Слуга сердца градоначальника

Кто он такой? Этот вопрос Се Лянь боялся услышать с самого начала. Еще в игорном доме, решив испытать удачу, которой катастрофически не хватало по обыкновению, принц не рассчитывал на исполнение хоть одной своей задумки. Ему было легче думать, что все произойдет как обычно, его попросту выдворят и он снова отправится в свое странствие по свету. А когда, он, неожиданно, уже оказался на посту слуги Хуа Чэна, в голову пришла мысль о том, что князь демонов рано или поздно задастся вопросом, о том, кем же является сам Се Лянь. Он точно знал, что никто не мог ощутить наличия в нем магических сил, во-первых, потому что их попросту не было, во-вторых, потому что кангой было скрыто его истинное обличие. Но все равно наличие того факта, что ему приходилось скрывать, не радовало. Сейчас даже самое сильное существо, одним из которых и был Хуа Чэн, не могло определить сущность принца. Можно бы было притворяться человеком, как это было изначально, но он уже сам раскрыл карты перед градоначальником, который сейчас вперил взгляд в его рану. Зачем он согласился, думал Се Лянь, можно было исключить из своих высказываний — умение владеть оружием. Но вопрос Хуа Чэна казался банальным и он, не задумываясь, выпалил, что умеет все. Какая это была глупость. Конечно, он мог отказаться от предложения биться с Непревзойденным, но тут уже сыграл его собственный интерес и любовь к боевому искусству. Обратного пути не было, он уже прокололся перед Хуа Чэном. Нужно было что-то придумать, но мысли никак не собирались в его голове, поэтому он решил дать себе немного времени. — Ай, как же больно! — Се Лянь упал на колени, выронив меч, в глазах все еще были слезы, поэтому заплакать не составило труда. Сжав рану посильнее, принц заставил кровь хлестать, отчего лицо быстро побледнело. Хуа Чэн тут же упал на колени перед ним, пытаясь привести слугу в чувство. — Прости, я не рассчитал, не рассчитал. Эмин в ножнах залился еще сильнее, услышав плач Се Ляня, толкаясь серебряной рукоятью в раненый бок демона, но тот и взглядом его не удостоил, игнорируя собственную рану. Принц покатился по земле, стараясь как можно естественнее играть свою роль, хотя это получалось все легче. Обжимая колени, он рыдал и кричал, пока князь демонов мгновение думал. К счастью, Хуа Чэн недолго просидел в осознании, а Се Ляню не пришлось оправдываться перед ним в этот момент. Время было выкроено, князь демонов подхватил принца на руки, стараясь не задевать раненую руку. Се Лянь опешил и кровь вернулась к его лицу, открывая смотрящему его румянец, он совсем не ожидал, что демон решит помочь ему таким образом. Собирая в уме остатки мыслей, принц не заметил, как перестал отыгрывать роль. — Уже не болит? — настороженно произнес Хуа Чэн. Его все еще не покидали сомнения по поводу личности Синь Се, но теперь самые страшные подозрения в голове подверглись шлифовке логикой. Но если он не один из непревзойденных и не один из небесных чиновников, от которых демона бы уже за несколько ли обдавало божественным сиянием, то кто? Обычная нечисть, которой просто повезло? Человек, подвергшийся шоку и забывший о ране? Для заклинателя в нем также недоставало сил, их будто попросту не было, а для демона не исходило никакой негативной ци. Для призрака тот тоже не годился, был слишком осязаемым… Се Лянь схватился за висящую руку и притянул ее к себе: — Больно вообще-то, но не так сильно, чтобы меня нести. — Если болит не нужно сдерживать себя. Ты не так силен, чтобы терпеть такую боль. Я даже на секунду подумал, что ты… — демон не договорил, решая не посвящать слугу в свои мысли. Принц с облегчением вздохнул, его спектакль возымел прок, князь поверил. Оставалось только придумать, как оправдать свою силу. И это было тяжелее всего. Хуа Чэн ступил на порог Дома Блаженства, держа на руках свою ношу. Вслед за фигурой в красном по каплям тянулась дорожка в цвет его одеждам. Князь расположил своего слугу на одной из, покрытых шелком, кушеток. Все дорогие