Когда уснут драконы

От воды медленно поднимался пар. Просторная купальня посреди одного из залов дворца Мермония — сплошь мрамор и вкрапления золотого цвета. Пустынная, величественная, давящая своими размерами — под стать хозяину здешнего места. Нёвиллет любил масштаб и размах. Огромный стол, заваленный документами и письменными принадлежностями, величественный зал суда, где месье — центр всеобщего внимания и почитания. Сам дворец, где ныне он являлся чуть ли не единоличным правителем после отречения действующего архонта. Верховный юдекс, сам того не замечая, окружал себя роскошью, самыми лучшими вещами и, чего греха таить, людьми. Поэтому сейчас в тишине купальни раздался всплеск, и водяные горячие брызги разлетелись в разные стороны. — Хорошо-то как… Ризли пригладил мокрые и слипшиеся пряди волос, откинулся расслабленно на высокий мраморный бортик. По смуглой коже ручейками стекали капли, оставляя блестящие дорожки. Лицо раскраснелось от горячей воды, и весь Ризли являл собой такую картину, которую точно стоило спрятать от посторонних глаз. Но в покои верховного судьи без особого разрешения доступа не было никому, а потому Ризли мог не опасаться, что кто-то увидит его в таком виде. Взглянув на солнце, что отражалось в высоких узких окнах, мужчина с сомнением покачал головой. Закатный свет окрашивал стены купальни в цвет огненного золота, день клонился к вечеру, а это означало, что юдекс вновь задерживается. Сидит в своем кабинете, закопавшись в бесчисленные претензии, иски и обжалования, начисто забыв о часах и своем человеке. Который, между прочим, уже битых полчаса плавает в этом кипятке, убивая время. Нёвиллет, вечно холодный и отстраненный, обладал довольно прохладной кожей и низкой температурой тела. А потому обожал горячие ванны едва ли не больше всего на свете. Ризли же являлся полной противоположностью, а потому у него уже выступили на лбу капли пота и слабо кружилась голова. Мрамор холодил разгоряченную кожу, и в голове начальника крепости мелькнула шальная мысль распластаться по полу, как змея, остужая себя. Но не успел он претворить странное желание в жизнь, как дверь скрипнула и с тихим шорохом отворилась, впуская внутрь хозяина дворца. Ризли, удивленно вскинув бровь, довольно осклабился. Полностью вынырнув из воды, устроился возле бассейна в нарочито расслабленной позе и с усмешкой взглянул на вошедшего. — Что-то вы припозднились сегодня, господин судья. Нёвиллет, смерив его внимательным взглядом, улыбнулся уголком губ. — Обвинение отклонено. Рабочий день завершен всего час назад, оставшееся время у меня ушло на разбор срочного дела. — И этот час я был вынужден провести, изображая из себя сваренную и размокшую рыбу. Смотри, — с этими словами он протянул руку: кожа на подушечках пальцев стянулась и сморщилась. — Тебя никто не заставлял лезть в бассейн. Между прочим, мог бы и дождаться меня. Могу выдвинуть встречное обвинение в нетерпении, господин начальник тюрьмы. Нёвиллет тем временем подошел ближе, звучно ступая каблуками по мокрому полу. Оценивающе окинул взглядом мужчину перед собой. — Но я был бы признателен тебе, если бы ты перестал дурачиться, и мне не пришлось быть судьей хотя бы здесь. Постоянное однообразие несколько утомляет. Ризли пару мгновений смотрел молча, а затем расхохотался. Пустое помещение отразило звук эхом, многократно усиливая, и казалось, будто сами стены смеются в ответ на необычные слова верховного юдекса. — Впервые слышу от тебя жалобу на однообразие жизни, — он взял руку Нёвиллета в свою и мимолетно дотронулся губами, наблюдая, как эмоции сменяют одна за другой на обычно беспристрастном лице. — Мир меняется. И те, кто много веков существуют в нем, поневоле меняются тоже. Не вижу в этом ничего удивительного. — Ты поэтому решил покинуть Фонтейн за столько времени и отправиться в Ли Юэ на фестиваль? Взгляд Нёвиллета потемнел, словно нечто древнее и подавленное грозилось вырваться наружу