Winds of their lives

      Когда Боруто, почти что чисто случайно оказавшийся в стране Ветра и опять попавший в очередные неприятные, но от этого не менее важные в истории мира шиноби события, добрался-таки до Сунакагуре и впервые вошел в Главный Зал заседаний Совета в резиденции Казекаге, то его поразили две вещи — древность помещения и затхлость внутри. Конечно, в целом страна Ветра удивила его своей непохожестью на родную страну Огня, но здесь, как бы выразился сенсей Саске, была просто квинтэссенция старины. Старины и минимализма, сказал бы Иноджин.       В общем-то сам Боруто считал, что старина — это, конечно, круто. Но не так, чтобы превращать резиденцию Каге в музей! Узумаки-младший хмыкнул, потому что вся окружающая его сейчас обстановка была живой историей. Покрытые бороздками стены из песка, спрессованного до монолита чакрой Первого Казекаге. Тяжелый дубовый стол, протертый мелкой просочившейся из незаконопаченных щелей песчаной пылью, лакированный еще заботливой рукой Второго, коим тут были сработаны и такие же тяжеленные резные стулья. Металлический сейф для особо важных документов и техник, с кодовым замком — первым в истории мира шиноби — изобретенный неутомимым в фантазии Третьим. А также позолота на решетках и краях круглых окон, устроенных в стенах и на потолке, сияние солнца на которых в любое время суток создавало удивительное приглушенное освещение без светильника так, что можно было даже читать — лучшее из золотых техник Четвертого, который, оказывается, даже как-то знался с дедом Минато!       От нынешнего же Пятого Казекаге здесь были книжные шкафы в количестве семи штук. Боруто подошел к одному из них, сработанному из еще не успевшего почернеть от времени мореного дуба и заглянул через стекло из тончайшего чистого хрусталя, наверное, заказанного прямиком из Скрытого Камня. Ничего интересного, кроме множества книг и свитков он там, конечно же, не увидел, но сделал себе заметку, что нужно будет поподробнее расспросить дядю Гаару о каких-нибудь интересных техниках Скрытого Песка, когда он окончательно поправиться после недавнего столкновения с Ооцуцуки, пытавшимися захватить Однохвостого.       В дверном проеме черной тенью маячил кажущийся безучастным к происходящему Шинки. Боруто взглянул на него и кивнул на шкаф, мол, открой, покажи книги, но тот даже не удосужился ответить ему взглядом. Узумаки пожал плечами, легонько почесал в голове и, развернувшись, направился к другому шкафу, думая, что надо все-таки расспросить именно Казекаге, потому как тот был с ним куда более разговорчив и вообще относился тепло и, как-то… по-отечески, что ли.       Шиноби Песка. Боруто все-таки не понимал, почему дружище Шикадай, такой умный и рациональный, что иногда рядом с ним он чувствовал себя не просто тупым, а поленом из техники подмены, так неохотно общался со своей песчаной родней. Тетя Темари, конечно, была действительно суровой матерью, которая заставляла Шикадая пахать до седьмого пота, а дражайшего супруга Шикамару — достойно воспитывать сына… Но дядюшка Гаара и дядюшка Канкуро! Милейшие люди же! Арая тоже ничо, если его разговорить, Йодо так вообще зачетная девчонка, на экзамене она даже угостила их команду какой-то суновской сладостью, от которой потом долго слипались зубы. Один только Шинки был необщительный, предпочитающий вращаться где-то в своих мыслях, которые, похоже, состояли из двух постулатов: «нет на свете лучше места, чем Скрытый Песок» и «я хочу освоить больше техник и завалить больше противников, иначе я буду не я!». В этом с ним, как ни странно, Боруто был категорически согласен, а еще у него было сильное подозрение, что присутствовало там еще и его любимое «я докажу всему миру, что я лучше бати!». Но если дело касалось старой доброй драки, то тут Боруто тихо уважал Шинки за его «Железные кулаки» и стены, а еще и за такой же железобетонный по своей упертости характер. Самому Шинки, судя по посылаемым в сторону юного шиноби Конохи украдкой взглядам, похоже, было тоже не менее любопытно, что это за люди такие — отец и сын Узумаки, что даже Повелитель Песка благоговеет перед ними и, как любящий отец, настоятельно рекомендует сыну как хорошую компанию.       