Давным-давно в далёкой-далёкой галактике, в эпоху великих волнений — эпоху всесильных бессмертных существ самым великим и самым сильным был Тах-Ум, но что делает нас великими…
— Стой-стой, эта история не впечатляет. Я уже заснул на первом предложении. Думаешь, тот, кто будет читать это, дочитает до конца? Выбрасывай всю эту херню и записывай то, что услышишь.
Придворный летописец обомлел от такого наезда. Однако у него не было выбора. Новый консильери его босса всегда носил с собой бластер и каждый раз — новенький. Это придавало ему вес в обществе и несомненное уважение всех придворных, хотя в ход это оружие консильери пускал крайне редко.
— Человечишко, считаешь, будто знаешь Тах-Ума лучше всех? — прорычал летописец. — Ты служишь ему всего лишь три года, а я служил ещё с детства.
— И всё же я ему нравлюсь больше тебя, — Сэм Стоун, сидевший напротив него, нагло улыбнулся.
Он положил бластер на стол перед собой и, сцепив руки в замок, продолжительно посмотрел на скалящегося летописца. Монстру хватило бы и пары секунд, чтобы разделаться с ним, но он лишь что-то пробурчал себе под нос и принялся чертить по бумаге чёрными чернилами.
В кармане лежал портсигар с символикой Ментала. Выудив оттуда сигару, Сэм с наслаждением вдохнул пар и выдохнул прямо в лицо летописцу. Ещё три года назад он и представлять не мог, кем станет. Но вскоре осознал, что рано или поздно все они, все приближённые Ментала становились теми, кем хотел их видеть Ментал. Это не потому, что он цеплял всех на короткий поводок, как обыкновенных рабов, или дёргал за невидимые нити, точно кукловод. Всё просто. Ментал давал свободу.
Сэм нашёл свою свободу, лишь утратив всё, что было ему так дорого. По всем законам жанра ему следовало горевать. Он был обязан горевать, лишившись всех этих дивных причиндалов, присущих человечеству. Вопреки всему он ни слезинки не проронил за эти годы по тому, что так отчаянно любил в прошлом.
Он чувствовал, что возродился, но речь сейчас не о нём. Ментал мнил себя сложной головоломкой. Для других он и вправду выглядел чем-то таким… лабиринтом, из которого выход, как ни старайся, не найдёшь, но его особая связь со своим новым консильери давала огромные преимущества им обоим и огромные проблемы.
— Представь, — сказал Сэм, — главного героя этой прекрасной истории…
Он Бессмертный в самом расцвете своих лет. Просто красавчик. Его зовут Ментал. Прошлое его уникально: родился в ебенях вселенной, там, где закачивается действие большого взрыва, в самой древней эйлианской империи. Зубами выгрыз себе место в местном учебном заведении, значит умён с самых пелёнок, но беден. Из задницы попал прямиком в университет с тысячелетней историей главной планеты империи эйлианцев изучать… скажем так, чёрную материю. Но диплом не получил. Домой он не вернулся, потому что занялся тёмными делами. О да, он нашёл своё дерзкое призвание по жизни.
На тот момент империя рушилась из-за внутренних тёрок, на планетах происходило всё больше катаклизмов по вине врагов, а это значило, что эйлианцы оказались на грани вымирания. Им пришлось выживать, а не жить.
И тут появляется наш главный герой. Этот молодой эйлианец изучает запретные научные практики, оставаясь после основных занятий, и не поддаётся всеобщей панике. Смерть его волнует мало. Ментал начинает ставить эксперименты в университетской лаборатории, но не на ком-нибудь, как нам и всем, кто его знает сейчас, бы показалось, а на самом себе.
Самосовершенствование — онанизм, саморазрушение — вот, ради чего стоит жить! Ментал ставит чёткие цели и с лёгкостью лавирует по всем этажам кривой эволюционной лестницы. Он первым находит путь к желанному всеми бессмертию. Он использует все достоинства своих достоинств.
Теперь все корешки по университету, преподы, учёные становятся его преданными фанатиками, и тот, кто с пелёнок был никем, занимает трон императора этих вымирающих созданий. А кругом — враги. Ментал точно изголодавшийся хищник. Властен. Беспощаден. Находчив и сноровист. Правда, на пути не обошлось без… хулиганства. Ему надо было закрепить успех. Доказать, что он не просто когти, рога и задница.
Слабаком его не назовёшь. О, нет. Для управления имперским сбродом необходим стержень и военные корабли всегда наготове. В общем, находясь у власти, Ментал достаточно замарал руки. Можно сказать, они по уши в чужой крови. Но вскоре границы империи захотелось расширить, и он устремился вперёд со рвением первооткрывателя. И теперь в его лапах сколько? Сто? Двести? Пятьсот галактик?