в ответ на обычный вопрос. Пожав плечами, юдекс принялся медленно расстегивать застежки на камзоле. От пара, что душным облаком застилал купальню, даже ему становилось трудно дышать под слоем многочисленных одежд. — Вроде того. У меня есть там дело, ты ведь осведомлен. К сожалению, даже там меня ждет работа, потому что карать и восстанавливать справедливость — моя судьба, куда бы меня ни занесло. — Не боишься, что дракон Ли Юэ не захочет встречи с тобой и попросту сбежит? — Не боюсь. В противном случае это лишь докажет его вину. Так что на его месте я бы не стал совершать столь глупых поступков. Ризли лишь усмехнулся про себя. «Я бы как раз не был так уверен на твоем месте», — глубоко внутри вещал ехидный голос, но озвучивать такие мысли перед своим драконом он не посмел. Вместо этого он лишь глубокомысленно хмыкнул, не выразив ни сомнения, ни согласия. — В конце концов, это лишь мое дело, тебе не обязательно давать оценку моим поступкам. Сбросив камзол и нашейные украшения на подставку в углу, Нёвиллет принялся за рубашку. Наблюдавший за ним Ризли мгновенно подобрался и уже не сводил взгляда, в котором читались даже не подавляемые эмоции. Стоило им остаться наедине, и вечно сурового главу крепости можно читать как открытую книгу. Нёвиллету и нравилось, и одновременно он забавлялся, до конца так и не понимая стремление Ризли быть как можно ближе и чаще. Просто дарил ему то, что тот хотел. Впрочем, и самому себе доставляя этим удовольствие тоже. Ризли удивительно гармонично смотрелся посреди белоснежного мрамора и водной глади позади него. Смуглая кожа с золотистым загаром и золотые росчерки на стенах и полу во взгляде дракона сплетались воедино, делая из мужчины своего рода сокровище. А как известно, драконы ничто не любят столь сильно, как обилие золотых сокровищ. В купальне стало ощутимо жарче. Рубашка была расстегнута лишь наполовину, и вместе с тем Ризли стремительно поднялся, делая шаг навстречу. — Невозможно долго смотреть на тебя, когда ты такой. Смотреть и ничего не делать. — Герцог, вы так и напрашиваетесь на обвинение в нетерпении и нарушении заведенного порядка… Ризли, ты меня слушаешь? А тот, как ни в чем не бывало, потянулся к рубашке юдекса, и каждое движение ловких пальцев, орудующих с перламутровыми пуговицами, открывало все новые участки бледной кожи. Скрытая под слоями одежды, подолгу не видевшая солнечного света, эта кожа буквально светилась изнутри, была тонкой и полупрозрачной. В голубоватых венах билась жизнь, и стоило огромных усилий не коснуться их губами прямо сейчас. — Внимательно слушаю, — хрипло протянул он. — Невыносимый… — и вдруг, подцепив Ризли за подбородок, юдекс заставил посмотреть ему прямо в глаза. — Поедешь со мной в Ли Юэ? — Что? — герцог замер, даже дышать перестал на мгновение. — Для чего? — Хочу, чтобы ты составил мне компанию, — хмыкнул Нёвиллет, улыбаясь уголками губ. — К тому же такое древнее создание, как я, уже сотни лет не покидало Фонтейн. Сознаюсь, в другом регионе мне может быть несколько… неуютно. — Для древнего создания ты поразительно хорошо сохранился, — Ризли, наконец, избавился от рубашки, и та легко соскользнула с округлых плеч. — Хорошо, побуду сопровождающим для старика Нёвиллета. — Герцог, я бы попросил… — Тысяча извинений, — однако, усмешка вышла неискренней, словно Ризли ничуть не раскаивался в сказанном. — Скажи мне только одно: верховный юдекс покидает Фонтейн, вместе с ним отправляется бывший архонт, потому что уж леди Фурина точно не упустит возможность попутешествовать. И даже глава крепости Меропид покидает город. На кого же ты оставишь Фонтейн? Тень сомнения в ярких глазах заставила его понять, что Нёвиллет не раз размышлял об этом. — Как я сумел сам убедиться в свете последних событий, люди не столь слабы, как я предпочитал ранее думать. Есть Спина ди Росула, есть Клоринда, мелюзины… Фонтейн не останется один против всего мира, даже если я… Нет, мы ненадолго