Чумной доктор: Бытие

Массовая вспышка бубонной чумы. 1665 год. Сейчас, в простонародье, её прозвали «Великой Лондонской Чумой». Стоит признать, что она известна на весь земной шар по сей день.  В середине XVII века Лондон препровождал собой поселение площадью в 448 гектаров, обступленное городской стеной и пригородами. В середине столетия в нем проживало 450-500 тысяч человек. Санитарное состояние было плачевным, в городе отсутствовала канализация, как и в Средневековье, сточные воды текли прямо по центру извилистых улочек. Булыжники были скользкими от выброшенного из домов мусора, навоза и помоев, летом на улице роились полчища мух. Над городом висел смог от дыма из труб металлургических заводов, мыловарен, пивоваренных заводов, а вдобавок пятнадцати тысяч домов, отапливаемых углем. Повсюду стояло ужасающее зловоние, люди ходили, перекрывая носы платками. За городскими стенами, в пригородах, в деревянных домах в столь же антисанитарных условиях проживали торговцы и ремесленники, числом более четверти миллиона человек. Естественно, значительная часть из них ежедневно посещали и без того переполненный город.   Считается, что в Англию эпидемия наступила из Нидерландов, где очаги бубонной чумы завязывались периодически. Вероятно, болезнь на территорию Великобритании завезли голландские торговые суда, транспортировавшие хлопок. Подытоживая, задача «спасителей» оставалась та же. Заверить каждую потенциальную жертву эпидемии о том, что возможности на выживание могут быть всегда. Умопомрачительные доктора с пугающей маской наоборот отвергали жителей, тем более детей. Считалось, что маска с клювом, придающая доктору вид древнеегипетского божества, отпугивает болезнь. Но у клюва была и функциональная нагрузка: он защищал врача от «болезнетворного запаха», то есть являлся прообразом современных респираторов. Правда, на опыте это отражалось немного иначе. Очередной смутный день, очередная непоколебимость больного оборачивается плачевным результатом. —Нет, нет! Мама, убери его! - Истошно изрекала девочка, воротясь из стороны в сторону, истребляя под собой красиво уложенную постель. —Девочка моя, молю, он тебя не тронет… Он молчал. Он не вымолвил и слова. Рядом с кроватью стоял отец, томно старался удержать дочь, поглаживая её по руке. Отец не стал молчать.  —Адам Гарсиа, у неё ведь есть шансы? Вы поймите, она — наше всё! Доченька, красивая, милая, послушная. Мы молимся за неё каждый день.  Последовало такое же мучительное молчание. Недолгое.  —А вы не к Всевышнему обращайтесь. Не считать сколько таких как вы молитесь ему. Не помогло еще. Поверх криков дочери, настала гнетущая тишина. Бедные также были встревожены распространившейся заразой, и некоторые покинули город; однако в прочих местах им негде было разместиться, не было средств к существованию, так что, пугаясь неопределённого будущего, многие всё же остались в городе. Покидая городские ворота, каждый должен был предъявить справку о хорошем здоровье, выданную лорд-мэром, получить которую становилось всё труднее. Шло время, обилие жертв увеличивалось, и среди жителей окрестных деревушек завязалось брожение, поскольку уже не было мест для размещения беженцев.  Беженцы возвращались, их не допускали в города, и многим приходилось странствовать по пересечённой местности и жить на собранное с полей или украденное. Многие умерли в пути от жажды или голода. Супружеская пара желанием сбежать пламенела не меньше. Увы, поздно. Гарсиа это понимал. Склонившись над причиной, не позволяющей убежать, доктор глухо промычал. —Ей не помочь. Трепещет из последних сил. И не перед страхом смерти, миссис Морган. А передо мной. Извивается вся, да святая вода не упасёт. Детвора боятся нынешних докторов. Бездонные глаза, вытянутый клюв…  Выпрямившись, Адам еле слышно хмыкнул. Все повисли в гробовой тишине. В том числе и юная девица, которая с усталыми, нездоровыми глазками смотрела