Cal’s Sighs (Вздохи Кэла)

Отступление 01       На этот раз главным героем стал человек, который лишь мельком появлялся в основной новелле. Если бы не было такой возможности, то у меня бы не было шанса написать об этом персонаже. Вместо того чтобы думать об этой побочной истории как об описании повседневной жизни Ясона и Рики с точки зрения Кэла, вы можете думать о ней скорее как о подробном знакомстве с пэтами Эоса и новым фурнитуром — в каком-то смысле дело обстоит иначе. Как будто невозможно не заметить дилемму Кэла и осознание того факта, что за спиной Рики стоит невидимое, но ощутимое присутствие его предшественника, Дэрила. *** 1 *** Верхний уровень Эоса, Дворцовая Башня.       На этом просторном уровне располагается всего тринадцать отдельных роскошных квартир. Потому что эти отдельные апартаменты специально спроектированы только для элиты, которая правит Танагурой, Блонди.       Это люкс?       Фэшн?       Классика?       А может быть, просто оформлено со вкусом?       Или, может быть, какой-то элегантный дизайн?       Тайны этих прекрасных стилей были просто слухами; никто точно не знает истинных деталей.       Ни на одном жилом блоке не было номеров. На дверцах выгравированы только личные знаки, символизирующие каждого из тринадцати Блонди.       В персональном блоке Ясона Минка, излучающем символическое металлическое великолепие, царила тишина.       Тишина стала более явной... Может, так и лучше. Ведь Рики, которого держали здесь, до сих пор не вернулся из медицинского центра.       В комнате Ясона фурнитур Кэл, закончив дневные дела, подсознательно вздохнул. “Когда же наконец вернётся Рики?”       Шёл третий день...       До сих пор не было ни единого ответа из медицинского центра. “Что-то случилось?”       Если не было связи оттуда, не могло быть и скромного запроса на обновление здесь. Таково было правило.       Сказать, что Эос был построен на основе таких различных крошечных правил, было бы преуменьшением. Конечно, излишне говорить, что эти правила касались конкретно фурнитуров.       Несмотря на это, было невозможно не волноваться. Такова природа фурнитура.       Исключений не было, даже если Кэл ошибался. Таков был характер пэта… Если так можно выразиться.       Пока Рики был в его поле зрения, он не мог избавиться от чувства нервозности. Но как только Рики, с которым он уже привык жить, скрывался из виду, он, как ни странно, не смог успокоить своё сердце. Это был неоспоримый факт.       Вне зависимости от времени у Рики была привычка выходить наружу каждый день.       Не существовало правил, в которых говорилось, что это обязательно, но почти каждый пэт вёл себя так, независимо от статуса его хозяина.       У пэтов есть свои собственные спектры социализации. Показывать своё присутствие, запоминать имена, заводить новые знакомства, расширять влияние.       У пэта должны быть веские причины не выходить наружу и общаться. Можно с уверенностью сказать, что взаимодействия между пэтами крайне важно, какими бы детскими и незрелыми ни были эти отношения.       Никогда ни одна встреча пэтов не приносила беспокойства среди них. Потому как пэты, не принадлежащие ни к одной из фракций, не признаются частью группы.       Рики, однако, всегда был уникальным. Другие пэты, как правило, не пытаются приблизиться к нему. — Удачной прогулки.       После почтительного поклона, чтобы проводить Рики, напряжённая атмосфера спадает, и Кэл может вздохнуть с облегчением. А потом, как обычно, Рики возвращается за тридцать минут до ужина. — Добро пожаловать обратно.       В тот момент, когда произносятся эти слова, атмосфера снова накаляется.       Такова рутина Кэла. И если бы что-то выбилось из неё, то это привело бы невыразимому чувству беспокойства и противоречия.       Это была не просто смутная иллюзия, а чёткое ощущение беспокойства.        На этот раз визит в медицинский центр был не для обычного осмотра.       В салон вход был воспрещён для фурнитуров, так что неожиданный инцидент произошла в зоне, предназначенной исключительно для пэтов.       Нет, это был не простой инцидент, а невиданное явление.       Фурнитур, принадлежащий Ониксу, напал на пэта, принадлежащего Блонди, и ранил его. Это ошеломило и потрясло общество Эос до глубины души. — По какой причине? — Такое произошло... — Этого не должно было случиться, так почему? — Невозможно.       Когда Кэл впервые узнал об этом происшествии, его разум остановился и полностью отключился. От новости, что пэт, ответственность за которого он нёс, пострадал от того, что фурнитур набросился на него с невероятной жестокостью, его лицо побледнело.       Это было не просто варварское поведение, а настоящее нападение.       Произошло нечто необъяснимое; это была уже не фантазия, а реальность.       Его тело оцепенело, и он не мог говорить. Такова была степень потрясения, которое он испытал.       Пустяковый спор между пэтами перерос в нечто неожиданное. Он не мог никак понять, как фурнитур посмел ранить пэта. Особенно если пэт принадлежал другому хозяину.       Пострадавшим пэтом оказался Рики. Вместо того, чтобы верить, что нападение было преднамеренным, он мог только предполагать, что фурнитур Оникса на мгновение потерял рассудок.       А если не потеря рассудка, то психическое расстройство.       Он не верил, что дело было в отравлении, но и не было никаких предпосылок к тому, чтобы фурнитур вдруг потерял рассудок.       Может, это просто совпадение?       Может быть, Рики случайно оказался там?       А может, это было сделано специально?       Рики выбрали целенаправленно из-за его преступлений?       Никто не мог догадаться, что такое произойдёт. Даже Рики.        Это было невозможно понять. — Не хотелось верить.       Не только Кэл, но и все фурнитуры были настроены так же.       Рики был помещен в медицинский центр для залечивания ран.       Были ли его травмы настолько серьезными?        Какова ситуация сейчас?       Несмотря на то, что он был проинформирован об инциденте, никто, от охранников до его хозяина Ясона, не сообщил ему никаких дальнейших подробностей. Он не знал ни о его мотивах, ни его исхода.       Он думал о том, чтобы немедленно отправиться в медицинский центр, но служба безопасности приказала ему оставаться в своём блоке и ждать дальнейших указаний.       Кэл не мог ни сидеть, ни стоять спокойно, хотя он ничего не мог сделать. Ему оставалось только терпеливо ждать.       Это только заставило бы его нервничать ещё больше; он действительно чувствовал себя так, как будто его бросили на съедение волкам... “Но я же фурнитур Рики”.       Это очевидный факт... тогда почему? “Почему меня не позвали в этот важный момент?”       Накатывает тоска.       Сомнения, которые невозможно было подавить.       Болезненные подозрения, которые постоянно просачивались наружу.       Такой водоворот смешанных эмоций постепенно привёл к тому, что он почувствовал себя отторгнутым. *** 2 ***       Помимо работы по дому, главная обязанность фурнитура — забота о пэте.        Все пэты неграмотны и лишены здравого смысла; их научили тому, что бесстыдство — это есть их преимущество. Однако невежество не означает низкий интеллект. Для фурнитура важна гибкость, чтобы справиться с этим.       Пэты должны полностью подчиняться своим хозяевам, но при этом могут быть неуправляемыми и упрямыми в присутствии фурнитура. Фурнитур должен учитывать эту двойственность и обеспечивать пэтам комфортное существование.       Грубо говоря, они должны заботиться о пэтах.       Для фурнитура обучить пэтов этикету Эос — проще простого, это навык, который они оттачивают ежедневно.       От пэта ожидают совершенства, ведь его ошибки — это не только ответственность фурнитура, но и пятно на его гордости.       Если фурнитур по какой-либо причине будет признан недостаточно пригодным — он мгновенно потеряет свою ценность.       На самом деле всё очень просто. Так же просто, как дважды два — четыре.       Вот почему они не могут терять бдительность. Потому что в тот момент, когда они начинают успокаиваться, происходят неожиданные вещи.       Когда пэта нет рядом, наступает скука.       Конечно, ситуация с Рики — это совсем другая история. Он особенный во всех отношениях, и его нельзя сравнивать с другими пэтами. Однако...       Нет, просто сам факт его существования в Эос поражает воображение. Кодекс фурнитура был совершенно бесполезен в этом отношении.       