— Но тут наш сюжет закручивается. Ментал отныне на перепутье жизненных дорог. Кровожадность его поутихла, — Сэм докурил сигару и потушил её о стол. — Насилие ради насилия не приносит ему такого удовольствия. Оружия и армии у него куры не клюют, поэтому навалять каждому, кто осмелится нарушить границы его системы он в состоянии. Однако… нужно что-то ещё, что-то для души…
— Здесь нельзя курить, — презрительно фыркнул летописец, остановившись, когда Сэм взял вторую сигару.
— А мне насрать, — ответил человек. — Записывай,
милая, да помалкивай. Тут наша история о прошлом резко обрывается, и вот мы переносимся в настоящее.
Полагать, что ты единственный крутой мудень во Вселенной, было ошибкой. Нас, людей, этот факт страшно тормозил. Мы ссали выйти за пределы своей солнечной системы, потому что не знали, где ещё обитают такие же кровожадные, как и мы, и более кровожадные. Но Ментал был чётко уверен, что не найдётся ни одного идиота, который бы ему бросил вызов…
Ни одного, кроме сирианца широких взглядов, эдакого напыщенного просвещённого эрудита Осириса. Его цивилизация тоже всё это время не только загорала в лучах своих двух солнц, но и вела просветительные беседы в других галактиках, расширяя границы своего царства.
Летописец изумлённо посмотрел на Сэма, и тот кивнул:
— Да,
милочка, я в курсе.
Эти сирианцы не так уж и просты. К бессмертию, как у Ментала, они ещё не пришли, но уже были близки к этому, поскольку жили тысячелетиями. Они совершили ошибку, когда начали свою просветительскую деятельность на одной из планет Ментала. Опустим детали и неинтересные подробности. Пиздорез был знатный. Обе армии потрепало, мама не горюй, но ни один из генералов сдаваться не собирался.
Iustum enim est bellum quibus necessarium, et pia arma ibi nulla nisi in armis spes est.
Сэм поменял позу в кресле. Летописец вдруг бросил своё перо:
— Здесь не место глупым цитатам людских мудрецов.
— Скажи Менталу, что я зря доставал ему эту рукопись из Центральной национальной библиотеки Флоренции.
У людей говорят: умный закончит спор. Осирис умел оценивать свои реальные возможности и первым пошёл на мировую. Многоточие. Дипломатическая встреча. Осирис блистает своим нарядом, сидя во главе стола:
— Я полагаю, что в жизни необходимо заслужить право на всё. В том числе право выбирать свой гардероб. Одеваюсь я по погоде. Для каждой погоды — своя стратегия.
Они с Менталом как два танцующих альфа-самца. Одежда их обоих мало волнует. Хрен там. Они обнюхивают друг другу интеллектуальные задницы. Говоря простым языком — меряются членами. Слово за слово. Осирис заявляет:
— Уверен, мы отлично сработаемся, Тах-Ум.
Рукопожатие, подписи кровью на золотом папирусе. Мирный договор.
После этой краткой беседы парочка друг другу понравилась. Всё складывалось охренительно удачно для обоих и для их цивилизаций.
— Ты говоришь так, словно был там, с ним, — сквозь зубы проговорил летописец.
— Ты, как я погляжу, совсем тупой. Больной на всю голову. Мне пришлось здорово попотеть, чтобы Ментал на это согласился, и чтобы сам Осирис начал думать головой.
— Звучит двусмысленно, — заметил летописец.
— Слушай, я тебе не какая-то там девка. Разговаривать намёками не в моём стиле. Ещё раз ты скажешь тупорылую фразу, то сам знатно вспотеешь. — Сэм несколько мгновений пристально смотрел в красные глаза летописца, жуя зубами фильтр сигары. — Кстати, о девках.
…надо уточнить, что переговоры с сирианцами прошли успешно благодаря двум факторам. Во-первых, я доходчиво объяснил им, что им выгоднее сотрудничать с Менталом. Им я тоже весьма понравился, и дело не в этом бластере, с которым я к ним заявился.
Во-вторых, у Осириса было то, что Менталу необходимо. Не будем гадать, что это — злая ирония судьбы или коварство эволюции, но даже бессмертие не гарантировало отсутствие инстинкта размножения. А когда пыл подутихает, в игру вступают гормоны. С ними у Ментала всё в порядке. Ему теперь не нужно кровожадно завоёвывать одну галактику за другой, ему нужна самочка, и не любая, а подстать ему, которая смогла бы удержать его интеллектуальные яйца в своих очаровательных руках.
