Триумф

      Это была безоговорочная победа.       Самая главная победа в жизни Сириуса Блэка, наполнившая его не просто удовольствием, а смыслом. Лучшее, что могло произойти и произошло.       Этот человек его.       Он оглянулся на черные спутанные вихри по соседству и медленно провёл по ним рукой. Всё те же жёсткие непослушные пряди, с которыми не справлялись ни расчёска, ни чары. Даже на выпускной ничего не получилось с ними сделать, несмотря на старания.       Сириус провел пальцами от уха к затылку, впутываясь в пряди. Он осторожно наклонился, прижавшись носом к макушке, и оставил мимолётный поцелуй. Сириус улыбнулся.       Несмотря на прошедшее время, он ощущал незатихающее ликование — его труды воздались победой. Его отчаянный план был обречен на провал, который грозил ему потерять всё. Это было почти подло. Но он выиграл. Лишь благодаря тому, что был хитрее и умнее, а также несомненно красивее своего противника — Лили Эванс.       Это была тонкая, незаметная для других, опасная и довольно низкая игра. Игра чувств.       Было довольно поздно, когда он осознал, что Джеймс Поттер был кем-то большим, чем лучший друг. Это случилось резко, словно удар по голове. Он осознал, что Джеймс был единственным, кто жил в его сердце с момента встречи. Как друг, соучастник, брат, а после как возлюбленный. Никто не располагал таким доверием Сириуса, как Джеймс Поттер. Никто другой не волновал его так. Ни с кем он не был свободен и открыт. Ни с кем он не был так жив.       Он осознал, что Джеймс был человеком, которого он хотел в безраздельное пользование до конца своей жизни, которую уже не мог представить без него. Но было поздно. Джеймс уже был влюблён в рыжую сокурсницу, не знающую кого она игнорировала ради замухрышки со змеиного факультета. Это была Лили Эванс. Она терпеть не могла Джеймса Поттера и его друзей. Она бесконечно разбивала сердце Джеймса своими отказами, и не было никакой надежды, что она ответит. Но так казалось лишь поначалу. Сириус смотрел глубже. От внимательного взгляда нельзя было скрыть то, что Эванс был интересен красивый, харизматичный и богатый сокурсник, умеющий ухаживать за дамой так же красиво, как и в романах. Да, Джеймс не стеснялся действовать, руководствуясь романами. Как и пользоваться помощью собственного отца, знающего, как ухаживать за дамой с опыта старческих лет.       Откровенно говоря, Лили Эванс была заинтересована. Сириус не был слепым.       Она могла бы запросто стать девушкой Джеймса Поттера, уничтожив ничтожные шансы Сириуса. К счастью, о них она и не знала. Но была небольшая загвоздка. Лили Эванс была на редкость избалованной и высокомерной юной леди. Сириус знал это по своим кузинам и своему брату. Было с чем сравнить. Читать Лили Эванс было не сложно, как и понять то, что она получала всё лучшее с детства. Всегда. Он знал достаточно. Младшая сестра, на фоне которой блекла трудолюбивая, но обычная старшая. Лили явно любимица родителей: их юная красивая принцесса, которая в добавок оказалась волшебницей. Ведьмой. Одной из тысяч, уникальной. Родители определённо были от неё в восторге. Многие другие тоже. В Хогвартсе она была одной из лучших студенток, талантливая, честная, добрая, красивая. Сверкающая золотыми нитями, нашивка Гриффиндора добавляла в глазах других людей очки Лили Эванс. Всё же по факультету в Хогвартсе судили о людях. Для многих эту прекрасную картину портила её кровь и положение. В этом мире за пределами школы она была никем, не имела полезных связей и не желала их заводить. Её талант в зельях не был блестящим. Да, неплохо выходили чары, но она не спешила углубляться в них. Она была чуть талантливее и трудолюбивее. Её не ждало великое будущее, особенно в таком закрытом обществе. Что-то среднее или чуть выше при должных усилиях. Правда осознавать она этого не спешила. Хотя некая хитрость в ней всё же была. Может бы и выбралась на вершину.       