Даже посещение уроков не принесло Кэлу пользы. Ему приходилось постоянно думать и придумывать ответы самостоятельно. Он осознавал, с каким огромным бременем это сопровождается. Для Кэла постоянное придумывание решений было самым большим испытанием.       Неважно, хорошими или плохими были его действия, но тот факт, что Кэлу нечего было делать, заставлял его нервничать. Это чувство невозможности успокоиться было тем, чего он не испытывал уже очень давно.       Его выбрали фурнитуром, когда он в тринадцать лет покинул Гардиан. Тогда он не понимал всей серьезности того, что это значило. О славе быть избранным в качестве фурнитура говорили все, и у него не было никаких сомнений, когда его отправили на Эос.       Ему пришлось лично испытать это, прежде чем понять, что значит быть фурнитуром на самом деле.       Хотя шок от того, что ему пришлось расстаться с чем-то из своего тела, привёл к некоторому конфликту в его сердце, по правде говоря, его не особо мучила безвозвратная потеря его так называемого мужского полового органа. Возможно, считал бы иначе, будь у него сексуальный опыт.       Чтобы продолжить жить в Эосе в качестве фурнитура, нужно лишиться того, чем владел раньше. Так всё было.       Вместо того, чтобы погрязать в своей неспособности отказаться от силы, он мог бы с готовностью принять ее как судьбу. Это и разумно, и легче для его души.       Ведь это было не то, чего он хотел.       Он не должен испытывать сожаления. Не то, чтобы он хотел уклониться от всякой ответственности, но переложить вину за беспокойство, которое он испытывал по поводу своего будущего, на какую-то неизвестную сущность, ему, безусловно, было легче.       Выбора не было, и он должен был продолжать двигаться вперёд. Он словно балансировал между оптимизмом и пессимизмом, продолжая свой путь. Возможно, это был самый верный путь.       Но когда его неожиданно назначили фурнитуром Ясона после прохождения необходимых курсов фурнитура, он настолько перенервничал, что решил, что умрёт. "Моё превосходство было признано как мной самим, так и другими!"       Такой радости не было. Даже намёка на неё не было. "Почему?" "Как это могу быть я?"       Эти вопросы то и дело возникали в голове. Очевидный дискомфорт и сомнения его коллег в сочетании с острыми опасениями, которых он никогда не испытывал, привели к неприятным ощущениям внизу живота.       С какой стороны ни посмотри, работа не соответствовала его статусу новичка.       Это было то, что Кэл глубоко переживал.       Свежеиспеченного фурнитура, не имеющего за плечами ни малейшего опыта, внезапно повысили до уровня фурнитура Блонди. Давление было огромным.        Для такого новичка, как он, это было слишком тяжелым бременем. Если бы только кто-нибудь мог заменить его — любой, кто угодно подошел бы. Когда он подумал о тяжелом давлении, с которым ему придется столкнуться в будущем, он почувствовал, что больше не может говорить.       Он так нервничал, когда их назначали, что чувствовал себя так, будто плывет в воздухе.       Но для его хозяина всё было в пределах его ожиданий. Не было ни особых предупреждений, ни просьб, ни даже наставлений.       Нет.       Всё было не так.       Для Ясона не было ни необходимости, ни ценности беспокоиться о простом фурнитуре. Это было просто то, что существовало в комнате. Кэл понимал, что в Эосе хозяин понимает всё правильно.       Пэт — это символ статуса, тогда как фурнитур просто присваивается единицам. Ни один из них не лучше и не хуже другого. Такая крайне отвратительная реальность.       Однако за те полтора года, что Кэл служил фурнитуром Ясона, ему ни разу не поручали ничего, что можно было назвать работой. Потому что у Ясона не было пэта.        Возможно, в глазах Ясона он все еще был недостаточно зрелым, чтобы заботиться о пэте? Или его служба могла просто совпадать с отсутствием пэта? Это было то, чего Кэл никогда не мог понять.       В Эосе пэты — это одновременно и необходимость, и прихоть.       Потому что для своих хозяев пэты — это просто аксессуары, которые можно и нужно постоянно менять. Когда скучно, их просто выбрасывают и покупают более новую модель. И так до бесконечности.       Пэты подлежат переработке, и общество Эос построено на этой системе.       Средний возраст пэтов в Эосе - около тринадцати лет.       Помимо мероприятий по разведению, лишь нескольким редким чистокровным пэтам были предоставлены "права на семя". Большинство пэтов были просто выброшены в течение двух лет. Для Эоса это далеко не секрет. Окончательная судьба пэтов полностью зависела от их индивидуальной ценности.       Однако большинство фурнитуров просто не обращали внимания на будущее пэтов, которые были выброшены. Единственное, что имело для них значение и интересовало их — это какой пэт попадёт к ним в руки следующим.       Конечно, Кэл чувствовал то же самое.        Особенно это касается Кэла, поскольку этот пэт в буквальном смысле стал бы его первым пэтом. Здесь не может быть ничего похожего на небрежность или неудачу. И Кэл неоднократно представлял себе свою первую встречу с пэтом.       И после бесконечного ожидания пэт, наконец, прибыл. *** 3 *** — Кэл, это Рики.       Кэл до сих пор чувствует влияние этого простого знакомства.       Высокомерный вид и источающий опасный взгляд — взрослый пэт.       Кэл был ошеломлён различиями в ауре между Рики и его хозяином. Нет… под таким устрашающим взглядом он не мог не вздрогнуть.       Это шутка, да?       Это действительно правда?       Никогда о таком не слышал.       Мысли кружились в его голове.       Когда он был назначен фурнитуром Ясона… нет, сейчас он удивился еще больше, чем тогда.       Я не могу сделать это.       Он не смог бы справиться с таким свирепым существом, как его первый пэт.       Точно нет.       Если бы у Кэла был выбор, он бы немедленно сдался.       Темноволосые и темноглазые пэты не являются особой редкостью в Эосе, но всё в Рики казалось просто невероятным.       В Эосе, где пэты мужского и женского пола в возрасте около десяти лет постоянно перерабатываются, возвращение двадцатилетнего пэта немыслимо, да ещё монгрела из трущоб в придачу.       Он и представить себе не мог, что ему всучат такое. Пэт, рождённый в Кересе и воспитанный в Гардиане, и степень, до которой это презиралось и вызывало отвращение. Само его существование табу.       Статус пэта зависит не только от его внешнего вида, но, что более важно, он зависит от того, из какого питомника он родом — существуют четкие рейтинги.       Сказать, что эти рейтинги — единственное, чем могут гордиться невежественные пэты, не будет преуменьшением. Даже чистокровные пэты с самыми престижными генами не могут избежать этого проклятия.       С точки зрения Кэла, крошечные различия в рейтинге пэтов были несущественными. Он не мог понять чувства пэтов, которые постоянно, но бессмысленно ссорились из-за этого. Хотя никто из них не признался бы в этом вслух, он верил, что все фурнитуры искренне чувствовали то же самое.       В каком-то смысле Кэл гордился тем, что получил образование. Но он не знал многих вещей, которые были общеизвестны среди невежественных пэтов. Он не знал, почему Керес называют "трущобами", каково там реальное положение дел и даже своё собственное происхождение.       Тот факт, что он и Рики были сделаны из одного теста, потряс его до глубины души. Неописуемо. Он даже почувствовал что-то похожее на ужас.       Обычно перед появлением пэта следовало кратко описать его. Но это был Рики, и обычные правила здесь не действовали.       Периодическая колющая боль в мозгу.       Жжение в глазах.       Даже его губы и виски начали бесконтрольно сокращаться.       Реальность, представшая перед его глазами, была настолько необычной, что Кэл остолбенел - нет, он полностью потерял самообладание, как фурнитур. Кэл осознал это и побледнел ещё больше.       Но Ясон не заметил его грубого поведения и не сделал ему выговора, и Рики тоже не насмехался над ним.       Почему?       Он не понимал.       Тем не менее, в тот момент Рики произвёл на него сильное впечатление.       Этот Рики, которого называли монгрелом из трущоб, был полностью изолирован в Эосе. Его сверкающие, лучистые глаза цвета оникса, казалось, проливали свет на самого Кэла.… отражая истинную натуру Кэла.       Просто обмен взглядами с Рики был душераздирающим.       