Касаться

      Саша нестерпимо хочет к Ярику прикоснуться. Вот так же свободно, как он сам делает: голову на плечо опустить, за руку взять, волосы растрепать, носом ткнуться в шею… Не объятий даже не хватает ему – этих мимолётных, словно случайных касаний. В которых можно искать – и находить – тайный смысл, всматриваться в хитрые яриковские глаза и задавать бесконечный вопрос: это всерьёз или фансервис, всерьёз или… Саше хотелось бы думать, что Ярик не может сдержать свои чувства к нему, вот и трогает постоянно на людях.       Чувства… какие нахрен чувства, Казьмин, у Ярика есть девушка – снова есть девушка, только теперь это, кажется, по-настоящему и надолго. Саша не знает, что лучше – за отчаянную надежду на взаимность держаться, чтобы с ума не сойти от боли, или одёргивать себя каждый раз, стоит Яру как-нибудь иначе на него посмотреть, как-то по-особому прикоснуться. Смиряться с неизбежным «нет» – ведь заметит же Яр рано или поздно его влюблённые глаза; может, легче будет, когда он это «нет» вслух скажет и поставит точку.       Саша на Дашину вечеринку не собирается, заранее выдумывает пару веских причин, но Даша отправляет плачущие стикеры, картинки с котом из «Шрека», подключает Софико, Пашу, Ярика и ещё с десяток друзей-артистов. Идти приходится. С подарком, завёрнутым в красивую блестящую бумагу, с парадной улыбкой на лице. Обниматься с Дашей, желать ей всего самого-самого, шутя спрашивать, когда они с Яриком наконец свои отношения официально отношениями назовут.       – Может, ещё пост в баярунасконцерт выложить?       – И романтическую фотосессию замутить! Красивый получится пост, с картинками!       Они смеются и выглядят такими счастливыми, что Саше тяжело становится дышать. Он забивается в дальний угол клуба – там даже столиков нет – и пропускает всё веселье: тосты с шампанским, торжественную распаковку подарков, стадию «мы выпили и будем пошло шутить про театр». На него поглядывают, встревоженно подходят и предлагают отвезти домой, вызвать врача, помочь развеселиться, поднять настроение и прочее, прочее, прочее. Саша отмахивается, ссылаясь на больную голову – не голова болит, а сердце, но никому этого знать не нужно. Особенно Ярику. А он, кажется, и не стремится особо – болтает со всеми одновременно, Дашу обнимает, грозится вот прям щас спеть пьяную версию Седьмого лепестка.       После какого-то по счёту бокала он действительно карабкается на балкон и начинает страшно завывать в микрофон без музыки. Саша говорит себе, что просто не может такого издевательства над бедным лепестком терпеть, а на самом деле ему глаз не оторвать от Яра – невероятно красивого в мелькающем розовом свете. Гости начинают дружно орать и улюлюкать, когда он забирается на этот хлипкий балкончик следом и орёт с Яриком в один микрофон. И это так хорошо, что мурашки пронзают всё тело, – стоять с ним рядом, подхватывать его ауру безумия, дёргаться как ненормальный, совершенно забывая о том, что подумают люди. Только с Яром Саша мог себя так раскованно и уверенно чувствовать. Да плевать на других, плевать на всё, только бы эта песня о любви звучала и никогда, никогда не заканчивалась.       И она звучит. На каком-то уже далеко не первом повторе Саша к Ярику поворачивается, в глаза его – дьявольский огонь – смотрит и быстро, пока не успел передумать, кончиками пальцев скользит по волосам. Руку хочет сразу же отдёрнуть, но Ярик перехватывает, накрывает своей ладонью и прижимается к Саше теснее… хотя они и так стояли слишком близко – сердце заходится в бешеном ритме.       – Саш, а ты с каких пор таким нежным стал?       