Before Every Load

Очень душно. В уши бьёт клубная музыка, под которую звонко стучат чьи то ноги на нижнем этаже. Прохладная вода из ржавого крана уже засохла на шее и снова возвращает жар по всему телу. Протерев пот со лба, глаза выглядывают из под иглистой челки, бросая взгляд на дверь напротив. Что-то пробегает по всей спине, цепляется острыми кончиками за позвонки, бодря разум, но сжимая каждое нервное окончание. Хаджиме мог поклясться, что никогда бы не ступил в подобное заведение с такой эгоистичной целью, о чём смело напиздит в лицо и не покраснеет. Если не думать о предстоящей игре, за него будет действовать тело, движущее его к двери. Победить и забрать деньги.

***

В помещении музыка стала тише, теперь в уши бьёт трещание маленького аппарата у большого стола, а в нос бьёт плесневелый аромат в перемешку с алкоголем, исходящий из пустых банок под столом. Некуда деть руки, некуда устремить взгляд, только слушать свое сердцебиение в ушах и будить размякшие ноги под собой. Есть два исхода: остаться и сыграть на жизнь, или развернуться и уйти ни с чем. Уйти, вернуться в свою коморку, считать копейки на воду и еду, умереть от отсутствия отопления на матраце. Таким его и помянут на похоронах. Сдох от отсутствия денег и даже не оставил ничего на память. Не на что было покупать. Хаджиме не заметил, как уже стоит у стола. — Подпиши контракт, — хриплый голос доносится с противоположной стороны стола, где витает одна громешная темнота. По столу проскальзывает рука, предоставляющая бумажку перед Хаджиме, тут же снова сливаясь со тьмой. "Общее освобождение от ответственности". Никто не понесёт ответственности за "случайную" смерть Хаджиме, или за "случайное" убийство от его рук. Именно сейчас эта мысль подставляет острый конец к глотке Хинаты, заставляя взглянуть на собственное отражение на серябристом лезвии. Взглянуть на то, каким беспомощным, отчаянным он стал. На то, чего он добивался и до чего опустился. На то, что совсем скоро всё закончится, и начнётся новая страница, на которой ему предоставят желание жить и ценить её, как на блюдечке, но с кровью на руках. Нет, так просто отступать он не собирается, остались ещё незаконченные планы. Хаджиме оставляет свою крупную подпись, отдавая контракт обратно, в громешную темноту. Тут же загорается старенький счётчик, подсчитывая что-то с двумя именами. "Хината Хаджиме" и... "Дилер"? Экран оставляет по две молнии на каждое имя. Напротив счётчика предоставляются три пули. — Одна боевая, две холостых, — голос напротив забирает пули и хватается за дробовик. — Я вставил снаряды в случайном порядке. Дробовик протягивают Хинате. Вот так просто? Без вступлений, без правил, без подготовки? Но сейчас должно волновать не только это. Напряжение в горле растёт колким комом, перекрывающий дыхание. Осталось выбрать, в кого стрелять первым. Две холостых, одна боевая пуля. Один шанс из двух, на кону жизнь и размазанные мозги по стене одного из игроков. Ружьё неумолимо дрожит под онемевшими пальцами рук. Противник же ритмично постукивает пальцами по поверхности стола. Зубы скрипят под давлением челюсти, тошнота не пропускает ком обильной слюны. Дуло упирается в глотку Хаджиме. Если удача действительно есть, то сейчас в дуле холостая пуля. Если её нет, терять... нечего. Препятствия исчезнут в пыли пороха, незаметно испарятся и снимут груз с плеч. Найдётся место в другом мире, где деньги ничего не решают, где тебя примут и полюбят. Опозорившись здесь, проиграв с первой попытки, потом будет уже не важно. Под давлением пальца остынет и пульсация в венах, оборвав ежедневную головную боль. Только бы... *клик* Холостая. Трус. Хаджиме со стыдом опускает взгляд, пытаясь прийти в себя. Если он выстрелил холостой, Дилер пропускает ход. Стук пальцами вдруг останавливается. Становится жарче, в грудь стреляет пронзающее чувство, будто кто-то напротив прожирает в ней взглядом дыру. Он что-то знает. Дуло снова упирается в глотку Хаджиме. Глубокий вдох. Раз. Два. Три. *клик* ...Живой? Сердце достучалось до ушей. Ноги дрожат, но ещё чувствуют поверхность пола. Хината давится слюной. Холостая. Живой. Холостая. Холостая... Две холостых, одна боевая. Холостых не осталось. Одна боевая. Боевая? Стрелять? В кого? В него. Дилера. Он ждёт? Ждёт. Продрал ногтями царапины в столе и ждёт, будто хищник выжидает добычу в траве. Сейчас хищник не он. Это я. Дуло дробовика целится в густую темноту напротив, вырисовывая в голове очертания лица. Они становятся ярче под резкую вспышку искр, забив слух до немой тишины. После прошедшей боли, в уши врезается глухой хрип, перебивающий резкие вдохи. С каждой секундой они становятся громче. Ему не больно. Он смеётся. — Ха-ха!.. Кха..!.. Как прекрасно... столько надежды в твоих глазах! — на край стола капают капли крови. Из темноты вываливается обезумевшее выражение лица. Глаза, словно спирали, окунали в чашу безумия, затягивали и отравляли невменяемой дурью. Широкая улыбка растянулась до ушей, оголяя ряды белёсых зубов. Костлявие пальцы впиваются в край стола, с каждым разом продирая ногтями поверхность всё резче, оставляя за собой скрип, бьющий через уши мозг. Белые волосы прилипают к окровавленному лбу. — Как же прекрасно... невероятно приятно видеть твою мотивацию в выигрыше!.. Разве это не погружает тебя в надежду на прекрасное будещее!? — он утирает рукавом кровь со лба. — Взгляни же на себя и скажи, что ты видишь! Хаджиме поворачивает взгляд к куску стекла на стене. Видимо, раньше там было зеркало, которое случайно пробили пулей. Смотреть в битое стекло - плохая примета. Повлечёт денежные убытки и остальной бред. Таким Хината себя и видит. В битом стекле, без денег, без надежды на спокойную жизнь, в бредовом состоянии. Внутри закипает бурлящее чувство ненависти к себе. Отвращение от одной мысли, в каком он сейчас положении. — Ты видишь человека, которого принесло сюда отчаяние, — шепча, Дилер всё ниже и ниже наклоняется к поверхности стола, не отрывая взгляд с Хаджиме. — Ты надеешься на красивую концовку. Разбогатеешь, купишь всё, чего желаешь, поднимешься в глазах общества, родителей... Ты даже не вспомнишь о прошлых ошибках, потому что твой разум затуманит темная буря прошлого, о которой ты будешь отзываться "тяжёлым временем", даже не пытаясь принять свой провал в судьбе. Ты низок, Хината Хаджиме, лицемерен и эгоистичен. Пальцы цепляются за ткань потёртых джинс. Голова болит от нахмуренных бровей. Кулаки вот-вот размажут чужое лицо напротив. — Много знаешь и много пиздишь, — Хаджиме поднимает взгляд на Дилера. — Чего ты от меня хочешь? — Искры... искры, в которую вольётся вера, что скоро ты убьёшь незнакомца и станешь чуточку счастливее, исполнив свою эгоцентричную мечту, — голос белокурого взбудораженно дрожит, передавая всё возбуждение от бессмысленного разговора. — Убей такой мусор, как я, и покажи, на что способна надежда, дремлющая в тебе! Аппарат обновляет счётчик "молний", к каждому игроку снова приписано ровное количество значков. — Игра началась.