Даже разговор с Рики напрягал его нервы.       Если это вообще было возможно, он надеялся всегда находиться вне поля зрения Рики.       Зная, что это невозможно, и не в силах прекратить фантазировать о таком бесполезном желании, Кэл с каждым днём погружался в ненависть к себе.       Это было беспрецедентное событие в истории Эос. Рики, печально известный как "вернувшийся пэт", также имел славу "возмутителя спокойствия". За предыдущие три года его подвиги принесли ему множество красных карточек. Среди службы безопасности он был номером один в их чёрном списке.       Невозможно.       ... Невозможно.       ...... Невозможно.       Чтение предыдущих подвигов Рики на панели данных вызвало у Кэла сильную головную боль.       Несмотря на то, что Кэл был новичком-фурнитуром, он знал, что слова и манеры Рики выходили за рамки общепринятых приличий.       Это был первый раз, когда Кэл почувствовал интерес к своему предшественнику.       За неприятности, созданные пэтом, отвечает фурнитур, поэтому Кэл начал интересоваться чувствами своего предшественника.       Но имя его предшественника уже было удалено из всех доступных файлов.       Что же происходит?       Очевидно — дисциплинарный вопрос.       Он не мог перестать обдумывать этот вопрос в своей голове.       Но поговорить об этом было не с кем.       Фурнитуры должны соблюдать строгую конфиденциальность. Без разрешения хозяина было непростительно рассказывать о том, что происходит внутри подразделения, даже охране.       Действует и обратное. Просто подойдя к другому фурнитуру и поинтересоваться делами его предшественника, посчиталось бы невероятной грубостью... а также вопиющим нарушением правил.       Этого предшественника, чьё имя было вычеркнуто из всех официальных записей.       Если подумать, Кэл действительно знал, что его предшественника звали Дэрилом. Это было первое, о чём Рики спросил Ясона, когда тот вошёл в апартаменты. — Разве Дэрил не твой фурнитур?       После этого. — Его назначили в другое место.       По какой-то причине Кэл не мог забыть облегчённое лицо Рики, когда тот услышал слова Ясона.       Был ли Дэрил действительно направлен в другое место, Кэл не знал и никак не мог узнать.       Поэтому для Кэла имя "Дэрил" было как застрявшая в горле кость, которую он никак не мог вытащить. *** 4 ***       Конечно, каким бы необычным он ни был, Рики оставался тяжёлым бременем для Кэла.       В Эосе ни у одного другого пэта, кроме Рики, не хватало смелости небрежно разговаривать со своим хозяином. Перед Ясоном он не был ни робким, ни покорным.       Как и должно быть.       Для Рики, несмотря на то что он гордился тем, что он монгрел из трущоб, его жизнь в качестве пэта не имела смысла.       Так ведь?       Разве не должно быть наоборот?       В теории, у монгрелов из трущоб никогда не было возможности стать пэтом Блонди. Кэл не знал, как Рики могло так повезти, но любой, кто наблюдал за упрямым и непреклонным поведением Рики, мог сделать вывод, что это не удача, а начало кошмара.        Почему?       Кэл вообще не мог этого понять.       Когда хозяин прощает такое вызывающее поведение, его авторитет, несомненно, также падает. Но достоинство и уравновешенность Ясона нисколько не поколебались, даже когда его публично осуждали.       Еще более удивительно... нет, Кэл на самом деле был ошеломлен, узнав, что у Ясона и Рики были сексуальные отношения.       Секс между хозяином и пэтом.       Как могла произойти такая невозможная вещь?       Блонди на вершине общества Танагуры, испытывающий вожделение к вульгарному, низшему монгрелу из трущоб. Это неоспоримое табу.       Обычно, после появления на Вакханалии, новых пэтов немедленно отправляют на вечеринки по спариванию. Цель состоит в том, чтобы накопить реальный сексуальный опыт и вырасти в неразборчивого в связях пэта; это одновременно и достоинство, и то, чего желают все.       Таким образом, выставление напоказ засосов было доказательством статуса пэта. Поскольку постоянное присутствие засосов свидетельствует о его посещении таких вечеринок.       Пэту без определённого партнёра не разрешалось посещать эти вечеринки по спариванию. Независимо от того, насколько сильной была жажда.       И наоборот, пэты без единого засоса на теле клеймились как бесполезные и полностью игнорировались.       Высший позор для пэта.       Однако ещё до Вакханалии, во время обычного периода "акклиматизации", когда новые пэты впервые начинали носить цепи на шее и их выставляли напоказ, Рики уже был взят Ясоном.       Кэлу оставалось только хранить молчание, незаметно наблюдая за всеми неразумными и беспечными поступками, происходящими в апартаментах.       Кэл мог познать истинного значения полового акта. Хотя у него было смутное представление о механике, для него сам же акт казался нереальным и лишёным эмоций.       Но сексуальные отношения между Рики и Ясоном кажутся одновременно чрезвычайно реальными и страстными. Кэл, очевидно, никогда не был свидетелем самого действия, но всё равно чувствовал себя так, словно случайно попал прямо в центр иллюзии.       Крайне неприятное чувство...       ... Пустоты.       Переполненное чувством вины...       ... Сознание.       Ясон никогда не утруждал себя сокрытием того факта, что у него был секс с Рики. Не потому, что от фурнитура ожидалось молчание, а потому, что он являлся частью комнаты.        Уход за пэтом — обязанность фурнитура, а не хозяина. Поэтому уборка после секса также является обязанностью Кэла как фурнитура.       Купание пэтов, вернувшихся с вечеринки, и обеспечение их чистоты с ног до головы — вот одни из важных задач, возложенных на фурнитуров.       На курсах фурнитуров было изучено всё: от промывания мелких ран до осмотра чувствительных частей тела. Ведь здоровье пэта — это ответственность его фурнитура.       Важность бесстыдства для пэта и причины стерилизации фурнитуров также были включены в курс обучения. Это было первое практическое осознание, которое он получил, став фурнитуром.       Он понял, что для выполнения своего долга ему нужны необходимые знания.       Так и должно было быть.        Но когда дело дошло до дела, безэмоциональная практика, симулирующая очищение тел и те знания, которые он успел вбить в свою голову за время обучения, оставили его совершенно неподготовленным к этому другому телу, с которым ему предстояло иметь дело.       Крайне реальное.       Невообразимо живое.       Непостижимо злое.       Как оно может быть таким разным?       Он сглотнул.       Расслабил напряжённые пальцы.       И решительно направился к своему заданию - телу пэта.       Нет, так не должно быть.       Если быть честным, он действительно был на пределе своих возможностей.       Большую часть времени Рики лежал без сознания, выглядя совершенно измученным и опустошённым. И Рики, и смятые простыни были липкими от спермы и смазки. Это была не просто фигура речи.       У него не хватило ни выносливости, ни физической силы, чтобы отнести Рики в ванную в таком состоянии.       Простое вытирание каждой части тела Рики и смена простыней отняли всю его энергию. И всё также Рики оставался без сознания и недееспособным.       Это не было редкостью — случалось каждый раз. Однажды Рики немного пришёл в себя, но мутные, влажные глаза были совершенно неспособны сфокусироваться. В таком состоянии Рики еще некоторое время говорил, прежде чем без сил рухнуть на кровать.       Кэл никогда бы не подумал, что секс может потреблять столько физической энергии — таково было его честное мнение.        Засосы, разбросанные по телу, ужасающий вид набухших, местами потрескавшихся и кровоточащих сосков. В тёмных лобковых волосах красовались твердый член и яички — то, что Кэл потерял навсегда.       Он был совершенно ошеломлён, когда понял, что яркий, блестящий аксессуар внизу члена Рики был кольцом пэта. Это привлекло его внимание.       В Эосе демонстрировать своё любимое кольцо и хвастаться его существованием — обычное дело; вот почему оно известно как кольцо ‘ювелирного типа’.       Но кольцо пэта у Рики было специально разработано для дрессировки и не предназначалось для показа. — Монгрел из трущоб не заслуживает кольца “ювелирного типа”. Ему явно больше подходит кольцо типа D.       Ясон, абсолютно без зазрения совести, объявил об этом публично. На самом деле, в Эосе, кроме Ясона и Кэла, никто больше не видел этого лично.       