Безе

      — Сэмпай, а ты знал, что по-французски "baiser" — это и целоваться, и заниматься непотребствами?        От подобных новостей гача резко перестала быть интересной, и Кихиро, готовившийся уже откусить кусочек безе, так и застыл с пирожным в паре сантиметров от раскрытого рта. Несколько секунд он растерянно моргал, осознавая полученную информацию, — а затем всё-таки закрыл рот, отложил безе на тарелку и опасливо покосился на собеседницу, пытаясь понять, о чём она думает.        Куруру же, по всей видимости, думала лишь о том, какая забавная у него реакция на её слова. Сидя на другом конце дивана с подобранными под себя ногами, она буквально буравила его взглядом, и её улыбка была такой хитрой и самодовольной, какой Кихиро не видел на её лице даже во время игры в карты, когда она задумала коварный ход. Надкушенное безе в левой руке вовсе не придавало её виду миролюбивости.        Ещё некоторое время оценивающе поразглядывав Куруру, Кихиро склонил голову набок и с вежливой улыбкой заметил:       — А я-то думал, что ты давила из себя пошлые шутки только для Кэйтаро, и то лишь в начале знакомства... Получается, твоё внезапное "кухонное вдохновение", — он кивнул на тарелку безе — самодельных безе, только-только испеченных Куруру, — просто попытка подразнить?        Куруру надула щёки в шутливой обиде. Хмыкнув, она закинула надкушенное безе в рот и, отвернувшись и агрессивно жуя, издала звук, отдалённо напоминающий хмыканье.       — Стала бы я тратить столько усилий лишь на тебя одного! — (совершенно искренне) воскликнула она, проглотив десерт, и демонстративно покачала телефоном в поднятой руке. — Не-ет, безе мне захотелось самой, а название я только что нагуглила, потому что стало интересно, что оно вообще значит!.. Ну, в любом случае, — Куруру загадочно ухмыльнулась, — оно очень даже подходит, не думаешь, сэмпа-а-ай?        Сказав это, Куруру положила телефон на стол экраном вниз, при этом как-то по-особому проведя пальцами по чехлу, точно бы поглаживая его; её ресницы были полуопущены, но взгляд при этом оставался внимательным. Изучающим.        Подобным, наверное, она могла бы смутить Кейтаро, но уж точно не его.        Пожав плечами, Кихиро вновь взял с тарелки безе и, вернувшись к гаче ("Осталось ещё на одну крутку — может, всё-таки удастся выбить того редкого ваньяна?.."), без особого интереса отозвался:       — Наверное. Смотря что ты имеешь в виду.        И, проигнорировав таким образом попытку вовлечь его в подозрительный разговор, откинулся на спинку дивана и откусил безе. Впрочем, протяжное "хо-о...", которое он услышал со стороны Куруру, пока жевал, не сулило ничего хорошего — так же, как и скрип дивана, и последовавшее за ним ощущение близости другого человека. Всё-таки отвлекшись от телефона после неудачной крутки, Кихиро повернул голову к Куруру — лишь чтобы обнаружить её в паре сантиметров от себя стоящей на четвереньках и заглядывающей ему в лицо с хитрой улыбкой. Кихиро нахмурился и внимательнее присмотрелся к ней в ответ: она и прежде иногда дразнила его, но сейчас всё как будто было... иначе?        Поймав его взгляд, Куруру хихикнула и, склонив голову набок, заговорила:       — Я имею в виду, что безе — оно как поцелуй. Своеобразная текстура — хрустящая снаружи, но внутри слегка вяжет, даже немного липнет к зубам... сладко, почти что приторно... но всё равно... хочется ещё...        Пока она говорила, она делала довольно продолжительные паузы — и во время каждой пододвигалась всё ближе к Кихиро, всё сильнее приближала к нему своё лицо, так что на последних словах он ощутил её дыхание на своих губах. Впрочем, с такого расстояния ему открывалось даже больше: тепло её тела, фруктовый запах шампуня, смешанный с ароматом сладостей... кусочек кожи в, как оказалось, достаточно глубоком декольте её майки.        Кихиро сглотнул и постарался сосредоточиться. Он прекрасно понимал, как должен чувствовать себя в такой провокационной ситуации парень его возраста, — но сам до сих пор пока не чувствовал себя таким образом... ни в какой ситуации. И Куруру об этом прекрасно знала — иначе бы не захотела снимать с ним квартиру в чужом городе. В конце концов, члены семейного общества Полярис как жертвы домашнего насилия достаточно чутко ощущали личные границы...        Хоть этому утверждению и противоречило то, как неприлично близко находилась Куруру сейчас.        