Xdinary Heroes — Haircut
Что есть безопасность? Как много людей задаются этим вопросом и часто ли? Безопасность — интерпретация дома и комфорта, или же это другой уровень жизни, к которому так стремятся? Какой это уровень? Насколько масштабен? И самое главное — достигнув его, появится ли то долгожданное чувство спокойствия? По всему столу были разбросаны бумаги. Они настолько пропитались запахом кофе и отчаяния, что могли бы слипнуться в одну большую кучку как позабытый всеми снеговик, если бы на улице не было так жарко. В старом кресле мотеля было удобно, даже если оно частенько издавало звуки умирающих китов, но по крайней мере в него можно было залезть с ногами — старая привычка Пак Сурён, веющая детством и ещё не больными коленями в перемену погоды. В белоснежной рубашке было душно, поэтому женщина заменила её на домашнюю, чёрную майку, не переживая, что её кто-то побеспокоит. Все родные и знакомые остались в Солнце, крайне настойчиво пытавшиеся переубедить Сурён ехать в Марс, но та была непреклонна, и вот уже вторые сутки она собирает материал для… Не для своего даже дела, если честно, поскольку как у исполнителя, у неё заметно поднакопилась парочка пыльных случаев. «Ты ведёшь себя непрофессионально!» — выговорился на неделе шеф, но даже это не остановило Сурён от главного решения в её жизни: выяснить кто такие Гончие на самом деле, и как они связаны с бандами Марса. По правде говоря, она была далеко не первой, но надеялась стать последним исполнителем, который возьмётся за это дело всерьёз и вычислит наконец главу Гончих. Чтобы арестовать, разумеется, но помимо этого у женщины поднакопилось очень много вопросов. И чтобы начать поиски, она двинулась по логической цепочке, выстроенной другими исполнителями, ранее изучавших это дело, или даже отдавших за него жизнь, и наткнувшись на бар «Star» вчерашним днём, она не пожалела, что приехала. Люди в Марсе казались другими, не такими, как многие солнечные себе представляют. Они не окружены мрачной дымкой меди, и их кожа не сверкает на солнце от огромного процента опасного вещества. Проверив себя на процент, Пак Сурён в очередной раз убедилась, что не место жительства влияет на прогресс заражения. Вдаваться в такое — удел учёных, потому женщина быстро забыла об этом нюансе, приняв дневную порцию лекарств и прекрасно помня о прививке, которую сделала перед поездкой. «Это всё равно не убережёт тебя, Сурён» — причитала матушка, укрывая её мягким, пшеничным пледом, который когда-то сшила сама, и тот вечер чуть не стал её главной ошибкой — Сурён едва не согласилась остаться. И пусть до Вспышки слово «медь» имело несколько иное понимание в виде химического элемента, то после масштабной катастрофы оно переросло в вызывающий мурашки ужас. Особенно у тех, кто почти не контактировал с местами заражений, особенно у солнечных. Ржавая на вид пыль несла большой вред внутренним органам, если попадала в организм через дыхательные пути и слизистую, поэтому марсиане пеклись о прививках куда больше, чем жители отдалённых территорий. Почему-то именно в Марсе меди оказалось больше, но утраченные элементы истории жизни до Вспышки не отвечали на вопросы каким образом произошёл процесс уничтожения едва ли не всей экосистемы, процесс гибели людей и зародившейся меди с её процентами яда в крови. И если учёные понимали что такое радиация, понимали, что принесла её с собой Вспышка, то нынешняя медь — убивающая или обращавшая человека в нечто подобие безумца, всё ещё активно изучалась. И по прошествии несколько сотен лет человечество всё же стало постепенно возвращаться к тому, что утратило из-за катастрофы, а на памяти сохранились фрагменты той жизни, что была до Вспышки. Даже если такая жизнь казалась бы предкам дикостью. Возвращаясь к людям, Сурён чувствовала, как от вечного наблюдения у неё болели глаза. Сам город был небольшим, пропитанным какой-то новой для неё атмосферой и пёстрый — очень пёстрый. Он мелькал в поездке как огромный, бесконечно вертевшийся калейдоскоп, покрывая мозг рябью и забрасывая в глубокое течение даже ночью. И если в Солнце было спокойно даже в центральных районах, то в Марсе кишела жизнь и в спальных; за эти два дня она успела привыкнуть к музыке, доносившейся со двора мотеля, ругани временных соседей и работающему без конца телевизору сверху. Возле двери главного входа всегда сидела полосатая кошка, а скрипучий дуб, который был в два раза выше пятиэтажного мотеля, долбился в окно ветками так, будто намеревался прорости внутрь. Город жил, его сердце билось мощными потоками гоночных машин, таких ярких, бегущих по артериям дорог и огибая пропитанные граффити дома, в которых тоже текла своя история. Сверкнув взглядом на мигающий ноутбук, женщина вспомнила, что договорилась о встрече с одним из знакомых коллеги, который мог бы рассказать подробнее о случае в баре. Конечно она не рассчитывала на полную биографию Белого монстра и его свиты, которая и так скудно пылилась в архивах штаба, но по крайней мере она была готова сотрудничать, даже если издалека. Белые быки не отличались сговорчивостью, о них почти ничего не было известно, кроме как чересчур взрывного нрава и опасности, исходящей от них в ближайших