И конечно, для неё было делом чести, чтобы её расположения добились, заслужили её руки. Как должно. Джеймс выступал почти идеальным кандидатом, которого следовало чуть исправить. И отвечать ему она не спешила. Как бы не интересовалась сама.       Блэк был взбешён до зубного скрипа. Как эта девчонка, являющаяся сейчас в этом мире никем и ничем, смеет так считать? Ему понадобилось несколько долгих дней, чтобы успокоиться и не сделать ничего лишнего. А сделать он мог очень многое.       Эванс ему было совершенно не жаль, но мнение Джеймса было приоритетней мимолётных желаний Блэка. Поэтому ему оставалось наблюдать со стороны и анализировать. Зная врага в лицо, узнаешь и его слабые стороны.       Она быстро научилась вертеть Джеймсом так, как было нужно ей. Разве было сложно манипулировать кем-то настолько влюблённым? Джеймс, откровенно говоря, совершенно терял рассудок при виде своей первой любви, отдаваясь чувствам со всей страстью в сердце. Он был таким — настоящий гриффиндорец. Поэтому для Лили было легко заставить Джеймса действовать так, как она хотела. Скривиться здесь, тряхнуть кудрями там, а здесь блеснуть слезящимися изумрудными глазами, и Джеймс уже был готов на всё. Она знала, что делала, хотя и не умела играть тонко, и об этом мог сказать любой разумный внимательный человек. А Джеймс был не слишком понятливым в подобных отношениях, ничего не замечая. Даже нечто настолько явное. Сириус был не таким. Он умел читать людей и знал, где этим воспользоваться.       Это была ошибка Эванс, которой Сириус Блэк и воспользовался по полной.       Сириус хорошо знал друга, как и моменты, когда его следует утешить, чтобы привязать к себе крепче, или дать совет, который, казалось бы, мог привести к желанной цели. Но, руководствуясь своими соображениями, Лили всё равно отказывала. К счастью.       Сириус умел подбирать слова и выворачивать ситуацию себе на пользу.       Всё же на Гриффиндор он попал не благодаря благородству или храбрости, которая всё же была весьма яркой чертой его личности, а долгим муторным уговорам шляпы, готовой отправить его в любой момент на Слизерин, к родне. Было за что. И как хорошо, что никто про это не знал, а про долгое сидение под шляпой уже давно забыли. Все были заняты своим распределением, чтобы так отчётливо помнить детали чужого. Итог был один: Сириус Блэк был гриффиндорцем.       Поэтому он действовал с меньшим опасением быть раскрытым.       Сириус был рядом. Всегда. Везде. Словно тень или пара птичек неразлучников. Джеймс Поттер знал, что сколько бы людей не окружало их двоих или Сириуса в отдельности, у Блэка не было никого, кто был бы ближе и роднее, чем сам Джеймс. Джеймс отвечал тем же. Что, как ни это, могло укрепить отношения с юношей, считавшим его близким другом? Сириус принимал Джеймса таким, какой он есть: избалованным, хвастливым до ужаса, вспыльчивым, не терпящим упоминания тёмной магии и тех, кто ей пользуется, благородным и тем, у кого было доброе прощающее сердце. Джеймс принимал его таким, какой был Блэк: ненавидящим семью и других, острым на язык, надменным, жестоким, верным и готовым пойти на смерть за тех, кто был хоть каплю, но свой.       Они не были идеальны и не желали исправляться или исправлять друг друга. Были они и другие. И это было важно.       Сириус несомненно желал Джеймсу счастья, которое тот, правда, представлял только рядом с рыжей Эванс. Но Сириус был достаточно жадным и самоуверенным: считал, что сделать Джеймса счастливым сможет и он. Разве не так? Он мог дать всё, что могла бы дать эта девчонка, и даже больше. Трудностью были дети. Но прогресс не стоял на месте, а Сириус был уверен, что это было не слишком важно для Джеймса. Всё решаемо.       Лили Эванс не была обязательным фактором для счастливой жизни Джеймса Поттера.       В конце концов, не каждая влюбленность юности продлиться до старости. Особенно, если её не подогревать, а отталкивать высокомерными отказами.       