И вот, в полной мере ощущая эту близость, Кихиро инстинктивно вжимался в спинку дивана, лихорадочно пытаясь понять, что ему обо всём этом думать. Куруру и раньше могла его слегка дразнить — но никогда не доходила до грани так, как теперь. Точно ли она шутит? С такого расстояния и не разглядеть... И вот что он по этому поводу чувствует? Неужели как всегда — ничего? Даже теперь, когда Куруру так близко... ещё ближе... кажется, сейчас вот-вот её губы...        Губы Куруру коснулись уголка рта Кихиро почти невесомо — а за ними последовало быстрое прикосновение языка.        Мгновение спустя Куруру уже находилась на вполне себе приличном расстоянии и с озорной ухмылкой облизывала липкие губы. Поймав растерянный взгляд Кихиро, она хихикнула и протянула:       — Как же ты неаккуратно ешь, сэмпа-а-ай! Всё лицо в крошках!        Рука Кихиро автоматически потянулась ко рту. От такого комментария он мог бы и возмутиться — но, вопреки всему, расслабился. Слава богам, она просто дразнилась! Да, конечно, зашла далековато, но они достаточно давно и близко знакомы... с Кейтаро и девочками, вон, их общие приколы тоже со стороны иногда выглядят тем ещё извращением, так что...        Достигнув определённости, Кихиро почти совершенно успокоился и, покачав головой и отложив телефон (и лишь слегка краснея), на выдохе пробормотал:       — Блин, Куруру, я уже почти поверил, что ты серьёзно собираешься сделать что-то та...        Но договорить не сумел: Куруру вдруг вновь оказалась рядом — и, больше не оставляя места двусмысленности, поцеловала его прямо в губы.        В первые секунды у Кихиро даже перехватило дыхание, причём он сам не понял, от неожиданности или... от ощущений в целом. Куруру как-то быстро забралась ему на колени и навалилась на него всем весом, выбив воздух из лёгких, — или это у него всё сжалось в груди из-за того, какими мягкими оказались её губы, и какими горячими — её дыхание и её тело? Последняя мысль была даже неожиданной: вроде бы к Кихиро не в первый раз прижималась девушка — но в случае дружеских объятий с Сакико и Тамаки это воспринималось... иначе. Возможно, потому что при дружеских, почти семейных объятиях с этими двумя у него во рту параллельно не хозяйничал чужой язык.        Впрочем, даже при полном отсутствии опыта Кихиро чувствовал, что целуется Куруру довольно неуклюже — ему казалось, что он время от времени слышит, как глухо стучат при столкновении их зубы. Это лишний раз доказывало, что, при всех своих пошлых шуточках, которыми Куруру первое время буквально бомбила Кейтаро, реального опыта она всё-таки не имеет, — что, впрочем, не помешало Кихиро в какой-то момент поймать себя на мысли, что происходящее ему начинает нравиться... и (кажется, ещё более неуклюже) попытаться ответить на поцелуй.        А ещё пару мгновений спустя Кихиро понял, что всё это нравится ему не только в эмоциональном плане, но и в физическом.        Когда Куруру разорвала поцелуй, Кихиро, с непривычки не сообразивший, что всё это время можно было дышать носом, сделал такой глубокий вдох, словно поднялся на поверхность с морских глубин. Пронаблюдав за тем, как от этого действия вздымается его грудь, не менее тяжело дышащая Куруру усмехнулась. Кихиро взглянул на неё почти что с обидой.       — И что это было? — поинтересовался он, краснея и тыльной стороной ладони вытирая слюну в уголке рта.        Куруру прикрыла рот рукой (что, впрочем, не помешало Кихиро разглядеть, как она облизывает влажные, блестящие губы) и, подмигнув, заявила:       — Ну как же? Я провожу экспериме-е-ент! А иначе как бы я проверяла гипотезу?        Кихиро смерил её скептическим взглядом. "Лжёт", — был его вердикт — но Кихиро решил пока придержать его при себе. Вместо этого он откинулся на спинку дивана и, взъерошив волосы и всё ещё пытаясь восстановить дыхание, как можно невозмутимее уточнил:       — И как, подтвердилась?        Настала очередь Куруру обиженно поджимать губы.       — Сэмпа-а-ай, не делай вид, словно Куруру участвовала в этом одна! — воскликнула она, пихая его в плечо. Кихиро не сдержался и рассмеялся, на что Куруру обхватила свои плечи руками и, изобразив максимально трагическое выражение на лице, продолжала: — Я всё, всё почувствовала: и твой развратный поцелуй в ответ, и то, как похотливо ты смотрел на прелести Куруру, и то, как уже протягивал свои ручки...       — Это ложь, — наконец прервал поток её глупостей Кихиро, улыбнувшись самой обезоруживающе очаровательной улыбкой. — С такого ракурса никакие "прелести" я не видел и видеть не мог, и руки я тем более к тебе не протягивал — я вообще не сдвинулся с места.        