And That's Enough for Now

— Привет, — негромко выдаёт Олег. — Что ты тут делаешь? — Можно войти? Вместо ответа — нечитаемый взгляд Череватого, и Олег, по правде говоря, готов к тому, что дверь перед ним захлопнется. Но пару секунд спустя чернокнижник едва заметно кивает в сторону, мол заходи, и пропускает внутрь. Шепс закрывает защелку по привычке. Выглядит это как заявление: быстро ты от меня не избавишься. Влад наблюдает, разглядывает, будто пытаясь уловить какие-то изменения. Напротив медиума в одежде со съёмок Череватый выглядит комично в своих шортах и домашней растянутой футболке. Олег заметно взволнован, размышляет о том, что дальше сказать или сделать. О том, что вообще он может говорить или делать в чужой квартире. — Чай будешь? — невозмутимо спрашивает Влад. Шепс отчаянно изучает лицо чернокнижника, надеясь понять его мотивы. Безуспешно. Он и свои-то толком не понимает. — Буду. Влад уходит на кухню. Олег воспринимает это как сигнал — пока выгонять его не собираются. Разувается, снимает пальто и идёт за Череватым. Тот уже разливает кипяток по чашкам. Медиум думает, что в очередной раз сорвал чужие планы. Он не ошибается. Подходить ближе не решается, садится напротив Влада, который передает ему кружку через стол. — Спасибо. Неловкости нет, но Олег не знает, как начать. Поэтому старается не разрывать зрительный контакт, словно надеясь, что чернокнижник прочитает его мысли. — И? — отпивая глоток, спрашивает Череватый. — Я хотел извиниться. Влад цыкает и закатывает глаза. — Объективно, если бы его здесь не было, она была бы моей, — цитирует с насмешкой, — твои слова? Его. — Но это ведь правда? — то ли утверждает, то ли спрашивает. — Ты в курсе, что все соревнования так работают? Прикинь, если человека, занявшего первое место, дисквалифицируют, то тот, кто взял серебро, становится победителем. Удивительно, да? Оба делают по глотку. Владу больше нечего сказать, а Олег настойчиво игнорирует слона в комнате. — Ты сам попросил её забрать, — всё в том же полувопросительном тоне. — Мозг аргументы подкидывает, чтоб душа успокоилась? — Я тебя не понимаю, — и он правда имеет это ввиду. — За что ты извиняешься? Ты не приехал сюда рассказывать, как забрал руку ради меня. Знаешь, почему это сделал, и теперь совесть не даёт тебе покоя. Влад в несколько глотков допивает оставшийся чай и отходит к раковине, чтобы сразу помыть посуду. Олег медлит, но в итоге делает то же самое. Становится рядом, протягивает Череватому чашку, тот забирает её и начинает тереть губкой. На секунду всё происходящее кажется до абсурдного будничным. Словно они сейчас не застряли посередине хуй-пойми-какого разговора. — А ещё мне казалось, что ты не фанат сослагательного наклонения. — Ты прав, — говорит Шепс, когда чернокнижник выключает воду. — Всё нормально, Олег, — беззлобно отвечает Влад, поворачиваясь к нему лицом. И впервые за вечер медиум немного расслабляется. Как минимум, они всё ещё честны друг с другом. — Скажи мне, кто не любит заниматься самолюбованием? На этот раз цыкает Олег. Влад немного улыбается и уходит из кухни в зал. Шепс снова идёт за ним. Когда они оба оказываются в гостиной, Череватый продолжает. — О чём и говорю. Я ведь тоже не святой. Как ты и сказал, сам попросил её забрать. — Но? — Суть не в том что, а в том как. Ты был словно ребёнок, которого всю жизнь кормили черносливом, и вот наконец он дорвался до шоколадки. Хотя по началу даже сама идея взять руку тебя смутила. Олег кивает, потому что добавить нечего. Монологи его совести озвучиваются Череватым. Они стоят друг напротив друга, то ли не желая, то ли боясь отвести взгляд. Шепс думает, что вынудил Влада побыть его психологом. А ещё Шепс думает, что он идиот. — Я не злюсь, серьёзно, — усталость в его тоне распознаётся болезненно легко, — возможно мне грустно или даже обидно. Но я имею на это право. Виснет ещё одна пауза. Тишина не звенит, а выжидает. Один обдумывает, что сказал, не до конца разбираясь в собственных чувствах. Другой пытается не винить себя за сделанное, хотя чужие слова этому никак не помогают. Все втроём, — Влад, Олег и тишина, — чувствуют, что-то должно произойти. — Ты