ткани и ковры теперь были измазаны кровью. Се Лянь немного расстроился, чудесная аура этого места, теперь была очернена его болью, хотя, подумалось ему, наверняка, как только он покинет этот дворец, другие слуги Хуа Чэна заменят все на такое же роскошное и новое, будто следа принца тут и не было. Се Лянь осмотрел свою руку, перед глазами немного темнело и плыло, но он смог увидеть, что часть плеча висела на остатке мышц и кожи, кость была срублена, точно пополам. Кровь продолжала сочиться, хоть уже и не пульсировала потоком, как было до этого. Зубы принца сжимались в рту, с треском отдавая в голову, но это не помогало. Желваки выступили сильнее от перенапряжения, а на глазах выступили слезы. Это не осталось без внимания князя. Казалось, что ему было тяжело смотреть на чьи-то страдания, лицо его помутнело, а в глазу проступила жалость. — Помощь скоро придет, подожди немного. — тихо произнес Хуа Чэн, присаживаясь на корточки перед принцем. Се Ляню было не привыкать сдерживать муки, терпеть боль. В его душе давно образовалось твердое убеждение, что любая ноша ему по плечу, да, он сейчас лежал согнувшись пополам, тяжело глотая воздух, забывая все мысли, но это пройдет, всегда проходило, чем отличается этот раз. Он считал, что такой жест, как сожаление князя демонов, не достоин его, он сам виноват, что не проследил за атакой противника, что не защитился, что согласился на бой с самим Непревзойденным. Да, ему было тяжело параллельно собирать мысли в кучу, чтобы придумать, как оправдать себя перед демоном, но теперь, когда шок отступил, а боль все же заняла главенствующую позицию, принц даже задумался, а нужно ли объяснять. Хоть он и был божеством в прошлом, он испытывал почти те же мучения, что и обычные люди и, хоть его болевой порог был намного выше простого человека из толпы, Се Лянь все же не мог похвастаться абсолютной выдержкой в момент сильнейшей боли. К тому же, рану ему нанес не рядовой меч, а демонический клинок, окропленный кровью во многих битвах, такое оружие могло нанести не только смертельные раны, но столетние проклятия, хотя, в случае принца, это было бы не больше, чем пугать старика обеденным сном. Принц пытался отвлекаться от подобных мыслей, но они почему-то накатывали лишь с большей волной. Он думал о том, когда ему приходилось испытывать похожую боль? Наверное, подумалось ему, когда его ученик собственноручно вбивал персиковый кол ему в сердце, конечно, тогда все произошло быстро, если не взирать на годы мучений в одиночестве под слоем земли после. Или, может, когда сотни обезумевших от страха рук, пронзали его черным лезвием, превращая органы в кровавый фарш. Со временем принц вспоминал тот момент все чаще, он пытался воссоздать в своей голове события прошлого, чтобы мысленно научиться бороться с накатывающей кипяточно-ледяной волной по всему телу. Столько лет закалки прошли в пустую, сейчас это никак не помогало, режущее чувство, змеей обвивало тело, заставляя его биться в истерике. Слова демона о том, что он может расслабиться и не сдерживать себя, позволили эмоциям разбить ту стену, которую принц так долго и усердно выстраивал на фундаменте своей выдержки. Хуа Чэн аккуратно убрал ошметки ткани с раны, оголяя перед собой результат своего гнева, который был направлен совсем на противоположного человека. Совесть внутри него засосала разум в свои цепкие лапы вины, он безумно сожалел о содеянном, особенно, видя страдания невинного слуги, попавшего под горячую руку. Как такое мерзкое существо, как безликий, могло снова захватить его разум. Он снова виделся ему везде, не понимая от гнева это или от собственных терзаний, демон разрушал себя изнутри. Но он был готов перенять все его деяния на себя, отвлечь его внимания, лишь бы тот не приближался к принцу. Хуа Чэну очень хотелось верить, что сейчас Его драгоценное Высочество находится в полной безопасности и защищенности, что ему никто не навредит. Отчасти это было правдой, но отчасти… Но князь не мог знать этого, не мог