километрах. Побывав в баре «Star», Сурён на своей шкуре испытала неположенный её профессии страх, когда наткнулась на снявшего капюшон Хана и непроизвольно впилась в него глазами. Так, как это делают учёные по отношению к заражённым медью, жителям Пустыни и последствиям Вспышки, но несмотря на желание поймать правду, она с ловкостью ускользала меж пальцев. Белые быки были звеном, связывающим с Гончими как никто другой, и внезапное вмешательство Miroh означало что-то новое. И, возможно, опасное, поскольку по давним источникам, которые Пак выучила наизусть, обе группировки не ладили. «Или по крайней мере не искали защиты друг у друга» — с тревогой пронеслось в её голове, когда женщина отступила, сложила остальные бумаги в стопку и несколько раз выровняла её, постучав по столу. Ноутбук мигал сонным режимом, загадка в голове распухала от увеличившегося количества вопросов, а вкус кофе на губах приносил приторный вкус разочарования. Она побывала в баре «Star», отсидев там несколько часов на свой страх и риск, но так и не подобралась ближе ни на процент. И если настоящие Белые быки действительно ей ничего не скажут, то тот человек мог стать хотя бы минимальной платой за потраченные нервы.***
Присутствовать среди кучи людей и осознавать, что так проходит каждый день в Марсе было утомительно. Сурён огибала возможные столкновения с такой ответственностью, будто от этого зависела её жизнь, а когда её плеча коснулась чья-то рука — вздрогнула, резко оборачиваясь и натыкаясь на расширенные в не меньшем испуге карие глаза. С Рики или господином Рэдом — в народе, — женщина согласилась встретиться в полдень возле неизвестного ей ранее бара, совсем не похожего на «Star», но такого же людного вокруг и странного в её понимании. Рики никак не прокомментировал сжатые кулаки и недоверчивый взгляд, потому что знал с кем имеет дело и лишь с неуверенной улыбкой предложил войти и уместиться возле единственного свободного столика, чтобы нормально поговорить. Казалось, марсиане любят пить двадцать четыре часа в сутки без перерывов, потому что бары были переполнены наравне со стаканами спиртного даже в обед, а пропахшие алкоголем столики отбивали аппетит, но Сурён всё равно заказала кофе — из вежливости, потому что Рики — двадцатипятилетний паренёк из окраины Марса после двух дежурных фраз показался ей куда забавнее, чем до этого на улице, когда напугал своим нарушением личного пространства. Он не перебивал, когда Пак решительно рассказала о той малой части своего расследования, не забыв намекнуть о желании узнать про Белых быков как можно больше, а затем откинулся на спинку стула, пятернёй зачесав чёлку и задумавшись до нахмуренных, густых бровей. — Много сказать не смогу — знаю мало, так как не состою в банде, да и опасно это, — Рики наклонился ближе, снова нарушая личное пространство, но по крайней мере Сурён была к этому готова. — Но раз уж Пан попросил — помогу чем смогу. Джереми Пан был тем самым их общим знакомым — приметившим его на своём жизненном пути исполнителя, который любезно поделился с Сурён материалом этого дела и посоветовал ей сразу же обратиться к господину Рэду, если она хочет продвинуться дальше. То ли по личной неприязни, то ли из-за желания, чтобы она отказалась от миссии, Пан едва ли сказал что-то ещё, что мог попросту пересказать Рики, потому что первый наверняка его опрашивал и не раз, но поскольку знакомый предоставил Пак Сурён выяснить всё самой, она не стала злиться и позволила Рики выложить всё, что тот мог, возможно не договаривая что-то из-за страха. — Белые быки обосновали этот район, должно быть, лет пятнадцать назад. Лидеров было не много, всего… двое, — Рики опустил глаза, радуясь, что Сурён проигнорировала заминку и не стала задавать вопросов, не перебивая, — И если старший сейчас мёртв по слухам, то младший правит как может. — Младший? — и пусть Пак уже догадалась о ком идёт речь, она не могла не убедиться, мысленно ставя галочку в сопоставлении тех версий, которые предъявили ей в архивах базы Солнца. — Гм, да, младший, — казалось, Рики опасался, что если выдаст имя вслух, его лёгкие и горло тут же воспламенятся, как если бы внутри него хранилась бомба, но он всё же набрался смелости, чтобы выдавить тихое, перебиваемое шумной толпой: — Белый монстр. Сурён флегматично кивнула, записывая слова Рики, пока в душе думала, как сходит с ума. Она знала частичную историю образования группировки — знала столько, сколько Белые быки позволили узнать исполнителям в своё время, поэтому ей не составило труда сопоставить оборванные фрагменты. Белые быки действительно появились около пятнадцати лет назад — это не было новостью, пусть Рики и сказал это таким тоном, будто после его слов Сурён должна была удивлённо ахнуть, но было полезно услышать это лично из уст марсианина. Быками «правил» некий лидер Вон, имя которого следователи так и не узнали из-за осады Гончих, что и повлияло на судьбу Быков очень плачевно. Тогда новость о разгроме группировки проскочила и в Солнце, да так ошеломляюще, что многие другие банды не рисковали соваться в их районы ещё очень долгое время. По словам крыс, рыскавших по округе в желании заработать на показаниях, исполнители выяснили, что