Россия, Москва, март 1995 год.
Интересное место, и обставлено со вкусом, даже не будет удивления, если и здесь была приложена легкая рука любимой подруги. Коридоры главного офиса бригадиров — КурсИнвест и правда выглядели солидно, даже растения стоят, что вызывает некое недоумение. Как у них что-то живое растет? В самом же офисе, казалось, что не было не одной души. Настолько было тихо. Регина шла по ковровой поверхности прямо по коридору, как ей и сказал один из громил на входе, который с трудом пропустил её, не упуская после возможности посмотреть вслед девушке с пошлой ухмылкой. Колесникова оглядывалась по сторонам, желая найти хоть кого-нибудь здесь, но было тихо. Впереди коридора девушка на свое счастье увидела большую стойку-ресепшен, а за ней секретаршу, смотрящую в её сторону. — здравствуйте, — начала Регина не дожидаясь приветствия от девушки, — мне нужен Виктор Пчёлкин, он в офисе? — доброе утро, а кто вы?, — замешкалась Людмила, явно не торопясь называть местонахождение одного из начальников. — Регина Михайловна Колесникова, если вам конечно это что-то даст, скажите ему, что я здесь — он поймет. Секретарша еле заметно кивнула, и подняла трубку телефона, немного отходя от девушки. Послышался громкий голос по ту сторону трубки, и Людмила едва заметно вздрогнула. — Виктор Павлович, пришла Регина Михайловна Колесникова, вас спрашивает, что мне говорить?, — взволновано произнесла девушка, отходя все дальше от нежданной гостьи. — пусти, — и разговор закончился. Людмила положила трубку на стол, и подошла к девушке, что все это время не отрывала взгляда от эмоций на её лице. — можете проходить, Виктор Павлович вас ждет, могу вас провести, — снова начала молодая девушка, чуть изменившись в лице. — не нужно, найду, — Регина кивнула в сторону секретарши, и прошла чуть дальше по коридору. Дверь в кабинет бригадиров выделялась среди всех, и поэтому её попросту нельзя было не найти. Правильно ли она делает? Хочет ли этого сама Маша? Регина подняла руку, сжатую в кулак, и постучала, совсем негромко. — входи, — крикнул Пчёлкин в своей привычной манере общения, зная, кто там. Регина выдохнула и зашла. Пчёлкин сидел за кожаным креслом, закинув ноги на стол. Взгляд его, без капли стеснения прошелся по девушке с головы до ног, и заставил её слегка поежиться, но не подать виду. В руках у него была рюмка с излюбленным напитком внутри, а между пальцев другой руки была зажата сигарета. Было ли это всё правильно, нужно ли ей было приходить сюда? — а подружку где потеряла?, — посмеялся тот, перекидывая одну ногу на другую, вальяжно расположенные на дубовом столе, — че пришла? — здравствуй, Витя, — вежливо начала Регина, присаживаясь на стул, что стоял рядом со столом, игнорируя неуместную шутку со стороны мужчины, — вижу не скучаешь? — неа, — Пчёлкин закурил сигарету всё ещё не отрывая взгляда от собеседницы и едко ухмыляясь, — а вам, видать, с Суриковой заняться нечем. — не поняла, — Колесникова с недоумением посмотрела на мужчину, но тот, казалось, не собирался отвечать, — что ты имеешь ввиду? — чё подружка сама не пришла та?, — снова задал вопрос Пчёлкин, игнорирую девушку. — а ты так хочешь её увидеть?, — встречный вопрос, что застал мужчину врасплох. Витя усмехнулся, снова, и осушил рюмку залпом, немного сжал губы, и, казалось бы, отвечать на вопрос вряд ли собирался. — что между вами тогда произошло?, — без церемоний спросила девушка, — она не собиралась уезжать. — женская голова не всегда поддается мужскому понятию, — мужчина снова закурил, и сжал губы в тонкую полосу. — ты повлиял ведь на это решение. — не-а, здесь я чист, — в шуточном жесте, мужчина