Это просто кино

— Да, папочка, прямо так! Ты так мне нужен! — Покажи мне, как сильно ты меня ждал, шлюха! На колени! Знакомый голос раздался за спиной, и Энджел застыл на месте, так и не поднеся бокал к губам. Ему было нечем дышать. Сердце застучало чаще, когда знакомый сценарий продолжил разыгрываться в телевизоре за его спиной. Он знал каждую строчку сюжета наизусть. Каждую реплику, каждое действие… Знал, что сделает и что сделают с ним. Разве сегодня премьера? Уже? Так скоро? О, нет. Чувствуя, как ледяные путы сковывают грудь, Энджел отставил выпивку обратно на барную стойку, оборачиваясь к импровизированной мини-гостиной в фойе отеля. Сейчас оттуда должна была играть расслабляющая музыка… Клипы и новинки… Точно не новое порно с его участием. От воодушевления и теплоты на сердце не осталось и следа. Было трудно поверить в то, что ещё пять минут назад они с Хаском смеялись и болтали, сидя прямо здесь, а теперь тот стоял напротив телевизора, с непроницаемым выражением лица наблюдая за… Разворачивавшимся на экране действием. И всеми исходящими из этого звуками. Почему он не переключал? Чего он ждал? Почему именно этот блядский канал попался первым? Энджел почувствовал, что из глаз вот-вот брызнут слёзы. Это не то, чего он хотел или ожидал сегодня, после целого дня, проведённого в спальне Валентино, когда единственным, о чём он мечтал, была быстрая смерть. Этим вечером он надеялся провести время с тем, кто не заставлял его чувствовать себя дерьмом, кто понимал его, к кому его так тянуло, возможно, немного больше, чем следовало… Лишь это помогало пережить все вещи, от которых тошнило, всю ненависть и отвращение к себе. Пожалуйста, не сегодня. Он зажмурился и открыл глаза снова… Ничего не изменилось. Хаск по прежнему молча наблюдал за экраном. — Да, папочка, да! Накажи меня ещё, пожалуйста! Почему именно это? Почему не одна из тупых передач или сводка новостей, которые всё равно никто не слушал? Почему он так реагировал? Раньше ведь всё было в порядке. Почему сейчас это было другим?.. Лицо вспыхнуло от мучительного смущения и стыда перед Хаском. Глядя на все эти унижения, на всю эту наигранную пошлость и желание, на всё это… О чём тот думал? И почему это так беспокоило? Может… Может теперь это был страх потери? Но с чего бы вообще? Откуда взяться этой жалкой надежде, что не увидь Хаск этого, что-то было бы по-другому? Они жили в разных мирах. Хаск никогда не смог бы полюбить и принять порнозвезду, которую каждый день… Всё его существование это одно большое препятствие для настоящей любви. И Хаск это знает. И все это знают. Но, по какой-то причине, Энджел всё ещё грезит ложными надеждами. Он почувствал, как стыд и замешательство захватывают все мысли, а глаза не в силах оторваться от Хаска, в ожидании хотя бы какой-то реакции. Хотелось скрыться, исчезнуть, убежать, но он не мог сделать ни шагу. Энджел не знал, что сказать… Время казалось застывшим, а тишина между ними, сопровождаемая звуками «фильма», казалось мучительно долгой. Наконец, Хаск медленно отвёл взгляд от экрана… И это словно дало толчок. Энджел выхватил пульт из его рук, выключая телевизор к черту. — Хватит это смотреть. — выдохнул он в абсолютной тишине, почему-то тяжело дыша. — Весь ад это смотрит. — Да, но тебе нельзя. Раньше мне было плевать, что ты считаешь меня шлюхой. Сейчас… — Энджел отвёл взгляд. — Сейчас всё… Я просто не хочу, чтобы ты это делал. — Как скажешь, но… — Хаск медленно кивнул. — Не стоит так паниковать. Не то, чтобы это что-то новенькое в твоем репертуаре или что-то, о чём бы я не знал. Энджел. Я знаю об этом и знаю, что ты делаешь это не по своей воле. Я не… — Мне всё нравится. Всё в порядке. — Энджел резко обернулся. — Я… Я отлично справляюсь со своим делом. — Я не сомневаюсь. — Хаск нахмурился, его мрачный взгляд скользнул к телевизору. — Я понимаю тебя, не нужно так тревожиться. — Я не тревожусь. — Это нормально быть уязвимым и нормально, что тебе плохо. Ты не один в этом. Эй. — Хаск коснулся его руки, упрямо направляясь следом. — Хватит убегать. Поговори со мной. — Поговорить с тобой?.. Поговорить с тобой?! — Энджел отшатнулся, внезапно взрываясь. Слезы