Я знаю, ты знаешь, на что всё это тянет
Теперь быть твоим лучшим другом достаточно смешно.
Электрофорез — После фильма
На фоне приглушённой музыки обёртка от чупа-чупса шуршит раздражающе громко. Руслан кидает равнодушный взгляд на яблочную конфету, которую Даня усердно распаковывает, и отвлекается на сообщения в телефоне. Они оба сидят в машине на парковке под торговым центром, ожидая Колю, который захотел зайти в ещё один магазин и попросил без него не уезжать. — Зачем ты такой большой купил? Он же тебе в рот не влезет, — говорит Руслан, от скуки возвращая своё внимание огромному зелёненькому леденцу. — Он с жвачкой, я в последний раз такой ещё подростком ел, — отвечает Даня и, наконец избавившись от упаковки, пихает фантик в боковой карман машины. — Эй, ты мне срач здесь не разводи. Выходить будешь, чтоб убрал. — Уберу, — кивает он и лижет чупа-чупс. «Не уберёт же, гад», — думает Руслан сначала, скользя взглядом по чужому профилю. Рот у Дани миниатюрный, зачем-то думает он потом, наблюдая, как друг сначала облизывает карамель, а потом полностью засовывает её в рот. Чупа-чупс огромный, и держать такой за щекой проблематично, поэтому Даня причмокивает и вытаскивает его, чтобы попробовать раскусить. Гладкая поверхность конфеты поблёскивает от слюны в мрачном салоне машины, и Руслан неожиданно чувствует от этого какое-то волнение. — Ты чё завис? — спрашивает Даня, заметив тяжёлый взгляд. — Тоже пососать хочешь? — Это твоя обязанность, — шутливо отвечает он, и переводит взгляд на руль, начиная барабанить по нему костяшками пальцев. — Бля, и долго Коля там торчать собрался? — Да может встретил кого-нибудь, сфотаться попросили. — У меня дела ещё вообще-то. — Какие? Мы же хотели в кальянку потом. Руслан косится на Даню, который продолжает есть этот чупа-чупс, и вымученно вздыхает. — Это и считается за дела. Я уже жрать хочу. — Ну хочешь позвони ему, поторопи, — говорит Даня, а потом всё-таки засовывает конфету обратно за щёку. Рот у Дани действительно маленький, аккуратный, очерченный тонкими губами, вечно искусанными, а оттого ярко-красными, будто слегка подкрашенными вишнёвым тинтом. Руслан зачем-то думает о том, какие у него зубы. Для этого даже не приходится подключать фантазию, он видел клип на песню «Всё в порядке». Они белые, ровные и будто фарфоровые. Красивые, если это слово применимо для описания зубов. Раньше ведь многие писатели с особой страстью писали о красоте миниатюрного рта наравне с восхвалениями худого стана. И Руслан не признается в этом даже себе, но он бы спиздел, если бы сказал, что у него никогда не появлялось импульсивного желания потрогать чужие, словно кафельные, зубы, хотя бы из интереса. Вся внешность Дани ладная, гармоничная, начиная с до дрожи правильных, плавных черт лица и стройного ряда зубов, заканчивая длинными ногами, которым могут позавидовать многие женщины. Руслан не думает обо всём этом специально, однако не заметить подобное после нескольких лет общения сложно. Это просто хранится где-то в голове, как факт, который существовал всегда. Музыка сменяется со спокойной композиции на какой-то попсовый трек, и Руслан тянется выключить эти сопливые завывания о первой любви. Он переключается несколько раз между разными радиоволнами и, так и не найдя чего-то сносного, просто вырубает их. Даня сам напевает что-то себе под нос, и Руслан мстительно тыкает пальцем ему в щёку, за которой находится чупа-чупс. — Это вообще-то больно, — он недовольно трёт пострадавшее место, а потом в отместку пытается тыкнуть Руслана. Тот уклоняется и показывает язык. — Так и скажи, что завидуешь, что у меня есть чупа-чупс, а у тебя нету. — Я твой могу легко забрать. — Он уже облизанный. — Ничего, я не брезгливый. — Ну, на, — говорит Даня и, вытащив конфету изо рта, демонстративно её протягивает. В чужих глазах смешинки и дружеский вызов, но Руслану вдруг становится душно в салоне автомобиля. Он забирает из татуированных пальцев тонкую палочку детской сладости