его покинем. В конце концов, стоит засвидетельствовать свое почтение и другим регионам. Укрепление дружественных связей. Нёвиллет утомленно потер пальцем переносицу. — И охота за одним представителем рода драконов. — За справедливостью, Ризли. Справедливостью и так любимым тобою порядком. И если ты не перестанешь меня подначивать на эту тему, клянусь, я не ручаюсь за последствия. — Тогда, может, сразу перейдешь к действиям? — поддев указательным пальцем пряжку ремня, Ризли выразительно выгнул бровь. — В конце концов, я давно тебя дожидаюсь. — Третий раз. Господин герцог, вы третий раз упоминаете собственное нетерпение и косвенно обвиняете меня. Прошу заметить, что именно мое терпение теперь на исходе. Многообещающая улыбка никак не вязалась с серьёзностью слов, но рядом с Ризли можно было чуть-чуть ослабить оковы сдержанности и приличий. Тот, будто что-то поняв, оставил быстрый поцелуй на голубоватой коже плеча и, развернувшись, нырнул в бассейн, подняв тучу брызг. Горячая вода вмиг согрела успевшую остыть кожу, по всему телу разлилось предательское тепло. Нёвиллет бесшумно и незаметно скользнул в бассейн следом. Избавившись от брюк и высоких изящных сапог, он, подобно змее, проплыл под водой и вынырнул буквально под носом у Ризли. Только для того, чтобы урвать бессовестный и наглый поцелуй. Смотря в расширившиеся глаза Ризли со зрачками, затмившими радужку, он хрипло поинтересовался: — Нравлюсь? «О да, конечно же», — хотелось ответить герцогу, но тот лишь завороженно кивнул. Вода стирала все маски, обнажала суть. Если недолго стоять под дождем, то, быть может, никто и не заметит разницы. Но ванны Нёвиллет принимал исключительно в одиночестве, оберегая свой секрет от посторонних глаз. И Ризли не мог словами передать, как был взволнован и счастлив, когда юдекс посвятил его в свою тайну. Губы саднили, потому что острые клыки неосторожно царапнули нежную плоть. И Нёвиллет нависал над ним, такой знакомый и незнакомый одновременно, такой невероятно прекрасный. Разметавшиеся по плечам волосы скрывали заостренные уши. Мертвенно-бледная кожа местами синела, и сквозь нее просвечивала самая настоящая чешуя. Погладив юдекса по шее и ощутив под пальцами твердые голубые чешуйки, Ризли, наконец, обрел дар речи. — И ты еще говоришь что-то о нетерпении. Как я мог думать хоть о чем-то другом, зная, что сегодня мне выпадет честь увидеть тебя таким. — Тоже мне, — хмыкнув, Нёвиллет потянулся вперед и очертил ушную раковину длинным раздвоенным языком, ввинчиваясь внутрь, заставляя Ризли вздрогнуть и зажмуриться. — Я был уверен, что стоит кому-либо узнать, как тот в страхе сбежит от меня… — Глупый. Ты сам не осознаешь, насколько прекрасен сейчас. — Признай, будь твоя воля, ты бы проводил время со мной лишь в этой форме. — Ошибаешься, — улыбнувшись, Ризли провел ладонями по чужому телу, отмечая каждое изменение. — Ты мне нравишься любым, Нёвиллет. — Почту за честь… — выдохнув в самые губы, дракон, наконец, прильнул ко рту Ризли чувственным поцелуем. А герцог едва держал себя в сознании, сходя с ума от восторга и желания. Под пальцами прослеживалась чужое тело, ныне столь отличающееся от обычного человеческого. На шее, плечах и под ребрами кожа особенно бугрилась жесткой чешуей — нажмешь чуть сильнее и порежешься. На локтях сформировались твердые кожаные наросты, которые можно обхватить пальцами и бездумно гладить. Или получить ими в горло — тогда кожа человека окажется пробита насквозь. Ризли до сих пор не осмеливался спросить, делал ли Нёвиллет подобное с врагами хоть раз. Пальцы Нёвиллета сейчас заканчивались длинными заостренными когтями, и, о да, с ними Ризли был хорошо знаком. Царапины на ягодицах от этих когтей заживали долго и еще дольше саднили, но он не упускал возможности раздразнить Нёвиллета до пелены перед глазами, когда дракон отрицал все нормы сдержанности и морали. — Должен ли я вознаградить моего человека за ожидание? — неприкрытая