***
Сквозь порванный рюкзак парнишки просвечивали края старых учебников, а на лице привычной гримасой застыла виноватая улыбка. Уокер наблюдал за Томом уже с неделю и знал, что перед парами в колледже тот всегда старается прийти пораньше, чтобы не попасться на глаза местным задирам. Всколоченные тёмные кудри топорщились на затылке Тома, взгляд пугливо сновал по сторонам, а пальцы судорожно отыскивали в карманах карточку-пропуск. Джозеф находил его даже каким-то трогательно симпатичным, как ягнёнка перед забивом. — Забыл… Снова, — выдохнул парниша, вытаскивая трясущиеся пальцы и нервно прикусывая губу. Он уже вознамерился было сделать робкий шаг в сторону двери, когда широкая ладонь приземлилась на его худое плечо, и парниша поспешил обернуться. — Томас! Как оказалось, задиры тоже прознали о том, когда именно Том приходит в колледж и поспешили стрясти с сирого и убогого домашку и наличные. Нет, кому-то ещё унижать его сейчас он не позволит. Джозеф вышел из-за угла здания, состроил самый встревоженный вид и поспешил к воротам колледжа. — Молодой человек. При виде Уокера у хулиганов мгновенно разжались кулаки. На человека в дорогом костюме все на всякий пожарный реагировали с опаской, и Джозеф с удовольствием этим пользовался. — Надеюсь, я не стал свидетелем уличной драки? — вкрадчиво поинтересовался парень, кидая обеспокоенный взгляд на Тома. — Да что вы… — процедил один из драчунов, переводя горящий взгляд на Джозефа. — А вы кем приходитесь этому задохлику? Том от напряжения почти готов был прокусить губу насквозь, но Джозеф аккуратно подхватил его под локоть, давая ощущение защиты. — Лучше спросите, кем я прихожусь для вас, — ответил Уокер, надменно вздёрнув губу. — Я новый преподаватель по экономике. И после данной встречи планирую доложить в деканат о вашей тяге к знаниям. Вины в ответном взгляде ни на грош, но понятливости прибавилось. Плюнув под ноги, хулиганы тут же развернулись и пошли прочь. Том судорожно выдохнул, а Джозеф тут же обернулся к парнише. Заботливо поправил лямку съехавшей с плеча сумки и ненароком огладил пальцами худое запястье — самый простой способ войти в контакт. Такие, как этот парнишка, словно скотина, которой слишком буквально нужно демонтировать любовь, чтобы она подставилась под хозяйскую руку. И там уже не важно куда поведёт их рука, в хлев или на скотобойню, главное, чтобы заботливо трепала по холке. — Том, верно? — Сэр… даже не знаю, как вас благодарить, — промямлил он, распахивая дрожащие губы. — И… боже, простите, я забыл сегодня экономику. Джозеф тихо рассмеялся, видя, как Том всматривается в его растущее благодушие. — Да брось, я просто хотел проучить этих типов, я даже не местный. Вспыхнувшая в чужих глазах признательность заставила приятный спазм зародиться внизу живота. — Спасибо! Теперь, когда парниша стоял совсем близко, Джозеф не без удивления заметил, что они одного роста. Если бы Том не горбился, то, может, и вовсе казался выше. — Могу я узнать ваше… — Имя? — услужливо подсказал парень, обворожительно улыбнувшись. — Калеб. — Как мне вас благодарить, Калеб? Юное пылкое сердечко так ратовало за спасителя, что готовилось выскочить из груди. Джозеф на поверку снова проехался пальцами по запястью и доверительным жестом сжал предплечье. Парниша даже не вздрогнул — хороший знак. — Можешь составить мне компанию за кофе. Я угощаю. Том не верил своему счастью и залился краской то ли от волнения, то ли от радости. — У меня до пар ещё остаётся время, — томно пробормотал он, — но я… — Брось, Том, — улыбка Уокера лучилась предвкушением. — Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. И кто бы знал, что всё будет так просто. Том самоотверженно закивал, сражённый мыслью о внезапном нарушении правил. — Ох, тогда, молодой человек, покажете мне дорогу до ближайшей кофейни? От возможности помочь своему спасителю парниша даже приосанился, преисполнившись благодарности. Действительно, повыше будет. — Конечно, сэр! В довершение Джозеф пристроил ладонь на чужой спине так, чтобы ещё немного