sunshowering with you

***

Не успел Сонхун отойти ото сна, как в дверь кто-то позвонил. Сколько же он проспал, чтобы к нему уже наведывались гости? Держась за голову из-за ужасной мигрени одной рукой и поднимаясь с помощью собаки под другой, Сонхун ковыляет до двери, шурша тапками по паркету. На мониторе виднеется знакомый затылок Хисына, который как обычно любил оглядываться вокруг. — Хён? Привет… — А я думал не пустишь. Прости, что так рано, но другого свободного времени, чтобы тебя проведать у меня не нашлось. Привет, Лейла. — Рано? Я думал уже обед. — Нет, обед есть обед, священную трапезу я тратить не стану. Но проведать тебя – мой долг, поэтому свой сон я всё же готов пожертвовать. Могу ли я войти? — Да, да, конечно. Хисын-хён - друг Сонхуна со школьных времен и на настоящий момент является его лечащим врачом. Никому другому, кроме одного хёна, Сонхун не смог доверить свое поломанное полгода назад здоровье. Хисын специализируется в основном в сфере неврологии и работает с пациентами с неврологическими патологиями. Однако для Сонхуна он еще педиатр и психотерапевт. — Ничего себе развлечение. Вроде палатки покупают для походов на свежем воздухе, а не для вечеринок у балкона. — Да я сам не понял, почему я разбил эту палатку. Тебе что-нибудь принести? Чай, кофе, воды? — Нет, не стоит. Я по дороге зашел в кофейню и принес нам по американо. Ты же любишь? — Боже, спасибо, хён. А то у меня ноль энергии для варки кофе. — Что, снова голова беспокоит? А таблетки? — Таблетки? Какие? Не помню про таблетки. — Вот эти, которые на столе. Баночка ведь практически пуста. Вроде выписывал я её в половину тары. Ты не помнишь, как их принимал? На журнальном столике стоял прозрачный пузырек с оставшимися белыми таблетками на дне. Если вспомнить другие прописанные Хисыном лекарства, то и вправду, баночка всегда была либо наполовину полной, либо флакон был поменьше, но наполнен был до краёв. Однако, сколько не старайся Сонхун никак не припомнит дня, когда он осознанно принимал именно эти таблетки. Сонхун вообще не помнит, что он делал последние несколько дней. А может даже несколько месяцев. — Прости, хён. Может быть я слишком много спал или простудил голову, что всё забыл, однако вспомнить что-либо для меня сейчас труднее всего. Возможно ли такое, что лекарства дали побочный эффект и теперь из-за этого у меня болит голова? — Вполне, но такое редко случается. Они больше как успокоительное для мозга, сильного действия не должно было произойти. Если, конечно, ты принимал их только в крайние случаи, то такое бы не случилось. А мое нутро мне подсказывает, что ты принимал их больше одного раза в день. — Вероятно, так я и делал. — И ко всему прочему, как доктор могу выделить, что внешних факторов для твоей ужасной мигрени хватает и без чрезмерного употребления лекарств. Не думаешь? Даже считай, что эта твоя очередная импульсивная покупка тура и палатки тоже на это повлияла, и я надеюсь, что теперь ты наконец начнешь меня слушаться не тратить свои деньги куда попало и дашь своей душе и своему телу нормальный отдых. — Ты о чём? — Ну, в начале этого месяца ты же внезапно поехал на тур по острову Чеджу, потом две недели назад ты посреди ночи оформил на мой адрес заказ. Это оказалась вот эта самая палатка, которую я потом отдал тебе на прошлой консультации. Тоже не помнишь? «…запланировать тур по острову Чеджу…» «…проснулся посреди ночи и застал себя за ноутбуком…» — Нет... — Ох, Сонхун. Я надеялся, что тебе уже стало легче после последнего визита. Ладно, сделаем так. Таблетки пусть остаются, но принимать ты их будешь только если будет невыносимо больно, хорошо? Я постараюсь назначить тебе томографию на ближайшие дни, потом обсудим всё на консультации. А пока мне придется оставить тебя и ехать на работу. Я напишу, как освобожусь. Можешь не провожать, отдохни. — Хорошо, хён. Удачи на работе. Внезапная потеря памяти пугала до мурашек. Обширный пробел в памяти о воспоминаниях последних нескольких