лидер Вон скончался в результате этой осады, а его младший — Хан Джисон, взял бразды правления в свои руки спустя несколько лет, когда от группировки осталось то, что едва ли можно было назвать бандой, с кучкой раненых и потерянных людей и небесных. Это были тяжёлые времена для Белых быков, потому и зуб, что имелся у них на Гончих, громко оповестил все районы каждого города, и только дурак не знал, как сильно Быки их ненавидят. Как и когда Белый монстр сумел восстановить группировку, отвоевать законную территорию и отогнать Гончих отсюда — всё ещё являлось загадкой, но Сурён точно знала, что именно они, именно лидер Быков, приведёт её к Гончим, потому что наверняка знал, где прячется их главный. — Я понимаю, почему такие самоубийцы как вы пытаетесь выследить лидера Гончих, поэтому я желаю вам удачи, — вдруг сказал Рики, отпивая свою янтарную жидкость и улыбаясь на этот раз куда искреннее, чем раньше, будто эти слова могли принести ещё больше ответов. — Эти уроды разгромили наши районы и многие погибли, защищая свои жилища, так что я хочу, чтобы исполнители положили этому конец. Если же не положите вы, то… — Рики не договорил, отпивая вновь, и Сурён полюбопытствовала, подталкивая паренька договорить: — То?.. — То вы опоздаете, потому что это сделает кто-то другой. — Рики улыбнулся вновь, но на этот раз улыбка выглядела куда кровожаднее. «Кто-то другой? Он имеет ввиду Белого монстра?» Исходя из услышанного, Сурён знала, что Гончие убили близкого Джисону человека, поэтому вероятность мести Белого монстра была высока. Но, несмотря на ранг, он не дёргался, по крайней мере внешне, поэтому Пак действовала осторожно, боясь встать на его пути. Рики не сказал ничего нового, скорее в очередной раз доказал существование страха перед группировками и Белым монстром в частности, но благодаря ему Пак Сурён неожиданно набралась сил действовать дальше. Она ни за что не сможет договориться об аудиенции с Белым монстром и вряд ли поговорит с кем-то из Белых быков, но по крайней мере сможет держаться рядом. И поможет ей в этом нейтральная территория — бар «Star».***
Сынмин не верил в судьбу, совпадения и карты Таро, которыми толкала госпожа И возле переулка, утверждая, что они предсказывают будущее, но заметно повеселел, когда в дверях бара показалось знакомое лицо. На мытьё стаканов едва ли хватало времени, но нанимать кого-то для этого дела Ким не желал, потому что его бар — это его бар, его стаканы и его выпивка, даже если плясать целыми днями у стойки было трудно для ног и спины, мужчина справлялся, ловко раздавая заказы. Когда перед ним на тот же самый стул что и в первый раз уселся Информатор, в глазах Сынмина блеснуло что-то задорное, искристое, как маленькие светлячки в камине, но затем тут же потухло, потому что вслед за ним на свободное место уселся ещё один, менее знакомый и, соответственно, менее приятный человек. Нет, небесный. — Если ищете Хана, то сейчас он, должно быть, штурмует Крепость вашего хозяина, так что поторопитесь. — Не смешно, — цокнул Чанбин, даже не думая заказывать выпивку, особенно после неудачных слов Сынмина и краткого намёка об атаке территории Miroh, которой быть не должно, хоть и были опасения из-за неуравновешенного и непредсказуемого лидера Белых быков. Его сосед же, напротив, широко улыбнулся, сталкиваясь глазами с Кимом и кивнул в знак приветствия, отсалютовав двумя пальцами у виска. — Меня зовут Хван Хёнджин, приятно наконец познакомиться с хозяином этого знаменитого бара! Кстати, почему именно «Star»? Это символично или просто в голову пришло? И ещё, ты просто бармен или охранник и грузчик тоже? И пока Хёнджин болтал без остановки, Сынмин скептически приподнял бровь, сразу же забывая имя представившегося после второго вопроса и посмотрел на Чанбина так, будто его заставляли протащить несколько килограмм на своём горбу в гору. Со поймал этот взгляд, едва заметно усмехнувшись и, пока Хёнджин не перешёл к стадии «добить человека глупыми вопросами» окончательно, выпалил краткое, но такое бесполезное для Кима: — Ты привыкнешь. — Надеюсь, что не придётся, — с какой-то усталостью заявил хозяин бара и едва не схватился за сердце, когда Хёнджин забарабанил по стойке, привлекая к себе внимание. И нет, не от испуга, а от того, что Сынмин считал свою отполированную стойку родной дочерью. — На самом деле привыкнуть придётся, — и хоть Хван заваливал его бессмысленными вопросами, Сынмин с удивлением понял, что он был внимателен к их маленькой словесной перепалке, — Потому что лидер велел тусоваться здесь время от времени. Ну, пока ваш босс наконец не даст ответ. — Тебе не кажется, что подобные приказы не стоит озвучивать на чужой территории? — выгнул бровь Ким, и если бы знал людей слишком плохо, то подумал бы, что Хёнджин тупой. — Не-а, — радостно заявил Хёнджин и продолжил никому не нужный трёп, привлекая к себе взгляды других обитателей бара, но полностью их игнорируя. И несмотря на странность обоих, Сынмин знал, что Манипулятор никогда не подпускает к себе тех, кто не имеет хоть какой-то ценности. И дело было даже не в том, что Хёнджин являлся небесным, нет, его пирокинез был бесспорно полезен, даже опасен, если бы Хван действительно хотел