и жест стал бы до неприличия похож на романтический. И, конечно, Том принял и его. С горящими глазами и ярким румянцем парниша робко отвечал на вопросы Уокера, пока они шли по тротуару в сторону такого подходящего тёмного перехода. Джозеф всегда выбирал именно мужчин. Свою социальную роль отброса они принимают с гораздо большей неохотой, нежели женщины, в душе верят, что заслуживают лучшего, боясь себе в том признаться, и на «жесты доброй воли» откликаются проще — почти с детской наивностью. Наступать таким на горло, вдавливая в кости трахею, приятно до дрожи в поджилках. — Теперь нам налево, — с улыбкой подсказал Том, искоса глядя на лощёный пиджак. Поднять глаза выше он опасался. И очень зря. Тёплая ладонь медленно соскользнула с талии, шлейфом отходя в противоположную сторону. Том обернулся, неосознанно сделал выпад в направлении Джозефа и замер. Уокер нежно улыбнулся, подмигнул и слегка кивнул себе за спину, стоя вполоборота. Том нерешительно шагнул за ним, и тут же в его ладонь пристроилась чужая, аккуратно переплетая пальцы. Теперь Том уже смотрел Джозефу в глаза, шёл за ним, не видя дороги, и с неясным предвкушением чувствовал, как трепетно бьётся сердце. Он запоздало нашёл чужие тёплые пальцы у себя на шее, ощутил лопатками холод бетонной стены, и сиплый протест вырвался лишь, когда перед глазами совсем почернело.***
Связывать в дорогом пиджаке Тома было несподручно — запачкать не поднималась рука, а чужая одежда не внушала доверия. Поэтому пока Джозеф сплетал верёвкой запястья над головой Тома, аккуратно сложенный пиджак дожидался его на деревянной спинке стула. Одна из самых уязвимых поз — сидя на полу у стены с задранными вверх руками. Железные петли для лодыжек были на уровне чужих ног, однако Джозеф никогда не сковывал их сразу. Ему нравилось давать жертве иллюзию выбора — если тот будет послушным, то ему отвяжут руки, а если же нет, обездвижат и по ногам. Критерии послушности варьировались от жертвы к жертве, и всякий раз бедняжки «нарушали» правила. Затхлый подвал никогда не удавалось достаточно хорошо проветрить, поэтому Уокер частенько дожидался пробуждения жертвы на первом этаже, следя по камерам за её трепыханиями. Это к тому же была чудесная пытка ожиданием. Обнаружив, что мужчина в его подвале продирает глаза, Джозеф в приподнятом настроении отходил от экрана с трансляцией, и с четверть часа занимался домашними делами. Прибирался, сидел в интернете, читал, пока жертва мучительно смирялась с положением дел. Отворилась дверь и тихо заскрипели ступени. Джозеф не спеша прошёл лестничный пролёт и с умилением наткнулся на раскрасневшееся от слёз лицо. Ещё влажные глаза Тома увеличились от страха, пальцы судорожно полезли перебирать верёвку над головой, ноги зашаркали по полу в бесплодных поисках лишней опоры. Джозеф не спешил, а Том мучительно ждал. Лишнего движения, слова — знака, любого. Хороший он или плохой, это была бы определённость. Парень тем временем прошёлся к стулу, снял пиджак и набросил на плечи, показательно закатил рукава рубашки и подошёл к сжимающемуся от страха Тому, присаживаясь напротив. — За… зачем? — робкий вопрос слетел с дрожащих губ, одинокая слеза скатилась по щеке. Джозеф смахнул её, мазнув пальцем по коже, и задержал ладонь у чужого подбородка. — У меня к тебе предложение, — сказал он с улыбкой. — Будешь сидеть смирно, и я тебя отпущу. Хватаясь за непрозвучавшее «а если», Том спросил, что будет в противном случае. Джозеф коротко постучал по железным кольцам на полу, а после пододвинул ящик, извлекая из него струнную пилу — моток жёсткой проволоки с острыми зубцами и колечками на концах. Парень показательно растянул её в руках, демонстрируя размер, а после проехался ладонью по дёрнувшемуся колену. — Твоя нога. Может, обе, — ладонь потянулся выше, чувствительно пробегаясь пальцами по шее. — Твоя голова. Но поначалу, скорее всего, руки. Ладонь слабо огладила предплечье, и парниша, не удержавшись, всхлипнул. Джозеф закусил губу. Внизу живота приятно кольнуло, чувство превосходства