Других жителей Сунакагуре Боруто до этого момента вообще не знал, но и даже теперь, когда познакомился с ними чуть поближе, к своему великому огорчению понял, насколько Шикадай был прав. Это были очень странные и совершенно непохожие на них самих люди, и их уклад жизни настолько сильно отличался от того, к чему он привык в родной Конохе, что первый день Боруто просто потерялся. Все было настолько другим, что даже пластичный и легко встраивающийся в любую колею Узумаки не знал, как себя вести. Проведя день в Сунакагуре и обработав все свои мысли, паренек сформировал единственный волнующий его вопрос и все-таки задал его Шинки.        «— Почему ваша деревня все еще выглядит так, как будто тут ничего не менялось лет сто, не меньше, даттебаса?!»       На что Шинки спокойно ответил ему, что все просто. Исконный уклад жизни в Сунакагуре не менялся со времен Первого Казекаге. И лишь только с приходом к власти Пятого начали потихоньку вводить реформы, касавшиеся в основном использования некоторых технологий, таких как железная дорога и радиосвязь. Но люди Суны продолжали жить так же, как жили их предки. В том числе одеваться и тренировать молодых шиноби строго по определенным правилам…       Боруто снова поймал себя на мысли, что он слишком заморачивается о никому не нужных вещах вместо того, чтобы просто пойти на ближайший полигон и вытрясти из напыщенного индюка Шинки всю дурь! Тот, будто почувствовав, взглянул на него и, злобно зыркнув зелеными глазами, на которые так запала толстушка Чо-Чо, быстро и с хрустом сжал и разжал свой кулак, тем самым явно давая понять, что еще неизвестно, кто из них на сей раз окажется сильнее. Боруто отвернулся и с тяжелым вздохом вспомнил, что пока счет их негласного противостояния с Шинки был ничейным. Один-один. В первый раз он, конечно, жахнул его расенганом так, что железная стена не выдержала, а Шинки отпрыгнул назад — прямиком за пределы черты, за которой засчитывался проигрыш. Боруто тогда обрадовался легкой победе, но в следующем раунде их поединка Шинки не отступил, да и Боруто вдарил своей техникой по полной. Железная стена на сей раз выдержала, но ударной волной Шинки хлопком разворотило грудь, однако тот, не обращая внимания на кровь и боль, контратаковал, каким-то образом догадавшись, который среди клонов и есть Боруто, и вмазал ему железным кулаком так, что тот отлетел и едва не ударился о стену полигона. В общем, парни все-таки нашли между собой и оптимальный общий язык, и универсальный способ не просто совместно потренироваться, а почти провести бой с реальным противником из соседней великой скрытой деревни, причем для Шинки все было настолько серьезно, что Боруто даже услышал, как тот призывает на его голову какие-то только в Суне известные кары.       Итак, ничью давно бы уже следовало превратить в победу всухую и, выбив какой-нибудь из недавно выклянчанных у старика Какаши техник молнии проклятое сатецу, с наслаждением вмазать Шинки прямо по его раскрашенному и вечно спокойному лицу! И тут Боруто нервно почесал лохматую голову, вспомнив еще, что этот херов самоуверенный Песчаный Принц может и, забыв о правилах приличия, призвать свою марионетку с запечатывающей техникой, принципа которой, к слову, Боруто так и не понял, и тогда неизвестно, что может с ним приключиться! Может, его выкинут куда-то между мирами, а может, и просто покусают, как того противного рыбака Ооцуцуки!        — Молодой человек…       Мысли Боруто прервал чей-то спокойный, но в то же время твердый голос. И тогда же он явно почувствовал, как ноги обдало холодным ветром. Не сквозняком от полуприкрытой за собой тяжелой двери, не случайно залетевшим из единственного открытого наверху слухового окна ветерком… Нет, это был ветер, связанный с чьей-то чакрой. Но почему тогда Узумаки не почувствовал его? И еще: из глаза, в котором у Боруто находилось нечто, которое как будто бы связывало его с Ооцуцуки, внезапно скатилась… крупная круглая слеза! От неожиданности Боруто даже нагнулся, и она упала прямиком на саднящую рану на ноге, которую Узумаки недавно получил во время одной из схваток и которая никак не хотела заживать, потихоньку превращаясь в струп. Видимо, от попавшей на пораженную кожу соленой слезы, ее начало сильно жечь и тянуть. Боруто Узумаки нагнулся сильнее, чтобы осмотреть ногу и… выпрямился, пораженный тем, что его рана затягивалась прямо на глазах!        — Что это, даттебаса?! — удивленно спросил он сам себя. — Какое-то ирьениндзюдцу?! Но как?!       Спутавшиеся мысли Боруто снова прервал все тот же тихий, но уверенный голос человека, который в своей жизни, видно, привык как отдавать, так и выполнять приказы. От него веяло казарменным распорядком, чистым полом и духом формальной книги из архива, в нем слышался легкий глухой звон до блеска начищенной стали куная и тихое угрожающее завывание местной песчаной бури, крушащей все на своем пути где-то вдалеке. Это точно был голос не советника из гражданских, случайно зашедшего сюда забрать книги, а голос шиноби. Явно влиятельного и сильного шиноби.        — Молодой человек, у меня к Вам просьба — не пытайтесь самостоятельно и силой открыть дверцу шкафа. Они ведь хрустальные и очень хрупкие. Можете разбить и порезаться ненароком, а порезы от хрусталя очень глубокие. Давайте-ка лучше, я вам в этом помогу!       Боруто обернулся и увидел позади себя высокого и темнокожего пожилого человека в традиционном белом одеянии Суны. Голова его была обернута таким же светлым тюрбаном (из общей истории мира шиноби Боруто знал, что это был основной головной убор шиноби пустыни лет двадцать-тридцать назад), а один глаз был прикрыт спускающимся книзу концом белой ткани. Темное лицо человека украшал узор, одновременно похожий и не похожий на все остальные раскраски лица в Сунакагуре. Его единственный глаз смотрел на Боруто серьезно, хотя плотные губы человека и вдруг сложились в слабую улыбку.       « — Чисто старик Какаши! — почему-то сразу подумал Боруто и сам себя одернул, мол, как же это какой-то песчаный дед может хотя бы как-то сравниться с мудрым и могучим Шестым Хокаге?!»       В единственном глазе непонятного старейшины Песка вдруг мелькнуло удивление и он, кряхтя опустился на одно колено и извиняющимся тоном молвил:        — Простите меня и мой единственный кривой глаз, господин. Я и подумать не мог, что в этот день мне будет дарована честь снова встретить принца Конохи. Еще раз извините меня, — и тут человек прикрыл свой единственный глаз и, еще раз легко кивнув головой в знак уважения глубокого уважения, поднялся и спросил:        — Так какая книга Вас интересует?       Сказать, что Боруто не прифигел от такого отношения к своей особе было ничего не сказать! Ладно еще старина Катаске вечно с издевкой называл его «юным господином», так то ж в шутку, а здесь мужик как будто бы на полном серьезе относится к нему, как… как к будущему Хокаге, что ли?! Да что за бред, не собирается он быть Хокаге! Не собирается и точка! Хотя…        — Дедушка, вообще-то у нас в Конохе титул Хокаге не наследуется, — буркнул Боруто, отвернувшись от уже открывшего резным ключом дверцу с хрустальными стеклами старика. — Да, оно, конечно, так, что бабуля Цунадэ — внучка Первого, а батя… эээ… Седьмой Хокаге — сын Четвертого, но все же…        — Конечно. Это же Коноха. — подал голос до этого молча наблюдавший за всем происходящим рядом Шинки. И за один только ровный безэмоциональный тон, как будто бы ничего знаменательного и не произошло, ему захотелось врезать! Однако разборки явно могли подождать, потому что далее Боруто с открытым ртом наблюдал, как Шинки буквально подплыл к старику и, учтиво кивнув головой в знак уважения, взял из его рук книги и свитки, которые тот, видимо, достал, чтобы показать Боруто.        — Господин Баки, не утруждайте себя, — начал Шинки своим обычным голосом ни к чему непричастного человека, — Принц Конохагуре на самом деле немного рассеян, поэтому он случайно зашел в Зал заседаний большого Совета, думая, что это — общественная библиотека. На самом деле мы очень спешим на полигон для того, чтобы продолжить нашу совместную тренировку.       Боруто прекрасно понял, что Шинки над ним издевается. Но он тоже не собирался отступать. Раз уж он пришел сюда, то пусть этот странный старик расскажет, что хотел, раз уж вызвался помочь!       Но сам же, как выразился Шинки, господин Баки, вдруг думать забыл о книгах. Он приблизился к Боруто и с какой-то нескрываемой горечью в голосе едва слышно прошептал будто бы сам себе:        — Не узнал меня. Да и откуда бы ему помнить об этом, ведь тогда мальчику было всего три года.       В этот момент пожилой мужчина еще раз посмотрел на Боруто, а потом вдруг развернулся, подошел к Шинки и, сказав тому, что он лучше все объяснит, и вложив в руки Шинки приготовленные книги и свитки, зашагал прочь, опираясь на деревянную трость.        — Что это было? — удивленно спросил Боруто, кивая головой в сторону со скрипом закрывшейся старой двери.        — Не знаю, — честно признался Шинки.        — Похоже, что он зачем-то обиделся на меня, даттебаса!        — Конечно, потому что ты обращался с ним непочтительно.        — Да кто он вообще такой?! — недоумевающе спросил Боруто. — Мне он почему-то напомнил сенсея бати, Шестого Хокаге, возможно, потому что у этого старика тоже только один глаз…        — А ведь ты прав, Боруто. — До ребят вдруг донесся голос Пятого Казекаге. Гаара уже почти пришел в себя и, наверное, пришел в резиденцию для решения каких-то безотлагательных вопросов. — Это ведь мой учитель, который сыграл в моей жизни роль не меньшую, чем Какаши-сан — в жизни твоего отца, Боруто Узумаки.        — Дядя Га… Ой, извините, господин Пятый Казекаге, как Вы?! — подбежал к нему Боруто, сзади же чинно и не теряя чувства собственного достоинства, но тоже ускорив шаг, подошел Шинки, так же степенно промолвив:        — Отец, я рад, что Вы снова в добром здравии.        — А вы чем заняты? — спросил у обоих Гаара, который на самом деле все еще чувствовал себя неважно после прошедшей схватки. — Все так же деретесь, выясняя, кто сильнее? Я видел, что стряслось с полигоном — вы его сильно разворотили. Если так пойдет и дальше, то у деревни ни одного тренировочного полигона не останется. Так что вот вам обоим задание от Казекаге — уберите за собой то, что натворили. Мешки с цементом для починки стен полигона возьмите на складе.        — Да, отец, — учтиво кивнув, поспешил выказать свое послушание Шинки, хотя его взгляд, брошенный в сторону Боруто однозначно свидетельствовал о том, что это «да» будет только после того, как будет исполнено «я тебя уделаю!».        « — Еще посмотрим, кто кого уделает! — подумал про себя Боруто, постучав указательными пальцами рук друг об друга, намекая на массовое теневое клонирование. — Только дай мне скинуть с тебя сатецу, и уж отпинаю я тебя, дутый мешок песка!»       Еще немного помявшись, парни уже собрались уходить, как вдруг Боруто обернулся и, подойдя к Казекаге, спросил, не мог ли его старый учитель где-либо встречаться с ним.        — Мне кажется, что он не в первый раз видит меня, дядя Гаара. Да точно! Он же сказал, что рад видеть меня снова, даттебаса!       