кому-то навредить, но лидер Miroh был достаточно хитёр, чтобы рассмотреть в наивной и простодушной оболочке что-то ещё. Внимательные, карамельные глаза сузились, когда Сынмин попытался прочесть это «что-то», но его отвлёк очередной посетитель и времени совсем не осталось. Под звон стаканов, непрерывной болтовнёй и музыкой время летело непозволительно быстро, но в этом Ким видел свою прелесть, работая здесь так давно, что в шутку говорил о покрытых плесенью и паутиной плечах. — Кстати, к Синему монстру у нас тоже поднакопилось вопросов, не знаешь где он? — как бы между делом спросил Хёнджин, всё же заказывая себе выпивку, даже если и старался её не пить, потому что находился на службе. — Творит зло где-нибудь. Зачем тебе Йен? — отдавая очередной заказ и начиная готовить следующий, без особого интереса спросил Сынмин. — Он всё равно ничего не скажет, — тут же добавил Чанбин, потому что помнил их первую встречу и содрогнулся от второй. Ему не нравилось общество Белых быков, не нравился этот бар и район. В тепле и тишине Крепости Miroh было комфортнее; там было безопасно и спокойно, а ещё там был Чан, который пообещал их защищать. И не то что бы такой как Чанбин нуждается в защите, но по собственному горькому опыту он знал, что оставаться уязвимым в одиночку было плохой идеей, поэтому ему всегда нужна была компания. Когда его отправили на переговоры в «Star» одного, Со едва не сошёл с ума, пока ехал к ним и даже после встречи вечером буравил Бана недовольным взглядом в его кабинете, даже если тот активно притворялся глухим и слепым. Поэтому находиться здесь в обществе Хёнджина — члена одной с ним группировки, уже вселяло поддержку со стороны. Закатав рукава белоснежной рубашки, Чанбин упёрся локтями о стойку, вспоминая прошедший с лидером разговор и нахмурился. Чан отчего-то цепко и упрямо вцепился в это дело, хотя Гончие никогда не предъявляли права на его земли и даже когда-то предложили сотрудничество, которое мужчина тут же отклонил. Они никогда не вербовали его людей и не угрожали, а от новости о разгроме Белых быков несколько лет назад Чан даже не почесался, так почему сейчас его внезапно осенило сотрудничать с самыми отбитыми людьми в мире с шизиком во главе? Чанбин не знал ответа, а Феликс не спешил делиться прочитанным, поэтому ему оставалось лишь тяжко вздыхать и молча выполнять приказы, торча в нелюбимом месте. Время близилось к вечеру, когда желудок жалобно заскрипел. Думать о чём-то ещё кроме еды не хотелось, но Чан не позвонил даже спустя три часа бесполезного времяпровождения в баре, и даже вечно оптимистичный Хёнджин успел заскучать в обществе молчаливых персон. Чанбин не говорил, потому что всегда делал это мало, когда речь не касалась миссий, а Сынмин был занят раздачей заказов, пока его саркастичные смешки приглушались звоном стаканов. Разглядывая светлые ладони и замечая под ногтями порох, Со ухмыльнулся, думая о всех прошлых миссиях, в которых ему приходилось применять пистолет, а затем обернулся, потому что после звука открытой двери разговоры приглушили, а музыку убавили. — Ох нет, лидер снова в плохой фазе, — тихо прошептал кто-то, сидевший рядом с Со и тут же встал, отходя на безопасное расстояние к дальним столикам, пока Чанбин рассматривал привычные белоснежные очертания одежды в проёме и неизменный, глубокий капюшон. Вслед за Ханом зашёл Синий монстр, прикрывая дверь, а Сынмин цокнул, тут же наливая пиво и ставя огромную кружку на стойку, взглядом намекая Хёнджину помалкивать. И если бы марсиане никогда не пустили слух о известных головных болях Белого монстра — «плохая фаза», — когда в такие дни к нему лучше было не подходить, а Белые быки терялись в толпе, Хван совершил бы свою последнюю в жизни ошибку, громко поприветствовав чужого лидера. Когда Джисон уселся на тот же стул, что и в прошлый раз, он даже не взглянул на замершего рядом Чанбина, хватая кружку и залпом её осушая, казалось, не чувствуя ни вкуса, ни алкоголя во рту. С тихим стуком кружка опустилась обратно, и Ким наполнил её вновь, с приподнятой бровью уставившись на ожидавшего чего-то Йена, и когда хозяин бара всё же выиграл в гляделки, парень цокнул и отошёл, и Чанбин с внутренней усмешкой понял, что ему не разрешали выпивать. До Вспышки, как гласят старые источники, люди могли пить алкоголь, достигнув определённого возраста. Сейчас же законы были иные, и людей больше волновало выживание на уровне изучения новых технологий и борьбы с медью и Пустыней, но видимо такие как Хан и Сынмин чтили традиции прошлого, запрещая шестнадцатилетнему Йену пить наравне с ними. — А эти что здесь забыли? — приглушённо злобно спросил Йен, сложив руки на груди и не рискуя подходить из-за завозившегося отца, но Хан лишь поменял позу, положив подбородок на кулак, повернувшись к Чанбину сбоку так, как это было в прошлый раз, и мужчина с ужасом понял, насколько болезненными выглядели тени под его бездушными глазами. — Пришёл сообщить что-то интересное, Информатор? — прохрипел его усталый голос; Джисон внимательно изучал его лицо, будто видел собственное отражение в округлившихся глазах. Чанбин поспешил отвернуться к блестящим бутылкам, вспоминая, что вот так пялиться на чужую боль