наливалось в груди. — Всё зависит от твоего поведения, — заверил Джозеф, доставая из ящика средней длины нож. Лезвие блеснуло в свете потолочной лампы, парень с сомнением хмыкнул, придвинул Тома за ногу и под оглушительный визг вспорол штанину до бедра. Неодобрительно покачал головой и встал, пройдясь до верстака в углу помещения. Пока Том судорожно пытался отдышаться, смотря на неожиданно целую ногу, Уокер наждачкой сосредоточенно точил затупившееся лезвие. За этим делом, к нему пришла мысль, что Том сдался без боя. Он привык ко многим излишкам поведения жертв, но Том был даже излишне покладист. Не попыток выбраться, ни угроз полицией, ни слащавых речей о подкупе. Конечно, парниша испуган до смерти, но смутная мысль не отпускала, и Джозеф с сомнением покосился на Тома. Подхватил нож и пошёл ему навстречу. Парниша загнанно дышал, а при виде ножа вознамерился задохнуться без чужой помощи. — Том, а как тебе у меня в гостях? Ответа не последовало, и Джозеф пожал плечами, с размаху пиная ботинком парнише по носу. Том мучительно завыл, нос сместился вправо, кровь хлынула, стекая струйками по подбородку. Когда парниша немного пришёл в себя, Джозеф подошёл ближе, носком ботинка раздвинул трясущиеся ноги и встал между ними, не давая сомкнуть. — Ответь на вопрос. Без возможности лишний раз шевельнуться Том наконец перестал дышать и тупо уставился Джозефа. Парень навис над ним, держа нож в левой руке, уложенные лаком пряди выбились из пучка и тоже с интересом выпали из-за уха. Джозеф положил острие плашмя на нижнюю губу и надавил, заставляя распахнуть рот. Кровь заструилась внутрь, робко дёрнулась челюсть, и Том выдавил нечто похожее на слово. — Не слышу, — требовательно шикнул Джозеф, переворачивая острие и подцепляя кончиком губу. — Ну… Ещё… — Что? — Джозеф поднял удивлённый взгляд. Он так увлёкся, наблюдая за губами, что не заметил с каким сосредоточенным вниманием Том следит за движениями его головы. — Чёрт возьми, да сделай ты ещё один шаг! — возмущённо фыркнул парниша и пнул Джозефа под коленями. Нож резанул кожу, выпадая из рук, и парень, не удержавшись, завалился вперёд, рукой упираясь в стену. В ту же секунду раздался глухой удар, Уокер взвыл от боли в затылке, и им под ноги свалилась небольшая каминная кочерга. — Что за… Том внезапно разразился громким истеричным смехом, и Джозеф запоздало и зло пнул ему ногой в живот. Приступ смеха прервался коротким кашлем, но улыбки с лица Тома не стёр. Напротив, та гаденько растянулась в снисходительную ухмылку, игнорируя порванные губы. Джозеф подобрал кочергу, с рычанием замахнулся ударить по лицу, но Том покосился на потолок, и на затылок парню тут же свалилась банка с краской. Джозеф пошатнулся, роняя кочергу, а Том от смеха чуть ли не плакал, руки медленно сползали из узлов верёвки, по стенке скатываясь на пол вместе с хозяином. — Ну тише, крутой парень, — прочистив горло, сказал Том, резво вскакивая на ноги. И как только освободился? Джозеф невнятно матерился, спиной опираясь на верстак и пережидая головокружение. Он искоса посмотрел на потолочные реи, всё ещё крепко прикрученные по углам подвала. Ума не приложить, как оттуда могло что-то свалиться. Пока Том бодро шествовал в его направлении, Уокер руками шарил за спиной, стараясь отыскать что-то, чем можно было бы огреть поганца. — Кто ты, блять, такой… — прошипел Джозеф, нащупав пальцами отвёртку. Том легко увернулся от выпада и пнул его коленом в живот, вынуждая согнуться пополам. — Ой, давай потом поговорим, — лениво буркнул Том, ловко стягивая с петель верёвку. Джозеф удобнее перехватил отвёртку в руках и кинулся на парнишу со спины, тот отпрыгнул влево, но далеко уйти не успел. Том оказался прижат спиной к стене, а отвёртка просвистела в паре миллиметров от его уха. Уокер снова вскинул руку, но Том ребром ладони ударил по сгибу локтя, и пальцы сами разжались. Парень не успел опомниться, когда его руки вдруг оказались сведены за спиной. Том умудрялся держать его запястья одной левой, и Джозеф только чувствуя эту