ирония в голосе заставила герцог раздраженно выдохнуть и крепко сжать пальцы на чужих бедрах. И подавить в себе желание тут же отдернуть их, потому что крупная чешуя до боли впилась в нежную разгоряченную кожу. Длинные ноги Нёвиллета от длительного нахождения в воде, особенно горячей, довольно быстро приобретали прежнюю форму, и нынче становились похожими на звериные лапы, покрытые живой броней. Жаль, для полного возвращения облика нужно было нечто большее. Ризли с замиранием сердца думал о юдексе, как о драконе, с длинным мощным хвостом и заостренной мордой. Но подобного ему видеть еще не приходилось, да и вряд ли Нёвиллет был бы рад — тот слишком привязался к своей обыденной форме элегантного мужчины. Глаза верховного судьи, с сузившимися зрачками, сейчас особенно ярко светились в темноте купальни. Солнце уже практически зашло, и на Фонтейн опустились сумерки. Золотистый свет на белоснежном мраморе потух, и в полумраке сейчас блестело лишь настоящее золото, так любимое его драконом. Порой Ризли думал, что будет, если бы он облил себя жидким золотом — как скоро дракон сожрал бы его, восхитившись, и теряя голову от такого обилия излюбленных вещей рядом. — Ты уже вознаграждаешь, господин верховный судья, — получилось с легкой издевкой, но видят архонты, Ризли не хотел этого. Нёвиллет, глухо рыкнув, припал к чужой шее, оставляя вмятины от зубов, и темные следы засосов. Шея, плечи, ключицы — под губами дракона расцветали темно-красные саднящие болью цветы, но Ризли только выгибался навстречу, подставляя все новые участки кожи. Дракон, холодный и скользкий даже в воде, был для герцога сейчас горячее всех вулканов мира. Ризли невозможно влюблен. И если бы Нёвиллет решил упрятать того в своей пещере, что ж, он бы не стал сильно сопротивляться. В бедро ткнулось твердое, и герцог вмиг ощутил, как между ягодиц свело судорогой предвкушения. Его излюбленная часть и самый постыдный секрет. Он знал, что особо нахальные горожане делают ставки на их с юдексом отношения. По всему выходило, что он, столь суровый и большой мужчина должен раскладывать утонченного Нёвиллета на мягком диване в кабинете, но… Отчасти так оно и было, временами. Но мог ли хоть кто-нибудь из этих чертовых людей предположить, что два твердых драконьих члена будут чувствительно проходиться по бедру Ризли, а у того от вожделения будут подгибаться колени? Нет. И слава архонтам, что нет, иначе герцог бы умер от стыда. Нёвиллет, усмехнувшись, нырнул под воду, оставляя тянущий легкой болью укус на груди, аккурат возле соска, и помедлив, взял его в рот. Когтем другой руки же проходясь по второму, царапая чувствительную нежную кожу. Ризли выгибало от ощущений, он глухо застонал, заглушая стон ладонью. Дракону не нужно дышать под водой, но вот звуки он там точно не слышал. Бездумно гладя кончики заостренных ушей, наматывая на пальцы белоснежные пряди, герцог выгибался, мелко дрожа, пока его сосками игрались, то втягивая в рот, то прикусывая, то широко зализывая языком и отпуская на милость горячей ласковой воде. Стоило Ризли глубокого вдохнуть распаренный воздух купальни, как его тут же утащили под воду, обнимая и запечатывая рот поцелуем. Драконий язык доставал почти до глотки, заставляя давиться слюной и рвотными позывами, но Нёвиллет не отпускал. Лишь размеренно целовал-трахал языком рот герцога, пока тот не забился в его руках от нехватки воздуха. Всплыл на поверхность, Нёвиллет с улыбкой и затаенным восторгом наблюдал, как пытается откашляться и дышать Ризли, а от его губ к ладони тянутся блестящие нити слюны. Теперь уже дракону стоило проявить терпение. Потому что его человек, податливый и распаренный, с раскрасневшимся лицом и россыпью засосов на теле вызывал лишь одно желание — обладать. Коротко сожалея, что под водой герцог непременно задохнутся, и не удастся предаться ласкам на дне купальни, дракон уверенно подтащил Ризли к мраморному бортику и зажал между ним и