Это потому, что Ясон никогда не разрешал Рики присутствовать ни на одной вечеринке.       Никаких групповых вечеринок, вместо этого личное внимание Ясона.       Для Рики это был случай крайне “невероятной” удачи.       Бессознательный, глубоко спящий и обнажённый Рики выглядел и чувствовал себя более живым, чем обычно. Даже закрытие этих необыкновенных глаз не смогло подавить его ядовитую аморальность и мощную сексуальность.       Притяжение, которому невозможно было противостоять.       Любопытное волнение в сердце.       Сбивающая с толку боль в мозгу.       Так что Кэл работал механически и быстро закончил. Он остро ощущал пронзительный взгляд Ясона, который был направлен прямо на него.       Это не иллюзия.       И не тот случай, когда он был чрезмерно чувствителен.       Уборка после секса - работа фурнитура. Но Ясон никогда не покидал комнату пэта, пока Кэл выполнял свои обязанности.       Поскольку Кэл был неопытным фурнитуром, он думал, что Ясон хочет тщательно следить за его рабочим этикетом. Но это было явно не так.       Хорошо, тогда в чём же причина?       Он не был уверен.       Почему хозяин занимается сексом с пэтом?       Почему бессмертный андроид, Блонди, так одержим монгрелом?       Если подумать, то зачем спустя полтора года возвращать Рики?       Зачем?       По какой причине?       Бесконечные вопросы.       Почему?       По какой причине?       Даже если на них никогда не будет ответа. *** 5 ***       На следующее утро после секса Рики непринуждённо сидел за столом. Кэл хотел разбудить Рики в полдень. Хотя он не выглядел растрепанным, следы сексуальной активности остались. — Доброе утро, господин Рики.       Кэл поклонился в знак почтения. — ... Йо.       Хриплым голосом Рики ответил в своей обычной хамской манере.       Затем всё пошло своим чередом. Съел завтрак, который приготовил Кэл. В нужное время отправился в салон.       В такие моменты Кэл всегда задавался вопросом: Рики, неосознанно излучающий такую отчужденную, но манящую сексуальную ауру, так беспечно прогуливался по салону. Насколько заманчивым и завораживающим это должно быть для других пэтов?       Наверняка он осознавал это?       Он вёл себя так намеренно? Или он просто родился таким?       Кэл понятия не имел. Но он легко мог представить, почему другие пэты считали Рики занозой в заднице. Он также мог представить, с каким презрением Рики относился к другим пэтам, таким же упрямым и своевольным, каким был он сам. — Отвратительный смутьян.       Эти слова прозвучали как случайный взгляд на сущность этого человека.       Поначалу Кэл не знал, какое выражение лица лучше всего использовать при общении с Рики. Особенно когда он нервничал, его движения становились скованными, голос становился неестественно высоким, и он не мог смотреть в глаза Рики.       Вскоре он понял, что только он один так себя чувствовал.       Секс с Ясоном нисколько не изменил Рики. Каким бы безобразным и бесстыдным ни было общение Рики с Кэлом, где бы руки Кэла ни убирали, Рики неизменно оставался скалой.       Не было ни странного чувства стыда.       Ни какого-либо странного смущения.       Не было никаких объяснений.       Даже вопросов не было.       Он вёл себя как обычно, как будто ничего не изменилось.       И тогда Кэл понял. Это было притворство — как будто то, что произошло, на самом деле не произошло. Не то, чтобы это не имело значения для Рики; это было просто осознание Рики своего статуса пэта — что-то сродни дистанцированию себя от фурнитура.       В некотором смысле, для Кэла было совершенно удивительно, что независимый Рики, с такой бунтарской жилкой и способностью легко позаботиться о себе, подвергал риском себя до такой степени.       Почему?       Чтобы Рики, это чрезвычайно гордое существо с таким чувством собственного достоинства, не думавшее ни о чем, кроме как о том, чтобы изрыгать злобу в адрес Ясона, терпел действия Кэла... В чём причина?       Кэл, казалось, видел тень Дэрила.       Возможно.       ...Может быть.       …...Скорее всего.       Дэрил, должно быть, был тем, кто научил Рики взаимодействовать с фурнитурами.       Именно тогда Кэл впервые почувствовал ревность к Дэрилу.       Невозможно было узнать, почему имя Дэрила было вычеркнуто из файлов, но, внимательно наблюдая за Рики, Кэл мог почувствовать, насколько способным фурнитуром был Дэрил.       В словах Рики Кэл видел тень Дэрила.       В действиях Рики он видел слабо различимую фигуру влияния Дэрила.       Завидовавший призраку в таких фантазиям Кэл не мог отмахнуться от этих заблуждений. Потому что Рики, чьи глаза, казалось, проникали сквозь все, существовал прямо перед ним.       Осознав это, Кэл уже не мог вернуться к своим невежественным дням.       Ревность.       Зависть.       Забота о чужом мнении. Не успел он опомниться, как стал тем, кого ненавидел.       Это был первый раз, когда он испытывал подобное чувство.       Не выходить за рамки.       Не привлекать излишнего внимания.       Быть умеренным во всём.       Это и так должно было быть очевидно. Это был незамысловатый путь.       Но, будучи фурнитуром, он не хотел признавать свою неполноценность перед Дэрилом.       Бесполезное и неадекватное учебное пособие привело его к нынешним ежедневным кризисам.       О чём думал его хозяин, стоящий на вершине власти? Задумываться об этом было, пожалуй, слишком самонадеянно для Кэла.       О чём думал пэт? Приписывать какие-либо рассуждения к поведению и манерам Рики было, пожалуй, до крайности нелепо.       А главное, как должен вести себя фурнитур? Возможно, он был на пределе своих возможностей.       Даже если бы он захотел рассказать о том, что у него на уме, он был обязан сохранять обет молчания, он не мог никому жаловаться на судьбу. В каждом шкафу есть свои скелеты, и каждый фурнитур должен был найти свой собственный путь.       И тогда Кэл пришёл к выводу: раз уж размышлять о своём положении бессмысленно, то лучше не думать о нём.       В этом блоке существовали чёткие правила относительно неприемлемости фурнитура. Пока правила не нарушались, заботиться о Рики было невероятно просто.       Никаких бесполезных жалоб.       Не требуется много усилий.       Нынешнее поведение Рики было просто образцовым.       Если бы Кэл основывал свои суждения на записях Рики, то легко пришёл бы к выводу, что Рики — "отъявленный дебошир". Но поведение нынешнего Рики было крайне противоречивым. Разница была ошеломляющей.       Может быть, такой контраст в поведении объясняется тем, что Рики уходил в трущобы, а затем возвращался из них?       Или, быть может, это было что-то непостижимое для начинающего фурнитура вроде Кэла?       Ему отчаянно хотелось узнать это, но он не считал, что в его силах преодолеть пропасть.       Между пэтами и фурнитурами были проведены чёткие границы.       Может, ему и следовало бы пересечь их, но Кэл не имел на это права. Нет... у него не было прав. "Может, я просто недостаточно способный?“       Размышляя над этими мыслями, Кэл вздохнул так же, как много раз за день. Отступление 02 В этом произведении я решила писать с точки зрения, противоположной основному роману (в котором представлена точка зрения Рики). В медицинском центре, когда Рики открыл правду, какие мысли были у Ясона? Я это сделала. При чтении этого произведения я бы предложила читателям сравнить и сопоставить различия в эмоциях Рики и Ясона. Подумать о том, что они так сильно связаны друг с другом, но при этом не могут быть до конца честными друг перед другом— это почти то же самое, что ощущать один и тот же вкусный фрукт двумя разными способами. Писать зеркальные истории этой комбинированной пары — настоящее удовольствие. ****** Топ, топ, топ, топ, топ, топ...       Звук ботинок пронизывал тишину коридора.       Несмотря на то, что мягкие шаги не выдавали ни малейшего беспокойства их владельца, Ясон Минк начинал испытывать нетерпение.       Фурнитур низкого класса нападает на пэта Блонди и ранит его лазерным ножом. Что-то настолько немыслимое... Нет, в результате этого невозможного происшествия Рики был изолирован в медицинском центре. Сегодня был третий день.       