непонятную силу, понял, что парниша не такой уж хрупкий, каким кажется. Нет, он сильный до зубовного скрежета. Обездвиженный Джозеф поднял на Тома ненавидящий взгляд, собираясь хотя бы плюнуть ему в лицо, но тонкие пальцы сжали его челюсть, а насмешливый взгляд противными иголками ткнул прямо в сердцевину и без того уязвлённой гордости. — Успокойся, — повелительно, но неожиданно мирно сказал Том. Только лицом к лицу стало заметно, что у парнишки вся кровь на лице уже свернулась и высохла, нос почему-то не выглядел сломанным, а из когда-то рассечённой губы не бил красный фонтан. И стоило Джозефу снова потерять бдительность на секунду, как он почувствовал жёсткий удар коленом между ног. Бил парниша с такой силой, что в меру бы и потерять сознание. Джозеф завалился на стену правым боком, искоса глядя, как Том подбирает нож, ловко проворачивает в пальцах и прячет где-то за спиной. — Джо, у меня к тебе ответное предложение, — на ещё один нелепый выпад в свою сторону Том просто влепил парню пощёчину, успешно оглушая того на пару секунд. Улучив момент, Том поднял верёвку, накинул Джозефу на шею и в секунду завязал петлю, заходя ему за спину и дёргая на себя. Парень с хрипом завалился на спину. Всколоченные волосы патлами торчали в стороны, рубашка порвалась на груди, пиджак комком лежал в углу, а сам Джозеф не видел уже даже окружавших его стен из-за сжавшей грудь злобы. — Я иду наверх, а ты молчишь. Голос у тебя больно противный. Слышать подобные упрёки от жалкого ублюдка, которым Джозеф ещё недавно хотел отужинать и не подавиться, было гораздо сильнее удара под дых. Том играючи закинул конец верёвки себе на плечо и зашагал к лестнице. Петля тут же врезалась в кожу, Джозеф схватился за неё с отчаянием утопающего, не давая себя задушить, и стал перебирать ногами по полу в судорожной попытке встать. От давления голова наливалась кровью, верёвка резала пальцы и шею, и обезумевший от беспомощности Уокер даже не сразу понял, когда его успели выволочь из подвала. Дверь под пол шумно захлопнулась, а парень трясущимися пальцами стал развязывать поддавшуюся вдруг петлю. — Какого хера… — Джозеф оглядывался по сторонам в поисках поганца, но тот оказался проворней. Пнул в бок, заставляя завалиться на спину, и деловито сел похитителю на бёдра, начав вытягивать ремень на дорогущих брюках. Стоило Джозефу вскинуть руки, как их тут же прижали к полу над его головой, издевательски повторяя ту же позу из подвала. — Ты, ничтожество, я спрашиваю, какого хера?! Запястья ремнём сдавило так, что боль стала соперничать с онемением, а в довершение композиции в ремень вошла отвёртка, намертво вбивая его в доски пола. Когда только взять успел? Том выдохнул, возвращаясь в прежнее сидячее положение и всё-таки получил плевок в лицо. Пока Джозеф с вернувшимися силами бился, стараясь освободить руки, Том брезгливо вытер лицо и пробурчал: — Ты, наверное, хочешь пить? — он нырнул рукой снова куда-то за спину и достал бутылку. Скользнув по ней краем глаза, Джозеф окончательно запутался в этой цепи странностей. Он обыскивал поганца несколько раз, а сумку его дырявую выкинул ещё по дороге домой. Откуда он достал бутылку? Да что, чёрт подери, происходит?! Том припечатал к полу вертлявую голову и вздёрнул пальцами подбородок. Он так просто взял верх, так просто взял и унизил Джозефа в собственном доме, хранившем память о двадцати искусных убийствах. Прикинулся дураком, а теперь тыкал в лицо бутылём, воняющим спиртом. И Джозеф не мог сделать ничего, он едва шевелился, распятый на полу. Если бы злость сейчас могла вырваться из его груди, то смела бы напрочь дом и все окрестные районы. — Рот открой, а то залью носом. — Выродок, ты!.. — Том разжал-таки сведённые челюсти, и в горло, казалось, хлынул чистый спирт. Ему не давали отвернуться, и спирт стекал по подбородку, заливался в нос, глаза и уши, заставлял задыхаться и думать, что у чёртовой бутылки нет дна. — Всё, валяйся, — небрежно бросил Том, и Джозеф на силу раскрыл глаза и закашлялся, чувствуя жжение в горле