месяцев никогда до этого не случался. Тот эпизод, после которого пришлось слечь в больницу и пролечится под присмотром многих докторов, обещал принести огромные убытки в здоровье, но никак не потерю памяти. Интенсивное лечение, уверяли доктора, даст свои плоды и сократит весь ущерб без всяких новых проблем в течение года. Но что за побочный эффект случился в эти полгода? «Сонхун, я нашел пустой час на предстоящую среду. Приезжай к 11. На всякий случай скину тебе адрес нашей клиники. Звони, если что-то будет беспокоить. До встречи)» За эти полчаса Хисын-хён уже добрался до клиники, а Сонхун ни на сантиметр не тронулся с места. «Обязательно, хён. До встречи!», и Сонхун снова замечает странное теперь в телефоне. Галерея заполнена самыми случайными фотографиями рецептов, целая папка со снимками бездомных животных и повторяющиеся фотографии картин из музея. Но хоть Сонхун не припоминает как делал эти снимки, он почему-то точно знает, что это за музей, что это за бездомные животные и почему они повторяются. Сонхун заметил две подушки и два одеяла в палатке, кроме лежанки Лейлы, когда собрался с мыслями и начал прибираться в доме. — Как насчет прогулки, Лейла? И Лейла. У Сонхуна в доме родителей была собака, но Каыль была пуделем. Он бы не смог совладать с такой большой и активной бордер-колли по имени Лейла в одиночку. Но Сонхун очевидно любил её, и дорожит ею по сей день, потому что как ни крути без неё он чувствует, что дальше не сможет дышать. — Эх, Лейла, Лейла. Вот бы ты умела разговаривать, мне было бы в разы легче, солнце. Для Лейлы прогулка, а для Сонхуна путешествие по забытым, но таким знакомым местам. Живет он тут достаточно долго, чтобы взять и забыть заведения и места рядом с домом. Улицы, вывески, перекрестки, будки и киоски с едой – их не забыть, но как же забылись все прогулки по этим местам? Как Сонхун мог забыть, когда он в последний раз общался с той бабулей, которая владеет магазинчиком с булочками? — О, здравствуйте, Сонхун. Как вы поживаете? Что-то давно не видела вас у нас. Когда придете в следующий раз? – мимо проходящая женщина вдруг останавливается рядом с Сонхуном, окликая его. Как ни старайся, таким радушием Сонхун никак не смог ответить, потому что элементарно не помнит эту женщину. — Добрый день. Извините, а мы знакомы? — Сонхун, я же Ли Минха, смотритель в городском музее. Забыли, или вы так шутите? — О, городской музей. Вероятно, я его часто посещал? Вы меня простите, но со мной недавно случился инцидент, теперь у меня кое-какие проблемы с памятью, поэтому мне жутко стыдно, что я вас совсем не помню. — Ох, что вы, что вы! Надо было сразу сказать! Я помню, как вы рассказывали о нечастном случае, который с вами случился и что вам сейчас приходится трудновато. Если вы не помните, ничего страшного. Я всегда могу вам напомнить о нашем музее и пересказать о всех ваших любимых экспозициях. Вы ведь были одним из самых частых посетителей нашего музея! — Правда? — Конечно. Минимум два раза в неделю вы приходили к нам и особенно рассматривали картинную галерею. Картины вы любили больше всего, но и просто ходить и бродить по музею вы тоже были не прочь. Вот, к сожалению, последние две недели от вас словно след простыл – никто не мог понять, почему вы перестали к нам приходить. — Понятно. Наверно мне стоит сказать, что я был под лечением, и как видите имеются немало побочных эффектов. Но я полагаю, теперь я смогу посещать галерею и буду приходить как обычно. — Я рада это слышать! В любом случае, если вам требуется какое-то время, вы не торопитесь. Все, всё понимают. Музей стоит, мы будем ждать вас в любой день. Лишь хотела увидеть вас. — Благодарю вас. Встреча с незнакомой женщиной снова отпечаталось в воспоминаниях как что-то знакомое, и память вдруг обрела частичку потерянного пазла. Картинную галерею музея Сонхун отчетливо помнит, хоть и точно не скажет, когда в последний раз туда ходил. Светлые и высокие залы, авторские работы начинающих