невежливо и прочистил горло, быстро помотав головой. Сбоку послышался шорох, и мужчина поспешил выставить руку, чтобы Хёнджин не посмел что-то ляпнуть и ответил сам, бездумно рассматривая этикетку на бутылке виски: — Лидер послал своих людей побродить по округе на случай, если до Гончих дошла информация о Синергии, — облизнув пересохшие губы, Со замер. — Думаю, им не понравится новость о создании альянса против них. — Не припомню, чтобы я давал согласие, — безразлично сказал Хан, отпивая новую порцию пива, и Чанбин всерьёз забеспокоился о его желудке и печени. — Да, но лидер будет ждать столько, сколько потребуется. И они затихли, слушая тихую мелодию и приглушённые разговоры. С появлением Джисона в баре стало заметно тяжело находиться. Воздух казался густым и наэлектризованным — возможно Йен постарался, а плотные мурашки отказывались покидать тело. Когда Чан велел ему приглядывать за Ханом, он не намекал держать язык за зубами, поэтому Чанбин поделился с мужчиной планом о дальнейших действиях, посоветовав посетить Крепость Miroh, но был послан далеко и надолго тут же, показывая кто именно научил Йена подобным словам. Хан редко покидал свою территорию, а если и уходил, то на борьбу с медными (потерявшие из-за высокого процента медной пыли человеческий облик существа, цель которых является уничтожение/поедание всего живого), которые периодически вылезали из Пустыни в желании сожрать кого-нибудь. Сил Джисона хватало, чтобы защитить свой район, но какой ценой — подумалось Чанбину, пока он краем глаза рассматривал уставший вид бледного лица, но вопросов задавать не стал, прекрасно зная, что никто ему ничего не скажет. И также с ужасом Со понял, что у них есть кое-что общее — оба не могли и не любили разговаривать на светские темы, останавливаясь на деле и обсуждали Гончих как предмет будущих костей и пепла. Уничтожить эту группировку хотелось не только Miroh и Белым быкам — понял Чанбин, вылавливая из контекста Хана: «другие тоже рано или поздно сорвутся, поэтому оставьте меня в покое» и не должен был удивляться подобному, но это было приятно. Когда и другие, мелкие, но безумные группировки вставали на их защиту, это в очередной раз доказывало их правоту. Или по крайней мере так думал Чанбин, потому что хотел в это верить. Однажды Гончие забрали его друга, поэтому у каждого имелся свой зуб на членов этой банды жестокости и крови. Только вот почему сам Хан не рвался в бой — являлось загадкой. На четвёртой кружке пива Хан внезапно остановился, вновь поворачиваясь к Чанбину, вперив в него внимательный взгляд. Беседовать с ним оказалось неожиданно приятно, но не тогда, когда эти холодные глаза охотившегося варана сверлили его душу тупым ножом, будто ковыряя раны и оставляя осколки, но затем стало заметно легче, когда округлые глаза остановились на дрогнувшем Хёнджине, пытавшемся выдавить улыбку. — Привет, — тихо и едва ли не нервно произнёс он, а всё любопытство сдуло ветром, как только Джисон отставил кружку. — Ранг, — кратко спросил он, но прозвучало это как приказ. — Ч-что?.. Хан не потрудился повторить и продолжил замораживать его взглядом, поэтому Хван сглотнул, прикасаясь к стакану с нетронутой янтарной жидкостью, словно это было его единственным спасением. — S2, — осторожно произнёс Хёнджин, а стакан в руке задрожал. Дверь в бар открылась, но Хан даже не вздрогнул, несмотря на резкий порыв ветра, собравший на улице дымку пыли. Он продолжал смотреть на Хёнджина как на новый экспонат на выставке, но без интереса или блеска, с каким его впервые встретил Чанбин, увидев то пепелище, что устроил пирокинезник, защищаясь. — А Чан не ищет слабаков, — без усмешки и сарказма прямо и чётко подтвердил Хан, будто кто-то задал ему вопрос в голове, отпивая из кружки, не меняя позы. — Потому что он не любитель рандома, — раздался голос за спиной сидевших, и Хан наконец отвёл пристальный взгляд от заметно выдохнувшего Хёнджина, ставя кружку на стойку и оборачиваясь. Когда Джисон снял капюшон, серость его кожи и тяжесть мешков под глазами стали заметнее, и Чанбин тихо выдохнул, вспоминая неизлечимых, покрытых медной пылью людей в лазарете, где работала его мать. Он не знал точно природу недуга лидера Белых быков, потому что он уже являлся спектром — неизученным людьми объектом, прошедшим всплеск и его последствия, поэтому остановился на эффекте, который подарила ему собственная сила, наложив после пережитого ниже нуля (эффект разрыва энергетических каналов с помощью всплеска, приводящий к гибели каждого, на кого была направлена энергия) неизлечимые шрамы. Спектра можно было отличить явным признаком, имевшимся и у Хана — ещё в первую встречу Чанбин заметил его, рассматривая серо-белые пряди, утратившие пигмент меланина. Второй признак был менее различим, но поблёскивающие серьги на лице и наверняка теле, вечно закрытому мешковатым, белым спортивным костюмом, говорили о сдержанности, которую Хан хранил внутри себя, доказывая это на миссии Чана. Встав с места, Джисон без особого интереса опустил глаза к ногам мужчины напротив, медленно, словно сканер ведя своим удушающим взором по его фигуре, останавливаясь на уровне лба и цепляясь за суженные в ожидании глаза, приподнимая бровь