и слыша, как пустая бутылка разбивается о стену. — Ты перестановку сделал? Джозеф рвано выдохнул сквозь зубы, надеясь, что этот сумасшедший говорит что-то, при том не советуясь с головой. Но Том тут же в раздражении искривил губы и кивнул. — Да, я был в твоём доме, — криво усмехнулся он. — Полиция-то снова считает ворон. Ты сладко спишь, прикончив двадцать человек, а я беспрепятственно лажу к тебе домой посреди ночи. Хоть кого-то из нас поймали? Джозеф чувствовал, как тяжелеет голова, как тело наливается свинцом и таят последние силы на то, чтобы сбросить с себя нахала. Том снова согнулся над Джозефом, заглядывая тому в глаза с совершенно нечитаемым выражением. — Никого, представляешь, — процедил он и кулаком вдарил по ручке отвёртки, сильнее вбивая её в пол. — Но я безнадёжный оптимист и верю, что нас с тобой когда-нибудь поймают. И выдадут мне-таки премию за актёрство, а то давно бы пора. Ну не кривись, скажи же, из меня неплохое вышло «ничтожество». Такое, как ты любишь, — Том сделал паузу и снова усмехнулся, смакуя предстоящий вопрос. — Так зачем? Джозеф, поневоле вслушивавшийся в монолог, только скрипнул зубами. Его старательно выводили на ярость. — Что — зачем? — вымученно поморщился парень, чувствуя, что ещё немного и ремень протрёт кожу до костей. — Зачем ты этим занимаешься? Я тебя ещё в подвале спросил. Ну так что? Давай, твоя очередь, я всех спрашиваю. Джозеф зажмурился, проклиная род Тома до пятого колена. Если до этого момента он был уверен, что придурок, прознав, что за ним следят, решил попытать счастья и помучить насильника, то сейчас пришло болезненное осознание — нет, он столкнулся с таким же серийным маньяком. Что стало со «всеми» после ответа на вопрос Уокер знать желанием не горел. Хотелось бы думать, что он замучивал их разговорами и отпускал. — Родители, да? — протянул Том, скучающе осматривая тушку распластавшегося похитителя, — дай угадаю, били? Или, скажем, брат? Насиловал? А то ты так меня излапал, при том намереваясь убить, что невольно закрадываются подозрения о мести. Джозеф снова дёрнулся и через боль сжал кулаки. Голова кружилась, спирт стучал в висках и к горлу подступала тошнота. — Откуда ты знаешь, кто я?! — взвыл он с проклюнувшимся в голосе отчаянием. — Откуда знаешь, скольких идиотов я прикончил?! Кто ты, мать твою, такой! В щёку уткнулось лезвие, парень вздрогнул, а кровь заструилась по ножу, медленно стекая к ручке и пачкая чужие пальцы. — Я ловлю таких, как ты. Наказываю тех, кто наказывает. Знаю, звучит чересчур поэтично, — лезвие быстро перестало таранить щёку, и Джозеф почувствовал, как разрезая ткань, нож теперь упирается между ключиц. — И да, я всем вам рассказываю для чего. Каждый раз надеюсь, что после моих визитов к вам нагрянет полиция, и вы выложите им всё про себя и меня, докладывая в красках, как остались без глаз, рук и остальных важных частей тела. Нож скользнул ниже и уже скоро упирался Уокеру между ног, напирая на ширинку. — Пусть знают, что хреново справляются со своим долгом защищать народ, — парниша поднял взгляд, всматриваясь в меняющийся спектр эмоций на чужом лице. Парень вздрогнул, до боли сжимая губы, когда нож упёрся острием прямо в кожу. — Да, у меня тоже всё от родственников. Я достаточно насмотрелся, чтобы считать, что такие, как вы не должны портить людям жизнь. Джозеф снова вздрогнул и завозился на месте, пытаясь уклониться от ножа. Внизу так сильно напирали ощущения, что парень не переставал мелко ёрзать, стараясь уйти от касания. Живот сковал странный спазм, и Джозеф очень надеялся, что та стрёмная жидкость сейчас не проедает ему органы. — А чем ты лучше, придурок?! — Я? За мной тоже когда-нибудь придёт полиция. И без того знаю, что не бегать мне на свободе галопом, пока я творю такое с людьми, — мирно ответил Том. — Но пока я могу макать вас лицом в ваши же ошибки, я буду это делать. От Тома разило такой уверенностью, что хватило бы на десятерых — он совсем не боялся смерти. Конченый, до банального понятный идеалист, он не боялся того, что Джозеф