Дьявольский огонёк в глазах Куруру показал, что тут он угодил в ловушку.       — Вообще не сдвинулся, да-а? А вот мне что-то подсказывает, что Рюгу-сэмпай стал ко мне как-то бли-и-иже!        С этими словами она красноречиво опустила взгляд на его штаны. Кихиро в ответ закатил глаза, но предательский румянец всё-таки выдал его смущение.       — Ты же понимаешь, что я это не специально... — пробормотал он.       — А вообще-е, — продолжала Куруру, приложив палец к губам и как будто резко забыв, что только что чуть ли не обзывала его извращенцем (при этом сидя у него на коленях с не очень-то целомудренно раздвинутыми ногами), — думаю, гипотеза вполне подтвердилась: действительно, когда кого-то целуешь, во рту появляется вязко-липкое ощущение. А ещё, — кончик её языка на короткий миг показался у уголка губ, — остаётся сладкий привкус. Прямо как у безе!        Кихиро не сдержал кривой улыбки.       — Возможно, это потому, что мы с тобой оба перед этим наелись именно безе? — заметил он — и, когда Куруру одарила его быстрым взглядом и открыла было рот, опередил её невинным: — А что насчёт второй части?        От этого вопроса опешила уже Куруру. Пару секунд она тупо смотрела ему в лицо широко распахнутыми глазами, не находя слов — и при этом не сдвигаясь с места, по-прежнему сидя у него на коленях. Наконец, она не выдержала его спокойного взгляда (знала бы она, сколького самообладания ему сейчас стоило это спокойствие!) и, покраснев и замявшись (пальцы сжались на кайме домашних шортов), пробормотала:       — Т-так вот чего ты хочешь, сэмпай... вот, значит, какой ты на самом деле... не можешь сдерживать своего внутреннего зверя рядом с красивой девушкой... — Куруру неловко рассмеялась — а затем с натянутой издёвкой продолжала: — Что, сэмпа-ай, и такой неприступный ты наконец-то поддался чарам сексуального тела Куруру? А ведь она на деле гора-а-аздо невиннее, чем ты, эхе, можешь подума...       — Но именно эта "невинная" Куруру очень даже целенаправленно довела меня до того, что я впервые испытываю влечение к кому-то, — перебил Кихиро всё с той же очаровательной улыбкой.        От столь прямого ответа Куруру резко замолкла и, покраснев, потупила взгляд — хотя, возможно, она просто проверяла правдивость его слов... Тут Кихиро всё-таки не выдержал и сам покраснел. Может, его уже не так легко было вогнать в краску, как в четырнадцать лет, да и жизнь в одной квартире с Куруру его закалила, но... всё же оставались пределы, до которых он мог сохранять хладнокровие.        К счастью, пределы Куруру находились примерно в той же области; более того, у Кихиро было перед ней преимущество: он видел почти любую её ложь насквозь. Вот почему, слишком хорошо понимая, что в действительно серьёзных ситуациях она перед ним беззащитна, Куруру легко оставляла попытки играть роль — и становилась искренней.        И вот почему Куруру в конце концов подняла на него ясный, уверенный взгляд — и, положив ладони ему на грудь и аккуратно, почти что робко пододвинувшись (при этом прижавшись к нему всем телом — и Кихиро выдохнул, ощутив одновременно давление на возбуждённый орган и её влажный жар — и это на нём ещё штаны, а на ней — шорты...), — Куруру полушёпотом произнесла:       — Ты прав. Я именно этого и добивалась.        И выжидающе, чуть ли не с вызовом уставилась ему в глаза. Кихиро подумалось, что она наверняка чувствует, как сильно бьётся под её пальцами его сердце сейчас — и как с каждой секундой доказательство его влечения к ней становится всё твёрже и твёрже, стремясь слить их два тела в одно. После такого ему оставалось лишь наконец-то обвить руками её спину — и вкусить ещё один сладкий французский поцелуй... разве что гораздо, гораздо менее сухой, чем хрустящее безе...        ...Десять минут спустя, лёжа спиной на диване, Кихиро думал, что, наверное, был недостаточно проворным, раз позволил Куруру столкнуть его на нижнюю позицию. Впрочем, с ним всегда было так — даже в клубных играх он отличался вовсе не ловкостью или физическими данными. Хотя, пожалуй, сейчас его рост мог бы стать более ощутимым преимуществом... но, к сожалению, не с Куруру, гордо восседающей сверху.        Глядя на её самодовольную улыбку, лучащуюся энергией, Кихиро только и мог, что устало заметить:       — Выглядишь так, словно покорила по меньшей мере Эверест...        