Ментал нашёл такую не где-нибудь, а у сирианцев. Он — эйлианский Цезарь, она — сирианская Клеопатра. Совпадение? Не думаю. Эти хитровыебанные сирианцы только кажутся хитровыебанными. Ход Осириса был слишком прост: как только он увидел, что Ментал запал на его красавицу-сестру, сирианец решил использовать это в свою пользу. Он хотел не просто союза, он мечтал пробраться в ближайшее окружение Ментала, и пробраться без смазки и предварительных ласк. Брак его сестры гарантировал это.
— Мы договариваемся не о простом союзе. Мы строим фундамент для будущего. Нашим с вами потомкам при моём уходе на покой перейдут крупнейшая территория космоса, лучшие учёные, самые передовые в мире технологии, а также… ген бессмертия, — объяснил Ментал Осирису. — Как кость не ляжет — всё выгодно.
— И зачем же такому как вы альянсы? Вы могли выкосить всю мою планету подчистую, либо зомбировать жителей в своих целях. — Осирис вёл себя достаточно спокойно, хотя понимал, что в абсолютной безопасности он не находится.
— Понимаю, у меня репутация существа, всю жизнь идущего по головам. На моих красивых руках много крови. Но правитель должен уметь отступать от добра и пользоваться им, когда это необходимо. У меня нет блестящего прошлого, которым я мог бы подкупить вашу очаровательную сестру, но есть возможность изменить будущее ради неё. Я ищу возможности уйти на покой, ухаживать за садом с существом, к которому привязан, воспитывать спиногрызов… я это заслужил. Убедите свою сестру вступить со мной в брак, и я не стану продолжать войну.
У летописца округлились глаза. Сэм затушил вторую сигару — они не приносили особого удовольствия, просто были привычкой, с которой он расстаться не мог.
— Чего ты вылупился? — спросил Стоун.
— Чтобы Владыка Тах-Ум, наш Тёмный властелин, собирался мило ухаживать за садом? Ты сбрендил.
— Сбрендил ты, деточка, если решил, что между строк нет смысла. Я вовсе не говорил, что Ментал размяк. Это я предложил сказать ему эти слова этому лису Осирису. Чтобы переговоры шли успешно, надо знать культуру врага. Он бы никогда не согласился передать Менталу драгоценную сестру, не будь у него гарантий.
— Я сейчас пойду и пожалуюсь ему на тебя, — летописец аж привстал и указал на выход.
— Лети на крыльях, — согласился Стоун. — И тогда я буду и лучшим летописцем, и лучшим консильери.
Исида. Так её звали. Если вы подумали, что Ментал питал к ней это нежное чувство с красивым названием любовь, то ошиблись. Если бы у Ментала была неизлечимая болезнь, он назвал бы её Исидой.
Это была не любовь. Преданная страсть, а кто-то из советников сказал бы — одержимость. Единственное слабое звено в непроницаемой броне Ментала.
Но кое-чего Осирис не знал. Один из его собственных приближённых, а точнее его брат, крайне одарённый и политически-креативный Сет, уже нанялся на службу к Менталу, желая подорвать деятельность брата и деятельность зятя. Как ему это удалось? Путь к сердцу мужчины лежит через его жену. Ментал согласился на встречу только по просьбе Исиды.
— Благодарю за этот тёплый приём, Тах-Ум, — заговорил Сет. — Осирис передаёт тебе поклон.
Ментал мягко улыбнулся, пододвинул к себе металлический бокал с многолетним вином.
— Я согласился только по просьбе Исиды, — его голос прозвучал с ледяным спокойствием. — Не смей впредь к ней с этим соваться.
— Чем могу помочь? — поинтересовался Ментал.
— Вы решили уйти на покой, — не спросил а будто поставил перед фактом Сет.
Стоун посмотрел на Ментала, но тот вместо ответа только нахмурился.
— Покой? — вмешался Сэм. — Какой ещё покой? Вечный? «Покой нам только снится»? У нас мало времени.
— А я хочу сделать вам очень выгодное предложение, — Сет задрал подбородок.
— Зря стараешься, — прервал его Ментал. — Ты не силён в подобных переговорах. Нам нечего тебе предложить. Только пепел.
— Я могу передать вам все планы моего дорогого братца, чтобы вы убрали его с пути.
Судя по тому, с каким жаром Сет всё это говорил, настроен он более, чем серьёзно. А у Ментала мигом засверкали глаза. Его точно возбуждение торкнуло.
— С чего ты взял, что твоё предложение меня заинтересует? — ответил он.