художников, специальные секций с репликами шедевров всемирно известных деятелей искусства. И один и тот же повторяющийся момент с картиной, на которой желтые цвета. Сонхун, так он понял, любил определенную работу и любил смотреть на неё настолько долго, что даже амнезия её не победила. — Эти кафе, заведения, парк, даже деревья – такие родные, но такие забытые. Как же я умудрился просрать целый мозг с воспоминаниями? В среду Сонхун послушно приходит на назначенную проверку, после которой верно ждет своих результатов, и вместе с Хисыном усаживается разбираться со своей проблемой. — Я сам не могу понять, почему твоя амнезия началась после такого долгого промежутка, но томография ничего такого не показала. Снимок практически не изменился с прошлого раза, а эту процедуру головы мы часто никогда не делаем. — Но как я смог так легко прожить эти полгода с такой дырой в башке? Я даже половину контактов в своем телефоне не припомню, не говоря уже о моей, якобы, работе, к которой я оказывается обещал вернутся на этой неделе. — Ты не помнишь, как работал волонтёром? — Волонтёром? — Да. Сначала я был взволнован тем, что ты так быстро решил устроиться на работу с такой травмой, так еще и на требующую физическую активность, но ты уверил меня, что в этом ничего сложного нет, что ты обсудил все аспекты с главным. На одной из последних встреч ты и вправду сказал мне, что специально взял отгул из-за этой головной боли, и тогда я прописал те таблетки. «…устроится социальным работником и помогать бродячим животным…» — Знаешь, ты сейчас мне это рассказываешь, а я понимаю, о чем ты, но четкой картины как это всё было я увидеть не могу. Такое чувство будто воспоминания чужие, но хранятся в моей голове, да и были сделаны мной. — А галлюцинации у тебя не были? — Ты это к чему? — Бывали в практике такие случаи, когда человек путал реальности. Травма могла настолько сильно повредить мозг, что доктора могли бы ничего и не заметить, а в голове у пациента творился самый настоящий хаос. Я мог бы, к примеру, сказать шизофрения, но буду сильно ошибаться и должен буду сдать свои документы и стать местным шарлатаном, потому что это совсем другая тема. — А если я начну вспоминать, что у меня были галлюцинаций? Это объяснит мою амнезию? — Могу предположить, что это объяснит почему ты так регулярно принимал таблетки. Может быть, ты в один момент стал отличать реальность от фикции и пытался подавить в себе это, и таблетки наконец тебе в этом помогли. — То есть, прибывая в придуманной оболочке, я умудрился сделать столько всего, что мне придется эти воспоминания с помощью чего-то восстанавливать? Ты так хочешь сказать? — Звучит как одно большое фэнтези. Но технически, – да. Ты сам сказал, что помнишь места и всё остальное, но единственное, в чем ты не уверен – это события. Либо ты должен найти предмет или человека, который тебе об этом напомнит, либо же особенные места, с которыми даже общаться не придется, как ты всё вспомнишь. Без собственных усилий в твоей голове никто добровольно рыться не станет. И Сонхун решил собирать мозаику. Собственноручно. В своей работе он узнал, что занимался уходом за животными. Войдя в его положение, старшая выдала ему максимально спокойную и энергоемкую службу. Его любовь к собачкам и кошкам видели все и знали все, кто здесь работает, поэтому, когда он внезапно взял больничный, заволновались даже животные. — Ты говорил, что близкий тебе человек очень любит такую работу, однако не может этого себе позволить, потому что слишком занятой. Какой же ты хороший друг подумала я тогда, - призналась старшая, когда рассказывала Сонхуну о нем и его обязанностях в приюте. Единственный близкий занятой человек был Хисын, которого он по крайней мере помнит. Другого он и в помине не знает. Когда он пришел в музей к сотруднице Ли Минха, которой пообещал зайти на этой неделе, то собственными глазами увидел те высокие помещения и картины, что мелькали перед глазами. И опять же, его немыслимую