Людское сердце переменчиво. Этому его научил дядя Альфред, стойко выслушав сокровенную тайну любимого племянника. Кто знает, может он убеждал Сириуса бросить эту влюбленность, а может поддержал, призывая набраться терпения и дождаться первых колебаний чужого сердца. В конце концов, не каждая влюбленность перерастает в любовь. И не каждая первая любовь удачна. Попытаться стоило.       Сириус не любил ждать, не был особо терпелив, но ради Джеймса он был готов на всё.       И он дождался. Ветер перемен перестал дуть в лицо, мешая продвигаться вперёд, но и не дул пока в спину, подгоняя паруса вперёд. Этого пока было достаточно.       Джеймс охладел постепенно. Слово здесь, слово тут. Не нужно было врать, это бесполезно и глупо. Ложь всегда открывается, рано или поздно. Она могла испортить всё, разрушить дружбу и уничтожить маленькие шансы любви. А правильная подача правды не так опасна, но может перевернуть всё представление о человеке или ситуации.       Джеймс слушал и слышал эту маленькую правду. И его реакция была соответствующей. А самое главное, что до итогов он доходил сам. И тут уже вины Сириуса быть не могло.       Кому же понравится, что ты выбранная фигурка рыцаря подле юной принцессы? Верный помощник, который справится с задирами, и которого не стоит благодарить, ведь это должно. Галантный ухажёр, которого маринуют от гордости, мозоля глаза с соперником. И этот соперник, по сути своей, даже не стоил ревности.       У Джеймса Поттера была гордость побольше других. Поздний и единственный наследник семьи, любимый и долгожданный до слёз сын, получающий и делающий всё, что хочет. Его гордыня была также велика, как и у Сириуса, и нельзя было сказать, что это было без оснований.       Какими бы они не были хулиганами, они были лучшими учениками, не прилагая усилий. Были самыми талантливыми выпускниками с рекомендациями практически всех профессоров. В особенности Джеймса любила Макгонагалл, за ярко выделяющийся талант в своей дисциплине. Никто на курсе не мог сравниться с ним в этой науке. Они были теми, кого любили в Хогвартсе. И семьи не несли даже десятой доли в их положении. Вся популярность была благодаря их заслугам.       Поэтому их гордыня не была на пустом месте.       Переломный момент в чувствах Джеймса, что скрывать, устроил сам Сириус.       Лили Эванс пошла на свидание со Снейпом. Громкое и неожиданное событие, вызывавшее недоумение среди сокурсников. Однако никто не счёл это подозрительным. Все знали, что Снейп вздыхает по Эванс, а что дело до той… Да кто же её знает, возможно согласилась от жалости. Или чтобы отстал Поттер. Никто особо причины не выяснял.       Роль Сириуса в этом свидании была самой главной. Всего-то пара осторожных чар откровения и расположения, практически разрешённых, и лёгкий Конфундус на сладкое. А также своевременное желание прогуляться с друзьями по Хогсмиду. Сработало идеально.       Джеймс не мог вынести такой удар по самооценке. Вспыхнул, как факел, даже покраснел от злости. А как иначе? Сам он её неоднократно приглашал на свидание, даже перед этим выходом в Хогсмид. А в итоге? Его променяли на Снейпа — неухоженного выскочку, увлекающегося Тёмными искусствами. Снейп был непримечательным студентом, а из талантов выделялось лишь зельеварение. Как у человека у него был поганый язык, мерзкий характер, отпугивающий всех, даже сокурсников и большинство софакультетников, нулевая социализация и один единственный друг — та самая Эванс. Едва ли он был приятен другим.       От первого порыва пойти размахивать кулаками Джеймса сдержал Сириус. Он же, с помощью Ремуса, Джеймса и увёл. Попутно «успокаивал», а точнее ссылался на глупость Лили.       «Нюнчик, конечно не заслужил свидания с Эванс, но разве не Лили выбрала его?».       «Вместо тебя» повисло в воздухе. Но говорить или намекать, что это он помог Лили Эванс с выбором, он не стал. Зачем? Это не ложь. Просто скрытая правда.       