словно в вопросе, пока оказавшийся рядом Йен напрягся лишь сильнее. Вспышка гнева одолела его, но лишь на секунду, потому что наступило неверие, смешавшееся с вязким отчаянием. — Не припомню, чтобы звал сюда солнечного, — холодно и спокойно произнёс Хан, ведя невидимую борьбу взглядов с вошедшим Минхо, который так некстати привлёк его внимание. Кулаками он продолжал лупить собственную грудь, будто пытаясь реанимировать, но на деле чувствовал себя живым трупом. Чанбин замер в нерешительности, боясь за коллегу и едва не проглатывая язык от страха, что если он выбесит Джисона — тот просто сделает из него сито, проткнув плоть всеми гвоздями бара. Но Хан не двинулся с места даже тогда, когда Ли неблагоразумно подошёл ближе, невольно опуская Со с головой в воспоминания того дня, когда он спросил его об отношениях с лидером Белых быков. Тогда Минхо отмолчался и больше не поднимал тему, а сам Чанбин забыл, увлечённо выполняя приказы Чана, но сейчас воспоминания атаковали вновь, сея хоть какую-то надежду на то, что коллега всё же останется жив. За исключением Ючи и Йена, Хан не позволял кому-либо нарушать его личные границы, а одного его ледяного взгляда хватало, чтобы заткнуть рты, но он даже не изменился в лице, когда Минхо остановился едва не нос к носу с ним, прошептав напряжённое, но какое-то болезненное: — Я больше не солнечный. Отдаляющийся силуэт мерцал перед глазами, золотым копьём реальности протыкая сердце. Оно не билось, больше не билось, но отчего-то было больно. — Ты всегда будешь их канальной крысой, — также шёпотом ответил Хан, но не из-за интимности момента или страха, что его кто-то услышит, а из-за напряжения, которое било ключом, выливая его в побелевшие, сжатые кулаки, и спектр поспешил спрятать их в карманы штанов. — Проваливай. В ушах стоял звон капель, разбивавшихся о спину. В скрюченном состоянии было трудно определить звук, но гром он узнает в любом месте, даже если на руках его была собственная кровь из прокушенной в вое губы. — Я пришёл за своими людьми, — также холодно ответил Минхо, и Чанбин понял намёк, вставая и дёргая охнувшего Хёнджина за руку, боясь лишний раз привлекать к себе внимание. Если они сейчас же не уберутся, может случиться что-то непоправимое. Он кивнул Сынмину, кидая смятую купюру за нетронутый стакан виски Хёнджина и направился к выходу, тараня Ли так, будто от этого зависела их жизнь. Хотя возможно так и было, потому что стоявший Хан не сдвинулся с места, тираня их взглядом до тех пор, пока за ними не закрылась дверь, являя свободу и остужающий пыл ветер. Садясь в машину, Чанбин вырулил на другую улицу, бросив на пассажирское сиденье хмурый взгляд, но Минхо как обычно никак не отреагировал на жест, потому что, цитата: ему было плевать. — Мог бы не бесить этого психа хотя бы ради нас, — как-то безнадёжно сообщил Чанбин, вцепившись в руль до скрипа кожи. — Это моё дело, — пожал плечами Минхо, не поворачиваясь и продолжая рассматривать давно знакомые улицы. — Это наше дело, когда оно касается безопасности. Я понимаю, что ты не считаешь нас даже за людей, но тебе придётся смириться с тем, что мы твои коллеги, иначе… — Чанбин! — вовремя перебил его Хёнджин, опасаясь, что тот может сказать что-то лишнее и потом пожалеть, и Со бросил благодарный взгляд через зеркало заднего вида, встречаясь с искринкой в глазах Хвана. — В общем, постарайся не пересекаться с Белым монстром, — прочистив горло, спокойно продолжил Чанбин, остужая собственный организм любыми утешительными мыслями. В конце концов, Чан так и не позвонил, словно издеваясь, послал Минхо, у которого с Ханом имелись какие-то незаконченные дела и по традиции Манипулятора наверняка желал увидеть результат стычки. Он что-то знал об их прошлом — догадался по дороге Чанбин, не особо желая встревать в это дерьмо, потому что свои проблемы казались важнее, а решать чужие без просьбы он не привык. Желая поскорее очутиться в Крепости Miroh, где он по-настоящему чувствовал себя в безопасности, Чанбин вздохнул, понимая, что сегодняшнее шоу было лишь началом.***
— Вы что-нибудь знаете о Гончих? — мягко спросила Сурён, прекрасно зная, что повышать голос, да ещё и с таким словом было нельзя. Когда она попрощалась с Рики и уже двинулась по направлению к своей машине, на телефон неожиданно пришло сообщение от парня с ненадёжным, как казалось Пак, но таким нужным советом поговорить с его давним другом. Почему Рики сам не вышел с ним на связь и почему сказал о нём не лично, исполнитель думать не стала, уже посчитав себя безумной, раз взялась за это дело, но связавшись с этим другом по телефону в сообщениях, потому что он не брал трубку, Сурён поняла причину. Тао работала на ферме и тщательно берегла продукты от медной пыли, покрывая сочные листья лекарствами каждый день в пять утра и шесть вечера и являлась бывшей девушкой Рики. Сложив дважды два, Сурён разумно не стала лезть в чужую жизнь, потому не задавала лишних вопросов, хоть и сочла поведение Рики незрелым, даже не думая, что могла быть несправедливой. Тао согласилась встретиться на ферме, потому что с работы не выезжала в город, а продуктами или бытовыми вещами затаривалась в небольшом торговом центре на окраине Марса, где