и встречается с Даней нахальным взглядом. Воздух густеет в тот момент, когда он демонстративно облизывает поблёскивающую карамель, собирая с неё языком тонкий слой чужой слюны. Зрачки Дани топят радужку, и в машине недостаточно темно, чтобы скрыть реакцию на эти «шуточные» поддразнивания. Между ними застывает хрупкое напряжение. Руслан чувствует, как сердце пропускает удар, когда Даня вдруг смотрит на его губы. Острый кадык судорожно дёргается, когда Руслан придвигается ближе с одним явным намерением. В голубоватых глазах паника и что-то ещё, более неуловимое. Но, несмотря на это, Даня неожиданно сам подаётся вперёд, обхватывая его ладонями за щёки и сталкиваясь губами в поцелуе. Это длится всего пару секунд, но Руслан запоминает, как ощущается прикосновение обветренных губ и запах яблочного чупа-чупса. На внутренней стороне век отпечатываются полыхнувшие алым щёки и длиннющий веер рыжих ресниц. Их языки соприкасаются, и Даня отстраняется так же резко, прикрывая губы внутренней стороной ладони, сам выглядя удивлённым, будто только сейчас осознавая, что именно он сделал. Жёлтые волосы Лиды маячат на входе на парковку, и Даня тут же отводит взгляд, отстраняясь. Говорит хрипловатым голосом: — Коля идёт. Руслан прокатывает по языку яблочный привкус конфеты Дани и ухмыляется. — Вернуть тебе чупа-чупс? — Да забирай уже, вымогатель, — отвечает он и пристёгивается, натягивая на лицо маску спокойствия. Коля громко хлопает дверью, забирается на заднее сиденье и шуршит пакетами. — Вы чё как на иголках? — со смешком спрашивает он. — В кальянку поедем? — Да, — говорит Руслан и заводит машину. Даня тянется включить радио, и по салону разносятся сопливые завывания о первой любви.***
Безалкогольный коктейль с тоником откровенно горький, но бодрит. В кальянной приятное освещение, вежливый персонал и красивые девушки за соседним столиком. К их компании присоединяются несколько знакомых, и разговор начинает течь живее. Руслан нацепляет на глаза солнцезащитные очки и откидывается в глубокое кресло. В руках он крутит чёртову палочку от чупа-чупса. Она зелёная с жёлтыми полосами, а на ощупь шершавая. И если снаружи он выглядит расслабленно, то внутри всё сжимается в неприятной тревоге. Даня сидит рядом с ним и планомерно набухивается. Он молчал всю дорогу до кальянной, пялясь в окно, будто пубертатный подросток, представляющий себя в грустном клипе. Руслан его не трогал, погружённый в собственные мысли. Кисловатый вкус яблока так и продолжал жечь губы. Никто на их вынужденно безмолвную пару практически не обращает внимания, и поэтому между ними зависает долгое молчание, нарушаемое лишь просьбами повторить заказ да редкими встревоженными попытками Коли завести диалог. Тот, ставший свидетелем напряжения ещё в машине, кидает на них подозрительные взгляды, но не вмешивается, чувствующий, что его просто пошлют. — Может тебе хватит? — раздражённо осаживает Руслан Даню, который вновь машет официанту, указывая на пустой бокал. — За собой следи, — огрызается Даня, но официанта уже отвлекает другой столик, — вот, блять. — Бухать продолжишь и до дома будешь на метро добираться. — А ты мне мать, что ли? Не лезь. — Я твой друг. — Уверен? — с вызовом спрашивает Даня. Тишина после этих слов становится осязаемой. Она обрушивается между ними резко и болезненно. Спина у Руслана каменеет, когда он встаёт с кресла и грубо дёргает Даню за руку, заставляя подняться. Вся компания замолкает, переводя на них вопросительные взгляды, и он успокаивающе улыбается: — Мы покурить. — Мужики, я с вами, — Коля тоже вскакивает со своего места, но Даня, выпутав руку из захвата Руслана, усаживает его обратно. — Мы скоро вернёмся, а ты пока с Лерой пообщайся. Она только приехала, скучала по тебе, наверное. Некрасиво свою девушку без внимания оставлять. Коля опускается обратно на диван, заторможенно кивает, провожая их удаляющиеся спины взволнованным взглядом, а потом, дождавшись когда они уйдут, всё-таки отправляется