тягу к искусству тут знали все, и его внезапное исчезновение заметил каждый. — А была ли такая картина, которую я особенно любил рассматривать, или что-то такое? В последнее время мерещатся необычайно яркие цвета, вроде оранжевого, но ничего конкретного я разглядеть не в силах. Очень интересно, не связано ли это с этой галереей. — Ой, эту картину я не спутаю ни с одной другой. У нас есть и Ренуарские «Розы», висели «Лилии» Моне, Левитан с «Васильками», даже его по соседству стоящий «Цветущий миндаль», к которому все тянулись, вы не любили. У вас была собственная скамейка здесь, вы садились и смотрели на вот эту «оранжевую» картину. «Цветущий миндаль», рядом с которым они удачно прошли мимо, и вправду бросался в глаза своей приятной атмосферой и сходством с японской культурой и сакурой. Сонхун остался бы посмотреть, но отталкивало от него его собственное нутро. А картина, к которой смотритель проводила его, навеяло ужасную тоску и неведомое тепло в сердце. Под ней коротко и миловидно красовалась надпись. «Подсолнухи», Винсент Ван Гог. И описания не требовалось, ведь при одном взгляде на неё Сонхун понимал всю прелесть написанной работы. Штрихи, цветовая гамма, экспозиция всего, постановка самих цветов - все имеющиеся детали были так притягательны. Казалось Сонхун вычитал все статьи в интернете и, наверное, сам написал страницу в Википедии, ведь смотря на картину хотелось говорить и говорить. Особенно этот особый «желтый» уют. Но что-то не сходилось. — Извините, а вы не меняли здесь интерьер или не переставляли картины местами? Будто бы я помню эту картину либо в другом виде, либо в другой рамке. — Нет, абсолютно точно не меняли. Мы редко что меняем или включаем, если только не описание и таблички снизу. Кардинально только можем поменять защитное стекло, наверно. — Странно, не могу понять почему мне кажется совсем другая комната. — Быть может, вы имеете в виду подлинные версии этих картин, которые разбросаны по всему миру? — Подлинные? — Да. Самая близко находящаяся к нам оригинальная часть этой коллекции находится в Токио, например. Таких «Подсолнухов» в мире в общей сложности ведь на семь вариантов и одна, которая была уничтожена еще во время Второй мировой. Остальные пять, не считая токийскую, выставляются в Европе и в Америке. Вы могли увидеть их где-то в интернете и запомнить их по фотографиям. Такое вполне возможно. В тот вечер Сонхун проторчал в разделе картинки в поисковом запросе настолько долго, что нашёл виртуальные выставки и туры по популярным музеям и галереям мира. Каждая работа из этой серии Ван Гога имела свою особенность, однако ту единственную, что всё время бросалась в глаза, он нашел в Лондонской национальной галерее. — Ты хочешь куда?! Взять и поехать в Великобританию ради одной картины? Кажется, ты ничего и не забывал – каким безрассудным тогда стал, таким и остался, - голос Хисына распугал всех прохожих на улице, стоило Сонхуну поделиться с ним новостями. — Почему же безрассудный? Ты ведь предложил собирать мою память по обрывкам. Ну вот, один обрывок восстановится, я так думаю, когда я увижу её своими глазами. — В Лондоне? Поближе никак? Типа, в Японию, хотя бы? Они практически идентичны, да и с твоим здоровьем такие длинные перелеты опасны. — Я чувствую, что это не она. Хотел бы я посмотреть на лондонскую хотя бы по онлайн турам, но на его коллекцию можно посмотреть только через картинки, либо в живую. — И что? Тебе это настолько необходимо? А повременить с этим не получится? — Раз я хочу всё вспомнить, придется делать всё наспех. Поеду после этого к родителям, а то они кажется следят за моей картой. Главное, чтобы меня не останавливали теперь. — После Чеджу они были готовы на что-то такое. — Ты можешь слететь вместе со мной. Если хочешь. — Я тебя сильно люблю и уважаю, и особо волнуюсь за твоё здоровье, но никто мне внеплановый отпуск посреди работы выдавать не будет, даже как заведующему по отделению. Всё-таки это твоя собственная