Орфей наконец-то разрешил ему встретиться с Рики. Но для Ясона даже это разрешение было сопряжено с неприятными условиями. — Мы хотим знать, что знает твой пэт, насколько обширны его знания и как именно он взаимодействовал с фурнитуром. Мозг фурнитура бесполезен, и Рики — наша единственная зацепка. Мы хотим, чтобы ты заставил его рассказать обо всём, что он знает, а затем стёрли его воспоминания.       Несмотря на то, что Ясон прекрасно понимал, что ему предстоит сделать и насколько серьёзным стал этот инцидент, мысли о словах Аиши наполнили его яростью.       Это была истинная причина, по которой Рики задержали в медицинской комнате. — Его звали Винс, когда он был находился в Гардиан.       У фурнитура Оникса, напавшего на Рики, было зарегистрировано имя "Саймон", но "Винс", похоже, было его настоящим.       Переименование фурнитура?       Создать себя заново и появиться как совершенно новая сущность в Эосе. Возможно, никто не знал бы о работе системы, если бы этого инцидента не произошло.       С этим шокирующим событием была связана секретная информация, о которой знали только Блонди.       Если задуматься о том, почему в Эос сохраняется порядок, то можно легко найти причину в существовании фурнитуров. В отличие от легко заменяемых пэтов, воспитание и выращивание способной фурнитуров занимало относительно больше времени. Для Эоса фурнитуры были незаменимы.       Все фурнитуры в Эосе были выбраны из палат Гардиана, расположенных в 9-м округе Кереса. Керес, который больше не существовал на официальной карте Мидаса.       Рики знал этот факт; в этом была суть проблемы.       Что это за совпадение такое?       Фурнитур, напавший на Рики, был его соседом по Блоку во времена Гардиана.       Простое совпадение?       Или, возможно, неизбежность?       Среди элиты Танагуры не существует такого ненаучного понятия, как "судьба". Несмотря на это, Ясон знал, что то, что не может быть доказано наукой, иногда может существовать и действительно одерживает верх. Непостижимая неизбежность.       Тот день.       Та ночь.       Среди толпы в никогда не спящем городе Мидас.       Пересечение, которого никогда не должно было произойти, между точкой и линией — чудо. Случайная встреча с Рики была именно такой.       Для Блонди было крайне важно обеспечить молчание Рики. Его, кто лично знал фурнитура в Эосе. Это было то, с чем нужно было разобраться немедленно.       Даже Ясон не мог опровергнуть это. Однако он ни за что не стал бы мириться ни с химическим допросом Рики, ни с абсурдным предложенным решением для нейронного взлома. — Я заставлю его рассказать то, что он знает. Ничего страшного в том, чтобы заставить его говорить со мной, нет. Осложнений не будет.       Аиша был явно недоволен. Но Орфей, Блонди, отвечающий за Эос, сказал: — У меня нет возражений, если ты сможешь заставить его рассказать чистую правду.       По крайней мере, одно препятствие было преодолено.       Но для Ясона всё, что произойдет дальше, будет иметь решающее значение. — В двойной роли Ясона, который одновременно был Блонди и хозяином Рики, были скрытые противоречия. Всё больше и больше он ощущал растущий риск.       Один из медицинских кабинетов в пастельных тонах.       Когда Ясон переступил порог палаты, Рики, отдыхающий в постели, тут же напрягся.       У Ясона было срочное задание, но, увидев, с какой ловкостью Рики мгновенно принял нужную позу, он смог лишь подавить горький смех в сердце.       Он выглядит таким скучающим.       Это был знакомый ему Рики, и Ясон почувствовал облегчение.       ... Слава богу.       Ясон думал так. Если бы не мониторы наблюдения в этих медицинских палатах, то он не смог бы сдержаться, чтобы не обнять Рики. Он также не смог бы удержаться от того, чтобы наказать Рики за то, что тот его напугал. И не смог бы удержаться, чтобы бы зацеловать Рики до умопомрачения.       Прошло три дня с тех пор, как Ясон видел Рики. Он выглядел на удивление хорошо.       Когда Ясон впервые получил сообщение о случившемся, он на долю секунды потерял сознание. Теоретически его безупречное искусственное тело не должно вызывать такой реакции. Возможно, он должен рассматривать это как некий казус, иллюзию.       Но каким бы совершенным ни было его андроидное тело, его мозг всё равно оставался органическим и настоящим.       Даже если он каким-то образом предположил, что невероятный шок момента привёл к этому небольшому отклонению от нормы, Ясон не верил, что это была бессмысленная ошибка программирования. Для него это было больше похоже на знакомство с фрагментами человечности.       Конечно, Ясон прекрасно понимал, что, если он хоть раз заикнется об этом, то навлечет на себя насмешки. Такая личность, как Рауль, наверняка заставила бы его пройти медицинский осмотр на месте. — Какая трагедия.       Это было первое, что он сказал.       И зловещий блеск в напряжённых глазах Рики заметно угас. Оказалось, Рики опасался, что в тот момент, когда они встретятся лицом к лицу, ему объявят выговор. — Любой скандал, независимо от причины, не имеет оправдания. Немедленный запрет на вход в холл, верно?       Сила воздействия этих слов на Рики превосходила все представления Ясона.       Совершенно очаровательно.       Ясон глубоко прочувствовал это.       Это упрямое существо, которое обычно отказывалось льстить кому бы то ни было и чему бы то ни было, демонстрировало этот крошечный намек на уязвимость. Ясон не мог представить себе ничего более любимого. — Болит? — Всё прошло.       Это было правдой, верно? В сложившейся ситуации Рики было бессмысленно разыгрывать перед Ясоном спектакль. Это должно быть более чем очевидно. — Эта рана затянется через два дня. Без единого шрама.       Ясон знал, что Рики ничуть не заботится о подобных вещах. — Когда я смогу вернуться домой?       Угрюмо спросил Рики.       Он как будто бы говорил: "мне неуютно оставаться в этом мрачном месте". — Когда ты расскажешь правду о том, что произошло. — Ясон достиг взаимопонимания с Аишей. Именно поэтому он лично пришёл к Рики. — ... Тогда уходим.       Рики тут же начал подниматься с кровати.       Если речь шла о том, что произошло во время инцидента, то Рики посчитал, что рассказал достаточно. Но того, что он сказал, было явно — нет.       Ясон крепко схватил Рики за руку. — Что?       Ясон сузил глаза. — Фурнитур, с которым ты сошёлся, был одним из твоих товарищей по Блоку в Гардиан, верно?       В следующее мгновение тело Рики непроизвольно дернулось. — Винс, да? — Саймон. Его звали Саймон.       На лице Рики мелькнуло напряженное выражение, и он внезапно насторожился.       С какой целью?       Для чьей выгоды?       Хотя Ясон привык к своенравной и упрямой натуре Рики, он чувствовал, что причина его упрямства на этот раз была иной. — Что произошло в холле у лифта? — Я уже рассказал им.       Выглядя совершенно сытым по горло и с видом пренебрежения, Рики бросил эти слова. Он даже не потрудился скрыть свое сильное отвращение от того, что его постоянно допрашивали.       В его глазах, устремлённых на Ясона, читался намёк на беспокойство.       Потому что были вещи, которых не следовало касаться, и он пытался скрыть это, ведя себя так, будто ему на все наплевать.       Ясон привык напрямую общаться с сотрудниками Содружества, которые постоянно пытались проникнуть в его мысли. По сравнению с их хитростью и коварством попытка Рики контратаковать действительно не стоила внимания. — Только не я.       Острый, напряженный взгляд Рики сразу же потускнел. “Что это значит?” — будто бы он спросил. — Просто посмотри записи с камер наблюдения.       Он явно заслуживал того, чтобы быть первым в чёрном списке службы безопасности.       В Эос камеры слежения — необходимость. Может, другие пэты и не замечали их присутствия, но только не Рики. От глаз этой дворняги из трущоб ничего не ускользало, даже маскировка.       Рики прекрасно понимал, что выкрикивать свои опровержения во весь голос было пустой тратой энергии. Именно из-за этого его нынешнее поведение выдавало его.       Называться "презренным смутьяном" было позорно, но Рики больше предпочитал это прозвище.       Он не лжёт.       Ясон это знал.       Но он что-то скрывает.       Записи с камер наблюдения раскрывали правду. Ни больше ни меньше.       Рики понятия не имел, что система безопасности вышла из строя, поэтому он не мог думать о лжи, чтобы скрыть правду. — Отключение длилось всего тридцать минут, но это охватило весь инцидент. Никакой видеозаписи не существует. Именно поэтому реакция на инцидент затянулась.       