следом. Даня долго раскуривает сигарету, стрельнутую у случайного прохожего, и прижимается спиной к холодной стене. Руслан смотрит на это со стороны, смотрит и чувствует, как мир вокруг схлопывается, будто мыльный пузырь, до того пространства, что их разделяет. Татуированные пальцы сжимают никотиновую палочку. Небрежно и красиво. Даня обхватывает губами фильтр и глубоко вдыхает в лёгкие ядовитый дым. Обычно он курит торопливо, бездумно, не вкладывая особого смысла в эти восемь-десять затяжек. Но сегодня всё идёт иначе, и Даня сосредоточенно и монотонно скуривает медленно умирающую ментоловую сигарету, как глубоко несчастный человек скуривает своё прошлое. Так он пытается оттянуть то, что произойдёт дальше. Они оба это прекрасно понимают. «Это нечестно», — думает Руслан, чувствуя какую-то мелочную обиду, будто бы Даня был ему теперь что-то должен. Но это действительно нечестно — быть сначала таким неожиданно доступным и тёплым, а потом спрятаться в свой панцирь, стать чужим и заледенелым. Захочешь прикоснуться — отморозишь пальцы. Снежная королева блять. — Это было случайно, — неожиданно говорит Даня, разрушая тишину, и перехватывает его взгляд своими внимательными глазами. — О чём речь? — Ты знаешь. — Не совсем понимаю. — Не заставляй меня это, блять, произносить. Я не пидор. Руслан смотрит на рыжие волосы, кажущиеся в тусклом свете фонаря совсем тёмными, и со смешком качает головой. — Да? А поцеловал меня кто-то другой? — он делает паузу, а потом добавляет, — или может ты сейчас говорил не об этом? Руслан подходит ближе, и теперь их разделяет всего несколько сантиметров. Отсюда становится видно, как длинные ресницы трогательно дрожат, отбрасывая на щёки тонкие паутинки теней. Свет от неоновой вывески «выход» красиво подсвечивает их. Он фиолетовый. Блевотно тревожный, апосематический. В нём чудится что-то предостерегающее. Даня толкает его в плечо, но Руслан не обращает на это внимание, забирает из чужих пальцев сигарету и глубоко затягивается, выдыхая горьковатый дым прямо в веснушчатое лицо вместе с едким: — Может отсосёшь? Даня отшатывается от него, презрительно сузив глаза. Он нервно взъерошивает волосы, выглядя не злым, а скорее испуганным. Замахивается, занося кулак, как-то слишком по-детски, неуверенно, будто бы ещё не решился, собирается он ударить серьёзно или дать звонкую пощёчину, как оскорблённая чем-то дамочка. А потом бьёт. Удар выходит смазанным, не в полную силу. Губа под татуированными костяшками болезненно лопается, и рот Руслана окрашивается липкой и тёплой кровью. Он отступает, шокированный и не ожидавший такой развязки, трогает рану кончиками пальцев. Сигарета падает в лужу, и её блеклый огонёк быстро затухает. Руслану на нос приземляется огромная капля дождя, когда Даня, резко развернувшись, скрывается за дверью кальянной. Практически сбегает. В шею начинает неприятно дуть осенний ветер, и он опирается на стену, облизывая болезненно пульсирующие губы. «Нечестно», — опять думает Руслан и сплёвывает кровь на асфальт. — Ты в порядке? — раздаётся голос со стороны входной двери, и из-за неё показывается встревоженное лицо Коли. — Нормально. Он недолго разглядывает его помятый вид, после подходит и встаёт рядом, опираясь на стену. Они молчат пару секунд, пока Руслан ищет по карманам полупустую пачку сигарет. Находит. Задумчиво пялится на одиноко торчащую сигу и прячет обратно в карман. — И долго ты там стоял? — Не очень. — Ясно. — Что у вас случилось? — Ничего особенного. Считай, дружеская ссора. — Все во время дружеской ссоры бьют друг другу ебало? — А мне откуда знать? — И правда, — он замолкает, позволяя Руслану раздражённо пощёлкать зажигалкой под медленно накрапывающим дождём. — Даня так стремительно мимо пронёсся, даже, кажется, не понял, что это я. Как считаешь, он домой поехал или вернулся к остальным? — Как ты мог заметить, он мне о своих действиях не отчитывается. Я ему не мамочка. — Просто подумал, что ты знаешь его дольше, чем я, и