Куруру коварно посмеялась и демонстративно поёрзала на нём.       — Ну-у-у, может, не Эверест, но вершина очень даже ничего! — заявила она.        Кихиро резко выдохнул: на данной стадии он бы предпочёл уже проникновение, а не внешние воздействия. Однако не было похоже, что к этому была готова Куруру; более того, она, кажется, поставила перед собой цель насладиться прелюдией на полную. И не то чтобы Кихиро не было любопытно (в конце концов, они не успели даже раздеться), но оставалась одна проблема...        Кое-как выдавив улыбку, Кихиро осторожно ответил:       — Куруру, я, конечно, благодарен за высокую оценку... но, кажется, эта вершина не выдерживает веса возложенной на неё, гм, ответственности!        Услышав это, Куруру удивлённо распахнула глаза... а в следующий миг резко подалась вперёд, перенеся вес на руки и тем самым буквально вдавив его плечи в диван (но при этом действительно слегка облегчив "ношу" нижней части тела), и возмущённо воскликнула:       — Сэмпа-ай, до чего же беста-а-актно! Как так вообще можно — говорить кому-то, страдавшему РПП, что он много весит?! Эх, где же мой тактичный и чуткий сэмпай, которого я полюбила!        Куруру громко цокнула и досадливо покачала головой. Кихиро неловко посмеялся и попытался пошутить:       — "Полюбила" — это было такое признание?..        Однако Куруру его проигнорировала, полностью захваченная новой идеей.       — За такое преступление, Рюгу-сэмпай... — торжественно начала она, — по славной хинамидзавской традиции тебе полагается стать обедом демона-людоеда!        И, резко опустившись к его плечу, впилась в него зубами. Впрочем, учитывая, что Кихиро до сих пор был в футболке, ему стало от этого не больно, а скорее щекотно, и он не сдержал весёлого смеха. Да и то, как откровенно дурашливо Куруру пыталась "откусить от него кусок"... Кихиро только и мог, что положить ладонь ей на затылок и взъерошить её волосы. Всё ещё липкие от безе пальцы путались в розовых прядях, а в нос бил фруктовый запах... Приобняв свободной рукой её за поясницу, Кихиро уткнулся носом ей в макушку и с наслаждением вдохнул аромат шампуня.        Где-то в это же время и Куруру надоело грызть ткань, так что в какой-то момент вместо очередного укуса и щекотки от её волос Кихиро вдруг ощутил лёгкое прикосновение губ к ключице, обнажившейся в процессе возни. Поцелуй оказался настолько нежным, даже интимным, что Кихиро невольно усилил хватку объятий — и на выдохе произнёс:       — Куруру...        Он и сам не до конца понимал, чего добивается, зовя её. Куруру также этого не поняла — или наоборот, поняла его состояние слишком хорошо. Именно поэтому она вместо ответа снова коснулась его кожи губами — и тут же пустила в ход зубы, не больно, но с явным наслаждением оставив алый след. Очередной удовлетворённый вздох — и лихорадочное комкание ткани майки быстро уступило место поглаживаниям по разгорячённой спине. А затем — тихое мычание, тонкие пальцы, забравшиеся под футболку, чтобы настойчиво начать её задирать... Таким образом они наконец-то пришли к тому, что совместными усилиями практически избавились от надоедливой одежды.        Впрочем, на этот раз Кихиро оказался проворнее: когда Куруру всего на мгновение села, чтобы стянуть майку через голову, он не упустил шанса и, быстро приподнявшись на локтях, уверенно припал губами к её обнажившейся груди. Опешившая от такой прыти Куруру ахнула.       — С-сэмпай, ты куда так торопишься?! — смутилась она, совершенно запутавшись в своей же майке, оплетающей её локти.        Кихиро усмехнулся, со всей ясностью представляя её краснеющее лицо, и крепче приобнял её за лопатки.       — Правило Клуба номер Два: ты обязан... делать всё... что можешь... для победы!.. — объявил он, не прекращая в перерывах между фразами покрывать тело Куруру поцелуями.        Выслушав его, Куруру, чья способность думать уменьшалась в геометрической прогрессии с каждым его прикосновением, сдавленно рассмеялась. Наконец-то расправившись с майкой (и отшвырнув её куда-то в сторону), она положила руки на плечи Кихиро, перед этим скользнув ладонями по его макушке и по пути взъерошив волосы на затылке, — а затем подцепила футболку, которую он во имя "борьбы" всего лишь задрал до шеи, и, стянув её, тем самым заставила его на мгновение оторваться от её тела и взглянуть ей в лицо. Поймав его взгляд, Куруру улыбнулась.       — А мы ведь даже не соревнуемся... Травмировал вас всех ваш "клуб", я смотрю! — игриво заметила она — и тут же расхохоталась, вместо ответа получив новую порцию поцелуев... которые, если бы могли сложиться в один иероглиф, выражающий мысли Кихиро, непременно составили бы слово "Ложь".        Их соревнование только начиналось.        Кихиро вполне здраво оценивал свои способности к разным типам состязаний: его реакция была достаточно выборочной (и работала в первую очередь на милые вещи... впрочем, Куруру, когда не дразнилась, вполне себе...), применять силу или полагаться на ловкость он тоже не то чтобы привык... хитрости — стезя скорее Сакико, тактика и умение поймать удачный момент для риска — Тамаки, удачу и умение заболтать от отца унаследовал Кейтаро — а он, Кихиро, разве что мог увидеть любую их ложь насквозь, и то лишь хорошенько сосредоточившись... но о какой сосредоточенности может идти речь, когда в твоих руках извивается гибкое девичье тело, когда твоё лицо утопает в мягкой упругой груди, а пальцы скользят по бархатистой коже? Тут бы своё имя не забыть — не то что следить, как бы не поддаться направляющим тебя нежным рукам! И не сойти с ума от отрывистых вздохов, от которых так соблазнительно вздымается её грудь... да, и правда, соблазнительно — Куруру всё-таки не врала, когда хвасталась своим телом...        Впрочем, при всём отсутствии талантов, которыми провиденье наградило его друзей, Кихиро знал за собой одно неоспоримое достоинство — ангельское терпение. Именно оно так часто помогало ему дожидаться удачного момента, несмотря на все удары соперников, — и уверенно избегать последнего места в любом сражении. В клубных играх ему этого хватало — а уж теперь, когда их с Куруру соревнование буквально вышло на поле битвы терпения... Кихиро точно знал, что не проиграет.        Тем более, в какой-то момент он осознал, что втянулся во все эти ласки даже сильнее, чем Куруру.        Да, если сначала казалось, что это он нуждается в разрядке, в то время как Куруру готова растянуть прелюдию до победного, то довольно скоро ситуация развернулась на сто восемьдесят градусов. Теперь уже Кихиро вошёл во вкус, наслаждаясь её телом, а Куруру... Куруру начало охватывать нетерпение. Он замечал это ещё тогда, когда она прижималась пахом в намокших шортах к его животу, — однако когда его ладонь скользнула по её бедру под шорты к ягодице, а затем пальцы проникли под трусы, едва не утопая во влаге, Куруру уже буквально сама пыталась насаживаться ему на руку. А Кихиро, усмехнувшись ей в ключицу, тогда лишь слегка подразнил её, поглаживая между ног — но на том и всё.        Кихиро перестал игнорировать её намёки лишь тогда, когда колено Куруру оказалось между ног у него — и несильно, но достаточно красноречиво надавило ему на пах.       — ...Только есть одна проблема... — осторожно начал Кихиро, наблюдая, как Куруру невозмутимо стряхивает с лодыжки повисшие на ней шорты и трусы. Момент, когда она подняла на него глаза, совпал с тем, как остатки её одежды упали на пол, а Кихиро на автомате спустил штаны. — Я имею в виду, то, что к такому придёт, я, ну... не предполагал... не предполагал...        Куруру было нахмурилась... но уже в следующий миг её черты разгладились в понимании, и она невинно хихикнула.       — А-а, ты о защите? До чего же непредусмотрительно, сэмпа-ай! Но не переживай, — она подняла палец вверх и озорно подмигнула, — на такой случай папенька обо мне позаботился! Секу-у-ундочку...        Она уверенно перегнулась через спинку дивана и принялась рыться в своей сумке, которую по привычке по возвращении домой бросила где попало — и впервые Кихиро был даже рад, что у неё была такая привычка, оказавшаяся неожиданно удобной... и позволившая ему вдоволь налюбоваться её обнажённым телом с нового ракурса.        А уже пару мгновений спустя Куруру с довольнейшим видом протягивала Кихиро невскрытую упаковку с презервативом.       — За время жизни с Полярис Куруру хорошо усвоила, что никакая грязь извне не должна проникнуть в её тело — никакая и никаким путём! — торжественно сообщила она.        Кихиро на это натянуто улыбнулся.       — Это ты очень интересно описала... процесс, — произнёс он, всё-таки принимая упаковку.        "Впрочем, само беспокойство её отца вполне понятно — в Полярис наверняка хватало матерей, сбежавших от мужей-тиранов и травмированных опытом такой жизни... и многие наверняка долго оставались с этими мужчинами ради детей..." — не без сочувствия подумал он, отвернувшись и не глядя надевая презерватив.        ...