на смерть - Чумного Доктора. Возраст позволял ей понять произнесенные им слова. Ладони, окутанные в черные перчатки легли на плечо поникшего отца. Это безмолвное «соболезную». На женщину в слезах, Адам Гарсиа и не удосужился взглянуть. Некоторые священники поначалу посещали больных, но это длилось не долго. Ведь это было все равно, что предстать перед лицом смерти. Даже могильщики, самые закоснелые люди в городе, временами отступали, не решаясь перешагнуть порог некоторых домов, где целые семьи были начисто скошены болезнью и где обстоятельства кончины были особенно ужасны. Много людей умирало скоропостижно прямо на улицах, без каких-либо симптомов, предупреждающих их о болезни. Другие поспевали добраться до ближайшего ларька или магазинчика, а то и просто до крыльца, садились и умирали. Лежащие на улицах трупы были естественным и привычным явлением этого периода Лондонской чумы. Престижным считалось, иметь при себе эскулапа личного, да крышу над головой. Даже сквозь защиту, в ноздри словно просочился запах трупа, что вынудило мужчину смутиться и осведомляюще кашлянуть. Склонившись пред парой в поклоне, он выпустил из уст несколько слов… —Не думайте, что я заглядываю в будущее. Я опровергаю лишнее верования в лучшее. Ваша девочка далеко не первая, кто подвигается столь плачевным увечьям. Здоровья вам, доброй ночи.  Доктор покинул поместье, вздевая голову на тусклый городок, который понёс огромные утраты в последнее время. Больные, похожие на живых призраков, скованных невидимыми цепями страдания, жили в постоянном страхе за свои жизни. Они смотрели на наступающую смерть и с опаской содрогались при ее каждом шаге. Больше всего мучились пожилые люди, у которых уже были другие недуги, согнувшие их спины и опустошившие их души. Отрадой для них служили исключительно молитвы восходящей из глубин их душ. Тем не менее, эти мольбы были пережиточными, беспомощными словами, теряющимися в пустоте и столнутыми тенью страданий. Лондон, когда-то оживленный и инициативный город, перевоплотился в город-призрак. Яркие фасады домов, раньше маячившие на городском горизонте, внезапно погрузились во тьму, обволоченную кровоточивыми оттенками болезненной плесени. Духота и гнетущая атмосфера, исполненная молитв и стонов страдальцев, заполнили воздух и заставили его тяжело вязнуть на головы местных. Очевидцы повествовали о странных звуках, чужих и неразборчивых словах, которые чумные доктора произносили, вселяя надежду и ужас одновременно. Хотя их меры были поодаль от совершенства, отчаяние англичан приводило к их гигантской известности - эти доктора стали средоточием бранной нити надежды. В «лабораториях» докторов просачивался запах истлевающей плоти, а стены были покрыты позеленевшими следами. Если поначалу эпидемии люди в городе останавливались при виде покоящегося мертвеца, то позднее никто уже не обращал на них внимания, просто переходили па другую сторону дороги. Вымирали целые семьи, а порой и целые улицы. Голода не было, поскольку лондонские власти выплачивали поставщикам комиссию в масштабе 1 фартинга сверх обыкновенной цены, за каждую четверть зерна, выгруженного в лондонском порту. Причина болезни была неизвестна, но многие считали, что её переносили животные, и, поэтому, Лондонская Корпорация приказала убивать кошек и собак. Вполне возможно, что это решение усилило эпидемию, поскольку животные контролировали численность крыс, переносивших блох. Чтобы очистить воздух власти приказали разжигать гигантские костры на улицах, а огонь в очагах в домах поддерживать день и ночь в надежде, что воздух будет очищен. Лечение, как и ранее, было совершенно неэффективным. Наиболее радикальным средством считалось иссечение бубонов, которое в большинстве случаев приводило к ухудшению состояния больного, хотя, в некоторых случаях, когда из раны истекал гной, больной выздоравливал. Однако, было лишь принято так считать. Если через