индивидуума. Кто-то напугал девчонку, резко уложив руки на хрупкие плечи. Она обернулась, едва сдержавшись от возмущённого крика, и увидела перед собой парня в жёлтых очках и оранжевой кепке. Именно по этим аксессуарам можно смело сказать: он тот, ради кого сделан визит сюда. Ю У Ин. — Ты ненормальный?! — всё же вскрикнула она. — Ого, женщина, которая не опоздала. Вот это феномен! Ну привет, безликая проекция, — запрыгнув на сидение напротив, с довольно задорным настроем поздоровался тот. — Как делишки? Как делишки? Ча Джи, вмиг ставшая спокойной, как удав, прожигала дыру в нём в поисках вымышленного ответа. У Ин различил тень настороженности в чёрных глазах и сделал вид, что не понял причины. Зачем бояться простой встречи с ним? Он же не заговорщик какой-то. — Не находишь это всё очень подозрительным? — протяжно сказала она, приподняв уголок рта. — Зачем бы змеюке из «Шабаша» назначать встречу с соперницей? Парень не сводит взгляда с её глаз, полных интриги, плутовства и интереса. Накинутая нога на ногу и облокотившийся о край стойки локоть говорят о готовности провести здесь хоть всю ночь, играя в выпытывающие гляделки. Но У Ин наверняка знает: сколько она ни будет пытаться копать в глубину его души и замыслов, до истины ей не добраться. — Недоверие к каждому избавляет нас от необходимости мыслить, — расслаблено улыбнулся собеседник. — Доверие к каждому имеет те же свойства, — ответили ему. — Не парься, сегодня вечер отдыха, а что это значит? — спросил черноволосый, подзывая бармена жестом. Девушка непонимающе глядела на него. Не слыша ответа, задавший вопрос решил раскрыть отгадку, легонько похлопав её по щеке: — Это значит, что не нужно думать. — Умоляю! — Ча Джи, которой на секунду завладело смущение, случайно откинула руку подальше. Сердце молится, чтобы его не услышали, щёки надеятся, что не утеряли окраски или, наоборот, не приобрели лишней. — В нашем мире всегда нужно быть начеку. В это время бармен принёс два мохито и поставил рядом с У Ином. — Отличненько, — член «Шабаша» толкнул стакан, заскользивший от воздействия по гладкой поверхности прямо в сторону девушки. Ча Джи поймала напиток и внимательно осмотрела. — Господи, ты будешь весь вечер подозревать меня в чём-то? Так ведь и свихнуться можно, — усмехнулся У Ин. — Меня, конечно, приглашали странные типы на нелепые встречи, но это что-то новенькое, — задумчиво произнесла она, смотря исподлобья и еле заметно ухмыляясь. — Серьёзно? И что же нового во мне рассмотрели твои прелестные глазки? — подперев голову ладонью, парень снова решил заняться неотрывным зрительным контактом, хлопая ресницами, как кокетливая девица. — Сейчас вернусь, — девушка соскочила с сиденья. — Где уборная? — Вперёд и налево, — указали рукой. — Решила сбежать от меня через окно? — Пф, куда мне деваться от гадюки вроде тебя? — Ча Джи развернулась и ушла под провожающий умеренно-лукавый взгляд. Закрыв за собой дверь, она подбежала к раковине и схватилась за её гладкие края. Дыхание помаленьку учащалось, грудь поднималась выше. Кислорода что, стало меньше? Она смотрит на керамику, белый цвет которой бьёт по глазам. Голова медленно поднимается, и в зеркале открывается собственное отражение. Боже, это точно то лицо, знакомое ей? Что за бледный оттенок кожи, отличающийся алым окрасом в зоне щёк и даже ушей! Откуда выявился холодящий пот на шее и лбу? Почему руки малость трясутся? Что за кошмар?! Рука потянулась и стремительно повернула ручку крана, откуда вода потекла мощной шумной струёй. Ча Джи прерывисто умылась и снова посмотрела в зеркало. Капли стекали по контурам лица, по подбородку и беззвучно падали вниз. Здесь тишина. Снаружи слышится и отдаётся ритм громкой музыки, но в ушах будто волнуются морские