Орфей сказал это с ноткой страдания.       Другими словами, нам нечем доказать вину или невиновность твоего пэта.       Если Рики не лжёт, то что является правдой? — Есть вопросы, на которые нужно ответить. — ... Какие вопросы?       Ясон видел сомнение в нахмуренных бровях Рики. — Почему фурнитур Парадиты напала на тебя. Его мотив. Это дело не закончится, пока мы не получим полную информацию. Двойное желание — и для Ясона, и для Орфея. Хотя они оба хотели ответов, их намерения были разными. — Я не знаю. Черт возьми, спроси Саймона.       Услышать правду было неприятно.       Если бы они могли, они бы это сделали. Но сейчас это всё равно было невозможно. — Фурнитур находится в сознании, но у него нет ни АйДи, ни функций мозга высшего порядка.       По словам Рауля, фурнитур, о котором шла речь, сейчас находился в состоянии ступора.       Его разум был разрушен.       Даже Рауль не смог объяснить, почему синапсы в мозгу фурнитура полностью угасли. Поэтому все они оказались в затруднительном положении. — Фурнитур будет допрошен в соответствии с процедурой. Меня интересует твоя точка зрения, чтобы её можно было сопоставить с записями камер наблюдения. — ... Что насчёт Саймона? — С ним всё в порядке. Он пережил инцидент без каких-либо последствий. Сейчас его допрашивают.       Даже если ложь была беспринципной, это было удобно.       Чтобы решить дилемму и выйти из тупика. Ничто не было важнее правды.       Рики продолжал смотреть на Ясона немигающим, вызывающим взглядом, и Ясон с сочувствием встретил его напряжение. — Ты ведь понимаешь, что лгать мне недопустимо, Рики?       Рики насмешливо фыркнул.       Однако. — Или ты используешь на мне кольцо пэта, верно?       Это брошенное замечание было сделано без всякого энтузиазма и с недобрым выражением лица.       Вероятно, Рики просто пытался выплеснуть свою травму, поэтому Ясон не стал ни подтверждать, ни опровергать его слова. — Расскажи о том, что случилось.       Для того чтобы побудить Рики говорить, важно было выбрать время. Ясон полагался на своё знание характера Рики и не мог ошибиться в оценке того, насколько сильно он может надавить на Рики.       Рики слегка опустил глаза и издал мрачный, полный обречённости вздох. — ... Я не знаю.       Что это было?       Что случилось?       Из-за этой двусмысленности его слова звучали так, будто были наполнены смыслом. — Если бы это были трущобы, а не Эос, я бы списал его на то, что он под кайфом или в дурном запое, одно или другое. Уж больно безумным он казался.       Рики глубокомысленно нахмурился.       Он был под кайфом?       Или тяжёлый трип?       Но, по словам Рауля, в его организме не было наркотиков. — Я не знаю, о чем он говорил. Я просто уложил его так быстро, как только смог, когда он наставил на меня лазерный нож.       Если Рики сказал, что не знает, значит, он действительно не знал. Лгать Ясону сейчас было бессмысленно, учитывая ситуацию, в которой он оказался.       Похоже, Парадиту следует принять во внимание.       Ранее между Рики и Парадитом произошёл конфликт. Парадита, который был среднего ранга, но редкость которого увеличивала его ценность. Парадита, которой служил этот фурнитур.       Из-за этого спора Рики был приговорен к трехнедельному заключению. Ясону было ясно, что заключение было лишь предлогом, но Рики никто не просветил.       Возможно, нынешний инцидент был продолжением прежних обид Парадита. Вместо того чтобы, подобно Орфею, беспокоиться о "порядке Эос", Ясон хотел провести чёткое разграничение между событиями.       Редкий монгрел, вероятно, тоже привлекает излишнее внимание, верно?       Пока он представлял себе возможные варианты... — Но если Томас сказал, что Винс — это Саймон...       Рики погрузился в молчание. — У меня было много времени подумать, и вот что я надумал. — Что именно? — Он боялся, что его мир рухнет.       Сочувственный тон и слова Рики — это не то, чего Ясон мог ожидать.       Вместо отрицания Рики был полон сопереживания. “...Хоть мне и не хочется, но придется прислушаться к его словам”. — Ясон медленно свёл брови. — В Гардиан был ребёнок на пять лет младше меня.       Без всякой подсказки Рики внезапно начал рассказывать о своей истории в качестве подопечного в Гардиан. Ясон нахмурился.       Ясона не интересовал Рики до их встречи. Ведь прошлое и настоящее Рики никак не пересекались.       Значение имело то чудо, которое появилось в тот момент, когда точка и линия пересеклись.       А взгляд Ясона был устремлён в будущее.       Однако, несмотря на то что тема была для Ясона совершенно бессмысленной, он не стал останавливать Рики. Он чувствовал, что для Рики, который пытался понять, как на него напали, его история в Гардиан была неизбежной темой. — Всё то время, что мы были знакомы, он словно поклонялся земле, по которой я ходил. Он всегда был “Рики то, Рики это”. Он постоянно следовал за мной. — Как Парадита?       На мгновение Ясон увидел точку разветвления, где соединялись прошлое и настоящее. — Винс видел меня вблизи. Может быть, он видел Юнку как Мигеля, а Мигеля как Юнку. Потому что Юнка был со мной, у него были неприятности с другими, и он подвергался издёвкам со стороны остальных жителей Блока... И Юнка изменился.       На лице Рики появилось мрачное выражение. Уголок его рта слегка опустился, а тон Рики стал тяжёлым. Как будто он бережно хранил какую-то невидимую травму. Но в его медленно поднимающемся взгляде не было ни тени муки. — Винс, наверное, боялся, что случится с другими пэтами, если Мигель останется со мной. Я ведь везде нарушаю спокойствие, помнишь? Неудача с пэтом — это неудача с фурнитуром, так ведь?       Это была не попытка самонасмешки, а некая форма подтверждения. — Но Винс сошёл с ума... Он стал Саймоном. Я не узнал Винса в этих глазах.       Это был не Винс, а Саймон.       Рики перевёл взгляд на Ясона, словно желая получить подтверждение своим мыслям.       Кто это был — Винс или Саймон - для Ясона не имело ни малейшего значения. Он был в ярости просто потому, что его вещи причинили вред без всякой провокации.       Если бы фурнитур не находился в состоянии кататонии, он вполне мог бы сам вынести ему приговор. В ещё более возбужденном состоянии, чем когда выносил приговор Дэрилу. — Как только я назвал его Винсом, он сошел с ума.       Это ошибка.       Не умея сдерживать свои эмоции и контролировать чувства, фурнитур потерял право быть фурнитуром в тот момент, когда пошёл жаловаться Томасу.       Ответственность явно лежала на его хозяине, который молчаливо позволял жалобы. Рики не нужно было испытывать угрызения совести. — Но в данной ситуации, что бы ни сказал Ясон, этот твёрдолобый Рики, скорее всего, ничего не примет.       Поэтому Ясон изо всех сил старался скрыть свое нетерпение.       Монгрел из трущоб, погрязший в страданиях и ненависти к себе, вовсе не радует — чего следовало ожидать.       Увы. — Эй. — Что такое? — Это.       Рики указал на повязку на левой руке. — Если шрама нет, значит, ничего этого не было?       Подобная чепуха разжигала беспокойство Ясона. — Это не так.       Ясон почувствовал отсутствие эмоций в своем тоне. — Тогда что?       Рики поднял глаза и уставился на Ясона. — Что ты имеешь в виду? — Фурнитур Эоса — это всё монгрелы из трущоб, взятые у Гардиана. Винс, Томасс, Оскар и я теперь знаем это. Что теперь?       Взгляд Рики стал ещё более пристальным. — Для меня это не имеет значения. Но остальные не могут вынести даже присутствия монгрела. Кроме того, в Эос я — необычный? А вот они — нет, верно? Даже лицо Томаса позеленело.       Эта наглая манера общения. Рауль наверняка нахмурился бы от отвращения, Гидеон подавил бы усмешку, Орфей произнёс бы много сарказма, а Айша вёл бы себя как обычно — совершенно не обращая на него внимания.       И Ясон, по какой-то причине, почувствовал бы удовлетворение. Рики, несомненно, раскусил величайшее необоснованное беспокойство в Эосе прямо сейчас. — Будут ли наказаны Томас и Оскар?       Серьёзные глаза Рики пытались найти подтверждение.       То, что он беспокоился, было очевидно. — Это не мне решать.       Холодно ответил Ясон. — Орфей? — Да. — Тогда скажи Орфею, что я втянул их в это. Что это не их вина.       Это обязанность — брать фурнитуру на себя вину за свои ошибки. Обратное невозможно.       