хоть и было безопасно от Пустыни, но к сожалению не от людей, проживавших возле рыхлых и пропитанных медью каньонов. Работа на ферме была нелёгкой, а ещё требовала все выдержку и терпение. Тао встретила подъехавшую на следующий день после переписки Сурён у огромных, металлических ворот, путь за которые требовал плату в виде пропуска и повела женщину в противоположную сторону, щебеча что-то о фермерских домиках. Являясь жителем Солнца, Пак ни разу не видела сельские рабочие классы так близко и уж тем более фермы, не ощущала на себе влагу полива и запах растительности, потому что центральные территории Солнца были сухими и безжизненными, заполненными транспортом и высоченными домами. До Вспышки люди жили также — она это знала, но всё равно имели представление о растениях, которые могли находиться хотя бы на их подоконниках. В Солнце же они попросту высыхали из-за погодных условий и радиации, и пусть это был центральный город, он никогда не являлся безопасным. Поэтому впервые находиться за территорией привычной ей жизни и видеть вьющиеся, зелёные вихри растений было почти что дикостью — не на картинке, не в ноутбуке и даже не в телевизоре, а лично. Фермы предоставляли еду, снабжали такие города как Солнце свежими продуктами и помогали чахлым от меди и радиации организмам крепнуть, но даже так, даже в Марсе, уровень меди в котором превышал другие города, тогда как радиации не было вообще, чувствовалась тяжесть. Из-за растений воздуха было много, он был порывистый и свежий, но дышать им было нельзя — огромный риск повысить процент меди в теле и стать медным. Такой замкнутый круг приводил учёных в отчаяние, а местные богачи выбрали радиацию, боясь стать одним из жителей Пустыни. Именно так появился город под названием Солнце: окружённый высоченными стенами, спасавшими от медных, но не от радиации и засухи. — Проходите, Сурён, — улыбнувшись, оголяя милые ямочки, гостеприимно произнесла Тао, впуская в свой небольшой фермерский домик с одной комнатой, кухней и ванной. Внутри домик своим строением больше походил на квартиру-студию со смежной кухней и спальней, которые отделяли лишь прихожая и ванная, имевшие двери, поэтому у Сурён не было особого выбора где разгуляться, и Тао знала это, посадив женщину на голубой пуфик у кровати, пообещав заварить чай. К огромному счастью исполнителя, девушку с кухни было отлично видно, и Сурён внимательно следила за её руками, чертыхнувшись в мыслях о профессиональной привычке, слыша в голове похвальный голос шефа за осторожность. Она не думала, что Рики устроил засаду за любопытство и не думала, что Тао может причинить вред, однако Сурён всегда перестраховывалась, поэтому жёлтую кружку с ароматным чаем она взяла смело, отпив приятно хлынувшую в горло тёплую жидкость с пряным вкусом. — Корень имбиря, — замечая удивлённый и одновременно блаженный взгляд, произнесла Тао, усаживаясь на кровать и внимательно разглядывая гостью. — Знаю, вы уже писали по какому поводу решили со мной связаться, но всё же спрошу: зачем вам это? — Сурён видимо состроила такую недоумённую гримасу, что Тао махнула свободной от кружки рукой, намекая, что выразилась не так, как хотела: — Ох, я понимаю, вы — исполнитель и ваша работа — искать и наказывать таких людей, как лидер Гончих, но… — Тао прикусила нижнюю губу, словно эта тема доставляла ей дискомфорт, а может быть так и было, потому что сквозь хмурые брови проступала болезненность, — Вы не боитесь, что можете пострадать? — Боюсь, — ровно и спокойно произнесла Сурён, ловя удивлённый взгляд и мягко, успокаивающе улыбаясь, потому что Тао, видимо, посчитала её сумасшедшей, — Но как вы и сказали — это моя работа. Знаете, как называли таких как я до Вспышки? Тао покачала головой, заинтересованно поймав блеск в глазах напротив. — Полицейские — люди, которые занимались обеспечением правопорядка, расследованием и борьбой с преступлениями. Возможно сейчас наша работа ничем не отличается от традиций прошлого, пусть мы и несём единую службу королевской семье в Солнце, но я бы хотела, чтобы справедливость была и в других городах. В Марсе, где Гончие творили ужасные вещи, где огромная их часть осталась безнаказанной, где погибли мои коллеги, занимаясь тем же делом. И я приехала сюда не только из-за того, что когда-то в главном участке исполнителей поднялся вопрос о безопасности жителей этого города, но и с целью найти виновников, чтобы они могли предстать перед судом, чтобы наказать их. И я была бы признательна, если вы поделитесь информацией. Любой. Тао ничего не ответила, несмотря на поменявшееся выражение лица — она явно любила узнавать что-то новое о жизни людей до Вспышки, но будто бы боялась большей части, думая, что подобное может повториться вновь, если люди вернут все знания того времени и совершат ту же ошибку. Сурён же порадовалась, что Тао не стала спрашивать о Рики и тем самым портить себе настроение, как и не стала спрашивать что-то лишнее, поэтому опустила глаза на свои ладони, сжимавшие кружку и начала надломленным воспоминаниями голосом: — Моя сестра входит в круг группировки Белых быков, но не является полноценным его членом. Она… иногда навещает меня, потому что у нас никого не осталось, а ещё она