волны. Ей вспоминается голос и образ человека, которому он принадлежит. Это всё из-за него… Подлец У Ин! Почему он так цепляет её прямо за живое, какое до встречи с ним было мёртвым? Основной вопрос заключён не только в выявившемся состоянии. Нет, тут всё предельно просто. Дело в доверии. Если Ча Джи скажет, что не ищет подозрений ни во встрече, ни в самом организаторе, однозначно соврёт. Смутный тип. Вдруг его размытость повлияет на неё? Но что если довериться? Что если открыть врата рационального сердца и впустить туда неопознанное существо, просто потому… Что питаешь нежное чувство любви к нему? Не опасная ли игра? Однако очень заманчивая. Ча Джи желает побыть пешкой на этой доске, ибо правильно ли отказываться от всего, что неординарно? — Ведь без обжигающего огонька жизнь скучна, не так ли, Ю У Ин? — сказала она отражению, воодушевлённо улыбнувшись. Итак, игра «Доверие» началась. Ча Джи, выйдя из уборной, засунула руку в карман чёрных брюк и поправила длинный волос. Издалека ей была видна ярко-оранжевая кепка. Девушка приостановилась и присмотрелась. С кем-то разговаривает, и этот кто-то напоминает огромный силуэт Джокера. Вживую, хоть и вдалеке, он намного выше. Что тогда, что сейчас — выглядит жутко. Ча Джи определённо знает: они неразлучные друзья, несмотря на многие различия. У Ин не заметил, как вышла его мини-компания. Он увлечённо влился в диалог, встав чуть поодаль спиной. Понаблюдав за ним, она бросила взгляд на оставшиеся нетронутыми стаканы с мохито. Совсем не тронутые. Серьёзно? Он ждёт её, чтобы выпить вместе? Ни разу не попадались такие люди. Обычно половина стакана к приходу была бы опустошена. Девушка засмотрелась на наполненные объекты, будто всё более чуя что-то неладное. Клуб, напитки, подозрительно вежливый и добродушный парень, имеющий на деле совсем иную натуру. Три простых слова о многом предупреждают. Ча Джи следом вспомнила другую причину, почему не любит клубы. Сколько историй наслышаны ей про девушек-жертв, взявших из чужих рук поднесённое питьё. Исходы самые разные, какой может быть у неё? Не хочется знать. И что же получается? Игра не успела начаться, как уже закончена и проиграна? Прости, Ю У Ин. Насколько бы ты не симпатизировал, к сожалению, доверие к тебе не из чего черпать. Ча Джи подкралась к стойке. Убедившись в своей незаметности, она потянулась к стаканам. Ловко, как трюк фокусника, их поменяли местами так, будто никакой подмены не было. Джокер ушёл, и У Ин как раз обернулся, ничего не подозревая. — О, ты уже здесь, — сказал он, беря свой мохито. — Ну, долго будешь в столб играть? Поняв упрёк, Ча Джи присела на своё место, тоже взяв стакан. Её настроение заметно улучшилось и выявилось на лице расплывчатой, счастливой улыбочкой. Подметя изменения недавно нервной и недовольной знакомой, У Ин вскинул брови, и спокойная, даже слегка рассеянная улыбка оживила его лицо. У него сложилось впечатление, что она что-то приняла перед выходом, иначе как объяснить это непритворное радостное состояние? Но безликая проекция не та, кто способна на употребление сомнительных веществ добровольно. Другое дело, не зная… — За что выпьем? — спросил парень, осматривая стекло. — За победу, — уверенно ответила девушка. — Мою победу. — Какое смелое заявление, — усмехнулся тот, поправив очки за чёрную душку. — В таком случае, будет реалистичнее, если за мою. — Я всегда буду пить за свою. Хоть до дна самого отвратительного месива. — Неужели? — азартно улыбнулся У Ин. — Тогда будь чемпионкой: сдержи слово и опустоши стакан. Лишь вызывающе хмыкнув, Ча Джи, как будто уже находясь в опьянении, залпом выпила половину. Приостановившись, добила остаток и вытерла губы ладонью. У Ин, конечно, пил медленнее раззадоренной знакомой. По