можешь предположить. Слышится тяжёлый вздох. — Он пьяный, так что за руль не сядет. Я хуй знает. Возможно, такси вызвал. — Да, скорее всего, — кивает Коля. — Дождь начался. — И? — Да так. Пытаюсь разрядить обстановку. Мы с Лерой домой скоро поедем, наверное. А ты? — Что я? — Домой поедешь? — Коль, ты чего добиваешься? — Руслан прячет зажигалку в карман и накидывает на голову капюшон от худи. — Я вижу, что ты к чему-то ведёшь. — Ты же знаешь, что он влюблён в тебя? — говорит тот спокойно и равнодушно, без обиняков, так, будто это самая повседневная вещь на свете, как, например, сказать о том, что идёт дождь или спросить, что он ел на завтрак. — Смешно!.. — отвечает Руслан слишком резко, чувствуя, как по спине после этих слов ползёт холодок. Он ведь знал. Видел это сегодня и вчера. Просто не придавал значения явным сигналам, языку тела и прочей поеботе. Игнорировал Данины взгляды и своё, казалось бы, эгоистичное желание зажать его где-нибудь, чтобы поцеловать в тонкие губы. — Ну так посмейся. Смеяться не хочется. Коля перекатывается с пальцев на носок, а потом поднимает свои серьёзные глаза на Руслана. — Ты не можешь быть настолько слеп, чтобы не заметить этого. — Он не гей, — беспомощно пытается возразить тот. — Да. Не думаю, что он до этого хоть раз испытывал влечение к мужчине. — Ну так. — Руслан, ты идиот? Дело ведь не в том, что он влюблён в мужчину. Дело в тебе. — Я… — он теряется от явного укора, прозвучавшего в чужом голосе, — я, кажется, должен идти. — Иди, — кивает Коля.***
Найти Даню оказывается тяжело. Нигде не видно его рыжей макушки. Руслан пробегается глазами по столикам и пространству возле бара, пытаясь зацепиться за знакомый силуэт. Неужели успел уехать? Леру он замечает не сразу. Та стоит поодаль, внимательно сканируя его серьёзным взглядом. Скорее всего, пошла вслед за Колей и решила его тут дождаться. — Даню ищешь? Он кивает, уже не удивлённый проницательностью этого семейства. — В туалет пошёл, который на первом. Ещё вроде такси вызывал. — Спасибо. — Ерунда, — Лера машет рукой и отпивает свой коктейль. — Удачи. Руслан её уже не слышит. Он пробирается сквозь редкую толпу по лестнице, чуть не наебнувшись на высоких ступенях. Двери в уборную сделаны в стиле кальянной: массивные, чёрные, с резным узором. Он дёргает за ручку. Закрыто. Проходит несколько долгих минут, прежде чем из-за них слышится приглушённый шум, и поворачивается задвижка. Даня выходит, рассеянно смотря в телефон, и практически врезается в Руслана. Тот цепко хватает друга под локоть и заталкивает обратно в небольшое помещение. — Что ты… — Не ори, — дверная защёлка с характерным звуком поворачивается, отрезая их от многолюдного зала с посетителями. — Ты совсем уже ахуел? Отпусти меня, — Даня дёргается, вырываясь, и отступает от него. — Спокойно. Давай обойдёмся без внеплановых травм. — Руки свои держи при себе, — Руслан на это примирительно поднимает ладони, показывая чистоту своих замыслов. — Послушай, нам нужно нормально поговорить. — А ещё чё? Засосаться и отдрочить друг другу в грязном туалете? — Ты же этого и хочешь, — говорит Руслан без вопросительной интонации, твёрдо и уверенно, уже зная, что он прав, что верно считал все сигналы, и Даня сейчас не въебёт ему, а неловко отведёт взгляд, делая вид, будто не понимает. Он так и делает. От него волнами расходится тревога и, кажется, если прикоснуться — ощутишь чужую дрожь. — Пошёл ты, — выдыхает Даня и нервно облизывает губы, ощущая исходящие от Руслана намерения. — Что ты, блять, творишь, — шипит он, когда тот приближается. — Не знаю. Хочу прикоснуться к тебе? С этим есть какие-то проблемы? — Нет, — хрипло отвечает Даня и отступает ещё дальше, упираясь поясницей в раковину, — никаких проблем. У Руслана против воли губы ломаются в усмешку. Зыбкое ощущение власти пьянит, как бокал тёплого шампанского. — Так что? — Что? — Отсосёшь? — Иди нахуй, — Даня вскидывает упрямый взгляд и, о боги, краснеет. Ещё одна маленькая