поднял руки перед собой, как бы сдаваясь, — ты пришла сюда, чтобы поговорить о своей сбежавшей подружке? — ладно, я собираюсь к ней во Францию, и я думаю, что и вам было бы неплохо поговорить, — Регина положила руки на стол, но продолжить так и не сумела. — нет, — резко встал тот, отворачиваюсь в сторону окна, — хочешь, чтобы и я за ней поехал? Хочешь, чтобы я там перед ней распинался? Если это все, то вали за своей Суриковой и вправь ей наконец мозги. — не разговаривай так со мной, — процедила та сквозь зубы, вставая со стула следом за ним. — не пытайся из себя что-то строить, Колесникова, — он посмеялся, так противно, будто это был нет тот Витя Пчёлкин, с которым Регина так отчаянно сводила свою подругу, а кто-то чужой и ужасный, — папаша твой нормальный, да только с дочерью не повезло, может хоть сынок вывезет этот обреченный род? Мамаша шлюшка, дочка туда же. Нож в сердце, или в спину. Это не важно, больно одинаково. Её глаза округлились от подобной жестокости, сказанной в этот момент, совершенно посторонним человеком, и моментально наполнились слезами. Губы сомкнулись, и то, что было на языке у девушки она так и не произнесла. Благо, он не видел её лица. — не залей мне только тут все своим морем, куколка, — снова продолжил тот, желая будто добить её до конца. — переживай лучше за себя и свое самолюбие, Витюша, когда узнаешь, что Маша никогда бы не обратила на тебя внимание будь ты без своих грязных бабок, — не сложно было догадаться о его болевой точке за этот короткий разговор, потому нажимать она стала именно туда. — говоришь не обратила бы, но извивалась она подо мною, как последняя сука каждую ночь, и вряд ли из-за «грязных денег», да только ты не забывай, милая, что и ты вещички на эти деньги покупаешь, — слова девушки затронули мужские эго, как и планировалось, но он бы никогда не показал этого, а лишь ударил бы по сильнее. — они давно не грязные, — забрав свою сумку, девушка последний раз посмотрела на широкую спину мужчины, и сказала напоследок, — теперь у неё тысячи таких, как ты, Пчёла. Дверь захлопнулась с громким звуком, и Пчёлкин снова сел в свое кресло, подливая очередную порцию горячительного напитка. Он каждый раз усмехался над каждым её недавно сказанным словом, что невольно задирали его самолюбие. Это все жалкий пиздеж, Сурикова всегда будет любить только его.***
Ольга почти не отрываясь смотрела в окно машины, вспоминая свое беззаботное детство, что было проведено в этих местах. Саша сидел рядом, по обыденному разговаривая с кем-то по телефону, не обращая на супругу никакого внимания. Отношения их последнее время были сильно натянуты, вся деятельность любимого мужа ужасно пугала Олю, и та невольно стала задумываться о разводе. Но может быть все будет иначе? Все это напоминало ей не только о прошедших, беззаботных годах, но и о сестре, что уже несколько месяцев не писала ей письма. Все, что Оля знает — это то, что Маша работает в небольшом ателье у хорошего человека, нашла подругу, и вроде как обосновалась. Ей не хватает сестры, очень. Маленький Ваня тихо посапывал на руках мамы почти всю дорогу, и его вид умилял девушку. Она верила в лучшее, и верила, что все слова Саши о завязке с криминалом — правда, по крайней мере ей было так легче. — приехали, — произнес Макс, резко останавливаясь у небольшого, родного дома, — Сань, мне вас ждать? — да, Макс, мы недолго, — ответил Белов, махнув рукой в сторону Карельского. — в смысле недолго, Саш?, — Оля округлила глаза от заявления супруга, и обернулась в его сторону. — Олюшка, родная, мне ехать нужно, ребята ждут, — оправдался Саша, погладив по голове любимую, пытаясь успокоить. — езжай