Джеймс был в бешенстве, но его гнев не распространялся на Сириуса. Объектом гнева оказались двое: Лили Эванс и Северус Снейп. То, что Сириусу было и нужно.       После этого удача была на стороне Сириуса.       Дальше дело было за малым: не позволить Джеймсу продолжить обращать внимание на Лили и удержать внимание на нём, Сириусе. Было ли это тяжело? Нет, пока Поттер ещё полыхал гневом. Да и потом не слишком тяжело. Сириус ведь был рядом, лучшим другом.       Когда Эванс осознала, что упустила своего рыцаря из рук, Джеймс уже не обращал на неё и половины прошлого внимания, а упоминание старосты девочек вызывало в нём стойкое раздражение. Такое бывает, что прошлые возлюбленные уже не такие прекрасные и сказочные, какими были на пике влюблённости. Это жизнь, за которую мнения неоднократно меняются. Просто здесь эти изменения произошли не без стараний Сириуса.       Полностью осознав, а может кто умный и подсказал, какую возможность хорошо устроиться в мире волшебников, ничего не делая, она упускала, Лили пошла в осторожную атаку. А может просто открыла глаза на то, каким замечательным был Поттер.       Она всё чаще стала появляться неподалёку от компании друзей, находясь среди подруг и стреляя глазками. Её было так много, что иногда Сириусу снились эти зеленые глаза вдалеке, полные торжества и насмешки. А Марлин, одна из её довольно близких подруг, весьма ушлая чистокровная девица, попыталась сблизиться с Сириусом. Это дало бы Эванс повод приблизиться к намеченной цели. Да и сама Марлин была не против пофлиртовать с популярным красавцем. Но зачем ему была нужна Марлин? Тот, в ком он нуждался, всегда был рядом. А сейчас ещё ближе.       Затем прогремела шумная ссора «лучших» друзей: Эванс и Снейпа.       Староста девочек громко плакала в гостиной факультета, слизеринец стоял у портрета Полной дамы, пытаясь вымолить прощения, а Джеймс… Поттер проявил желание набить лицо одному бесчестному грубияну.       Грязнокровка. Надо же этому идиоту такое сказануть? Впрочем, к этому шло. Все знали с кем водился Нюнчик и чем эти люди увлекались. То, что эти увлечения он также разделял было ясно, как белый день. Выходило как-то глупо. Любить «грязнокровку», но в то же время склоняться к радикальной незаконной политике «Чистоты крови», которая была против маглов и маглорождённых. Просто идиотская ситуация.       Сириус не препятствовал, а наоборот, помог Джеймсу. Вот только не так, как планировал Поттер: громко, с помпой и позором. Нет. Он уговорил его разобраться по-тихому. Не за Эванс. За всех маглорожденных и за преступные расистские увлечения. Так сказать, направить на путь истинный. Захватили пару сокурсников Снейпа, также поддерживающих эту политику. По-тихому набили лица, да прокляли как покрасочнее.       Им стоило поблагодарить, что не сдали парочку меченых, хотя Снейп пока не успел, в Аврорат.       Поттера устроило и это. А у Эванс теперь не было явных причин рухнуть в руки своего спасителя и защитника чести.       Что же, Сириус справился. Пора было начинать соблазнять, иначе они так и встрянут на отметке лучших друзей. Сириус хотел большего и приложил к этому все свои силы.       Успех оказался поразительным, хоть и немного поздним: под самый конец седьмого курса, когда пошли разговоры, кто кого пригласит на выпускной. Сириус и Джеймс пользовались поразительной популярностью среди девушек и некоторых юношей в Хогвартсе. Поэтому не было ничего удивительного в том, что приглашения и предложения сыпались на них, подобно снегу.       Джеймс был свободен, а лёгкий, практически дружеский, флирт, который они не решались переступить, ничем его не обязывал. Не было никаких обещаний. И у Сириуса, по делу, не было никакого права на ревность. Но он начал ревновать. Что если бы он упустил Джеймса? Найдётся много хитрых ведьм, заинтересованных в подобном парне. Да и Лили Эванс никуда не делась. А кого-то Джеймс должен пригласить. И лучше, если это будет Сириус.       