победа. — Грубо, — сладко тянет Руслан, а потом одним движением сокращает расстояние между ними, выдыхая в чужой рот тёплый воздух и с силой сжимая ладони на талии. Они не целуются, лишь шумно дышат друг другу в губы, разделяя на двоих липкое предвкушение. И этого так мало и так много. — Сволочь. Какая же ты сволочь, — шепчет Даня себе под нос, вздрагивая под осторожными прикосновениями. Он чувствительный, вибрирующий яростной энергией, будто оголённый провод. Руслана ведёт от ощущения тёплой кожи, скрытой под слоем одежды, от того, как судорожно горят чужие щёки. И от осознания, что это позволено только ему. Даню хочется. Хочется во всех возможных смыслах. И теперь, узнав вкус поцелуев с ним, бегло пересчитав рыжие веснушки и увидев, как легко он краснеет, Руслану безумно мало. — Я не пидор, ясно? — говорит Даня, а потом толкает его к стене и, помедлив, опускается на колени. Скорее всего это больно, потому что пол в туалете кафельный, с идеальными белыми стыками между плитками. Но Руслан не думает об этом. Он слышит только бешено пульсирующий шум крови в ушах и покалывающее возбуждение внизу живота. Губы у Дани по-блядски красные, обкусанные, соблазнительно поблёскивающие от того, что он их постоянно облизывает. Это всё не ощущается реальным. Руслан смотрит на эту картину сверху вниз, подавляя в себе желание грубо потянуть за рыжие волосы и впечатать в свою ширинку. Пряжка ремня в напряжённой тишине с громким звуком расстёгивается. Вжикает молния, и Даня отталкивает его руки, самостоятельно спуская трусы. Кадык прокатывается под молочной кожей, когда он судорожно сглатывает слюну. Язык практически неуловимо скользит между губ, и Руслан ощущает чужое волнение, собирающееся на кончиках пальцев. Тёплое дыхание касается головки члена, Даня на пробу слизывает выступившую смазку, показушно уверенным движением обхватывает пальцами ствол и ведёт ими по всей длине, начиная надрачивать. Руслан сцепляет зубы, ощущая чуть ли не физическое жжение от яростной потребности засадить по самые гланды, избегая этих длительных прелюдий. Даня до ужаса медлительный, видно, как он пытается скрыть свою неловкость под резкими движениями. Но по щекам растекается румянец, выдающий его с головой. Это стремление показать, будто он владеет ситуацией, только подстёгивает возбуждение. — Я не против спустить на твои чудесные ресницы, но мне казалось, что ты преследовал другие цели, когда становился на колени, — Даня на эти слова окончательно краснеет, и Руслан видит, как он борется с собой. Эта девственная нерешительность должна раздражать, но на деле только умиляет. Руслан хмыкает, закатывая глаза на чужие попытки показаться незаинтересованным, зарывается пальцами в Данины волосы и тянет его на себя. Он специально мажет головкой по щеке, оставляя на ней влажный след, потом по губам, с намёком толкается в них, покачивая бёдрами и думает, что скоро, блять, умрёт от этой неторопливости. И раз уж на то пошло, то по справедливости, ёбанного Кашина хочется насадить на член уже давно. — Сделаешь ахегао? — глумливо тянет Руслан, тяжёлой рукой перебирая волосы на затылке. — Я чё, по-твоему, рыжая подружка Мейби Бейби? — Ты себя недооцениваешь. Скорее она твоя подружка. — Сходи нахуй, шутник ебаный, — отвечает Даня, а потом, недовольно сверкнув глазами из-под пушистых ресниц, наконец открывает рот и пропускает внутрь член. В горле хрипло булькает стон, и Руслан шумно втягивает душный воздух, пальцами сжимая чужие волосы. Рот у Дани тёплый и влажный, его язык скользит по чувствительной коже, размазывая слюну, смешанную со смазкой. Руслан смотрит на растянутый натёртый уголок губ и думает, что для того, чтобы ебануться, ему оказывается нужно совсем немного. Даня заглатывает член наполовину, помогая себе рукой, до ужаса старательный и, конечно же, смущённый. Он трётся кончиком языка о горячую головку, хлюпает носом, а потом смотрит вверх. Голубые глаза трогательно слезятся с непривычки. «Как в хентай-манге», — думает