Когда Рики так откровенно и бездумно говорит о том, что берёт вину на себя, Ясону трудно что-либо сказать. — Это потому, что они такие же монгрелы из трущоб, как и ты?       Ясон просто хотел убедиться в этом ключевом моменте.       Мгновенно настала тишина.       Казалось, Ясон понял истинные чувства Рики. — Нет... Но ты ведь мне не веришь?       Отрицать?       Согласиться?       Надежда Рики на чёткий ответ не означала, что он двуличный и хочет выгодно расположить к себе, чтобы подготовиться к следующему развитию событий. Ведь Рики нужно было не мнение Блонди, а уверенность в истинных чувствах Ясона.       А раз так, то не было никакого смысла витать в облаках. — Быть монгрелом в Эосе — это то, что черпает вашу гордость. Тот факт, что фурнитур и ты одного вида, может вызвать достаточный интерес и любознательность, чтобы вдохновить их на решительное неповиновение. В таком случае это было бы серьёзной, тревожной проблемой.       Унылое выражение лица Ясона превратилось в насмешливую гримасу. В то же время из горла Рики вырвался булькающий звук.       В то же время. — Тогда выпусти меня из Эоса. Если это случится, то бомба замедленного действия над моей головой исчезнет, а Томасу и Орфею точно станет легче! Что касается меня, то, если я вынужден гнить в этом месте, то я бы предпочёл быть похожим на Катце и чахнуть на чёрном рынке.       Как будто это был условный рефлекс, Рики произнёс это вслух, не задумываясь.       Нет. Скорее, это были не просто оскорбительные слова, а его истинные чувства, вырвавшиеся наружу. — “Если я вынужден гнить в этом месте, то я бы предпочёл быть похожим на Катце и чахнуть на чёрном рынке” ... хм?       Ясон размышлял над тем, что было в сердце Рики и над его неосторожными словами.       А потом.       Ясно.       И тут же возникло ощущение, что он нашёл действенный выход из сложившейся дилеммы. Отступление 03       Эта история рассказывает о переезде Рики в Апатию. Каким был сам переезд? Рики, которому ничего не сказали, сообщили о том, куда он едет, должно быть, думал так: "Я смирился со своей судьбой... вот такое чувство". Эта история начнется с тройной точки зрения: Орфея, Ясона и Рики — и закончится мыслями Ясона. Здорово, когда короткая история изящно заканчивается там, где ей положено, не так ли? *** 1 ***       Шёл десятый день изоляции в медицинском центре.       Время, проведённое в одиночестве, не было для Рики мучительным. Он не страдал клаустрофобией, поэтому легко перенёс резкий переход от необъятно просторного блока Ясона к этому тесному помещению. Кроме сна, бодрствования и трёхразового питания, ему больше нечем было заняться. И тело, и разум становились вялыми от утомительности этого свободного времени.       Рутина продолжалась изо дня в день, пока однажды Рики не разрешили сменить обычную робу медицинского центра на свою обычную.       Наконец-то он почувствовал себя свободным от этого заточения.       Подумав об этом, Рики испустил глубокий вздох.       Но одежда в руках медицинского андроида не была его обычным, эксгибиционистским нарядом, предназначенным для пэтов. Хотя, по сравнению с другими пэтами, повседневная одежда Рики считалась очень простой.       У пэтов не было стыда. Чтобы беспрепятственно демонстрировать засосы, выгравированные на их теле, было вполне логично носить скудную одежду. Напротив, пэт без засосов и с чистой кожей считался отбросом и подвергался насмешкам и унижениям; их даже нельзя было выставлять на парных вечеринках.       Будь то те три года, проведённые в Эосе, или последнее время, когда он вернулся из трущоб, Рики никогда не посещал парные вечеринки.       Но постоянное наличие засосов на теле Рики никогда не прерывалось. Это объяснялось тем, что, обладая телом, которое часто обнимал Ясон, Рики прекрасно понимал, что простое введение чего-либо в анус не является сексом.       В отличие от других пэтов, между их отношением к сексу и системой ценностей Рики существовало различие.       Для тех пэтов засосы — символ статуса — были средством самоутверждения, для Рики же не было абсолютно никакой причины откровенно обнажать и выставлять напоказ собственные эрогенные зоны во время прогулок.       Секс с Ясоном был сродни пытке, от которой он не в праве отказаться. Разоблачение эротических чувств и чувствительности, о которых он не знал — и не хотел знать. Стыд за растущее осознание. Боль. Острая ненависть к себе. Но помимо всего этого — неоспоримое удовольствие.       Удовлетворение.       Сладостное таяние блаженства в его голове.       Экстаз, заставлявший его трепетать.       Как только он испытал эти ощущения, всё остальное встало на свои места.       Даже если бы он хотел обвинить Ясона в том, что тот обнажил и вывел на чистую воду его неуёмную похоть, он больше не мог избежать этой реальности.       Неопровержимое осознание. Потому что он не мог отрицать, что жаждет того блаженства, который приносит секс с Ясоном.       Как только он признал, что секс, от которого он был бессилен отказаться, больше не был чистой пыткой, он больше не мог вернуться к тому, каким был раньше. *** 2 ***       Мягкие и шелковистые на ощупь руки Рики скользили по серебристо-серому жилету без рукавов, черным брюкам и такого же цвета кожаной куртке. В каком-то смысле эта одежда всегда подходила ему как нельзя лучше.       ... Почему?       Рики мгновенно заподозрил неладное и приподнял брови.       Словно предугадав, сколько времени понадобится Рики, чтобы одеться, дверь распахнулась, и появился Орфей.       Что происходит?       Рики нахмурился ещё сильнее.       Орфей не обратил внимания на недоверчивое и сомневающееся выражение лица Рики. — Ты готов?       Наконец спросил Орфей.       Он был почти одного роста с Ясоном и жестоко посмотрел на Рики сверху вниз. Рики смело встретил его пристальный взгляд без страха. — ...Да.       Надменно ответил Рики. Не имело значения, с кем он столкнулся. Рики никогда бы не изменил своего отношения, будь то к Ясону или другим Блонди.       У Орфея не было возможности узнать, о чём думал Рики, но его поведение нисколько не изменилось. — Что ж, тогда пошли.       Куда?       Куда идти? Орфей грациозно удалился.       Что за чушь он несёт?       Рики тихо выругался у него за спиной, но, несмотря ни на что, последовал за ним из медицинского кабинета.       Было бессмысленно задавать вопросы или протестовать против Блонди. Рики осознавал это хотя бы потому, что он был вынужден сталкиваться с этой реальностью ежедневно.       Подчиняться — единственный вариант. Именно так элита относилась к пэтам.       Несмотря на то, что Рики знал, что он был аномалией среди всех пэтов, он никогда не чувствовал себя особенным. Пэты в Эосе любили ссориться из-за своего рейтинга, и Рики устал от этой бессмысленной борьбы.       Дальнейших объяснений не последовало. Глаза Рики сверлили спину Орфея, пока он шёл следом.       Тихий коридор был пуст, если не считать присутствия Рики и Орфея. Вскоре Рики понял, что путь, по которому они шли, вёл не обратно в его комнату.       Куда именно они направлялись?       И почему?       Рики был сбит с толку сложившейся ситуацией. Однако, куда бы Орфей его ни привёл, это не меняло того факта, что он не имел права отказываться.       Получится ли у него что-нибудь, если он будет без конца жаловаться?       Или в итоге он просто укусит себя за задницу?       В Эос не было смысла строить подобные схемы.       Не имея пропуска на выход, Рики прошёл через контрольно-пропускные пункты, которые обычно тщательно охранялись. Так быть не должно. Вероятно, всё дело в присутствии Орфея, Блонди, отвечающего за Эос.       Ему хотелось о чём-то спросить и что-то узнать. Но что бы он ни думал, он продолжал молча идти рядом с Орфеем.       И вот они вошли в грави-лифт, пункт назначения неизвестен. Они вышли из последнего пункта контроля безопасности, и там, наготове, стоял аэрокар.       Возле аэрокара стоял высокий, хорошо сложенный мужчина с грозным взглядом. С короткими волосами цвета индиго и частью лица, скрытой маской. В Танагуре представители элиты носили различные официальные одеяния в зависимости от их класса и статуса, но этот человек был одет в обычную одежду, непривычную для Танагуры.       Но в воздухе витало ощущение диссонанса. Как бы Рики ни смотрел на это, он находился не в официальном зале Эос, а у чёрного входа. Честно говоря, на официальный чёрный вход это тоже не походило. Казалось, что это запасной выход, который используется для сокрытия неблаговидных дел.       