— Осирис многое скрывает от Исиды. А от меня — нет. Он и попросил прийти меня сюда и сказать вам эти слова, а я решил, что его власть мне поднадоела. Его внешняя демократия и либерализм подкупают, но на самом деле — его слово везде и всюду закон.
— Ушлый прохиндей, этот Сет, — задумчиво произнёс Стоун. — Игрок на две стороны. Набрехал нам, что хочет набрехать брату, и набрехал брату, что хочет набрехать нам. Но знаешь, кто самая настоящая мразь?
Летописец не успел ничего сказать. Сэм взял бластер и нацелил на него, затем посмотрел на часы:
— Опусти свой зад на место, крошка, целее будешь. Настоящая мразь — я. Угадай, почему?
— П-почему? — глядя то на пушку, то на Стоуна, полюбопытствовал монстр.
— Потому что я слил сирианцам всю информацию про нашего босса. И через пять минут…
Бахнул выстрел. Ментал почувствовал, как сознание начало закладывать. Он повернул только голову, сидя на троне, и увидел стоявшего за спиной Стоуна с простреленной головой. А за ним стоял ещё один, точно такой же. Кровь брызнула ему на лицо, но на чёрной кофте не было заметно пятен. Он, тяжело дыша, убрал бластер.
— Что это был за нахер? — поинтересовался Ментал, встав с трона и осмотрев труп.
— Моя копия, — Сэм пнул себя ногой, чтобы удостовериться, что убил. — Её создали сирианцы, скопировав моё сознание, когда я ходил к ним.
— Ты ходил к ним?! — прорычал Ментал.
— Да, они поверили, что я хочу отомстить тебе за Землю, усыпить тебя. — В кармане брюк трупа лежало устройство — своеобразная ловушка для сознания Ментала.
Босс злобно зашагал по всему залу, матерясь на непереводимом эйлианском.
— А теперь садись и рассказывай всё, в подробностях, — приглашающим жестом Ментал указал на остальные стулья в зале.
***
Он не знал, как попал сюда. Помнил только, что получил приглашение Осириса и счёл его интересным. Но стоило выйти из корабля, некие амбалы набросились, а потом померк свет. Проснулся Сэм уже в какой-то камере. Похоже, что у Осириса и Ментала одинаковые способы выражать симпатию к нему. Дальше его опять вывели уже знакомые амбалы с масками шакалов и повели вдоль чёрного коридора в какую-то комнату. Дверь открылась, свет ударил по глазам. Его толкнули вперёд и закрыли за ним дверь. Он проверил пояс — оружие забрали.
В помещении находился стол, за которым сидели Сет, Осирис и его сыновья Гор и Анубис. Сэм медленно осмотрел каждого.
— Похоже, вас пошатывает, Сэмюэль Стоун, — едко усмехнулся Осирис.
— Вы работаете вместе, — догадался Сэм, переведя взор с него на Сета. — Забавно. Я думал, что у сирианцев договоры дороже денег.
— Хватит, — оборвал его Гор.
— Это я буду решать, когда хватит, — мягко вклинился Осирис.
Сэм удивлённо посмотрел на него:
— Кто из вас главный здесь? А? Кто главный? — потом обратился к Сету: — Я разберусь. Ты подчиняешься Осирису и гадишь Менталу.
— Нам лучше следовать повестке дня, — произнёс Осирис.
— Чьей повестке?
— Это образное выражение.
— Чьё выражение?
— Грёбаный примат, — процедил Сет, остановив эту бессмысленную полемику.
— Никто не смеет со мной так разговаривать. — Сэм убрал руки за спину и сказал Осирису: — Я пришёл по твоему приглашению, а не по приглашению какого-то шпиона.
— Неделю назад, как выяснил Сет, главный консильери выполнил задание от имени Тах-Ума. На планете Земля… — сказал Осирис.
Сэм прыснул смехом.
— Ты, — он указал на Сета: — работаешь на две стороны.
— Это очень непростая ситуация, — заявил Анубис.
— Да? И каково это? Скажи мне. — Сэм смотрел исключительно на Сета: — чёрт бы вас всех побрал. Каково это?
— Мы сейчас же прекратим твои насмешки, если не успокоишься, — в глазах Сета блеснул огонь.
— Тебе они не нравятся? Дружок, — спросил Стоун.
— Сейчас у нас с вами есть общие интересы, поэтому извольте вести себя культурно, — Осирис стукнул кулаком по столу. — Пожалуйста.
— Пожалуйста, — улыбнулся Сэм.
Сирианцы что-то передали друг другу на своём языке.