вскочит и прирежет его, как никто готовый погибнуть за собственные убеждения. Пусть режет, если удастся — когда-нибудь всё равно проиграет смерти в честном поединке, да? Джозеф на силу сжал зубы, понимая, что именно самоуверенные суждения о людях привели его сюда. Парень ненароком засмотрелся на поганца, отвлёкшись даже от острия над пахом, но только сейчас понял что его смутило. Глаза. Зрачок у Тома был странной вытянутой формы и отражал свет, как дорожный знак под прицелом фар. Уокер проморгался, помотал головой, пытаясь снять наваждение, но картинка не ушла. — Что ты мне дал? — пробормотал парень, снова завозившись на полу. Том смотрел на него также пристально, казалось, что если Джозеф зайдёт ему за спину, парниша провернёт шею как сова, но не опустит взгляда. — Водку. — Не заговаривай мне зубы!.. — Да больно надо. Взял с полки на кухне, — усмехнулся Том, снова возводя в руке нож. Оказалось, парниша тоже отвлёкся игрой в гляделки и забыл о своём ленивом досуге. — Ну что, отрежем тебе хозяйство? Нутром чую, ты им часто злоупотребляешь. Наверное, сбегаю за пилой в подвал. У Джозефа невольно перехватило дыхание, а Том, не отрывая взгляда, плашмя ударил ножом по ширинке. Лезвие неожиданно упёрлось в заметный бугорок, и Том в который раз так обидно и громко рассмеялся, что у Уокера перед глазами потемнело от злостной досады. Неумолимо усиливалась тошнота. Эмоции, казалось, выели ему грудь похлеще быстродейственных ядов. — А я прав, да? — выдавил Том, смаргивая слёзы. — Ну ты и извращенец. Вот, что это было за напряжение в теле. Он был уверен, что хуже быть не может, но теперь отчаяние и злость когтями изнутри проскребали грудь до костей. — Нет! — надрывно вырвалось у Джозефа, и Том неопределённо склонил голову. Слишком уж странным ему показался этот протест. — Что я тебе дал, говоришь? Уж точно не то, от чего может быть эрекция. Вот… смотрю на тебя и не вижу смирения. Веселее будет попробовать по-другому. Свободной рукой Том зацепил пуговицу ширинки, и Джозеф завыл в голос. Том отложил нож и придвинулся ближе к лицу похитителя. — Действительно боишься изнасилования? — пальцы уцепились за замок, дёргая вниз собачку, и Джозеф затрясся, словно на электрическом стуле. — Ну-ка, смотри мне в глаза. Уокер уставился вперёд, дрожа от страха и омерзения. Кровь в голове била набатом, а светящиеся зрачки смотрели не просто на него, а куда-то глубоко в голову, пробираясь под череп. — Нет, всё куда тривиальней, — негромко заключил Том, склоняясь над его лицом почти вплотную. Щёки обдало чужим дыханием. — Тебе претит спать с ничтожеством. И я ведь столько раз тебя сегодня унизил, по пальцам не пересчитать, а теперь ещё и раздеваю, и тело твоё, в отличие от тебя, не против. Неужели с гордостью настолько большие проблемы? Джозеф почувствовал, как по щеке медленно стекает слеза. Его не просто унизили — его сравняли с землёй. Было не просто обидно и мерзко — хотелось заживо сгореть, только бы всё прекратилось. Но Том, уловив его мысли, тут же направил руку ниже и сжал член через одежду. Проклятое возбуждение то ли боролось с бессильной яростью, то ли сплеталось с ней воедино. Уокер не понял, когда ему успели заклеить рот, но очнулся, стоило чужой ладони скользнуть под бельё. Том не отводил от него взгляд, словно следил за понравившейся игрушкой. Волны омерзения били в голову вместе с таким неуместным удовольствием, что Джозефу оставалось только зажмуриться. Чтобы в довесок ко всему не видеть, как его прожигают насквозь странные горящие глаза. Он ждал резкой боли, откинул голову набок, трясясь от ожидания неизбежного, но тонкие пальцы аккуратно отодвинули бельё, рука обняла ствол, пальцы прошлись вверх, чувствительными касаниями цепляя головку, и Джозеф от переизбытка эмоций снова завыл, мыча сквозь клейкую ленту. Руки окончательно сковало онемением, от которого так просто оказалось отвлечься, боль в щеке утихла, а чужие неожиданно во всём ловкие пальцы продолжали привлекать к себе всё внимание Уокера. Подушечки прощупывали