собой. — Когда-нибудь ты меня точно убьешь, — вытерев слюну, Ризли глупо улыбнулся. — Но я умру самым счастливым. В аметистовых драконьих глазах вспыхнул огонь, и Нёвиллет, притянув герцога к себе, нежно огладил по спине холодными ладонями. — Я очень сожалею, — в низком голосе не слышалось и капли раскаяния, лишь наслаждением моментом, — но нам обоим нравится происходящее. Тебе стоит лишь попросить, и я уй… — Разложишь меня прямо здесь, на мраморном полу купальни? — посмеиваясь, Ризли выпутался из объятий, и теперь своенравно раскинулся у стенки бассейна. — Знаешь, Нёвиллет, я отправлюсь с тобой в Ли Юэ при одном условии. Если там ты найдешь уединенную купальню и… — Буду обладать тобой? Прошу заметить, что дракон Ли Юэ Моракс может почувствовать себе подобного, и явиться, потворствуя своему любопытству, несмотря на опасения. — Тогда его ждет очень увлекательная картина, — хмыкнул Ризли, на мгновение представив себя, обнаженного, в одном помещении рядом с двумя драконами. Тело свело сладкой судорогой, а член, дернувшись, болезненно пульсировал, требуя чужого внимания. — Не знал, что мой возлюбленный отчасти вуайерист, — холодно произнес Нёвиллет, грубо подсаживая Ризли на мраморный пол и за секунду оказываясь между разведенных ног герцога. — Прощу не забывать, что драконы — страшные собственники, и свое сокровище не разделят ни с кем. И тем более с другими особями нашего вида. От юдекса не укрылось возбуждение Ризли и дрогнувший голос последнего. Даже будучи уверенным в своем избраннике, темное чувство ревности на миг затопило сознание, и вмиг кровавый след расцвел на бедре герцога. Услышав сдавленный вскрик над собой, Нёвиллет, с усилием беря себя в руки, медленно зализал укус, слизывая выступившие капельки крови. Подхватив герцога под бедра, развел их в стороны, склонившись над твердым членом, выдыхая горячий воздух прямо возле нежной головки. И тут же обвил ствол длинным языком, раздвоенным концом щекоча щель и чуть ли не ввинчиваясь им внутрь. Ризли, коротко вскрикнув, задрожал всем телом, падая спиной на холодный мрамор, и бездумно улыбаясь золотым узорам, раскинувшимся по потолку. Горячий драконий язык сжимался до боли, мокро скользил, и член подрагивал под прикосновениями и обжигающим дыханием. Нёвиллет, склоняясь ниже, медленно насаживался своим ртом на член герцога, миллиметр за миллиметром погружая кончик языка в узкий проход. Трахал и снаружи, и внутри, благо возможности позволяли многое. Собственный орган сладко ныл, и Нёвиллет крепко сжал когтистой рукой, зажимая сражу оба члена. Однажды Ризли сдуру озвучил, что хотел бы чувствовать оба в себе, и с тех пор шальная безрассудная мысль прочно засела в голове у дракона. Смешно. Да задница Ризли разорвется под таким напором, даже чудодейственная смазка не спасет. Тот и так извивался змеей, громко стонал, и тянул его за волосы, пытаясь отстранить от своего члена, но в ответ получал лишь противоположное. Нёвиллет сосал размеренно, трахал языком глубоко и медленно, насаживаясь все глубже, и вскоре член Ризли уперся глубоко в драконью глотку. Хмыкнув, он заставил мышцы горла судорожно сжаться, и Ризли вскрикнул, коротко и сладко. И разочарованно всхлипнул, когда Нёвиллет отстранился, облизываясь, слизывая чужой восхитительный вкус с собственных губ. Герцог не остался в долгу — поднявшись, он тут же поцеловал юдекса, вылизывая его рот, и глубоко проникая языком внутрь, куда мог дотянуться. Дракон обожал пылкость и чувственность своего человека, а потому, вздохнув, прижал его голову к своей груди. Ризли, обняв его за талию, прикрыл глаза, растворяясь в удовольствии. — Ты позволишь мне? Герцог коротко кивнул и, кажется, даже дышать перестал. — Позволишь обладать собой полностью? — Зачем спрашиваешь подобное, — Ризли усмехнулся, смотря куда-то вдаль. — Когда тебя подолгу нет рядом, сколько бы я ни трахал себя пальцами, все равно они не в состоянии заменить мне тебя. А ты еще