Пятый Казекаге, уже переключившись на свои повседневные дела и теперь усиленно искавший какие-то книги с древними записями в одном из необъятных шкафов, лишь хмыкнул и, посмотрев вверх и потянув «ааа, Наруто, видать так и не рассказал ему», утвердительно покачал головой и, повернувшись к Боруто, ответил:        — Конечно, не в первый раз. Ведь именно Баки-сенсей обучил тебя твоей первой технике, Боруто.        — ЧЕГО?!!!       Боруто не верил своим ушам. Он уже посещал Скрытый Песок? Но когда? Чуткие уши Шинки тоже уловили невероятное, и он, подлетев к ним на своих железных крыльях, тоже неверяще посмотрел на своего воспитателя, а потом не выдержал и спросил:        — Отец, это достоверно?        — Да, это правда, — подтвердил свои слова Гаара, аккуратно закрыв одну из ранее взятых книг. — А ты, Боруто, никогда не задумывался о том, кто научил тебя контролировать чакру ветра?        — Ну, — Боруто поднес палец к губам в знак размышления, — я всегда думал, что я просто не помню, а батя…       Гаара снова отвернулся и хмыкнул, а потом жестом подозвал обоих мальчишек к себе и пригласил сесть за стол совещаний, а сам уселся на место Казекаге.        — Если еще шляпу наденет, то можно будет считать, что собрался Малый совет, ведь трое — это уже собрание, — успел шепнуть Шинки, прежде чем они расселись по разным концам стола из-за сатецу, которое держало как врагов, так и друзей на почтительном расстоянии. — Нам оказана большая честь, так что слушай и не перебивай, пока тебе не дадут высказаться.        — Да знаю я, даттебаса!       Гаара Песка же действительно надел свою шляпу, но надел он ее небрежно и как бы наискосок, видно, просто для вида, потом, негромко откашлявшись, и тем самым требуя к себе внимания, начал.        — История это действительно произошла почти двенадцать лет назад здесь, в Сунакагуре, и я лично был ей свидетелем. Что касается того, что произошло до этих событий в самой Конохе, мне достоверно неизвестно, и я могу лишь предполагать о случившемся со слов нынешнего Хокаге.       Боруто вдруг с удивлением посмотрел на Казекаге. Невысокий рыжеволосый мужчина, больше похожий на паренька, чем на взрослого, всегда был для них с Химой кем-то, окутанным таинственным ореолом. Первый раз Боруто и Химавари видели его, когда им было по пять и три, но тогда они еще не знали, кто он такой. Боруто смутно помнил, что ему снились кошмары, потому что отец ушел на какую-то длительную и сложную миссию, и мама не знала, как успокоить мальчика, а потом… потом он пристал к приехавшему по каким-то делам дяде Гааре почитать какую-то книгу, но она была очень скучной, и мальчик заснул, а потом… потом уже вернулся весь грязный и худой, но живой и здоровый батя, и все встало на свои места. До поры, до времени.       На самом деле маленькие Боруто и Химавари знали о друзьях отца не так уж и много. Они с детства знали, например, что дядя Саске — жутко крутой ниндзя и отец Сарады, а дядя Гаара появлялся в жизни их семьи тогда, когда батя начинал приходить домой пошатываясь и сильно покраснев, что обычно бывало после приезда в Конохагуре важных гостей из столицы и не только. Тогда мама, ничего не говоря, улыбалась и помогала ему раздеться, помыться и дойти до кровати, а наутро звонила дяде Шикамару и говорила, что Хокаге, мол, сегодня немного опоздает и придет, скажем, к обеду. И когда отец уходил на работу, мама брала телефон и шла к себе со словами: «Пойду позвоню дяде Гааре, в деревню Песка».       