От Ярика не спрячешься – он находит Сашу уже в другом тёмном углу, за какой-то шторой, и мерзенько так ухмыляется. Бесила эта ухмылка Сашу страшно, хотелось немедля её стереть с его лица... разные для этого способы есть… Совсем неправильные и непрошеные мысли лезут в голову, Саша мотает головой, пытаясь прогнать их, и снова парадную улыбку натягивает – но, кажется, недостоверной она выходит на этот раз.       – Нежным?       – Ну… тактильным, не знаю, как это ещё назвать. Ты ж обычно первый меня не трогаешь, а тут сам пришёл, сам по голове погладил… ты и не пил ничего, в чём секрет твоего преображения?       – А что, тебе не понравилось? Всё, возвращаюсь в старый режим пассивно-агрессивного цундере Казьмина.       – Н-е-ет, не надо! Ты мне таким очень нравишься. То есть ты мне нравишься всегда, вообще всегда, но сегодня вот особенно…       Ярик так часто говорит подобные фразы – фансервис, ничего, кроме фансервиса, – что верить в их серьёзность всё сложнее. Все уже давно поняли, что флирт – баярунасовский стиль общения, он пристаёт ко всем, в том числе к музыкантам на сцене… ну, разве что к Саше Казьмину больше остальных. Ничего здесь такого нет. Абсолютно ничего. Но Саша себя контролировать не может, и дрожь прокатывается по всему телу от этого «нравишься всегда». Вот если бы… но у него же есть девушка, он просто пьяный и дурачится, надо вернуть его в любящие объятия Даши и под благовидным предлогом свалить домой. Саша явно свои силы переоценил, когда решил, что справится с этой вечеринкой.       Ярик, будто нарочно, обеими руками его за шею обхватывает и щекой трётся о щёку.       – А будь на моём месте Стукалов – ты на него так же вешался бы?       Саша делает отчаянную попытку сдержать эмоции, но не выходит – раздражение с примесью боли прорывается в голосе. Он надеется, что алкоголь достаточно затуманил Яру голову – но тот каким-то образом слышит, слегка отстраняется, внимательно смотрит, словно размышляя над чем-то. И выдаёт уже не приторно-сладким тоном, а спокойно и ровно:       – А ты знаешь, что у прикосновений есть собственный язык?       – Чего?..       – Даже если ты за день сто человек обнимешь, только в одном случае объятия будут иметь особенный смысл. Со стороны – обычные обнимашки, а на деле…       – Ну и как этому одному случаю твои секретные послания разгадывать? С особым человеком ведёшь себя совершенно иначе, чем с другими.       – У всех по-разному, Саш. Даже самые тактильные люди не относятся одинаково ко всем. Нужно понимать и улавливать подтекст… чувства, вложенные человеком в прикосновения… и тогда тебе всё будет яснее слов. Потому что, знаешь, иногда... очень сложно о самом важном сказать словами.       Саша уже собирается заметить Яру, что шампанское странно влияет на него, и отправить обратно к такой же пьяной компании, но не успевает. Тёплая ладонь касается его щеки, скользит вниз, мягко очерчивая подбородок, а вторая оказывается на талии, близко притягивая к себе. Секунда. Вторая. Мысли сходят с ума и в панике толкутся в голове, а Ярик долго смотрит Саше в глаза и молчит.       – Я… это сейчас было… я правильно тебя понял или?..       – Тсс, – очень тихо отвечает Ярик и ласково улыбается. – Я ничего тебе не скажу. Я никому свои тайны не раскрываю… ни Армии сюжеты концертов ни объясняю, ни тебе… это. Думай сам, Сашенька. Думай.       «А чё тут думать?» – звучит где-то на краю сознания голос Тихона Жизневского. Саша чуть наклоняется, обхватывает лицо Яра ладонями и прижимается к губам, тут же послушно открывшимся ему навстречу.       – Молодец, – жаркий шёпот обжигает ухо. – Умеешь на языке прикосновений говорить.       – А ты... дурак вообще совсем, как я твои намёки считывать должен?.. Словами учись говорить. Долбоёб.       – Но я же твой же долбоёб, верно?       –...выходит, что так.