из первого состава. — Первого состава? — Сурён склонила голову, жалея, что присутствие диктофона могло напугать Тао и оттолкнуть, поэтому женщина положила всё на свою память, достаточно перекусив и отдохнув перед выходом, чтобы не быть рассеянной. — Да, первого… Тот, что был ещё при господине Воне, — уголки губ Тао опустились окончательно, будто она вспомнила что-то душераздирающее, но затем выпрямилась вновь, продолжая рассказ: — Когда Белые быки только образовались, между старшим и младшим была огромная разница. И если старший — господин Вон, формировал группировку силой и злостью, то младший собрал их вновь стратегией и страхом — так однажды сказала сестра, и именно поэтому осталась служить младшему, Б-белому монстру. — казалось, младший пугал девушку куда больше, чем Вон, поэтому и отзывалась она о нём как о самом страшном грехе. — Сестра мало говорит о службе и ещё реже видится со мной, но когда речь заходит о Гончих — бледнеет даже она. Знаете, моя сестра такая сильная, что я всегда ей завидовала, она никогда ничего не боялась, даже господина Вона, но после атаки Гончих она перестала спать… Сделав первый глоток, тем самым протолкнув забивший горло ком, Тао вздрогнула, когда мягкие и нагревшиеся от кружки руки Сурён легли поверх её ладоней, тем самым поддерживая, и губы её скривились от едва сдерживаемых слёз. — Они делали с ней ужасные вещи, когда правили на территории Быков. С ней, её коллегами и другими выжившими на той земле. Они грабили дома и выгоняли стариков, брали их вещи и насмехались. Тогда меня уже отправили на ферму, но я до сих пор чувствую вину за то, что должна была быть там вместе с ней… должна была ощутить… — Тао покачала головой, всхлипнув и позволила Сурён опуститься рядом на свою кровать, продолжая сжимать её руки и кружку между ними. — Но всё закончилось, когда вверенного лидером Гончих человека убили. Тао затихла, а её длинные, чёрные волосы упали на лицо, но это не помешало ей проморгаться, выдавливая последние слёзы, а в глазах загорелся огонь отмщения, такой, какой мог бы быть, если бы она сама лично убила того человека. — Все звали его Гул, он назвался правой рукой лидера Гончих, но никто в это так и не поверил, потому что он был слишком жадным и тупым для такого. Думаю, лидер Гончих намеренно оставил Гула и его шайку там, потому что знал, что рано или поздно им придёт конец, — казалось, эти слова принадлежали далеко не Тао, но Сурён не стала акцентировать на этом внимание, продолжая слушать, не перебивая. — Это были долгие и ужасные полгода, прежде чем младший вернул Белых быков себе, разорвав Гула на части прямо в борделе, где он часто развлекался. Не знаю подробностей, но сестра рассказывала, что Белый монстр был ещё юн для активирования такой силы и… для статуса спектра. Когда он вернулся, всё изменилось, он не оставил от приспешников Гончих даже костей, перемолол их и сплющил всплеском, представляете? А потом наступило затишье, после которого Белые быки восстали. — Вы боитесь его, — поняла ещё тогда Сурён, но отчего-то решила озвучить сейчас, поймав вспыхнувшие огоньки в карих глазах. — Я не дура, чтобы игнорировать его силу. Белого монстра боятся все, — прошептала она, и на удивление часть, пусть и самая малая, завесы реальности происходящего приоткрылась. Почему Пан не рассказал про бывшую девушку Рики раньше и почему этого не было в архивах — Сурён не знала, но догадывалась, что Рики скорей всего соврал Пану. Не договорил — если быть точнее, но отчего-то на свой страх и риск поделился с Сурён. Возможно недолюбливал Пана или не доверял ему совсем, а возможно у него была своя причина — всё это уже было неважно. К огромному разочарованию Сурён поняла, что к Гончим её всё ещё могут привести только Белые быки и связаться с ними всё же придётся. Если, конечно, она хочет продвинуться в деле. Можно конечно попросить их бороться вместе, но Сурён слышала про Синергию и не менее раздражённого Белого монстра после этого, потому боялась вмешаться. Этот спектр являл собой невероятную силу и по желанию мог разорвать её на молекулы, а допускать подобного Пак совершенно не хотелось. Попрощавшись с Тао и поблагодарив её за сотрудничество, она пообещала, что этот разговор останется между ними и уселась в салон автомобиля, замерев с поднесённым к зажиганию ключом. Белый монстр. Всё рано или поздно сводится к нему. Ходили слухи, что Вон был сговорчивее, но и просил за работу больше, поэтому исполнитель даже не знала — радоваться ей или плакать, что лидером Быков на данный момент являлся младший. «Он неадекватный. Может быть с первого взгляда покажется тебе обычным, но он точно опасен. Как-то он кинул грузовик в троих моих ребят, когда они просто попросили рассказать о Гончих. Они были в машине тогда, да, но и грузовик был нелёгким… Они выжили, но больше никогда не смогут вернуться к своей деятельности» — однажды поделился шеф, и Сурён передёрнуло от представления, что стало бы с ней, спроси она тогда в «Star» Белого монстра прямо. Почему Белый — спросила бы она себя, если бы не знала ответа, рассматривая седую макушку, которую он часто прятал за капюшоном; почему Монстр — даже не стала бы спрашивать она, потому что ответ был очевиден.