большей части от того, что наблюдал за лихорадочным поведением. И ликовал в душе… — Почему так неторопливо? — обратилась Ча Джи. — Неужто невкусно? Доказательство обратного — пустой стакан на столе через полминуты. Оба глядели друг на друга, словно если взгляд будет отведён, один из них точно выстрелит в сердце. Но У Ин в этом деле уже победил: влюблённое девичье сердечко продолжает бить скоростным темпом. Удивительно, как удалось не оторваться от его красных глаз, раз за разом приводящих в некое чувство экстаза и неловкости, заставляющих вспотеть и покраснеть от возбуждения. Эта адская смесь не эффект ли коктейля? — Я твоя первая девушка, с которой ты вот так наедине? — с чего-то сказала она, расстёгивая самую верхнюю пуговицу голубовато-зелёной рубашки. Открылся вид на её прозрачного цвета лебединую шею, которую украшает синий драгоценный камешек. Удушающий ворот распахнут, и Ча Джи почувствовала себя раскрепощённее. — Тут всегда настолько жарко? — следом задалась она, обмахивая лицо руками. — С чего бы тебя интересовала моя личная жизнь? — будто назло произнёс черноволосый. — Ты путаешь меня с какой-то дурой-обольстительницей, — выкрутилась девушка. — Ты тоже путаешь меня с бабником-бездельником. Хотя, говоря на чистоту, ты определённо первая, — фраза, вселившая крошку надежды на взаимность. — А ещё: тут работает кондиционер, почему выглядишь так, словно тебя варили? — Подкалываешь, значит… — непонятные чувства. Немного обидно. Но, может, раз замечает, значит понимает? Как сложно! Будь проклята, романтика! Будь проклята любовь к тому, от кого её не дождёшься! — Смейся сколько угодно, всё равно победа за мной, — заявила она. — Всё хочу спросить: за какую там победу ты выпила? — У Ин сначала посмотрел на наручные часы, потом без капли волнения на неё. Ча Джи непонимающе нахмурилась. И расслабилась. Скорость стука сердца была всего-то иллюзией, ибо сейчас оно действует гораздо сильнее. Перед глазами резко то двоилось, то рябило, и повезло удержаться на стуле, не рухнув на пол. Лёгкая дрожь рук вовсе исчезла, как и, думалось, остановилась вся работа организма. После окончания незначительных этапов, всё нормализовалось. Однако смотря как употреблён этот глагол. Ритм сердца повысился, дыхание стало чаще и свободнее, зрачки чёрных глаз уменьшились. По венам словно бы разливался огромный поток энергии, которую появилось неимоверное желание излить во что-то. Здравый рассудок мутнеет, мозг бодр и свеж. Чувствуется возбуждение, ей хочется сделать что-нибудь, что поможет выплеснуть скопившуюся силу. Но откуда она взялась? Понятно наверняка: не результат любви. Тогда результат чего? Мысли не собирались в порядок. То и хуже: их не возникало. Но единственными отрывками моментов, прокручивающихся в памяти, были мохито, подмена, У Ин, его удовлетворённая улыбка и ненормальный взгляд… У Ин… Ю У Ин… Все мысли весь вечер вертятся вокруг него, заняты только им. Что ты, чёрт подери, наделал? — Зараза, так ты нарочно, — проговорила Ча Джи, держась за лоб. — Нарочно… — Нарочно? — актёрски удивился тот. — О чём ты? Девушка лишь засмеялась. Смешно от собственной глупости, умно названной рациональным мышлением. Как забавно. Впервые чувства должны были выиграть раздумья. Раздумья? Нет, сделанную подмену нельзя назвать иначе, чем пустышкой. — Ха-хах… И чем я вообще занимаюсь? — судорожно рассуждала она. — У Ин, я хочу погонять с тобой. Я тебя размажу. Прямо сейчас. — Оу, безликая проекция бросает мне вызов? — якобы испуганно сказал шабашник. — Давай. Проверим, что лучше — липовый или природный талант. — Ты покойник, — бодро спрыгнув со стула, Ча Джи завязала в хвост длинные чёрно-голубые волосы. Это значит, пути назад нет. Никому и некуда возвращаться.