сам, я останусь здесь, — девушка смахнула его руку с особой грубостью, и вышла из машины вместе с сыном, демонстративно хлопнув дверью. Белова все же надеялась, что он выйдет из машины следом за ней, пробудет здесь столько, сколько захочет она, но нет. Сзади послышался громкий визг шин, и машина уехала, оставляя за собой облако пыли. Он снова не сдержал своё обещание. Девушка зашла у родной дом, и сразу же уловила приятный запах жареных пирожков. Следом из кухни вышла Елизавета Андреевна. — Оленька, здравствуй моя хорошая, — женщина подошла к любимой внучке, и поцеловала в щеку, а следом обратила внимание на своего подросшего внука, — ой, а кто тут у нас такой взрослый, Ванюша, проходи Оленька, а Сашенька где? — а у него работа, — Белова повесила свою, и Ванину куртку на вешалку, а затем прошла следом за бабулей в кухню, где пахло по особенному домашним. — ну ничего, не злись на него, я вам в дорожку положу пирожки, Ванюша, положим папе пирожочки?, — тепло произнесла Елизавета Андреевна, поглаживая внука по светлой шевелюре. — угу, — едва слышно согласился маленький Ваня, аппетитно кушая пирожок с картошкой. — как ты тут, бабуль?, — спросила Ольга, переменяя тему. — да, — женщина махнула старческой рукой, и села рядом с внуком, — пришло мне письмо из Машеного универа. — что случилось? Елизавета Андреевна резко встала и пошла в другую комнату, чем вызывала недоумение со стороны старшей внучки, но вскоре все стало понятно, когда женщина зашла обратно в кухню с письмом в руках, кидая его на стол. Ольга пробежалась глазами по написанному, и глаза её округлились. — просто взяли, и отчислили? — ой, Оленька, все так тяжело, — женщина уткнулась лицом в ладони, и глаза её заслезились, — присылали мне письмо, что отчислят её, если не явится, так я последнюю копейку свою потратила, чтоб им та позвонить. Наташа ответила, сказала все передаст. — и что? Что произошло, бабуль, ну что ты плачешь?, — девушка грустно посмотрела на бабушку, и взяла её ладонь в свою. — ну не приехала Маша, не захотела видать, — старушка вытерла скатившиеся слёзы и продолжила, — совсем со своим Парижем забыла всех. — бабуль, не плачь, успокойся, я поговорю с ней, позвоню, ты главное не плачь, — Ольга погладила старческую руку, прогоняя все мысли в голове по несколько раз.***
— Рене, Ада, Маша, Анет, а где Маша?, — Ковальчук оглядела девушек, что встали в очередь на подиум, и нахмурилась, — где Сурикова? — я здесь, извините, — Сурикова явно запыхавшаяся от беготни по вечным лестницам пыталась отдышаться, нервно поправляя задернувшееся платье. — становись, после Ады ты, — произнесла модельер в быстром темпе, продолжая перечислять имена девушек. Нежданный мандраж внезапно охватил девушку, но громкие слова из зала привели Машу снова в чувства. — чшш, — щелкнула пальцами Ковальчук, прислушиваясь к объявлению в зале показов, — погнали. И девушки резко засуетились, выходя в зал под громкое объявление. Сурикова лишь посмотрела им вслед, пытаясь унять нервоз глубоким дыханием. Облокотившись на стену, Маша невольно окунулась в свои мысли о родном доме. Мечтала ли она от этом? Блистать на подиуме Парижского Дома Моделей, нет, определенно, она даже и не думала об этом. Но жизнь непредсказуема. Одна из девушек зашла обратно в гримерку, а следом и Ада. Теперь выход Маши. — Марина Николаевна, не смогу я выйти, у меня ноги трясутся, — произнесла девушка в быстром темпе, закуривая сигарету, дабы унять свой нервоз. — ничего, растрясутся, сейчас как раз твой выход, — отшутилась женщина, сама заметно нервничая, закуривая очередную сигарету. — да я же вас опозорю, и сама опозорюсь, — крикнула