потекли по щекам, и он стал поспешно вытирать их ладонями… Лучше не становилось. Он был уверен, что выглядит, как персонаж фильма ужасов. — Что ты хочешь услышать? Что я не могу ничего сделать, что я буду каждый день трахаться и делать то, что хотят они? Что я не принадлежу себе, что я ненавижу эту гребаную съёмку, ненавижу этот долбанный красный сигаретный дым? Ненавижу Валентино, ненавижу себя, ненавижу, что мне приходится делать всё, как он скажет. Ненавижу то, что происходит вокруг, ненавижу то, как я отравлен, ненавижу, ненавижу, ненавижу… — голос стал совсем тихим, словно срываясь. Ладони сжались в кулаки. Кажется, единственным, что держало его на ногах, было какое-то чудо. — Что я должен сказать тебе? Что я просто кукла и останусь таким навсегда? Я так сильно ненавижу себя, что хочу умереть ещё раз, просто исчезнуть… И… Я просто не могу больше… — Энджел закрыл лицо руками, сжимаясь ещё больше, чем можно. — Разве я могу сказать тебе, что я… Влюблён в тебя, как полный идиот? Они молчали. Кажется, прошла целая вечность. Или нет? Час, два, три? Пять минут или десять? Он смотрел в невидимую точку на стене, бессильно опустив руки и ни о чём так не мечтая, как забрать слова назад или сбежать от этого разговора совсем. В груди даже больше не было того гнева и отчаяния, которые велели говорить. Чувства покинули его, как последние предатели, оставив один на один с реальностью, которую он избегал всеми возможными способами. — Я… Я не знал. — пробормотал Хаск, едва слышно, и Энджел почувствовал себя двенадцатилетней школьницей, чьё приглашение на танцы вот-вот отвергнут. — Я не знал, что ты так чувствуешь. Послушай, я… Энджел прикусил губу, чувствуя, как пелена из слёз снова собралась на глазах. Он хотел бы сказать Хаску всю правду, исправить ситуацию, но вместо этого слова предательски застряли в горле… — Извини. — прошептал Энджел, и его голос задрожал. — Я не хотел, чтобы ты узнал таким образом. Я… Зря я это всё сказал. День был… Немного трудным. Прости. Хаск промолчал. Энджел заставил себя подготовиться к чему угодно. Выражение лица напротив стало более сдержанным… Внезапно, Хаск вздохнул и медленно подошёл ближе… Он взял руки Энджела в свои, и тот напрягся. Его вот-вот отвергнут, верно? Он знал это выражение лица. Он знал, к чему это ведёт. — Ты долбаеб. — сказал Хаск так, словно говорил о погоде, и Энджел зашипел от неожиданности. — Иди нахуй. — Но я влюблён в тебя тоже. — Че-его, блять. — Мои чувства к тебе не меняются в зависимости от того, чем ты занимаешься. Ты полный лузер, наркоман, у тебя нет души и ты фетишист. Но мне плевать. — Хаск фыркнул, и Энджелу пришлось напрячься изо всех сил, чтобы поспевать за мыслью и прийти в себя от предыдущей. — За всем этим я вижу в тебе искреннего и ранимого человека, который мне дорог. Ты знаешь, я никогда не судил людей по их прошлому или тому, что они делают. У меня самого жизнь была и есть не лучше. — голос стал тише и ровнее. — Я знаю, что ты намного больше, чем то, что я увидел на экране. Это не меняет того, что мы имеем. Слова проникли в сердце… Энджел сжал его пальцы в ответ, чувствуя странное облегчение. Стыд все еще был с ним, словно, приклеенный… Но внезапное осознание победило. На лице появилась ухмылка, и он вытер слезы тыльной стороны ладони. Игривость возвращалась. — И… Так что мы имеем? — неуверенно протянул он. — Ты влюблён в меня, да? Бо-оже, как же так вышло? Всё-таки поддался на мои чары? — Зря я тебе это сказал. — Хаск закатил глаза, но на его лице всё ещё была видна улыбка. — Ты поверишь, если я скажу, что солгал, чтобы утешить тебя? — Это жестоко даже для такого, как ты. — Энджел хихикнул. — Хотя, в постели ты можешь быть жёстче, папочка. — Я собирался поцеловать тебя, но теперь передумал. — Эй! — он выдержал паузу. — Я обещаю, что буду хорошо себя вести… Хаск что-то промычал, отворачиваясь под чужой смех. — Спокойной ночи. — Я не смог удержаться, да ладно тебе! — Энджел разочарованно застонал… И в следующий момент его губы накрыли чужие. Сквозь поцелуй, он радостно улыбнулся, чувствуя, как взволнованно подскочило сердце… Они ещё нескоро смогут оторваться друг от друга.