прав, — повторяет медиум. — Другие слова знаешь? Шепс сомневается, что сейчас может быть подпущен настолько близко, и всё же терять ему нечего. — Можно тебя обнять? — Я тебя ненавижу, — не шутит, но делает шаг на встречу. Из-за небольшой разницы в росте Олег утыкается носом в шею Череватого. Сжимает не крепко, волнуется. Влад скрещивает руки за чужой шеей. Они стоят так несколько секунд, когда Шепс решается погладить спину чернокнижника. Тот кладёт свою голову на плечо Олега, негласно разрешая сделать прикосновения более ощутимыми. Проходит время и Влад немного отстраняется. — Ненавижу за то, что постоянно ведусь у тебя на поводу. — Ты не ведёшься у меня на поводу. — Ты бы стоял по другую сторону двери, будь это правдой. Олег знает, что это тот момент, когда кто-то из них должен проявить рациональность. Шепс снова прижимается к шее чернокнижника. Влад чувствует это, и ему не нравится то, какое влияние на него оказывают чужие действия. Медиум ведёт носом до места под линией челюсти, а затем касается его губами. — Олег, — зовёт, не делая попыток вырваться. Ему по-наивному хочется верить, что Шепс осознал насколько глупо себя вёл. Не то чтобы это что-то меняло, — это всё усложняет, каждый раз. Глаза Олега исследуют лицо напротив в поисках подсказки. Он хочет сказать что-то правильное, что-то успокаивающее и дающее надежду. Но их отношения никогда не были такими. Они знают друг друга только голодными и нуждающимися. — Пожалуйста, — тем же срывающимся тоном, каким Влад обращался к нему несколько часов назад. Олег просит ни о чём и обо всём сразу. Оба не знают, что дальше. — Я могу как-нибудь помочь, чтобы ты стал чувствовать себя лучше? — Не думаю. — Тогда просто скажи, что мне сделать. Влад смотрит на него непонимающе. — Скажи мне уйти, скажи остаться, что угодно скажи — я сделаю. Потому что я повёл себя как эгоист. Потому что ты не заслуживаешь проходить через это говно вместе со мной. Череватый думает о том, как сильно Олег его бесит. Он не может так поступать, а потом надеяться на прощение. Каким бы искренним его раскаяние не казалось. Да даже если бы оно и было таковым, что с того? Шепс смотрит на него отчаянно, а тон похож на мольбу, и Влада раздражает, что сердце сжимается от этой картинки. Пожалуйста, ты мне нужен? Пожалуйста, не отталкивай меня? Пожалуйста, прогони меня? Что вообще означает его ебаное «пожалуйста»? Он ощущает тепло чужих ладоней на своей талии. Шепс словно хочет отмолить все свои грехи, только вот Влад не священник. Чернокнижник наклоняется так, что они соприкасаются лбами. Глаза закрыты. Нет, он не поможет Олегу искупить свою вину. Не поможет не потому, что не хочет, а потому, что не знает как. Потому что единственное, в чём он разбирается, это не прощение, а совершение грехов. — Поцелуй меня. Шепс осторожничает, как будто сейчас что-то очень хрупкое между ними может разрушиться. — Уверен? — Целуй или уёбывай. Олег не пытается сдержать короткой улыбки. А потом целует. Прислоняется своими губами к чужим так же, как к шее Влада пару минут назад. Но Череватый вскоре приоткрывает рот, и шумно выдыхает, когда язык медиума проникает внутрь. Шепс самозабвенно вылизывает рот чернокнижника, и Влад думает, что скорее в бога уверует, чем признает, как сильно ему хочется большего. Шепс плотно прижимает Влада к себе за талию, пока тот увлекается посасыванием нижней губы медиума. Руки Олега так и тянутся спуститься ниже, но он одергивает себя. Влад замечает это и отстраняется. Они смотрят друг на друга расфокусированным взглядом, пытаются отдышаться. Находятся достаточно близко, и Олег уже давно чувствует чужое возбуждение, как своё собственное. Молчат, разучившись собирать слова в предложения. Всё, на что хватает медиума, это стрельнуть взглядом на пах Череватого, а потом посмотреть ему в глаза. — Можно? — наконец озвучивает Шепс. — Можно, — двигает бёдрами навстречу чужой руке в знак согласия. Олег более ощутимо сжимает чернокнижника через ткань его шорт и возобновляет поцелуй. Он знает, что Череватый не простил его. На это медиум и не рассчитывал. Но Влад всё ещё позволяет его рукам прикасаться к себе. И для начала этого достаточно.