спрашиваешь. — О, — дракон на мгновение потерял дар речи. Прислушался к себе — внутри распускалось гордое и тщеславное чувство, от осознания того, что его восхитительный герцог ночами думает о нем и желает. — Это меняет дело. Усмехаясь, Ризли потянул Нёвиллета на себя, спиной ложась на мраморный пол, и подхватывая себя под колени. Прохладно и скользко, рядом плещется потревоженная вода, а над ним нависает уже теряющий человеческие очертания Нёвиллет. Драконьей кожи стало в разы больше, и теперь весь юдекс выделялся голубоватым пятном на белоснежном фоне. Длинные пряди волос скользили по разбрызганным лужам, слипшиеся и тяжелые — не сдержавшись, Ризли придавил одну, намотал на кулак и дернул на себя. И тут же получил болезненный укус в плечо. Дракон возмущенно смотрел на него, кусая губы и проходясь по ним раздвоенным языком — тем самым, который совсем недавно исступленно ласкал член Ризли. — Не забывайтесь, герцог, — тихо прошипел он, придавливая немалым весом к полу. Ризли, теряясь в ощущениях, обхватил его ногами, скрестив на талии. Он мечтал очутиться в теплой воде, но Нёвиллет был непреклонен. «Не хочу причинять тебе излишнюю боль» — однажды заявил он, и с тех пор не отступал от своих слов. Драконьи члены терлись о его бедра, пачкая смазкой, посылая по всему телу волны чувствительной дрожи. Стоило хоть на миг представить, что вскоре этот орган окажется внутри, и сознание Ризли издевательски взмахивало рукой, практически ускользая. Член, еще недавно чуть ли не изнасилованный драконьим языком, болезненно пульсировал, и стоило Нёвиллету его сжать, надавить на безумно чувствительную головку, и Ризли подбросило, выгнуло, и он глухо застонал от переполнявших его ощущений. В беспамятстве протянув руку, он огладил чужие жесткие бедра, скользнул пальцами по внутренней стороне, и коснулся обоих членов, теряясь в ощущениях, не понимая, какому из них стоит сейчас уделить внимание. Но Нёвиллет все решил за двоих. Навалился, намертво придавливая к полу, вцепился зубами в глотку герцога — не крикнуть, не двинуться. Один из членов прижался к тесному кольцу мышц, пачкая в обильной драконьей смазке. Большой и твердый, изогнутой формы, ребристый — он чувствительно распирал анус герцога, медленно проталкиваясь внутрь. Второй, задев яйца, скользил по его собственному стволу, и Ризли, не сдержавшись, просунул руку между их телами, обхватил оба органа в кулак, прижимая их друг к другу. Острое удовольствие вспышками возникало в замутненном сознании. Боли почти не было только распирающее чувство, и яркий обжигающий взгляд чужих глаз, на границе с безумием. Дракон не сдерживался — войдя наполовину, он, сжав зубы, сорвался в собственный ритм — плавно покачивая задницей, входил медленно, сантиметр за сантиметром. И Ризли сорвано стонал, чувствуя, как ребристая поверхность чувствительно скользит по стенкам ануса. Чужой член распирал его задницу, внизу влажно хлюпало от обилия специфической смазки с резким одуряющим запахом. И все, что оставалось делать, это подмахивать в такт, заданный драконом, принимать в себя до остатка, выгибаться и подаваться навстречу, беспорядочно целуя, куда придется. Немудрено, что Ризли насилу дождался вечера — эти ощущения были непохожи ни на что, от них моментально срывало крышу, оставляя вместо человека обнаженный сгусток нервов, который загорался удовольствием от каждого неосторожного прикосновения. Нёвиллет, глухо рыча сквозь зубы, ускорился, вбиваясь в распластанное тело под собой. Подготовленный анус растягивался под ним, не принося дискомфорта. Человек, лежавший в лужах воды, стонал от удовольствия, закатывал глаза от наслаждения, всем своим видом умоляя о большем. И Нёвиллет остановился, вслушиваясь в разочарованный стон. — Почему?.. — Ризли… — получилось сорвано и хрипло, Нёвиллет сам не узнал собственного голоса, — ты говорил о… хочешь? Он кивнул и положил ладонь поверх руки герцога, убирая ее со своего члена. Он и сам слабо