Запретный плод сладок

Никита не знает, в какой момент он свернул не туда, и теперь сидит рядом с Ваней со спущенными шортами. Пальцы чужой правой руки обхватывают его член, сдавливают не без помощи. Украдкой посмотрев на спящую мордашку, Комякин чувствует себя неправильно. Ваня не так давно сломал левую руку, пока они шлялись в самой заднице Екатеринбурга. И, естественно, теперь левой рукой у него не выйдет сделать абсолютно ничего. С учетом того, что Химинец — левша, ему, к тому же, невозможно адекватно писать. «А еще дрочить», — буквально минут 15 назад пронеслось в голове у Никиты, и больше не выходило. Второй подобной мыслью была «Интересно, а как долго Ваня не дрочил?», та стала конечной точкой перед тем, как легкие шорты и боксеры оказались спущенными. Отступить еще не поздно, но Никита решил иначе, глубоко вобрав в легкие воздух, прежде чем боязливо начать водить рукой Вани по собственному члену. С губ слетает тоненький, но достаточно громкий скулеж, когда Комякин сжимает ладонь вокруг плоти, что заставляет испуганно вздернуться, вновь взглянуть на спящего. Все так, словно ничего и не было: Ваня продолжил невинно спать, нисколько не пошевелившись. Никита с облегчением выдыхает, на этот раз решив действовать хитрее, затыкая самого себя краем футболки. Свободная рука с трепетом проводит по открывшемуся животу, в то время другая продолжает управлять рукой Вани. Светлые брови хмурятся, а глаза крепко жмурятся. В голове невольно всплывает момент о том, как ему снился эротический сон с участием Вани. Это, кажется, была кухня в доме Никиты. Никого, кроме них самих не было, но почему-то Ваня все поторапливал его, нашептывал на ушко, что «Чикин, мы не успеем, если ты не кончишь в ближайшие пару минут». И Никита ведь действительно кончил. Вот только за пределами сна. Сейчас ситуация не слишком отличается, но теперь Никита поторапливает самого себя, ведь неизвестно, когда Ваня проснется от ощущения чего-то постороннего в своей ладони. — Прошу, только не просыпайся. У тебя ж крепкий сон… — Комякин шипит сквозь зубы и футболку во рту, сдавливая чужими пальцами основание члена, из-за чего по коже вновь проходятся мурашки. Руки Вани такие нежные и теплые… Невольно проскакивает мысль о том, что Химинец постоянно грел его щеки холодными зимними вечерами. Что забавно: даже в самый сильный мороз у Вани оставались теплые ладони, в то время как у Никиты наоборот — холодные. Такой резкий контраст между температурой постоянно вызывал искреннюю улыбку на лице, заставлял в животе трепетать бабочек. «Мы с тобой как Инь и Янь», — фраза Вани, крепко засевшая в голове. Никита крупно выгибается в спине, когда надавливает на мокрую головку собственным указательным пальцем. Даже сейчас руки холодные. По телу бесконечно бегают мелкие импульсы, заставляя то и дело содрогаться. Комякин старается как можно тише дышать через нос, но получается, честно говоря, фигово. Хотелось, чтобы это все происходило тогда, когда Ваня не спит. Чтобы Ваня самостоятельно двигал рукой по члену, лаская ухо шепотом всяких развратных вещей. Чтобы Ваня оставлял мягкие поцелуи вдоль лебединой шейки Никиты, изредка даря засосы, которые позже будут приятно тянуть. Ваня, Ваня, Ваня!... Ваня занял абсолютно все пространство в мыслях Никиты. С самого начала это были лишь сахарные, приторные мысли, связанные лишь с объятиями, поцелуями и свиданиями с прогулками по набережной. Медленно, но верно это все выливалось в ужасно грязные мысли о том, как он и Ваня занимаются сексом в различных позах и местах. В один раз они остались вдвоем в кабинете физики, — оттирали чьи-то художества с парт, кажется. Никита точно не помнит, что именно произошло, но Ваня подошел к нему ужасно близко, пока он сидел на парте. Их лица были буквально в нескольких сантиметрах от поцелуя, руки Химинца стояли по сторонам от ног Комякина. В памяти крепко отпечаталось, что после этого Никита в срочном порядке бежал в школьный туалет, дабы получить разрядку. Слава богу, в туалете тогда никого не оказалось. Внутри Никиты снова все перевернулось вверх дном, органы сжались, а к горлу подступило чувство тошноты, когда он почувствовал, что близок. У него никогда не было проблем с тем, чтобы кончить. Особенно, когда он думал о Ване. Сейчас, буквально дроча рукой Химинца, это сделать вообще легче-легкого. Ваня внезапно повернул голову в сторону Никиты, и Никите показалось, что он совершенно сошел с ума. Чужое сонное личико выглядит так мило и очаровательно! Ох, боже, ему бы так хотелось посмотреть на перевозбужденное лицо Вани. На то, как он закусывает губу, громко дышит и скулит имя Комякина, будучи близким к оргазму. Однажды они обязательно займутся сексом нормально, но сейчас стоит наслаждаться тем, что имеется. Никита не выдерживает и выпускает ныне обслюнявленный край своей футболки из рта, хрипло простонав. Ваня лишь хмурится, кажется, видя что-то во сне. Слишком шуметь нельзя и из-за родителей, которые спят в соседней комнате, но про это Комякин благополучно забывает, упиваясь во всей страсти, что происходит. — В-ваня... Ванечка! — жалобно стонет Комякин, извиваясь и сдавливая ладонь Химинца вокруг его члена еще сильнее. Последним, что видит Никита перед достаточно бурным оргазмом, является проснувшийся Ваня. Это явно испугало его, но он не может ничего поделать, кроме как крепко зажмуриться и откинуться спиной на стенку у кровати, содрогаясь всем телом. Комякин тяжело дышит, стараясь как можно быстрее прийти в себя, дабы поскорее начать оправдывать себя. Но Химинец молчит, скорее всего, пораженный увиденным. Открыв глаза, Никита уже открывает рот, желая извиниться, но внезапно вскидывает бровями. Ваня спит так же, как и до этого. Абсолютно ничего не поменялось. И тогда Комякин понимает, что ему показалось. Просто показалось, потому и переживать не нужно. Чуть уняв дрожь в теле, он встает с кровати на слабых ногах, чтобы дойти до небольшой полочки около комода и выдернуть салфетку из упаковки. Когда Никита вернулся на кровать, он в срочном порядке начал вытирать руку Вани, а после и собственный член. На простынь упало буквально пару капель спермы, но это не так страшно. Никто не заметит. Сонливость постепенно настигает Никиту, на губах появляется слабая улыбка, а в голове только «Я надеюсь, что ты не узнаешь, Вань».