Примерно два года назад, когда Рики вывезли из общества Эос, он ушёл через выход, предназначенный специально для брошенных пэтов. Именно поэтому всё в Эос, включая Орфея, твердо верили, что Рики был выброшен, а его регистрация пэта удалена. Даже Рики верил в это.       Однако сейчас ситуация была совсем иной.       Увидев, как Орфей бесцеремонно подталкивает его по тропинке, которая не вела обратно в его комнату, Рики пришёл к пониманию. Ведь инцидент, из-за которого Рики задержали в медицинском центре, был не просто скандалом, а сверхсекретом, который мог потрясти самые основы Эос.       Как бы ни развивались события дальше, в каком бы направлении они ни развивались, всё уже никогда не сможет вернуться к прежнему состоянию.       Это должен быть их ответ на сложившиеся обстоятельства, гордость Блонди. Нет, это должно быть коллективное решение Блонди.       Однако... но. — Да, эй.       Рики не мог не спросить Орфея.        Что?       Он не мог прочесть непостижимое выражение лица Орфа. — Какого..? — Какого что? — Это я спрашиваю. Почему Ясон стоит там в таком виде?       Рики не только не мог прочитать мысли Орфея, но и не предсказал такого развития событий.       И Орфей слегка приподнял бровь. —... Хм. Какие у тебя есть доказательства, что это Ясон?       Какие доказательства... Зачем нужны доказательства?       На мгновение Рики потерял дар речи. — Ну, Ясон — это просто Ясон?       Это было единственное объяснение, которое он мог дать.       Короткие волосы цвета индиго, лицо, частично скрытое под маской, обычная, неизвестная одежда Танагуры. Но для Рики этот человек был Ясоном.       Почему же он так чувствовал?       Он был не менее озадачен. — ... Значит, так тому и быть.       Не подтверждая и не опровергая мысли Рики, Орфей тихо пробормотал про себя.       Рики понятия не имел, что значит "так", но его слова, похоже, удовлетворили Орфея.       Орфей медленно снял медицинскую бирку с запястья Рики. Затем он жестом указал подбородком. — Тогда иди.       Какое-то время Рики просто смотрел на Орфея. Зная, что никогда не получит ответов на свои вопросы, он повернулся и медленно пошёл к аэромобилю.       Оказавшись достаточно близко к Ясону, Рики остановился и поднял глаза. — Что ты делаешь, Ясон? Посещаешь бал-маскарад?"       Ясон слабо улыбнулся. — Ну, и что это всё значит?       Расспрашивать Блонди было бессмысленно. Хотя Рики и знал это, но то, что его так настойчиво игнорировали, действовало ему на нервы. — Садись в машину.       Лаконичный приказ.       Поморщившись, Рики забрался в аэромобиль.       Аэромобиль легко оторвался от земли и понёсся по воздуху.       Под ними мерцали неоновые огни Танагуры. По мере того, как пейзаж медленно превращался в великолепные виды Мидаса, Рики невольно вспомнил тот момент, когда он прибыл в Дженову два года назад. Эта мысль поразила его, как удар в живот.       Невообразимая свобода. Вместо того чтобы быть переработанным и выброшенным.       Так он думал изначально.       Но эта свобода сопровождалась цепями и ограничением по времени.       Если так было тогда, то как обстоят дела сейчас? “Эй, а куда мы, собственно, едем?“       Задавать вопросы, зная, что ответов не будет, было бессмысленно.       Поскольку он был уверен, что его конечный пункт назначения — не трущобы, для Рики не имело значения, куда он направляется. Это будет просто другая тюрьма.       В это он верил. — Выходи из машины.       Н Невероятно. Единственное независимое многоквартирное здание высокого класса, которое может претендовать на дипломатический иммунитет в Мидасе. Апатия, существующая исключительно для элиты. —... Это шутка... да?       Рики выпрямился, не веря своим глазам. Ясон небрежно взял его за запястья. — Мы должны идти.       Ясон неторопливо зашагал вперед. *** 3 *** "Ха..." "... Ха". "Ha...... aaaaa....."       Горячее дыхание лилось без перерыва.       Покачиваясь.       Хрипло стонал.       Трясясь до абсуда. "Йа...... " "... H... aaaaa." "Нхх..... aaaaaa."       Расплавленный непрекращающимися вздохами...... в огне.       Его горло.       Его грудь.       Его талия.       Тлеющий жар.       Медленное жжение.       Пульсирующая боль.       От макушки головы до глубины души.       Когда он почувствовал, как тяжесть опустилась ниже колен, он рефлекторно задержал дыхание — вот оно. "Хааа..."       В его глазах вспыхнуло пламя.       Жгучий жар возбуждения проникал в его сердцевину.       Так сильно.       Такой горячий.       Такой тяжелый.       Его заставляли делать это снова и снова. И хотя, по идее, он должен был уже привыкнуть к этому акту, он просто не мог, сколько бы времени ни прошло.       В данный момент не было смысла строить из себя девственника или неловко пытаться угодить Ясону. Не говоря уже о том, чтобы устраивать чрезмерное представление. И всё же в этот миг его тело, как всегда, охватила судорога.       Если он пропустит это мимо ушей, всё станет немного приятнее.       Нет, это неправильно.       От волос на голове до каждого уголка тела мгновенно включился переключатель удовольствия, лишив его способности понимать что-либо ещё. Да, именно так. "...Нх...аааа..."       Только тяжесть в заднице была реальной и слишком грубой и яркой, в результате чего он не мог дышать.       Это было то, что он уже испытал на себе, и все же крошечный промежуток в ощущениях между актом проникновения и полным проникновением, казалось, всегда выдавал знакомые ему чувства. “Яаа…… хааааа...... нннннн…… ху.......”       С долгим стоном, который вырвался из глубины его горла, он выгнулся дугой.       Непринужденный кокетливый возглас разнёсся по воздуху.       Возбуждение.       Плач.       Переходя на хрип от этого.       Крайне неприлично... но он был взволнован до слёз. "Ньяя...... ннн... гх...... я.....аааа..."       Успокоиться.       Подавить.       Даже стиснув зубы, он не мог остановить вздохи, которые продолжали бесконечно вырываться наружу.       Место, где стягивалось кольцо... такое горячее.       Уретра его члена, уже липкая от спермы, словно горела.       По телу пробежали мурашки. Его самое сокровенное место, в которое Ясон интенсивно вдалбливался, подёргивалось и билось в конвульсиях.       Медленные толчки заставляли его задыхаться.       Он покачнулся и откинулся назад, его захлестнули стоны.       И вдруг, вырвавшись наружу, он закричал.       Не от озноба или дрожи, а от чистого экстаза.       Еще.       ... Сильнее.       Быстрее.       Его руки обхватили спину Ясона. "... Пожалуйста”.       Его дрожащие пальцы крепко сжались. "... Умоляю”.       Его собственный член тёрся об Ясона.       Неистовое желание. Даже если это было непристойно.       Словно от трения этой единственной точки его пронзило, как от удара электрического тока по телу. "Хья.....!"       По мере того, как Ясон сохранял положение и погружался в него, эта часть тела начала сжиматься и онемела.       Его кровь бурлила и шипела. В глубине его мозга было только неизмеримое трепетное удовольствие.       Не было ни стыда, ни агонии — только его тело, извивающееся в водовороте блаженства.       Невозможно остановиться.       ...Невозможно остановиться.       И, наконец, что-то похожее на крик вырвалось из его горла. Его зрение вспыхнуло ярко-красным, как будто в этот момент упал спелый фрукт и разбился вдребезги. Без предупреждения Рики потерял сознание.       Тело Рики, прижатое к его телу, выгнулось дугой назад и резко обмякло.       Ясон оставался внутри, пока гладкий канал продолжал сжиматься вокруг него.       Такое неописуемо сильное чувство.       Ясон понимал только механику этого. То, что он смог уловить эти ощущения, объяснялось именно его телом, которое обычно называли сексароидом высшего класса.       Однако, даже включив эмоции, от так называемой "привязанности", он не испытывал истинного наслаждения.       Как жаль.       Если бы близость с Рики позволила ему полностью разделить всё... Даже он понимал, что слишком многого ожидает от своего искусственного тела.       Но даже так.       Если из-за этого.        ...Он не мог остановиться.       Сглотнув насмешливую, горькую улыбку, Ясон поцеловал Рики. “Ты мой. Что бы ни случилось, что бы кто ни говорил, я никогда не отпущу тебя во второй раз”. “Клянусь всем, что это свято и неприкосновенно...”