Иезавель

      — Владимир!       Див обернулся. Его колдуна, Сергея Мончинского, била дрожь. Неудивительно: молодой, опыта с гулькин нос. Та облава на Рождественского и его «кружок по интересам» открыла кое-что, о чём Владимир почти не задумывался. С чертями — дивами — всегда так обращались. Что изменилось? Люди? Сами дивы? В целом мир вокруг? Как бы то ни было, недалёк день, когда или див съест колдуна, или колдун передаст дива во владение кому-то другому, кто скажет: «Пей мою кровь и пьяней».       — Владимир, я хочу с тобой поговорить. Слишком много вопросов накопилось.       О чём хотел поговорить Сергей? Судя по тональности голоса, не о пестиках-тычинках. Как раз о…       — Ты говорил, — Сергей сглотнул, — что там не было ничего, с чем ты уже не столкнулся. Я хочу знать всё.       Див склонил голову набок.       — Что именно вы хотите знать?       — Как я уже сказал, всё.       Владимир вздохнул. Никогда ни один из его колдунов не поднимал дела давно минувших дней. С самого первого дня под началом Сергея было ясно: он отличается от прошлых хозяев. С ним было легко потерять субординацию. Они уже были на грани этого. Но кто из них это признает?..       — Ничего особенного. Знаете, Сергей, это заведённый порядок: див и колдун не равны. Колдун имеет право делать со своим дивом всё что угодно. Любители… необычного опыта в постели среди них мне тоже попадались.       Мончинский вдруг опустил взгляд и зачастил:       — Владимир… Господи, Владимир, ты же знаешь, я бы никогда тебя…       — Я знаю. Это меня и беспокоит… Если можно так выразиться.       — Прости, что?       Сергей рухнул на софу. Это что же получается… Владимир привычен к жестокости колдунов — тут понятно, див ещё в тайном сыске служил, при царе Горохе, как говорится, но неужели он ждал, что Мончинский тоже?..       — Знаешь, есть легенда у людей. О женщине по имени Иезавель…       — ...дубрава устроена, моя царица.       Иезавель улыбнулась и подперла подбородок ладонью.       — Замечательно. В ней мы будем благословлять Ашеру и соединяться в блаженстве любви.       — ...она была жестокой колдуньей и пролила немало крови — людей и дивов. Против неё восстали те, кто верил в Яхве. Их предводитель, Ииуй, убил её сына и натравил на неё своих дивов в собачьих личинах…       — ...глупый мальчишка! Думал, убьёшь царя и победишь? Я всё ещё жива! На мне царские одеяния!       Но вдруг её вытолкнули в окно, прямо на собачью свору…       — ...почему вы это мне рассказали, Сергей?       — Чтобы показать мысль, что возмездие рано или поздно настигает тех, кто причиняет боль кому угодно, независимо, человек или див.       — Не понимаю…       — Не нужно понимать, — Мончинский вздохнул. — Нужно верить. Знаешь, когда мы разыгрывали этот спектакль с арийцем… Я не хотел этого. Я не наслаждался твоей болью, это было для дела! Понарошку!       — Знаю.       Слова Мончинского долго не выходили из головы Владимира. «Я не наслаждался твоей болью». Он вспомнил Афанасия. Ему нравился Афанасий, один из немногих колдунов, кто его не…       Нужно взять себя в руки. Владимир встал перед камином и завёл руки за спину. Иезавель… Это имя ему встречалось в книге. Так говорили о порочной женщине. О женщине, выбравшей путь греха. Но что же дивы… Их испокон веку называли чертями. Но они не выбирали, как им жить, за них делали выбор колдуны.       Он не выбирал стоять на коленях.       Он не выбирал быть закованным в кандалы и клеймлённым.       Он не выбирал возлежать под другими колдунами и дивами.       Не выбирал…       По щекам потекло что-то мокрое. Владимир резкими размашистыми движениями пытался это стереть. Дивы не знали человеческих эмоций, и он не думал, что будет плакать о том что прошло. Владимир вздохнул и выдохнул. Чёртов Сергей Мончинский… Придётся, как это делают люди? Поделиться с ним своими бедами.       Долго Владимиру своего колдуна искать не пришлось. Он зашёл в комнату и встал рядом с дивом.       — Владимир.       — Я расскажу вам всё. Как вы просили.