Закрасить твою боль

Шерлок скрывает чужие шрамы. Зарисовывает их замысловатыми узорами, укрывает в ярких красках. Джон ему говорит: «Я лечу боль, ты лечишь её последствия». В каком-то смысле он, вероятно, прав. Шерлок скрывает чужие шрамы, ведь свои давно уже скрыл. Руки Шерлока испещрены вызывающими натюрмортами вороньих черепов, лучистыми призмами и криптографическими шифрами. Всё, чтобы убрать белые точки от бесконечных шприцев. Убрать и никогда более не касаться наркотической иглой своей кожи. Больше нет. Шерлок бьёт себе татуировки сам: помогает новейший тату-станок, подаренный слепым изобретателем за необычную услугу. Татуировку на подвижных веках. — Её ведь никто под твоей повязкой не увидит, — замечает Шерлок. — В этом и смысл, — объясняет Фон Гердер. — Никто не увидит, а я-то и подавно. Но даже будь у меня зрение, я бы её всё равно не увидел, ведь чтобы видеть, нужно поднять веки, а это скроет рисунок! Понимаешь? Шерлок понимает. Он понимает боль, что спрятана в этой горькой иронии. Он не может ничем иным помочь, кроме как скрыть её. За это ему остаются благодарны. Благодарность идёт всё дальше и дальше, и Шерлоку приходится снять для тату-художеств небольшой кабинет в здании, где его брат держит свой клуб. Не по душе ему подачки от Майкрофта, но поток клиентов здесь неплохой. Шерлок даже может выбирать. Не любит он скучную работу: не терпит исполнять понтовые прихоти сумбурных богачей, но бить за бесценок цитаты на латыни тоже ненавидит — пошлятина! За эти полгода Шерлок успевает спрятать много чужой боли. Вырисовывает прекрасные яблони на обожжённых за готовкой руках домохозяйки мисс Хадсон. Та приводит своего парня, и Шерлок изображает на его плоской груди двух тянущихся друг к другу фей. Феи легко кружатся, скрывая своими крыльями два подгрудных шрама. Парень — Джеймс Бонд — недостатка в самоуверенности не испытывает, но, взглянув на работу татуировщика, улыбается чуточку спокойнее. Кокетничает и обещает посоветовать Шерлока друзьям. Бонд не врёт. Через месяц приходит отставной полковник, и Шерлок набивает ему языки красно-зелёного пламени вокруг запястья оторванной снарядом руки. Полковник за весь сеанс не произносит ни слова, лишь в конце вдруг просит набить где-нибудь на спине несколько имён и дат мелким шрифтом. Шерлок кривится в неприязни к такой рутине, но делает. Иногда боль нужно выразить, а не скрыть, чтобы она ушла. Да и эти имена... Шерлок не спрашивает: ему всё ясно. Пускай хоть здесь у них будет надгробие. Вскоре кабинет навещает молодая леди в строгой одежде. Большие очки, смешные веснушки, лаконичное каре — так сразу и не скажешь, что она от полковника. Шерлоку же это очевидно с первого взгляда. На её — мисс Манипенни — спине Холмс рассыпает голубые цветки незабудок. Маленьких круглых шрамов от пыток во вражеском плену больше не видно. — Думаете, это действительно кому-то поможет? — со скепсисом спрашивает коллега, которого привела веснушчатая Манипенни. Шерлок клеит защитную плёнку на его грудь, где вместо старого шрама от операции на сердце теперь поводит кружевными крыльями ночной мотылёк. — Прятать боль — не лучшее решение, но часто легче, когда она не мозолит глаза, — объясняет Шерлок. — Мне это не нужно, в моих шрамах нет боли. Я лишь не хочу доставлять дискомфорт моим братьям, им незачем... на это смотреть. Братья. Ах, да. Самый старший брат клиента знает старшего брата Шерлока, поэтому этот заносчивый блондин сегодня и здесь. Шерлок вздыхает, вновь подключая и настраивая машинку. — Послушай, мистер... как тебя там... Льюис! Мне плевать, почему ты решил закрасить шрамы, но если ты правда этого хочешь, сними очки и помолчи. И лицо расслабь. Сейчас его буду делать. Льюис Мориарти, лёжа на кушетке, заметно напрягается, но послушно прикрывает глаза, позволяя Шерлоку превратить аляпистый ожог на своей щеке в роскошный кельтский полумесяц. Когда Льюис, холодно расплатившись, уходит, Шерлок знает, что он больше не вернётся. Шерлок знает это всегда, видит клиентов насквозь. Шерлок впервые за свою практику ошибается. Льюис возвращается через несколько недель, но не один. Приводит Уильяма, своего старшего брата. Говорит: «Помоги ему, как помог мне. Закрась его боль». Шерлок недолго исследует Уильяма взглядом и безнадёжно качает головой: — Прости, но я не знаю, как закрасить душу. Уильям кивает, отвечает: «Всё хорошо». Растеряно поправив рукав испачканными мелом пальцами, уходит. А Шерлок ещё долго сидит, курит занесённые полковником папиросы и думает, почему не хотел отпускать взгляд этих мутных алых глаз. Почему ему кажется, что они должны гореть ярче? Шерлок думает долго. Дольше, чем хотелось бы. А потом достаёт через своего и чужого братьев номер телефона. Зовёт в кабинет. Обещает всё сделать бесплатно, если Уильям студентам своим раздаст его, Шерлока, визитки. — Вы удивительный, мистер Холмс. Сами догадались, что я профессор... — Не просто профессор, а профессор математики! — Шерлок заговорщицки улыбается. — Для нашей сегодняшней татуировки это важно. Позволь... Он осторожно закатывает Уильяму один рукав, обнажая белое предплечье. — Я кое-что для тебя придумал. Вот здесь сегодня и будем работать. — Вы буквально поймали меня за руку, мистер Холмс, — иронизирует Мориарти. Оба смеются. И Шерлоку удивительно, что он впервые в жизни не хочет, чтобы клиент замолкал. — Шрамов у тебя нет, это я увидел сразу. И захотел сделать так, чтобы они не появились. Понял, Лиам? — в строгом взгляде Холмса виден наказ. Уильям побеждённо ухмыляется. — Кажется, вы знаете наперёд мои мысли лучше, чем я сам. Эту фразу Холмс слышит ещё раз через несколько часов — когда на предплечьях и запястьях Уильяма красуется живопись белых лилий. Их широкие листья укрывают ранимую кожу, защищая от любых посягательств. Их душистые купола лепестков поют непорочность, а алые тычинки шепчут, что в любой непорочности есть щепотка невыраженного греха. — Пообещай, — просит на прощание Шерлок, — что эти цветы сбережёшь. Что не поранишь их, пообещай. — Обещаю, — Уильям ведёт пальцами по защитной плёнке, проводит ими от запястья до локтя. В его взгляде пренебрежение к своему телу сменяется трепетом перед чужим (а теперь принадлежащим ему) искусством. А Шерлок глядит на него и размышляет, как бы ему, Лиаму, чертовски пошёл стебелёк клевера под ключицей. Но это уже работа на следующий раз, а он обязательно будет. Лиам обязательно вернётся. Шерлок знает наверняка: в конце концов, своих клиентов он видит насквозь.