кожу, гладили, ласково скользила ладонь, а эмоции, бившие через край, продолжали выступать влагой на веках. Он растерялся, погряз в этом странном состоянии, а возбуждение потихоньку сковало всё тело. Пальцы уже двигались свободно и быстро, стекали вниз и вверх, размазывая влагу, а стояло каменно, почти до боли. Теперь хотелось больше, и Джозеф с этим не спорил, он уже бессильно откинул голову, обезоруженный и побеждённый. Хотя смирение и не приносило покоя, но дарило передышку. Когда пальцы на контрасте резко сжались на члене, Джозеф сорвался на стон. Том коротко усмехнулся где-то над ухом, и парень крупно вздрогнул, когда по шее прошёлся узкий нечеловечески длинный язык. Он распахнул глаза от удивления, и Тому словно то и было надо. В светлых зрачках застыли смешинки, парниша широко приветливо улыбнулся и в ровном ряду зубов Джозеф отчётливо увидел пару выступающих клыков. Видимо, наваждение не будет спадать ещё долго. — Ты, кошмар, какой забавный, — отметил Том без тени злорадства, и рука его с нажимом прошлась по члену, плавно соскользнув с кожи. Он зацепился пальцами за часть своей порезанной штанины и дёрнул, с лёгкостью дорывая плотную ткань. Том снова наклонился к лицу Джозефа, смахнул рукой скопившиеся слёзы и упёрся ладонью в его грудь, чтобы удобней было приподняться. Чтобы второй рукой обхватить член, направить и начать медленно опускаться сверху. Джозеф измученно всхлипнул, окончательно пасуя перед чужим напором. Вокруг члена мягко смыкалось тёплое нутро, напирала приятная тяжесть, и удовольствие колкими спазмами разрасталось в паху. Том опустился на него целиком, ладонями опёрся у предплечий, слегка приподнял таз и также плавно опустился обратно. Теперь и Том отвлёкся от ведения игры. Прекратил показное хамство и прикрыл глаза. Тонкие руки, служившие средоточием силы, вдруг задрожали, и Том опустился в планку, невольно замирая где-то над чужой шеей. Уокер не выдержал его медленных пируэтов задницей и сам толкнулся внутрь сколько позволяли силы, тут же мыча и плавясь от тяжёлого дыхания на коже. Том хрипло рассмеялся, щекой прижимаясь к изоленте на чужих губах, качнулся сильнее на пробу и вскоре приноровился, понимая как удобней вести. Сам довёл себя до хриплых стонов, а Джозефа заставил вконец раскраснеться и в силу возможностей подмахивать бёдрами. Пресловутое желание так захлестнуло голову, что было просто не думать об абсурде происходящего. Просто оказалось и вовсе перестать думать. Когда тонкие дрожащие пальцы скользнули на шею, они были острыми и плотными на концах, как когти животного, и Джозеф, ничуть не удивлённый, вздрагивал от коротких росчерков на коже. Слушал приглушённые стоны и, казалось, постепенно терял сознание. Последним, что увидел Уокер стала хищная ухмылка сквозь влажную завесу на смыкающихся веках.***
Джозеф пришёл в себя ночью, всё там же на полу. Лихорадочно прокручивая в голове весь произошедший ужас и озираясь в темноте комнаты, дрожащими руками застегнул окончательно испорченные брюки. На ощупь добрался до ночника у дивана, снова бегло оглянулся и, не выдержав, подставил руки под тусклый свет. На трясущихся запястьях темнели следы крови и глубокие вмятины от ремня, которые вскоре обернутся красными синяками. Он чувствовал фантомный след от верёвки на шее, ноющую боль от ударов в живот, и зубы со скрипом сжимались от нарастающей злости. Этот мерзавец посмел!.. С ним! Омерзительно даже думать, что он касался его, что сделал, что позволил себе непозволительно много. Но почему он его отвязал? Захотел, чтобы тот снова начал отпираться? — Эй! — крикнул он и откинул подушку с дивана. Разорвал обивку по хлипкому шву, нырнул ладонью в наполнитель и схватился за ручку пистолета. — Ты ещё здесь, тварь?! — Да, погоди. Джозеф вздрогнул и обернулся в сторону кухни, проклиная возобновившийся сюр. Тут же раздался приглушённый стук, а после под лёгкой поступью прогнулись половицы. Несколько мгновений мучительного ожидания, и три пули подряд вылетели в показавшийся из-за угла силуэт. — Мне сказать о том, что