И когда она закрывала за собой дверь, Боруто, утягивая маленькую сестру «играть в шиноби» и совершенно забывая, что у его матери вообще-то есть бьякуган, аккуратно подкрадывались к двери, чтобы подслушать. Правда, услышать обычно не удавалось ничего интересного, кроме того, что мама почему-то говорила, что у бати «поведение не на пятерку». Похоже, что на другом конце провода все же понимали, о чем речь, и действительно вечером отец возвращался домой сильно раньше обычного, сильно виноватый, с букетиком чуть повядших за день цветочков, видно, купленных в обед у тети Ино, которые протягивал потом маме со словами «извини за вчерашнее, я действительно перебрал, даттебайо! Больше так не буду, а то действительно ты однажды не выдержишь и выгонишь меня». Мама же только загадочно улыбалась, и, принимая эти вонючие и повядшие за день без воды цветы, глубоко вдыхала их аромат, в этот момент становясь такой же молодой и беззаботной, как тетя Ханаби, а потом, тихо и загадочно улыбнувшись, кивком головы показывала в сторону кухни и звала к столу, тем самым сигнализируя, что извинения приняты и она и сегодня, как и всегда, любит и ждет господина ее сердца и хозяина этого дома.       Итак, Боруто и Химавари сначала думали, что дядя Гаара приходился им дальним родственником. Но потом, когда пятилетний Шикадай важно сказал, «какой он тебя дядя, он живет в Скрытом Песке!», пятилетний Боруто заключил, что на самом деле его «дядя Гаара» — это доверенное лицо отца под прикрытием, который выполняет какие-то ответственные задания в чужой деревне. Ведь они регулярно созваниваются и обсуждают важные дела, как понял Боруто из разговоров между отцом и матерью, которые они обычно вели глубокой ночью на кухне, наивно думая, что дети уже видят десятый сон наверху. Это мнение разрушил один ночной звонок. Боруто точно помнил, как он проснулся в холодном поту от этого трезвона и со страхом вжимался в подушку, а потом пришлось пересилить себя и, сделав два шага в темноту, перелезть в кроватку к испуганной плачущей Химавари. Но еще больше он испугался, когда услышал надрывный голос отца, взявшего трубку.        — Да, — спокойно начал отец, — Говорите, я слу… Как это «в реанимации в столице»?! Когда?! Опять сердце? А как же хваленые ирьенины Скрытого Песка… Что? Повтори!!! — и тут голос отца сорвался на крик. — Канкуро, ничего не знаю, я туда сам поеду! Нет, не надо тормошить Темари, я сам разберусь! Сиди в Песке, понял! Все, я сказал, что поеду сам, даттебайо!       А потом уже забегала и проснувшаяся на шум мать, собирая документы, деньги, сумки. И когда отец испарился во вспышке света своей чакры, соединенной с чакрой Лиса, то почему-то в голове Боруто застряли слова «Это все, что тебе нужно знать о дружбе», хотя как сам Боруто понял намного позже, когда уже узнал, что его «дядя Гаара» — на самом деле действительно друг отца и… Казекаге Скрытого Песка, батю и этого песчаного мужика сейчас не так уж и много связывает. С чего уж они сдружились, сам Боруто не понимал до сих пор…       Вернувшись из своих воспоминаний, Боруто искоса зыркнул на Шинки. Тот, до этого статуей сидевший и, казалось, весь превратившийся в слух, тоже быстро перевел взгляд в уголок глаза, а потом, увидев ерзавшего от нетерпения и как всегда уже готового обрушиться потоком вопросов Боруто, покачал головой и тяжело вздохнув, наверняка подумал про себя свое обычное: «Я снова слишком много хочу от него, но ведь он же из Конохи»        «Тупой мешок железных опилок, ну я тебе покажу сегодня на полигоне одну штуку, которую я выучил у сенсея Саске! И ты теперь уже точно не скажешь свое обычное «Ну что за наказание драться с такими слабыми противниками». А больше всего бесит то, что когда ты зовешь против него еще кого-нибудь, то у всех внезапно находятся какие-то дела, а Сарада-сан смотрит на тебя таким взглядом, будто ты ее зовешь драться с тройной железной дверью. Ладно хотя б Мицуки всегда подписывается на это, но в итоге это кончается тем, что он и Шинки… мило перекидываются дежурными вопросами о здоровье своих родителей и о погоде в родных деревнях, а потом начинают обсуждать книги! Как же бесит эта формальность! И чего только батя общается с ними, даттебаса!..»        — …В общем и в целом, — наконец, закончил свое вступительное слово, которым он обычно начинал заседание Малого совета, Казекаге Гаара, — случилось это так.