миссия, ты должен сам с этим разобраться. — Знаю. По дороге к родителям Сонхун попросил высадить его на обочине, не доезжая несколько метров до дома. Это был тот поворот, который стал роковым и из-за которого Сонхуну до сих пор приходится жалеть о том, что решил тогда пойти домой пешком. Сейчас он тоже идет пешком, но теперь здесь стоят предупредительные знаки, ограждение и установлены камеры слежения, что снижают вероятность любых аварий. Как же интересно то, что и в этот раз мотив его визита родителей совпадает с прошлым разом. Участок, где его тогда нашли, принадлежал дедушке, который сейчас прогуливался по окрестностям своих владений. — Здравствуйте, дедушка. Как поживаете? — Здравствуй-здравствуй, юноша. Все отлично, сынок. Ты из почты? — Нет, к сожалению. У меня родители тут живут. В красном доме в конце улицы. — А, внук старушки Сохи? — Да, это я. Хотел у вас кое-что спросить. Вы помните об аварии, которая случилась тут полгода года назад? — Ох, как тут забудешь. Так страшно было, всё еще помню звуки этих сирен. Парнишка-то хоть выжил. — Я и есть тот парень, которого сбили, дедушка. Как видите, и вправду жив-здоров. — Боже, правда что ли? Ой, точно-точно. Тогда бабушка твоя с властью и договорилась на эти камеры. Сколько жизней то спасла. — Я вот узнать хотел - давно ли это место гиблым зовут? Бабуля как-то говорила, но сейчас об этом не рассказывают. Боятся, что травма будет. — Сколько я себя помню и живу, около десяти случаев здесь точно есть. Сначала машины просто съезжали и застревали, позже сталкивались носами. Когда начали сбивать людей, совсем опасно стало. Серьёзных случаев не было, вот потом только пацана одного тут сбили, да насмерть сразу. Приезда скорой он так и не дождался, бедняга. В том году уголовное было, место оцепили, родных парня долго искали. Через некоторое время случилась твоя история. Только тогда приняли меры и сделали место безопаснее. — А кем оказался тот парень? — Волонтёришка. У нас тут их много сейчас, приходят помогают по хозяйству одиноким старикам и старушкам, животных кормят. А этот парень даже не из отсюда, оказалось. Иностранец, вроде студент какой-то. Жалко было его, родителям доставить тело родного сына – никому не пожелаешь. А тебе зачем это, сынок? Друг был твой? — Нет, что вы. За другом я так поздно никогда бы не пришел. Странное стечение обстоятельств, либо место и правда гиблое. Два инцидента с молодыми парнями в один год. Без принятых мер и правда могло бы стать поздно. С такими мыслями Сонхун дошел до родительского дома, где бабушка снова чуть ли его не избила до смерти. Потому что та увидела, как Сонхун снова пришел к ним пешком. С горем пополам, родители отпустили Сонхуна на эту поездку. Всё-таки предлог о заранее купленных билетах сработал и долго уговаривать их не пришлось. Хоть и с Хисыном они хорошо общаются и регулярно спрашивают у него о здоровье их сына, неожиданное расстройство, что они открыли недавно, они удачно скрыли. С дополнительными деньгами, отданными в придачу, они обещали проводить его в аэропорту, от чего Сонхун не смог их отговорить. «Не слишком ли я повременил с поездкой? И вправду, может что-то могло бы сработать и с картиной в Токио. Так почему меня слепо тянет в эту Англию? Не уж то никто не знает с кем я общался все эти месяцы? Или это я скрывал? Что-то тут не сходится» За каких-то три дня он собрал все нужные вещи, сверяясь с местной погодой, связался с людьми, что могли бы помочь ему там с передвижением и остальными трудностями, и вот он уже стоит в аэропорту, ждет, когда начнется регистрация на рейс, а сзади бегут опоздавшие родители и бабуля. — Не забывай тепло одеваться, не ешь всякую дрянь. Звони, если что-то понадобится. Лучше через интернет, так быстрее. Жаль, что Хисын никак не смог, было бы поспокойнее. Ну ничего, наверно так хочет сам Бог. — Так захотела его работа, а мне пора на регистрацию. Скоро начнется посадка, мне бы лучше не опаздывать. Я обязательно буду звонить, не