представлял, как это должно произойти. Растянутый анус пульсировал и восхитительно сжимал его, так откуда там взяться месту для еще одного такого же органа? Но Ризли, смотря остекленевшим бессмысленным взглядом, лишь молча кивнул, и только лихорадочный румянец на щеках выдавал его истинные чувства. Вытащив член почти до конца, Нёвиллет приставил оба органа к растянутому отверстию и слегка надавил. Обхватил потяжелевшие яйца в ладонь, сжал, лаская, стараясь не задевать остриями своих когтей, но Ризли все равно жмурился, будто ощущений было слишком много. — Только скажи мне остановиться, и я сразу же… — Нет, все нормально, правда, нормально, продолжай! Будто в бреду шептал герцог, распятый под ним, отдавшийся на милость своему дракону. В тишине купальни раздавались постыдные звуки, когда во влажную плоть входит нечто постороннее, растягивая ее до предела. Собственная смазка справлялась со своей задачей на отлично, и оба члена вошли в растянутый до предела анус. Ризли мелко дрожал, замерев, лишь двигая задницей, подыскивая удобный угол. Дракон всматривался в столь знакомое и любимое лицо, и медленно сходил с ума от поглощающего чувства обладания. Оба члена сдавило жарким и влажным, до боли, до дрожи, и каждое движение — словно ток по оголенным нервам. Упав вниз, опираясь лишь на локти, Нёвиллет медленно и чувственно трахал, ощущая каждое малейшее движение, как Ризли прогибается в пояснице, как тянется, ища поцелуи, и как кривится от боли, стоит клыкам неосторожно задеть уже истерзанные губы. Солнце давно зашло, над драконом и человеком опустилась ночь. Помещение купальни наполняли стоны и непристойные звуки шлепков плоти о плоть, рычание и приглушенные всхлипы. Дракон обожал это. И мечтал, каждую ночь, о своем герцоге, раскинувшимся под ним среди золота и ласкающей горячей воды. Движения становились резче, ломанее, и вскоре Нёвиллет, вздрогнув, замер, изливаясь внутрь. Он, зажмурившись и стиснув зубы, сжал дергающегося Ризли в объятиях, ощущая, как собственная сперма наполняет чужое тело, распирая живот. Ризли, сдерживая крик, вцепился юдексу в плечо, прокусив кожу, и кончая вслед за ним. Семя белесыми каплями стекало по животу, но эти ощущения ни в какую не шли с тем, что происходило внутри. Выдохнув, Нёвиллет медленно отстранился, вытаскивая оба члена, и с замиранием смотря на то, как натянулась кожа ануса герцога. И стоило выйти из него, как сперма сразу натекла под ним лужей, продолжая сочиться по каплям из растянутой покрасневшей дырки. В такую можно хоть когтистую ладонь засунуть — все равно поместится, но причинять боль своему человеку Нёвиллет отнюдь не желал. Хотя и оставил для себя заметку — что же будет, если палец за пальцем вставить в Ризли и медленно трахать его рукой, до покрытого чешуей запястья… Тряхнув головой, отгоняя от себя постыдные мысли, Нёвиллет потянулся за поцелуем. Герцог, обессиленный, едва нашел в себе силы улыбнуться и коротко лизнуть в уголок губ. Опять они наступают на одни и те же грабли. Нёвиллету, отвыкшему от превращений, сейчас требовался глубокий сон. А Ризли, которого трахнули чуть ли не до потери сознания, сейчас тем более будет не в силах сдвинуться с места. Как итог — под утро у обоих будет страшно ломить тела, и, кое-как, они, наверное, доползут до кабинета юдекса, но… Нёвиллет усмехнулся. Случившееся определенно того стоило. Ризли обхватил его руками и прошептал на ухо: — Я определенно… съезжу с тобой в Ли Юэ… Что ж, теперь точно стоит озаботиться возможностью искупаться где-нибудь вдали от посторонних глаз. Проваливаясь в сон, Нёвиллет кивнул, запечатлев на чужих губах быстрый поцелуй. Главное, что они есть друг у друга, и принимают себя именно такими, какими они есть на самом деле. А об остальном можно подумать и на следующее утро. Например, о том, как незаметно отнести герцога, который вряд ли сможет безболезненно встать, до собственных покоев. Но это точно будет совсем другая история…