— Всего пара слов, и я уже заставил их перейти на сирианский, — Сэм хмыкнул.
— Мы узнали о вас много интересного. И мы хотим предложить вам помощь взамен на вашу помощь.
Они с чего-то взяли, что Сэм у Ментала в плену, на том самом коротком поводке, от которого не избавишься. Они решили, что он служит Менталу, надеясь изменить ситуацию с Землёй. Они говорили много слов про сотрудничество, про мир, про порядок во Вселенной. И кроме того доходчиво объяснили ему, что из этого помещения он выйдет живым лишь в том случае, когда согласится с ними сотрудничать. В обмен на помощь в противодействии Менталу сирианцы пообещали, что после победы они не тронут Землю.
— И тем не менее, я скажу нет, — ответил Сэм.
И описал им, в свою очередь, расклад, который их ждёт в случае раскрытия заговора. Ментал проснётся и уничтожит их всех. Без разбора. Но ответ им не понравился. Пришлось согласиться. Они выкачали его знания про Ментала и отпустили, предупредив, когда придут, чтобы он не вмешивался, в случае вмешательства на Землю упадёт её спутник Луна, на котором сирианцы, следившие за ним неделю назад, успели оставить один механизм.
***
— Почему ты вмешался? — спросил Ментал.
— Они совершили одну ошибку, — Сэм вновь посмотрел на часы.
— Какую же?
— Они приняли меня за какого-то идиота.
Три. Два. Один. Раздался взрыв. Зал озарился ярким светом. Стекло огромного окна выбило. Осколки разлетелись по полу. Небольшой корабль упал внутрь, проскользил по плитке прямо к трону. Оттуда, кашляя, вышли Сет и Осирис и тут же упали перед Менталом. Осирис первый открыл глаза и увидел, что копия Стоуна мертва. В ту же секунду Ментал схватил их обоих за волосы:
— Я вижу, кто-то наступил на грабли. Вы разочаровали меня. Особенно — ты, — сказал он Сету. — Но теперь ты будешь служить мне, как ты этого и хотел, до конца своих веков, а конца им не будет.
В глазах Сета клубился ужас. Когда руки Ментала начали источать белый свет, облик сирианцев изменился. От них прежних не осталось и следа. Оба кричали невыносимо громко. Их никто бы не узнал. Никто, кроме Сэма. Потому что такими их он уже видел.
— Лорд Ахриман, Мордехай Заклинатель, рад вас видеть, — он загадочно ухмыльнулся.
В зал пришла охрана и утащила Сета и Осириса в лабораторию для промывки мозгов.
— Больше никто не рыпнется, — сказал Сэм, провожая взглядом
Сета Ахримана и
Осириса Мордехая Заклинателя, которых увела охрана. — Теперь лишь сады, спиногрызы… чего ещё желать?
Ментал опустил взгляд и подошёл к разбитому окну по осколкам. Хруст стекла был тихим на фоне воющего у стен ветра, и от этого сильнее ощутимым.
— Как ты думаешь, зачем я завоёвываю миры? — спросил он, стоя спиной.
— Мне плевать.
Ложь. Стоило произнести это, как мысли зациклились на этом вопросе. Сознание не так просто обмануть. Но он и вправду никогда не задумывался о целях Ментала, да и собственная цель этого альянса ботаника с гопником поначалу казалась прозрачной, но не теперь. Его мозг избегал этих тем, но Ментал нарочно заставлял задумываться. Показалось, что в зале стало чересчур душно.
— Чтобы стать великим, мало окружить себя атрибутами величия. Нацепи перья — птицей не станешь. Надо быть великим. И не сомневаться ни в чём. Сомнения порождают хаос и ведут тебя к бесславной гибели.
— Эту цитату уже записали твои писари?
— Это цитата моей жены, — Ментал скрестил руки и повернулся.
Видимо, Клеопатра приняла его сторону.
— Так это всё ради того, чтобы быть великим?
— Я хочу связаться с великим. С тем, кто создал весь космос. Кто создал нас.
— Люди думали, что ты всё создал.
Ментал насмешливо улыбнулся. Стёкла вдруг потянуло к окну, и оно вновь собралось, будто никто его не выбивал.
— А если нет никого? Если всё это — только у нас вот здесь? — Сэм коснулся указательным пальцем виска. — Как на жёстком диске.
— Что значит «если»? — не понял Ментал и посмотрел так, будто он сказал что-то глупое. — Мы имеем с этим прямую связь. Только я умею проникать в любой уголок мира при помощи мысли, а тебе это недоступно. Поэтому работы у нас с тобой, мой друг, как ты там говорил? А. Жопой жуй.