волнуйтесь. За Лейлой проследите. Недели-две, и я уже буду тут. Хён, проследи, чтобы они за мной следом не полетели. У них есть такое. — Ладно, прослежу. Хорошего отдыха. Лишний раз волноваться тоже не стоит, не забывай. — Не буду, хён. По прилету в Лондон, его ожидал джет-лаг, поэтому проваляться в номере до вечера было вполне ожидаемо. Но после хорошего сна, он сразу же взялся за покупку билетов в галерее и составлении маршрута до него. Погода была пасмурной, немного ветрено, влажно, но временами выходило солнце, которое не хотело долго задерживаться. Поход в галерею, что может решить весь его вопрос с ретроградной амнезией, сопровождался той же погодой, которую он когда-то любил. Странная находка, на которую он наткнулся, когда проверял свои билеты в галерею, его крайне удивила. На незнакомый почтовый адрес было отправлено письмо неделями ранее, куда была прикреплена одна из его фотографий и где был написан небольшой текст на английском. «Nay-nay, you make my day-day! Прошу, проследи за ним, если он приедет к тебе. Он мне дорог. Просьба от Ки.» На письмо ответа не последовало. А в голове появилось миллиард предположений о возможности взлома его ящика. Однако стоя напротив огромного здания, что был больше похож на Белый Дом, внутри складывалось ощущение, будто его сейчас кто-то встретит и начнет рассказывать ему про всё. Тот, кого попросили проследить за ним. Изящный интерьер, как во времена ренессанса, высокие потолки, необъяснимо умиротворенная атмосфера и секции, полные картин. Как по алфавиту, каждому произведению присуще своя комната, своя среда, где находятся такие же по эмоциям и чувствам схожие картины. В галерее царила своя собственная эпоха. Эпоха, где гармонично сосуществовали чувство и искусство. — Простите, можно у вас кое-что спросить?* Пока Сонхун тщательно рассматривал картины одну за другой и пытался найти работника, чтобы тот смог сопроводить его к нужной картине, его окликает сама работница галереи, которая держала в руке телефон с его фотографией. — «Нэй-нэй» - это вы? – из уст Сонхуна это выражение вылетело совсем неожиданно. — Извините, я имел ввиду… — Значит, я права. Приятно познакомиться, я Дженна, да, та самая Нэй-нэй. — И мне приятно. Меня зовут Сонхун. — Так вот как зовут друга Джейка. Пойдемте, я вам покажу. Без лишних слов новая знакомая Дженна повела Сонхуна в глубь галереи, пробираясь сквозь толпу. Они уходили то куда-то влево, потом еще дальше, а коридоры менялись по оттенкам и временами. В сером зале, в который они зашли, неожиданно оказалось совсем мало людей, но это не помешало Сонхуну заметить среди них самую популярную. Дженна тоже подошла к той самой картине, которую заприметил Сонхун. Теряющие насыщенность из-за частого нахождения на свету, но всё такие же живые с оттенком оранжевого и пыльного желтого, «Подсолнухи» встретили Сонхуна в паре. Два брата-близнеца, которых никак не отличить, наконец излучали то тепло, которое он не мог получить от версии в Сеуле. Будто бы он знаком с ней сто лет, жил бок о бок, и именно на неё смотрел все эти годы. — Это любимая картина Джейка. Вообще, любят её все, кто сюда приходит, но у него была особенная связь с ней. Когда он здесь работал, то мог находиться в этой части сутками и никогда не уставал любоваться ею. Ухаживал за ней, знал её полную историю и общался с ней так, будто у неё есть душа. Не верится, что уже год, как он последний раз приходил сюда. — Расскажите мне о нём, пожалуйста. — Здесь он работал, начиная с первого дня, как окончил университет. Маленький студент-историк и его любовь к искусству. С самой Австралии сюда приехал, и никогда не жалел об этом. Мы думали, что он кроме этой галереи, других мест не знает, пока он не сказал нам, что едет на волонтерскую поездку в Корею. Взял свои отпускные на две недели, уехал на следующий день и лишь временами отправлял письма на почту. Говорил, что там не любят ленивых, что волонтерам всегда надо быть начеку, поэтому на телефон