Маша, уходящей Ковальчук, но та, казалось, не слышала. — туфли бери, — произнесла за спиной подошедшая девушка. — не мой размер же. — не мой тоже, других все равно нет, — Ада быстро сняла туфли, и побежала переодеваться. Сурикова подошла к ширме, и заглянула сквозь неё, не желая выходить. Зал был полностью наполнен людьми, оттуда доносилась приятная мелодия, а все вокруг бурно обсуждали новую коллекцию русского модельера. — иди, — крикнула Ковальчук, переодевая девушку, — иди говорю. — я не могу, Марина Николаевна. — иди, — женщина толкнула Сурикову, и та вышла в зал, под громкое описание наряда, что был надет на ней. Девушка прошла пару шагов, совсем неуверенно, ноги тряслись, а люди вокруг шептались, посмеивались над ней. Маша огляделась вокруг, стала чаще дышать, её охватила паника перед таким большим числом людей. Вокруг все кричали ей, но Сурикова, казалось бы, не слышала ничего. Пара девушек прошла мимо неё, покружилась, и ушли обратно, а Маша всё ещё стояла. Внезапно послышались аплодисменты, и девушка обернулась на звук. Весь зал неожиданно встал, и начал аплодировать волнующейся Суриковой. Это заметно подбодрило её. И снова неуверенный шаг, ещё один, и ещё. Сурикова дошла до конца, улыбнулась, покрутилась, и пошла обратно.***
Не считая этого казуса показ прошел успешно, и новая, русская модель явно пришла по вкусу французскому народу, ведь аплодисменты с момента выхода Маша не умолкали. — поздравляю с первым показом, — к девушке подошла одна из моделей, и протянула небольшую коробку конфет, — в следующих раз перед показом в бар забеги, поможет. — спасибо большое, — Маша посмеялась, и взяла коробку в руки, — до завтра. Собрав свою сумку, Сурикова выдохнула, и улыбнулась своему отражению. Это заметно помогало. — до свидание, — произнесла Маша сидящему охраннику на выходе. — до свидание, — ответил тот, но быстро переменился в лице, — ох, постой, девочка моя, тут тебе, вот, цветы передали. Мужчина поставил тяжелую корзину с большим букетом роз на свой стол, и посмотрел на изумленную девушку. В букете была записка, и Маша сразу же взяла её. «Для девушки, которая красивее этих роз» Написано было на французском, красивым, аккуратным почерком, и вызвало у Суриковой улыбку на лице, но что же ей делать с этой большой клумбой? Девушка поблагодарила мужчину, снова попрощалась, и взяла огромную корзину в руки. Весила она безумно много, и девушка даже не было уверена, сможет ли донести её до дома. — девушка, может вам помочь?, — сзади послышался приятный, мужской голос, — а то, вероятно, такие прекрасные руки устали нести такой большой, красивый букет. — ох, добрый вечер, было бы славно, — Маша улыбнулась мужчине в ответ, и передала корзину с цветами, — они такие тяжелые, не представляю, как бы донесла их до дома. — ну тогда, присаживайтесь, — незнакомец снова улыбнулся, и открыл девушке дверь в свою машину, а вскоре сел сам, — ну что, ведите. — пока что прямо, — от пристального взгляда мужчины Маша смутилась, и опустила взгляд на свои руки. — Ротшильд, — внезапно сказал тот, и обернулся обратно на дорогу. — Маша, — ответила девушка, прижимая сумку чуть ближе к себе. — не обычное имя. — я не отсюда. — вот как, а откуда вы?, — мужчина повернулся в сторону девушки, без стеснения разглядывая её. — из России, — Маша обернулась в его сторону, и мужчина почти сразу же отвел взгляд обратно на дорогу. — давно переехали?, — поинтересовался Ротшильд, доставая пачку французских сигарет из кармана своего пиджака. — нет, значительно недавно. — и как, у нас лучше? — намного, — отрезала та, не думая над ответом ни секунды, и посмотрела в сторону пачки табака в руках