некоторое время человек всё таки уйдет в мир иной, то в большинстве случаев данное недоразумение сведут на любые другие врожденные болезни, которые стали более эффективны с прибытием чумы. Погрузившись в размышления, Адам и не заметил, как дошел до порога собственного дома. Жил он небогато, но в довольно престижном уголке города. Дома поблизости имели кой-какие отличия. Особое внимание уделялось деталям, и на фасадах часто можно было увидеть орнаменты, статуи и барельефы, создающие величественный и роскошный вид. Другим характерным элементом архитектуры были резные деревянные элементы. Двери, окна, балконы и балюстрады часто украшались изящными резными деталями, придающими дому особый шарм и элегантность. Некоторые дома имели и частично или полностью деревянные фасады, что добавляло им уникальности и узнаваемости. Типичный план этого времени включал передний вестибюль и прямой коридор, ведущий в общие помещения. Отдельные комнаты обычно находились на втором и третьем этажах, исключительно для частных нужд семьи. Нередко также использовались мансардные комнаты, которые могли быть перестроены и использованы в качестве дополнительного пространства. По крайней мере, Гарсиа похвастаться этажами не мог. Дом был небольшим, да этаж имел один. Чердак он в счёт не брал. Недолго думая и зайдя вовнутрь, доктор хлопнул дверью и затворил её. Сироты с улиц даже в столь непростые времена удосуживались нарушить покой работяг. В спешке снимая с себя уже сковывающую маску, Гарсиа с облегчением выдохнул, попутно и неряшливо разувшись. Дом наполнился сыростью и духотою пока хозяин отсутствовал. У него не было благосклонной дамы, что следила бы за домашним очагом. Не до этого. Даже не переодевшись, и оставшись в черной мантии он прошел в комнату и уселся за письменный стол, начиная самому себе пересказывать события сегодняшнего дня.  —Старче своё прожили, Господь с ними. А дети… Доверчивые. Гуляют по улицам да натыкаются на безалаберных животных. Гладят, а не то в руки берут. Не позволил ему продолжить напористый стук дверь, явно сделанный не сиротой, а каким нибудь силачом. Встрепенувшись, Гарсиа встал и подошел к входной двери, и даже не узнав кто за ней, открыл.  —Приятель, дружище, выручи… Моя супруга всецело обезумела! Вот говорит, что я с другими женщинами сплю! А ты же знаешь, да я бы никогда…  —Молчи, Уильям. Я не верховный суд, чтобы вручать тебе место жительства или семейные трудности решать. Сходи в святилище и помолись за райскую жизнь.  —Да как же? Горе мне, Гарсиа! Она меня прогнала, как же я так останусь? Прими меня к себе на день-другой, не потревожу больше! Ты же этот… Чумовой. Жизни спасаешь. Так спаси мою! —Не в этот раз, компаньон. Пред благоверной хоть в кой то веки прощенья попроси, ведаю я, как ты не шляешься по проституткам. Даже не выслушивая речи неверного Уильяма, Гарсиа скоротечно закрыл дверь прямо перед носом того. Невеже так поступать. Однако, Адам Гарсиа далеко не тот, кто жизни спасает. Он лишь помогает. Если дело не касается его работы напрямую, то он никогда за неё не возьмется. Уильям же, продолжил «выламывать» дверь с воплями. Ничего, сон и при гуле важен. Доктор даже не до конца свою должность и выполнял. Пока он ходит к заболевшим и нагнетает, людям в известность пришел «Венецианский сироп» — лекарство, состоящее из 60 или 70 компонентов, замешанных на меду. Целебными считались печень лягушки, гусиный помет, клешни краба, копыта лося и многое другое. Люди со средствами принимали очень серьезные меры: проветривали помещения, жгли в них ладан, лавровый лист, канифоль, серу, а потом с помощью небольшого взрыва пороха давали «зараженному» воздуху резко вырваться наружу. Другие разводили в каминах сильный огонь и поддерживали его несколько суток. Бывали и издержки «дезинфекции» — на известных улицах города, чтобы вытеснить из дома «чумные зародыши», один прислуга натащил в дом столько пороху, что