Кихиро настолько унесло в эти мысли, что он даже сдавленно вскрикнул от неожиданности, когда при первой же возможности Куруру резко и уверенно насела на его член. Покраснев до корней волос, он был вынужден упереться ладонью в диван позади себя, чтобы не потерять равновесие, и взглянул на Куруру со смущением и даже возмущением. Впрочем, то, как она морщилась, смягчило его, и он вместо любой из полных негодования мыслей лишь хрипло поинтересовался:       — Н-не больно тебе — делать это так резко?.. резко?..        На лбу Куруру выступил пот, а её пальцы крепко сжались на его плечах — однако даже так, она всё равно выдавила насмешливую улыбку и заверила:       — Порядок, порядок... Это просто с непривычки — а так всё очень даже хорошо вошло! Недаром ты меня истязал всё это время, сэмпай... — она хохотнула и облизнула губы. — Удивлена, как я с твоими прелюдиями ещё соседей снизу не залила...        Говоря, она упорно бодрилась — однако её отрывистое дыхание и буквально впивающиеся в плечи Кихиро ногти слишком ясно говорили о реальном положении дел. Кихиро действительно хотел ей как-нибудь помочь, как-нибудь облегчить её страдания — но он понятия не имел, что может сделать в этой ситуации. Разве что аккуратно приподнять и повторить более осторожно? Но с этим была другая проблема: как ни стыдно ему было признаваться в этом даже самому себе, вся эта ситуация его слишком возбуждала.        Да, определённо возбуждала. Опущенная голова и скрытое за растрепавшимися волосами лицо Куруру, от которого он видел лишь приоткрытый рот, дрожащие плечи и лихорадочно поднимающаяся грудь с набухшими сосками и многочисленными следами прежних поцелуев... горячее дыхание, обжигающее его грудь, и ещё более горячая теснота и влага внутри Куруру... она обволакивала, затягивала, хотелось просто поддаться ей, отдаться этим ощущениям, запрокинуть голову назад и наслаждаться происходящим. Однако вместо этого Кихиро, чей мозг ещё, к счастью, не до конца размяк и в нём ещё остались следы сочувствия к жертвам насилия, — Кихиро мягко положил ладонь Куруру на спину (она была напряжена, как натянутая струна) и, прижав её к своей груди в импровизированном объятии, зашептал:       — Всё хорошо, Куруру... я не хочу делать тебе больно... пожалуйста, расслабься...        Не сразу, но это и правда помогло: плечи Куруру действительно медленно расслабились, дыхание постепенно выровнялось — и мышцы внутри неё также расслабились, так что Кихиро запоздало сообразил, что всё это время она сжимала его даже как-то крепче, чем нужно... Теперь же всё точно было правильно — и даже как будто ему безболезненно удалось проникнуть глубже в неё...        Некоторое время в комнате висела тишина, нарушаемая лишь их тяжёлым, совершенно не синхронным дыханием. Наконец, Кихиро отважился провести ладонью от лопаток Куруру по её шее к затылку — и, запустив пальцы ей в волосы, поинтересовался:       — Как ты себя чувствуешь?        Вдох Куруру оказался особенно рваным — однако с выдохом она издала смешок, опаливший кожу Кихиро и доказавший: она на самом деле пришла в норму. Следующие её слова лишь подтвердили это впечатление.       — Знаешь, сэмпай, и правда как с безе. Иногда закинешь в рот слишком большую безешку целиком — и сразу чувствуешь, что тебя целиком заполнило, так что не можешь ни говорить, ни даже челюстью пошевелить... лишь это ощущение заполненности внутри тебя... И, если привыкнуть... — она попробовала осторожно поёрзать — но тут же застонала и, уткнувшись лицом Кихиро в плечо, наполовину страдальчески, наполовину с наслаждением выдохнула: — Так сладко...        В этот момент Кихиро, слушавшему весь её нелепый монолог с улыбкой человека, познавшего дзен, показалось, что он от одного звука её голоса сейчас кончит. К счастью, остатки разума удержали его от столь спешного завершения этой длинной битвы — и даже небольшая, но достаточно ощутимая смена положения не пошатнула его воли. Терпение, ангельское терпение... Сглотнув, Кихиро, наконец, прокомментировал:       — Да я бы не сказал, что у меня прям настолько большой... большой...        Куруру немного злобно посмеялась.       — Большой-большой! — заверила она, окончательно вгоняя его в краску. Осторожно подняв голову, она сполна насладилась результатами своих усилий задиры (но при этом продемонстрировала и своё пылающее лицо с слезами в уголках глаз — какой контраст с её улыбкой дьяволёнка!) — а затем выдохнула и уже расслабленнее поинтересовалась: — А вообще мы так до скончания времён будем сидеть? Может, пора уже перейти... ну, к действиям?        