На Пасху, отбросив сомнения, Сириус Орион Блэк пошёл ва-банк. Тянуть дальше было бы бессмысленно.       Он признался. Решиться было намного тяжелее, чем говорить. Высказаться было так освежающе, но страшно. Сириус прятал глаза, подсознательно боясь, что Джеймс увидит там все действия друга. Что именно он поспособствовал тому, что Джеймс не сошёлся со своей первой любовью. Этот страх поглощал его, но сожалений не было. Теперь всё зависело от Джеймса.       Поттер задумчиво молчал, разглядывая Сириуса так, словно видел впервые, но ни в одном его взгляде не было гнева или презрения. Это подарило Сириусу некое чувство облегчения. Они могли остаться хотя бы друзьями. Он не терял всё прямо сейчас. Возможно это будет потом. Конечно, Джеймс не бросит его просто так. Не его.       Он и не бросил. Может он и догадался о действиях Сириуса, а может даже и не думал об этом. Ничего из этого нельзя было сказать по его лицу. Он лишь прикрыл рот кулаком, задумчиво хмурясь, а затем медленно, с некими сомнениями, кивнул, соглашаясь на свидание. Сириус следил за этим коротким действием с восторгом, ринувшись вперёд, чтобы обнять, да так и замереть. Джеймс обнял его в ответ, медленно вороша кудри на затылке ладонью. Это было так нежно, что он растерялся. Сириус, охваченный чувствами, что выпивали его долгие годы, прослезился.       Его нельзя было в этом винить. Он никогда не испытывал столько любви в себе: к кому-то и от кого-то одновременно. Не было удивительно, что именно Джеймс мог наполнить его подобными чувствами. Едва ли у кого-то кроме него были шансы.       Это всегда был Джеймс.       Свидание вышло немного неловким, не слишком напоминающее свидание, но они были на редкость веселы.       Джеймс поцеловал его первым: в тот же день, когда было пора возвращаться на обед, он утянул его в сторону, накидывая мантию-невидимку сверху.       После согласился и на партнёрство на выпускном.       Они начали встречаться. Тайно, правда. Об этом не знал никто, кроме родителей Джеймса и Ремуса, проявившего внимание к деталям. Люпин тихо поздравил Сириуса, отведя в сторону, и помог скрыть тайну от остальных. На время. Вероятно для него некоторые ранние действия Сириуса были подозрительными. Возможно Сириус не так уж хорошо контролировал своё лицо, когда смотрел на Джеймса. Сириус был лишь благодарен за то, что Люпин не вмешивался.       Молчать вечно было нельзя. И Джеймс первый предложил подобную идею.       Триумф настал на выпускной, когда они заявились в Большой зал в парных костюмах, слишком похожих на свадебные, и держались за руки. Пока остальные глазели на пару, те, стоя в центре, накалывали друг другу на пиджаки бутоньерки. Пользуясь всеобщим недоумением, вместе открыли бал. Они были самой фееричной парой вечера, о которой шептались весь выпускной, громко шумели и присвистывали. Оказалось и пара разбитых сердец.       Это была последняя шалость в Хогвартсе, от которой, смотря с огромным вниманием, прослезилась профессор Макгонагалл, улыбаясь.       Это был выпускной. Школьная жизнь закончилась в этот вечер. Завтра начиналась их взрослая жизнь подле друг друга. То, с какой влюблённостью смотрел на него Джеймс из-под очков, делало Сириуса счастливым. Он не собирался упускать своё счастье. И мысленно благодарил семью за науку, которая позволила ему добиться того, кого он полюбил с собачьей верностью.       Небольшая деталь этого вечера сделала его ещё более счастливым.       Гневное возмущенное лицо Эванс на выпускном было вторым лучшим подарком в этой жизни.       Сириус определённо отложит это воспоминание в отдельный флакон. Так, чтобы иногда пересматривать. — Джеймс, вставай, это наша последняя поездка на поезде, — Сириус осторожно толкнул любовника в плечо. Тот глухо застонал.       Сириус улыбнулся.       Это стоило всех его сил.