Руслан, убирая руку с головы и начиная хлопать себя по карманам. Телефон практически полностью разряжен, но на несколько фотографий его должно хватить. Щёлкает вспышка, на секунду подсвечивая краснющие щёки, усыпанные веснушками, и растянутые вокруг члена тонкие губы. Фотография получается немного смазанная — руки у Руслана подрагивают, будто он реально обдолбался, однако кадр всё равно смотрится горячо. Но такое нужно снимать на камеру, а не фотографировать. Даня отстраняется, и Руслан, чувствуя себя свихнувшимся, с фанатизмом смотрит на то, как тонкая ниточка слюны тянется от его миниатюрного рта. Это тоже хочется сфотографировать, но момент уже проёбан. — Ты, блять, ахуел? — Чё? Даня прикрывает губы тыльной стороной ладони и яростно смотрит в чужие глаза, скрытые под стёклами тёмных очков. — Нахуя ты это сфотографировал? — В личную коллекцию. Буду дрочить на твой светлый образ одинокими вечерами. — Удаляй, блять. Я, по-твоему, настолько отбитый, что позволю меня с хуем во рту фоткать? Руслан на это ухмыляется, сдвигает очки на нос, впиваясь своими цепкими глазами в ответ. — Малыш, — он прокатывает это слово по языку, видя, как Даня морщится от подобного обращения, — если бы я хотел тебя слить, я бы это уже сделал. У меня до пизды компромата с наших бухичей. Тебе напомнить, как ты полуголый валялся возле туалета? Или как записывал мне слёзные кружки в телегу? — он возвращает на место очки, а потом вытаскивает из кармана пачку сигарет, в которой осталась та самая единственная сига. Это настолько возмутительно справедливо, что Даня теряется. Тихо щёлкает зажигалка, и Руслан с удовольствием затягивается. — Знаешь, всегда мечтал покурить, пока мне сосут. Не выёбывайся давай, ты слишком ахуенно смотришься с моим членом во рту. Бог тому свидетель, — и Руслан с намёком делает какой-то жест, указывая вверх. Сигарета медленно тлеет, стиснутая между татуированных пальцев. Пепел с неё сыпется прямо на пол, пропитывая едким запахом всё помещение. — Блять, Дань, как же с тобой сложно, — Руслан зажимает её в губах и склоняется к нему, неожиданно мягко оглаживает чужие скулы. «Красивый», — ослепительно вспыхивает в голове. Даня до безумия красивый и до безумия недоступный. Им хочется обладать. Его строптивой, неподдающейся силой и каждой маленькой веснушкой, рассыпанной по щекам, спине и во впадине точёных ключиц. Кожа на щеках шелковистая, горящая от прикосновений, Руслан чувствует, как у него в глазах появляется несдержанный огонёк, от понимания, кто именно стоит перед ним на коленях. Даня больше не смотрит на него, отстранённо уводит взгляд. Он кусает губы и, когда рука Руслана ненавязчиво, но с намёком скользит мимо них, открывает рот и втягивает внутрь несколько пальцев. Руслан сразу же давит на мокрый язык, трогает чувствительное нёбо, зубы, с фанатизмом обводит тонкие губы. Потом Даня всё-таки отмирает. Одной рукой он обхватывает оставленный без внимания член, другой сжимает себя через штаны и с тихим стоном выдыхает, выпуская пальцы изо рта. — Ебать ты куколка, — хрипло усмехается Руслан, скользкой от слюны рукой придерживая тлеющую сигарету. Даня смотрит на него, а потом забирает сигарету из рук и глубоко затягивается, с наслаждением наблюдая за секундным недоумением. — Мечтать не вредно, — он выпускает горьковатый дым из лёгких и давит окурок о кафельную плитку. Губы мягко обнимают член, как несколько мгновений назад пальцы, и Даня расслабляет горло, принимая его практически до конца. Руслан от неожиданности стонет, опять зарывается пальцами в волосы и уже сам толкается внутрь. — Ударь меня по бедру если будет слишком, — говорит он и, дождавшись утвердительного кивка, крепко сжимает рыжие волосы, фиксируя голову. Глотка у Дани мягкая, тут же понимает Руслан, и от этого почему-то становится очень плохо. Он смотрит на то, как под равными, резкими толчками его член наполняет маленький рот и неожиданно чувствует от этого пронизывающее удовольствие. Не физическое, а