Кихиро возвёл глаза к потолку. Ему, в принципе, нравились и ощущения "в статике", но и более важная часть его интриговала не меньше. Однако в этот момент возобладало вовсе третье желание — подразнить Куруру за её прошлый "ход".        Вот почему в конце концов Кихиро улыбнулся ей самой ангельской из своих улыбок и ответил:       — Я бы с радостью, да, боюсь, меня придавило нечто тяжелое, что мешает двигаться... двигаться...        Куруру одарила его полным негодования взглядом.       — Сэмпа-а-ай, ты точно хочешь быть сожранным сегодня! — возмущённо воскликнула она — и уже даже подалась вперёд с твёрдым намерением вновь его укусить... но немного неудачно дёрнулась и вместо этого с громким стоном уткнулась лбом ему в плечо: в их ситуации смена позиции не могла пройти бесследно. Её пылающее лицо неожиданно оказалось гораздо жарче его разгорячённой кожи.        Вслушиваясь в её дыхание, Кихиро мысленно поблагодарил богов за то, какой громкой она только что была, — иначе бы она точно дразнила его до конца месяца за его стон сейчас. Всё ещё ощущая остатки разбежавшейся по телу волны наслаждения на кончиках пальцев, Кихиро прикрыл глаза и, погладив её по спине, с усмешкой произнёс:       — А знаешь, и правда хочу. Только, — он приподнял веки и скользнул удовлетворённым взглядом по застывшим лопаткам Куруру, — я думаю, с едой не стоит торопиться и пытаться заглотить всё сразу — например, как ту же большую безешку, о которой ты говорила. Тут, — он сделал глубокий вдох, — нужно сначала найти нужный темп.        И, не давая Куруру опомниться, постарался аккуратно двинуться бёдрами вперёд. Комнату огласили два резких, почти синхронных выдоха — и на секунду хватка Куруру на его плечах усилилась — а затем расслабилась. Пара мгновений тишины, заполненной чьим-то громким сердцебиением, — и робкая, неуверенная попытка Куруру податься вперёд...       — ...Куруру, я... кажется, сейчас... — был вынужден сообщить Кихиро спустя какой-то жалкий десяток минут — сообщить со стыдом, совершенно смущённый, учитывая, что они, кажется, только-только наконец-то достигли нужного темпа. Но поделать с собой он ничего не мог: удовольствие было слишком ошеломляющим для первого раза.        Уверенно двигающаяся сверху Куруру даже не открыла глаз, чтобы укоризненно покачать головой.       — Не дело... сэм... пай! — отрезала она — а затем всё-таки приподняла веки и, взглянув в его полное страдания лицо, смягчившимся тоном попросила: — Потерпи ещё чуть-чуть... мне... тоже не очень... много... осталось...        Кихиро зажмурился и, закусив губу, чтобы хоть немного отвлечься от приятных ощущений в нижней половине тела, быстро кивнул.       — П-постараюсь... — просипел он, крепче сжимая пальцы на её ягодице — и на обивке дивана, в который всё это время упирался левой рукой, чтобы удерживаться в вертикальном положении.        Ответом ему было удовлетворённое мычание, сочетающееся с очередным толчком, после которого Кихиро сам не понял, как смог не кончить. А Куруру, то ли настолько увлечённая, что ничего не соображала, то ли охваченная очередным порывом его подразнить, в который раз облизнулась — и, не прекращая двигаться, вдруг склонилась к его уху и томным шёпотом заговорила:       — Пожалуйста, сэмпай... будь добр... — Тихий стон — и её зубы легонько прикусили мочку его уха. — Рюгу-сэмпай... — Ещё несколько невыносимых, мучительно приятных толчков — и горячее, ни с чем не сравнимое: — Кихиро...        Кихиро не мог точно сказать, на что именно она рассчитывала — может, хотела ошарашить, внезапно отбросив остатки формальностей, и отвлечь от просящихся наружу реакций? — но от звука собственного имени, сказанного таким томным, страстным шёпотом, в таких безумно приятных обстоятельствах, Кихиро окончательно потерял всякие остатки контроля над собой — и удовольствие, копившееся в его теле в течение всего этого времени, высвободилось горячим, неукротимым потоком.        К счастью, на этот раз Куруру его не обманула — ей и правда хватило той пары толчков, которые ей мог предоставить его расслабляющийся член, чтобы как-то особенно резко дёрнуться с вскриком, сжаться — и, буквально вцепившись в его плечи, всем весом навалиться на него. Совершенно обессилевший после предыдущего всплеска энергии, Кихиро не сумел удержать равновесие — и в итоге они вдвоём завалились на диван.        