почувствовать, хотя его сабля практически умоляла его обратить на себя внимание, но, даже собрав внутри себя все силы, Эмин не смог бы поведать ему о том, что мог разглядеть, не мог поведать и о своих терзаниях. В этот момент клинок боролся в собственном горе, одиноко всхлипывая, прикрыв глаз. Хуа Чэн взглядом вперился в скованное болью лицо слуги, как он мог подумать, что этот человек — он, от этих мыслей по спине пошли мурашки. Скоро это все доведет его до такой степени, что он в маске прохожего демона или Инь Юя начнет видеть Бая. С этим нужно было что-то делать, разум должен быть трезвым, подумал он. — Держись, так будет легче. — демон протянул руку принцу, съежившемуся на кушетке. Се Лянь разомкнул глаза, заполненные крупными градинами слез и заглянул в черный, как ночное небо, глаз Хуа Чэна, тот сейчас мерцал, казалось, что его тоже заволокла одинокая слеза, которая хотела вот-вот скатиться по бледной щеке. Принц посмотрел на протянутую руку, палец которой был обвязан красной нитью, качающейся от поспешного дыхания Се Ляня, а затем, вложил ладонь здоровой руки в руку к Хуа Чэна. Такая холодная, подумал принц, но ведь он демон, и он мертв. От этой прохлады жар лихорадки утих, стало спокойнее, не в силах терпеть, он сжал большую ладонь, своими тонкими пальцами. Жар чужой руки окатил Хуа Чэна волной, он слишком давно не чувствовал чужого тепла, на секунду в сердце что-то екнуло, отчего демон чуть не вырвался из цепкого захвата слуги. Он хотел помочь, просто хотел помочь, почему в душе было так совестно, так стыдно. Перед лицом снова возник знакомый образ в белых одеждах, он все также улыбался, но теперь с сожалением, с грустью и тоской, а затем, неожиданно для Хуа Чэна он развернулся и ушел, ушел прочь, а фигура в красном стояла одна в оглушительной тишине и остаточном сиянии Бога, лишь подол ханьфу развивался на ветру. Ваше Высочество, подумал демон. — Ваше высочество. — отчаянным шепотом произнес Хуа Чэн. — А? — от неожиданности произнес Се Лянь. Глаз Хуа Чэна тут же распахнулся, что он только что сказал, кому он только что сказал. Он посмотрел на слугу, тот был ошарашен не меньше, отпустив на секунду боль, но тут же скривился в лице снова. За спиной возник Инь Юй, его тихие, но такие спасительные шаги, заметил лишь Хуа Чэн. Сейчас не было времени думать, чтобы не ставить в неловкую ситуацию себя и Синь Се, он решил сделать так. — Ваше Высочество Инь Юй. — ударил глубокий голос демона, разрушив красную тишину Дома Блаженства. — Градоначальник… Все выдохнули, все, кроме Посланника, он аккуратными пальцами сжал серебряный поднос с различными снадобьями и бинтами, до того сильно, что костяшки на кистях побелели. Если бы он был без маски, то на его лице сейчас, наверняка, очень очевидно катились две переливающихся дорожки из слез, а еще, он бы точно поджал губу и от отчаяния закрыл глаза. Инь Юй ступил назад, затем еще, пока Хуа Чэн снова не заговорил: — Не нужно медлить, скорее. Посланник убывающей луны тут же вышел из оцепенения и подчиняясь приказу, почти спотыкаясь, подбежал к князю и упал рядом на колени. Се Ляню было некогда думать, его рука практически отваливалась, а по ощущениям, ее и вовсе вырвали с корнем, засыпав могильной землей. Перед глазами мерцали и звенели серебряные наручи Хуа Чэна, тот определенно был осведомлен в том, что делал. Смачивая бинты, каким-то неприятными на запах отварами, шепча под нос заговоры, он был так сосредоточен. Се Лянь не был близким и даже приближенным в кругу князя демонов, ему незачем было спасать его. Тот мог оставить его погибать прямо там, конечно, для принца это бы не было смертельным, но ведь градоначальник не ведал об этом. Он мог спустить его на руки служанок, отмахнуться, но почему-то сидел на коленях перед ним и с особой кропотливостью обрабатывал рану, будто не лечит, а вытачивает новую руку из остатков старой. Принц не мог оторваться от сосредоточенного, нахмуренного лица Хуа Чэна, он немного поджал губы, непослушная прядь, норовящая