мужчины, — можно? — почему вы так быстро согласились поехать со мной? А вдруг я маньяк?, — без лишних слов, Ротшильд протянул ей пачку дорогого табака, и поджег. — вы не похожи на него, — после такого тяжелого дня именно табак мог успокоить её бесконечный поток мыслей, ну и, конечно же, небольшой бокал вина. — это комплимент? — да, возможно, — Сурикова улыбнулась Ротшильду, и тот улыбнулся от её слов, смотря на дорогу. — здесь налево, в ту арку, — Маша вдохнула едкий дым сильнее обычного, и голова разгрузилась, стало легче. — как скажете, принцесса, — Ротшильд снова улыбнулся, и резко завернул в указанную сторону. Машу будто прошибло током, а глаза невольно остекленели. Принцесса. Снова всё напоминает о нем, даже за тысячи километров, здесь всё, будто кричит о нем. О Пчёлкине, имя которого запрещено произносить в разговорах, образ которого Маша тщетно пытается убрать из своей головы. Думал ли он о ней? Или забыл также, как и тысячи женщин, что прошли через его постель. Впрочем, это не должно её волновать. Девушка аккуратно, чтобы не растереть, вероятно, осыпавшуюся тушь, протерла глаза от влаги, и немного шмыгнула носом, чем обратила на себя внимание Ротшильда. — с вами все в порядке?, — заволновался мужчина, посмотрев на лицо девушки, скрытое волосами. — да, я наверно приболела немного, холодно все таки, — девушка лишь улыбнулась, и собиралась открыть дверь машины, но Ротшильд положил свою теплую руку на её, останавливая. — постойте, — произнес он, и быстро выйдя из машины, открыл дверь девушке, подавая свою руку, — не забывайте свой прекрасный букет. — ах, да, точно, — Маша посмеялась от свой чрезмерной забывчивости, и взяла корзину в руки, — благодарю вас. — надеюсь мы видимся не последний раз, — мужчина улыбнулся, и поцеловал свободную, женскую руку, а после снова сел в свою машину.***
— ну как там первый показ, Сурик?, — Колесникова шмыгнула носом, и продолжила, — проклинаю эту московскую погоду, честное слово. — да нормально, — Маша откусила кусочек печенья, что лежал на столе, но почти сразу отложила его в сторону, вспоминая про обязательные параметры модели, — жаль, что ты не приехала. — сама плачу, — ответила девушка, потирая нос салфеткой, — как тётя там? — да тоже все нормально, работает, почти не вижу её, даже наверно это к лучшему. — цапаетесь?, — снова шмыгнула носом девушка. — да не важно, я тебе вот, что забыла сказать. — ну ну. — вчера, после показа кто-то прислал мне большой букет цветов, да что там букет, клумбу, я выхожу с ними, тащусь, а тут мужчина, Ротшильд его зовут, такой галантный, красивый, а машина, ты бы его видела. Довез он меня, и вообще, мне кажется, это любовь с первого взгляда, — восторженно рассказывала Маша, оперевшись щекой на руку, — и кажется я ему тоже понравилась. — это получается ты к нам вообще не собираешься?, — обиженно произнесла Регина, переминаясь с одной ноги на другую от холода в здание. — нет, ну почему, собираюсь, с чего ты взяла? — ну ты сейчас замуж выйдешь, и вообще сюда не вернешься. — Регин, я и не собиралась возвращаться, — тихо ответила Маша, посмотрев на свои ногти, — я уже здесь жить буду, здесь у меня всё. А в гости приеду. Скоро. — интересно конечно, — всё, что смогла сказать девушка, — ладно, Маш, я тогда пойду, позвоню ещё, давай пока. — подожди, Регин, — но связь оборвалась, оставляя за собой длинные гудки. Маша положила трубку на телефонную станцию, и отвела расфокусированный взгляд в сторону, невольно задумавшись о прошлом. Жизнь повернулась так, как она даже не могла себе представить. Париж, Дом Моделей, всё это даже в голове не укладывается. Но нужно ли ей это для настоящего счастья?