взрывом снесло часть крыши. Гарсиа много знал о чуме. Даже слишком. Предпринимал меры только в тех случаях, когда видел, что горожане склонны к ним. Сегодняшняя двойка же, даже не учла неотъемлемую деталь «дистанции», чтобы взять платок и перекрыть лицо и рот. Бессмыслица им толковать — всё равно за дочерью ходом. Как только обезумевшие стуки утихли, мужчина прошел обратно в спальню. Всё таки изволив раздеться, он оголил тело от тёплых тканей. Ложась в постель, Гарсиа вытаращился в потолок. Не с какой-то драматичностью или гениальной мыслью, нет. Ни одной мысли. Так и погрузился в сновидения. Шаги его фантазии твердили по полу, словно преступая непрочный мирок тишины, окутавший беспросветный коридор престарелой больницы. Перед Адамом простирался длинный, извилистый коридор, погруженный во сумрак и забытье. Стены были покрыты отшатывающимся обоев, испачканных плесенью и временем. Ветхие лампы, дрожащие на старых проводах, излучали горящий тусклый свет, который не сумел совладать с мрачными углами комнаты. Штукатурка шелестела под ногами, представляя череду жизней, которые этот зловещий путь поглотил. Издалека разносился странный, пронзительный шепот, словно его создатели тихо едва шевельнули губами, чтобы не пробудить исступление этих старых, загробных стен. То было настойчивое шелестение теней и шорох призраков, невидимых агонии и страданию, захватывающих умирающих в этом месте. В каждом слоге этого шепота пряталась полоумная крепость зла, угрожающая и предрекающая непоправимую гибель. Он словно шептал ему, разговаривал с ним – «Она сгубит и тебя». В конце этого бездонного коридора, между шуршащими стенами и полом, горел немощный и тусклый свет, будто ярость места истощила его до предела. Он бросал отдаленное отражение на влажные полы, создавая ощущение неопределенности и легкомысленности, словно демоническая игра иллюзий, которая была безоговорочно не по силе Адаму. Даже  состязательного, на первый взгляд грозного доктора, беспокоили ночные кошмары. Видимо, это был неким наказанием за бессовестность и невыполнение задач. Он даже не размещал о себе объявлений. Этим занимался тот самый Уильям, кой в одну пору спас Гарсиа от бедноты. Впрочем, объявления были весьма пространными. «Знаменитый голландский врач, недавно приехавший из Голландии, где он жил в Амстердаме во время прошлогоднего чумного мора и вылечил массу людей, уже заразившихся чумой», «Матрона из Италии, только что прибывшая из Неаполя, обладает секретом предотвращения заразы, открытым ею благодаря большому опыту лечения чумы; она совершала чудеса во время последней чумы в Италии, когда умирало по 20000 человек за день», «Старая женщина, с успехом практиковавшая во время последней лондонской чумы, то есть в 1636 году, дает свои рекомендации только женщинам», «Опытный врач, который долгое время изучал противоядия против любых ядов и инфекций, после сорока лет практики достиг такого мастерства, что может, с Божьей помощью, наставлять людей, как избежать любой заразной болезни. Бедняки получают советы бесплатно». Можно было бы принести еще две-три дюжины остальных объявлений, однако, даже если и Гарсиа размещался, то где нибудь в недосягаемых переулках. И то, писал о немногое: «Врач итальянских кровей. Любая простуда - излечима. » — Максимум, чем мог бы величаться Адам. Впрочем, он сам настаивал на этом. Уильям не единожды говорил приятелю о том, что коммуникация в сею пору очень важна. В особенности с пациентами, которые на постоянной основе находятся на нервах. Как и сам доктор сейчас. —Проклятье, проклятье, проклятье! — Уныло повторял мужчина, закрывая физиономию обеими ладонями. Внутри всё пылало, не оставляя шансов на успокоение. Проколотить стальной характер Гарсиа, видимо, могли лишь отталкивающие сновидения. Хотя, дело было очевидно не в них. А именно в их посыле. Доктор, кой владел иными качествами, похоже, имел на это особые причины…