ты лузер или сам знаешь? Дрожащей рукой Джозеф со злостью сжал пистолет и на силу опустил дуло в пол. В это время Том плавно выплыл из кухни, держа в правой руке открытую бутылку вина. Бледные зелёные глаза и не думали гореть в темноте, еле проглядываясь в свете ночника. Пальцы, сжимавшие горлышко, были такими же человеческими, как и всё остальное в образе парниши. Видимо, странный наркотик перестал действовать, вот и галлюцинации пропали. Руки сводило от желания снова спустить курок, но нужно было подпустить его поближе, чтобы точно не промахнуться. Бросив на Джозефа небрежный взгляд, парниша потянулся к тумбе и водрузил на неё вино. Надеясь на то, что это прореха в защите, Джозеф сделал выпад в его сторону, но Том легко уклонился, напоровшись спиной на стул, быстро нырнул в сторону, развернулся и сжал пальцы на деревянной спинке. Том играючи поднял стул одной рукой и с силой вдарил Джозефу по рёбрам, заставляя того в секунду задохнуться от боли. Джозеф завалился на бок, вороша пальцами по ковру и тщетно пытаясь сделать вдох, а Том врезал стулом по стене, заставляя разлететься в щепки. Поднял из кучи самый увесистый кусок бывшей перекладины и приставил к чужому горлу, плотоядно заглядывая Джозефу в глаза. В бок Тому тут же упёрлось узкое дуло, палец скользнул на курок. — Что быстрее, твоя рука или пуля? — хрипло процедил Джозеф, чувствуя, как острые концы перекладины, продавливают челюсть. Том вздёрнул бровь, покосился на пистолет и с сожалением откинул деревяшку, делая шаг назад. Джозеф тут же вжал курок, но снова мимо — стену прострелила последняя пуля. Он клял себя за излишнюю говорливость и постепенно отползал к дивану, хотя и знал, что магазин сменить на глазах поганца не сможет. Том обернулся к тумбе, взял бутылку и, отхлебнув из горла, подошёл к дивану и опустился на подушки. Джозеф снова готов был разрыдаться — теперь он потерял даже иллюзию шанса. Мучительно длинные секунды царило возмутительное спокойствие — Уокер ровнял дыхание, а Том мерно хлебал из бутылки, допивая чужое вино. Перемены в чужом поведении били по нервам, убеждая в том, что предсказать дальнейшие события невозможно. Пытаться как-то контролировать ситуацию совершенно бесполезно. Джозефа, как труп червяки, изъедали изнутри вопросы. Его до белого каления бесил намечающийся исход, а страх колко сковывал грудь. Зачем это всё? Пустая бутылка медленно скатилась с дивана и упала на ковёр. Том повернулся к Джозефу с таким самодовольным видом, что парень от чужой наглости сделал резкий вдох, подавился болью и машинально прижал руки к промявшимся рёбрам. А Том молчал, и парень с запозданием понял, что он молчит, потому что его не спрашивают. Сидит и ждёт, когда Джозеф с замиранием сердца начнёт допрос. Парень бессильно скрипнул зубами. — Да что тебе от меня, нахер, нужно?! — хрипло вырвалось у него. Медленно поднявшись с пола, он сжал пальцами приклад пистолета, ненавидящим взглядом буравя парнишку на диване. В бледном свете ночника мелькнула чужая улыбка, и парень, не сдержавшись, зарядил кулаком по ехидно изогнувшимся губам. Том лишь слегка пошатнулся, ответно пнул Джозефа в живот, и когда тот согнулся от боли, то вторым ударом отправил обратно на пол. Джозеф вздрогнул, когда на бок наглым образом легла ладонь. Он машинально вскинул руку, её тут же перехватили, но нервы сдали, и парень подпрыгнул, утягивая Тома прокатиться с ним по полу. Что-то хрустнуло, вспыхнула боль в стиснутом запястье, а после Том опять воссел верхом на своём похитителе, вальяжно раскинув ноги. — Да провались ты!.. В чём смысл?! — вскрикнул Джозеф. — Это твой план? Замучить меня эксцентричными выходками? Чтобы я голову ломал, не понимая к чему это было?! Какое-то время висело напряжённое молчание. Том снова смотрел на него с пристальным хищным вниманием, а Джозеф невольно прикусил язык. И спустя долгие мгновения прозвучал тихий ответ: — Я придумал кое-что похуже. Томас улыбнулся, и из распахнутого рта вынырнул угольно-чёрный заострённый язык, с предвкушением облизывая губы.