какое-то внутреннее, всепоглощающее удовольствие. Наверное, что-то подобное чувствуют фетишисты, когда исполняют свои самые постыдные желания. Руслан не фетишист, но трахать в рот Даню Кашина звучит, как ёбанный эротический сон, после которого вскакиваешь с палаткой в штанах. Он роняет ещё один стон, а потом опять смотрит на этот растянутый уголок губ, который так и хочется потрогать. Даня прикрывает глаза слипшимися от слёз ресницами и выглядит при этом как дорогущая блядота. Не хватает только красной помады и потёкшего макияжа. Этот образ, возникший в голове, становится добивающим, и Руслан отодвигается, кончая прямо на приоткрытые губы и влажные ресницы. Сперма белёсыми каплями украшает красное от смущения лицо. Это выглядит порнушно, извращённо и красиво. — Ну ты и гандон, — хрипло говорит Даня и поднимается, придерживаясь за стену. — Реснички слишком милые, не удержался, — Руслан довольно улыбается и заправляет член в штаны. — Ответную услугу оказать? — Не надо, я уже, — Даня тушуется и отворачивается, скрываясь от внимательного взгляда. — В смысле? Ты чё, кончил от того, что тебя хуем в глотку долбили? — Ой, да иди ты нахуй, — он подходит к раковине и начинает умываться. Долго полощет рот. Руслан теряется. Осознание того, что Даня Кашин может кончить от члена в горле не укладывается в голове. — Так тебе понравилось? — он подходит со спины, не решаясь притронуться к напряжённой фигуре. Они пересекаются взглядами в мутном стекле зеркала. Даня выглядит хорошо. Выебанно. Волосы лежат в беспорядке, а губы до ужаса краснющие, натёртые. Руслан, не разрывая зрительного контакта, ненавязчиво устраивает ладони на талии и прижимается лижущим поцелуем к пространству за ухом. — Если бы кто-то не тыкал мне в ебло камерой, я бы сказал, что да. — Это для истории. Даня на это показательно фыркает. — Ты всё равно это удалишь. — Только если ты меня хорошо попросишь. — В твоих фантазиях, извращенец. Он задумчиво кусает губы, а потом спрашивает: — Так мы теперь?.. — Что? — Встречаемся? — А ты как думаешь? — Член не ты сосал, откуда мне знать, что у тебя на уме? Может ты меня бросить после этого планируешь, — Даня улыбается, но улыбка выходит нервной, не правдоподобной. — Конечно встречаемся. Ты подарил мне свою оральную девственность, я на тебе после такого жениться должен. — И где кольцо? — Сейчас экстренно попрошу доставить в наши роскошные апартаменты бутылку шампанского и скручу его тебе из проволоки. — Романтично. Я тебе ещё раз врежу. — Приму это с достоинством, — Руслан с удовольствием укладывает голову Дане на плечо, целуя губами родинку на шее. Громкий стук в дверь заставляет их обоих вздрогнуть. — Руслан, вы там чё блять делаете? — практически орёт Коля. — Не дай бог вы мне туалет разгромили, пидорасы. Выходите, блять! — Твою мать! — с Дани тут же слетает расслабленность и благодушное настроение, он меняется в лице и выпутывается из объятий. — Какого хуя вообще? — Блять, — Руслан раздражённо поправляет очки и измученно возводит глаза к потолку, — как всегда нахуй. Надо выходить, иначе он скоро дверь снесёт. Наверное думает, что мы поубивали здесь друг друга, — он бегло оглядывает Даню, поправляет ему волосы и вздыхает. Чужой внешний вид выдаёт их обоих с головой. — Ну, даже если он что-то и поймёт, то пиздеть не будет, он же адекватный. Так что не ссы. Руслан первый открывает двери, встречаясь с взъерошенным, злым и взволнованным Колей. — Ну что, скорую надо? — спрашивает тот, заглядывая ему за спину. — Нет, — буркает Даня и краснеет. — А что вы там… — Коль, ты не переживай, у нас всё хорошо, а тебя вон Лера ждёт, — он кивает на стоящую поодаль девушку, с интересом наблюдающую за этим цирком, — некрасиво свою возлюбленную без внимания оставлять. А мы домой поедем, окей? — Руслан мило улыбается и ненавязчиво подталкивает Колю, намекая, что они сами разберутся. Лида тяжело вздыхает, порывается что-то сказать, опять косится на Даню, а потом машет рукой: — Чёрт с вами.