Они лежали молча, пытаясь отдышаться, наверное, половину того времени, сколько длился непосредственно акт — что, если честно, не выглядело особенно положительной характеристикой последнего... Впрочем, в какой-то момент, когда к нему вернулась способность мыслить, Кихиро начал сомневаться, что для Куруру эти попытки набрать воздуха имеют какой-либо смысл. У неё, уткнувшейся лицом ему в грудь, вообще есть доступ к кислороду? Кихиро стёр пот со лба, заодно отлепляя прилипшие к нему волосы, и опустил глаза на макушку Куруру.        Однако всерьёз обеспокоиться о её судьбе Кихиро не успел: очень скоро Куруру наконец-то подняла голову, чтобы взглянуть на него из-за занавеса волос, — а затем, сдув лезущие в глаза пряди, сложила руки под подбородком и во всей красе явила ему своё довольное лицо с коварной улыбкой. Последнее обстоятельство заставило Кихиро напрячься и одарить её выжидающим взглядом. А Куруру, видя его настроение, невинно хихикнула и заявила:       — Ну вот я и добилась давней-давней цели — на своём примере доказала, что тебе нравятся девочки!        И выжидающе уставилась на него. Несколько секунд Кихиро растерянно моргал, глядя ей в лицо, — и, вдруг со всей ясностью осознав, что она опять его дразнит, не нашёл ничего лучше, чем возмущённо воскликнуть:       — Это ложь!        Улыбка Куруру стала совершенно дьявольской.       — Ло-о-о-о-ожь? — с издёвкой переспросила она, склонив голову набок (насколько позволяло положение), и усмехнулась. — О, ну так давай проверим! Где там твоя коллекция фоток Маэбары-сэмпая?..        И, приподнявшись на локтях, принялась искать глазами его телефон. Наконец уцепив его взглядом на углу стола, Куруру уже протянула было к нему руку — но была оперативно перехвачена Кихиро за запястье. Весь краснея, на её вопросительное выражение он взмолился:       — Пожалуйста, давай не будем об этом... об этом... Сейчас явно не те обстоятельства, чтобы проверять подобное... тем более с детскими фото Кэйтаро...        Куруру смерила его долгим подозрительным взглядом — а затем подёрнула плечом и, высвободив руку, с усмешкой уселась у него на животе.       — Как скажешь, сэмпай! — просто ответила она.        В следующий миг Кихиро без особенного сопротивления, хоть и с долей опаски пронаблюдал, как её взгляд вновь скашивается к столу... и как она, уверенно игнорируя его телефон, берёт из тарелки не доеденное им безе. Почему-то от этого простого действия Кихиро ощутил укол обиды: то ли оттого что этим она как будто покушалась на какую-то часть его личности... то ли оттого что только что снова назвала его безликим "сэмпай". Неужели после того, что между ними было... после этого проникновенного "Кихиро" в момент близости... нет, конечно, она ему ничего не должна, но тогда зачем вообще было...        В своём расслабленном состоянии ещё не до конца соображая, чего именно хочет, Кихиро решил довериться инстинкту. Тот же упорно кричал лишь одно слово: "Моё!"        Призыв был воспринят.        Ничего не подозревающая Куруру уже отправила безе в рот и готовилась сжать челюсть, когда Кихиро неожиданно резко принял вертикальное положение — и, не давая ей опомниться, накрыл её рот — где она всё ещё держала в зубах надкусанное безе — своеобразным подобием поцелуя. Куруру от таких действий совершенно опешила (и непонятно как умудрилась не подавиться) — и Кихиро, воспользовавшись этим, легко перехватил пирожное языком.       — Извини, Куруру, но это было моё безе, — максимально вежливым тоном произнёс он, когда Куруру одарила его возмущённым взглядом после того, как он проглотил безе, — но при этом в огоньках, пляшущих в его глазах, не было и намёка на чувство вины или неловкости, а крошки с губ он и вовсе облизал практически с вызовом.        Ещё некоторое время Куруру мерила его подозрительным, обиженным взглядом. Наконец, она тяжело вздохнула, не вынеся силы этой очаровательной улыбки, и, пододвинувшись ближе, мягко коснулась его щеки липкими пальцами.       — Ну и пожа-алуйста! — ответила она — и, приблизив своё лицо к нему, добавила: — В конце концов, я теперь всё равно всегда смогу отведать его, когда захочу, — даже не придётся стоять у духовки!        И тут же доказала правдивость своей "угрозы" долгим поцелуем, на который Кихиро с удовольствием ответил.        Да, и правда: теперь у них будет много возможностей угоститься французской сладостью — а Кихиро ещё не раз выпадет шанс услышать своё имя из её уст.        Сладко и вязко.