едва хватает времени. Дженна остановилась посередине своего рассказа, отвернувшись от Сонхуна, приводя дыхание в порядок. Кажется, она подошла к самой больной части этой истории. — Он часто говорил, что хоть если он умрет, то будет навечно связан с этим местом и с этой картиной. Что постарается подать знаки, будет напоминать, что он рядом. Он как будто предсказал свою смерть. Какая же у меня была паника, когда на почту через год пришло рандомное письмо, а там меня встречает его приветствие. Она снова взглянула на свой мобильник, где светилась фотография Сонхуна и две строчки сообщения. — Его сбила машина и он погиб, когда он был тогда в Корее. Идиотская дорога, которую так никто не отремонтировал. Через несколько дней, он бы уже вернулся. Но вместо него, к нему поехала я. «...этот парень даже не из отсюда, оказалось.» — Разве ты не знаешь об этом? Имею ввиду, если ты приехал сюда ради этой картины, значит вы были близки, и ты узнал об этом лично от него, нет? Потому что, как бы это всё произошло без вашего знакомства…? Сонхун начал понимать уже тогда, когда Дженна заговорила об аварии. — Полгода назад я тоже попал в аварию на том месте, где его сбила машина, и недавно потерял все свои воспоминания за последние 6 месяцев. С ним лично я не был знаком, но что-то подсказывает мне, что я жил с ним, с его воспоминаниями, его жизнью все эти месяцы. Кажется, что частичка его души всё-таки осталась на том самом месте, и так случилось, что именно ко мне он тогда явился. … Тогда лил тот самый дождь, который обещали по новостям. Скрюченного от сильного удара Сонхуна покрывал слой холодной влаги, пока вокруг него в панике, кругами бегали местные люди. Разум остался реагировать на боль в теле, а ясность ума, которая с минуты на минуту погрузится в сон, видела лишь угрюмое серое небо, а секундой позже заметила силуэт наклонившегося к нему человека. Его не касались капли, однако он мог загородить собой блеклый свет. И он был крайне красив. — Не волнуйся, скоро тебе помогут. Я буду рядом. И он остался с ним. Был рядом всё это время, не понимая, как он может разговаривать с ним, видеть его, чувствовать. Остался и полюбил. Призрак, дух, проекция ума, которой невольно дали шанс изменить другому жизнь и самому познать настоящую любовь. Он понимал последствия, но жажда дарить любовь была сильнее. Сильнее страха перед смертью. Полгода занимать чью-то жизнь только потому, что хотелось немного любви. Самым эгоистичным образом, Джейк решил, что, хотя бы в облике призрака, он хочет жить для себя и своего счастья. У него так внезапно отобрали его жизнь, что эгоизм родился в нем сам по себе. Не представляя себе, что может случиться с Сонхуном, он пошел на отчаянный шаг. Предсказывал, каким злым будет Сонхун. Хотел миллиарды раз извиниться перед ним, за всё, что он сделал. Но, несмотря на это, когда он уходил, никакого сожаления у него не оставалось. … Дженна оставила его одного после разговора. Совсем не удивившаяся необычной истории, она лишь крепко обняла его и поблагодарила. Сидя на стуле напротив его любимой картины, как это обычно делал Джейк, теперь Сонхун видел всё своими глазами. Он не был зол и никогда не будет. Джейк стал недостающей палитрой его черно-белой жизни, почему же он должен на него злиться? Он прошелся летним вечерним ливнем и придал его жизни столько смысла, зачем держать на него злобу? Хоть время поджимало, Джейк думал лишь о нем. Какое право Сонхун имеет, чтобы плохо думать о нем? Он лишь жалеет, что тот не остался в его памяти чуточку больше. Он обижен, что ему пришлось так скоро забыть о нем. Забыть всё тепло, всё проведенное вместе время, все воспоминания, которые они вместе создали. Забыть его. Но даже сейчас, рассматривая эту картину, понимая все его чувства, увидев его фотографию, - имея всё, чтобы наконец восстановить эти воспоминания в голове, Сонхун не может вспомнить его. — На одно мгновение, прошу тебя, дай мне вспомнить тебя. Лишь на один миг. Конец.