залезть в единственный глаз, демон сдул ее потоком воздуха из одного уголка рта, а она немного потанцевав в воздухе, снова вернулась на место. Он казался таким близким сейчас, не в буквальном смысле, но за много лет принц разучился видеть помощь незнакомцев к себе. Он точно знал и помнил, что она есть, Се Лянь не был разочарован в людях, но его «удача» отталкивала их от него, ничего, он все понимал, но этот порыв. Принц и сам бы помог будь он на его месте, но имея такой титул, как князь демонов, одно из четырех бедствий, непревзойдённый, Се Лянь поразился до глубины души, настолько уникального человека он не встречал. Откуда у него появились эти мысли? Он знал его всего ничего, но что-то внутри подсказывало, что Хуа Чэну можно доверять. И вот, князь, наконец, наложил последнюю повязку, и вместо массива на руке зазияла белоснежная повязка. Рукав пришлось срезать, как же повезло, что канга скрывалась под другим наручем, вместе с Жое. Лента беспокойно ожидала приказа хозяина. Даже почуяв боль принца, она ждала команды, но все время норовила намекнуть о себе, аккуратно щекоча его ладонь, пальцами он отгонял ее, давая понять — не сейчас! Все это время Се Лянь, глазами полными от слез, смотрел на лицо Хуа Чэна, будто что-то в нем его успокаивалo, и, пусть рану нанес именно он, ему было не страшно. Но стало не по себе, когда их взгляды соприкоснулись. Инь Юй все это время стоял за спиной демона и наблюдал за взглядом слуги, без стеснения разглядывающего своего хозяина. Конечно, он промолчал, но, кажется, на мгновение наклонил голову в вопросе. — Готово. — произнес Хуа Чэн, не отрывая взгляда. — А? Да, спасибо. — пойманный в ловушку черного глаза, ответил Се Лянь, немного заливаясь румянцем. — Можешь отпустить. — сказал демон. — Что? Ах. Принц и не заметил, как в момент, когда принесли лекарства, Хуа Чэн оторвал руку, чтобы помочь, а он сам как за спасительный плот, схватился за рукав его ханьфу, сжимая в пальцах нежнейшие красные одежды. Но Се Лянь не отпускал, а Хуа Чэн не вырывался, нить между их взглядами натянулась так сильно, что Инь Юй сейчас смог бы сыграть на ней какую-нибудь красивую мелодию. Принц провалился, сжимая ткань лишь сильнее. А перед глазами демона возникал и погасал образ Наследного принца, сейчас, в этих искрящихся от пролитых слез глазах, он искал тот взгляд, ту улыбку. Это сравнение сводило с ума, сердце забилось в позвоночник, вызывая тяжкое душевное нытье. Почему, почему он видел его сейчас? Это от отчаяния, это все от боли, копившейся годами, от неизлитой любви, переливающейся через край. Князь встал, а руке принца пришлось отпустить своего губителя и спасителя в одном лице. Так порвалась нить, а Инь Юй не успел сыграть и ноты. — Проводи его до покоев. И приходи, для тебя есть задание, хотя знаешь… — устало проговорил князь. — Как всегда? — Да… Инь Юй помог подняться Се Ляню, держа под здоровую руку. Посланник уже вел его прочь из Дома Блаженства, когда принц спохватился: — Мой меч! Он… Он остался там. — Уже ждет вас в покоях. — Хорошо. — выдохнул Се Лянь. Хуа Чэн наверняка связался с Посланником по духовной связи, но он так быстро побывал в нескольких местах, неужели перемещение тысячи ли, подумал принц. Так легко тратить такой запас энергии ради него одного, это ничего не стоило для князя и его подручного или… Хуа Чэн действительно был так добр с ним? Чем он заслужил такое отношение? Се Лянь определенно намеревался исправить отсутствие ответа на этот вопрос, хотелось быть хорошим слугой для градоначальника. Принц боялся его разочаровать, это было поистине глупо, но он привык действовать с душой, а она подсказывала, что это был верный путь. Хоть и впервые за сотни лет, он ощутил, что идет правильной тропой… Оказавшись на службе у Князя Демонов. Он не мог поверить в то, что две эти мысли найдут что-то общее в его голове, но случилось именно так. Оставшись один, принц расстелил постель одной рукой, лег и, под одиночные завывания каких-то демонов, сомкнул глаза на рассвете.