***

Велосипед упал на асфальт. Ча Джи рухнула на колени за ним. Прикрыв рот, это не спасло от тошноты. Ужасно. Мерзко. Как противно от самой себя. Какое жалкое зрелище. Таким зрелищем она всегда больше всего боялась стать. Принять допинг — позорище, даже не на официальных соревнованиях, даже не на всеобщем обозрении, даже не зная о том. У Ин стоял сзади неё, придерживая волосы. Да уж, действительно не очень выглядит. Он никогда бы не представил безликую проекцию, добивающуюся всего с помощью самой себя, скорченной и дрожащей на земле впоследствии принятия допинга. Такая картина смогла нарисоваться только благодаря его мастерскому умению. Но в красоте её и усладе возникают сомнения. — Походу, природный талант выиграл, — сказал парень, явно царапая свежий порез. — Заткнись! — обернулась она, и рука отпустила растрёпанные пряди. — Не тебе говорить о природном таланте, недомерок! У Ин обошёл её. Встав перед ней, он засунул руки в карманы и заглянул в чёрные глаза с нейтральностью, разбавленную скудными нотками жалости. — Зачем ты это сделал? — мерно прошептала проигравшая. — Ты хоть знаешь, что я испытываю к тебе?! — Нет, — спокойно ответили ей, слегка мотнув головой. — А нужно ли мне знать о чувствах человека, не доверяющего мне? — А ты… Ты доверяешь мне? Ты настолько доверял мне, что подсыпал допинг себе? Или это хитрости для наивной души? Что за опасные игры?! — Ты первая затеяла игру в доверие. Тебе скучно жить без происшествий. Понимаю, ведь все допинговые дела за моими плечами, а ради чего? Разумеется, ради интереса! Видишь ли, такому, как я, никому не следует доверять. Никому и не обрести такого дара. Людям не суждено видеть во мне хорошее, какое бы милое чувство не теплилось у тебя вот тут, — его палец указал на сторону сердца. — Ты сама убедилась, не так ли? Ей казалось, пояснительная речь перерастала в самокритику. — У Ин, не будь столь критичен к себе… — неуверенно произнесла Ча Джи. Верно бы, фраза прозвучала смешно. — Знаешь, почему ты проиграла? — парень присел на корточки и приблизился к измученному розоватому лицу. — Потому что я поставил на кон нас обоих, а ты ничего. — Ничего?! Да самое ценное, что я поставила, мои чувства к тебе! — кулак ударился о твёрдую землю. — Они в прошлом. Твоя ставка проиграна. Ты банкрот, ещё с самого начала, — ядовито ухмыльнулся У Ин. — Доверие и недоверие — итог того, как правильно ты умеешь распоряжаться и чувствами, и разумом, — развёл руками тот. — Доверие? — она поднялась на ноги. Подойдя к нему, шиворот белой футболки был крепко схвачен, и парня принялись трясти. — Да пошёл ты! Я реально дура, раз запала на тебя, подонок! Тебя разрешено только ненавидеть! — Да пожалуйста, — одобряюще улыбнулись ей. — И любить, и ненавидеть меня — пустая трата времени. Ча Джи ослабевала. Ей становилось плохо. Больше всего хотелось сейчас лечь и пролежать до утра на холодной дороге. Или того лучше, не проснуться, лишь бы не ощущать этих назойливых, неразборчивых чувств. Она подозревала У Ина. Она считала его скользким и туманным типом, не видя чего-то светлого. Она не доверилась ему. Она начала легко презирать его и ненавидеть за свою оплошность. Она не знает, достоин ли он прощения. Она не уверена, нужно ли её прощение ему. Разве это можно назвать истинной любовью? Нет же, нет. Им обоим плевать друг на друга. Всегда было и останется так. Не допинг, а жизнь вызывает галлюцинации, когда человек не тот выдуманный идеал, а иной образ, с которым сердце не желает мириться. Между ними есть сходства. Или показалось? Одно теперь ясно: они разные. — Ю У Ин… — она попыталась держать голос твёрдым, но как ни крути безысходно поникла головой. — До скорого, безликая проекция, — помахал тот на прощание, сев на велик. — Столкнёмся в новой гонке, и от твоей команды останутся только слухи. Её оставили одну в тёмном переулке. Ча Джи оставалось смотреть уезжающему вслед без права остановки. А зачем, когда всё сказано? Как, если кроме заевшего имени ничего на языке нет? Доверие — хрупкая штука. Более ломкая, если не сформированная. Ещё хуже, если бракованная. — Я идиотка, — сказала себе Ча Джи. Прямо какой-то эффект бабочки. Просто из-за неспособности довериться. По щеке скатывалась чувственная слезинка. У Ин уехал достаточно далеко, не сбавляя скорость. Он много думал по пути. О чём-то бессмысленном. О чём-то страстном. О чём-то правильном и ложном. О ком-то некогда важном. Нет-нет, что за глупости? Не существует кого-то важного для него. Все люди — однотипные, бесчувственные и безмозглые проекции. В них нет отличных людских очертаний, как, судя по всему, и в нём самом. Их границы размыты, чтобы никто никогда не распознал их очевидные, одинаковые тайны и замыслы, не разгаданные даже ими самими. Нет в мире исключений. Ему всего лишь показалось.