Время

Один среди толпы подпевающих и слишком энергичных людей. По глазам бьет свет разных цветов, все мигает, туманится, а в ушах знакомые мелодии, что сопровождались голосами множества людей, находившихся с ним здесь. Он не сильно-то и любил настолько шумные мероприятия. Но закрывая веки он погружался в воспоминания. Все эти песни он слышал очень давно, кажется, с тех времен прошло совсем ничего. Изменился ли он? Стал сильнее? Он не знает, может, это займет всю жизнь, а может этот момент уже настал. У него еще есть время на то, чтобы окунуться в пучину мыслей. Открыв глаза, он смотрит на людей, что стоят на сцене. Даже с такого далекого расстояния и среди стольких людей он видит черты их лиц, что не видел вживую очень давно. Их пути разошлись, но за что он цепляется? Почему он стоит сейчас здесь, смотря на друзей школьных времен? Они выглядят как никогда счастливыми, играя со всей дури на инструментах. Ульяна поет во все горло, Артем, кажется, скоро сломает барабаны, Роня тоже не отстает от их ритма, а Рома спокойно играет на басу. Счастливы и люди вокруг. Заиграла песня, мелодия которой была уже родной. Та самая, которую он впервые услышал от них. Он почувствовал себя также, как и тогда. Почти. А ведь они даже не знали, что он тут. Увидят ли они его еще потом? Антон не так сильно и изменился. Волосы отросли и были чуть выше плеч, и его за это ругать никто не будет, как в школе. А еще он так и не вырос, оставшись семиклассником в глазах людей. Закончив школу схема " туда-сюда и миллиардер" в действие не пришла, так что пришлось куда-то поступать и подрабатывать. А раньше это казалось проще... Не курит, не пьет, все как всегда. С мамой папой все хорошо, хотя при других обстоятельствах они бы уже развелись. Но, слава богу, они еще вместе. С Алиной Антон всегда на связи, у нее все тоже хорошо. У всех все хорошо, и у Антона тоже. — Как же все хуево. — Ладно, не все хорошо. Было смело тратить последние деньги на концерт, пожертвовав возможностью питаться. Что ж, зато он увидел старых знакомых. В душе немного кололо из-за того, что он с ними наврятли поговорит когда-нибудь. В жизни конечно бывают моменты, когда дороги расходятся, но необязательно же навсегда, может еще встретятся, может нет. А вот с деньгами у него дорога разошлась, походу, навсегда. И где там веселая студенческая жизнь? Идя по сырым дорогам, что мочили и без этого еле живые кроссовки, Антон не хотел думать. Слишком он утомился с этими выходами в социум. Вот сейчас придет, ляжет спать и проснется вечером следующего дня. Ноги волоклись, голова не держалась ровно, а веки уже сами закрывались. Кое-как добравшись до квартиры и потратив последние силы на то, чтобы повернуть ключ в скважине и снять ботинки — он лег в том, в чем пришел, и снились ему потом странные сны. Очень уж странные, которые он забудет, как только проснется. И вот, он проснулся и забыл. Проснуться он проснулся, теперь время поесть. В холодильнике лежали огурцы с плесенью и... Все. Ну и ладно, сегодня не едим. Был вариант съесть кошачий корм, но Антону еще рано до такого доходить. Проснулся он хоть и не вечером, но выспаться все равно смог, хотя усталость в теле, что стала уже родной, все равно была. Сегодня суббота, никакой учебы, а значит в планах на сегодня было засесть за какой-нибудь игрой с Алиной и Сашей по дискорду. Саша. Они никому не рассказывали, о чем тогда говорили. Тогда, когда Антон нашел Сашу. Были ли крики, или все прошло спокойно, может, не обошлось без кулаков? Как все произошло, сколько они говорили и что обсуждали? Никто, кроме них, не знает. Знают лишь то, что Саша уехал, но Антон не выглядел грустным или поникшим тогда. Он не собирался держать Сашу, он хотел получить объяснений, и он их получил. Если бы Саша остался, то просто продолжал бы гнить в квартире тети, возможно, опять бы подсел на наркотики, а те, от кого он убегал, поймали бы его и... — Мы обязательно еще встретимся, Антоша. — Звук поезда не был слышен из-за шума в ушах. Транспорт скрылся, а Антон стоял, как вкопанный. Он не был расстроен, лишь легкая горечь и радость за Сашу. На душе стало легко. Если бы они не поговорили, он бы сошел с ума, ушел бы навсегда в свои мысли, винил бы себя вечность. Но этого не произошло. А Сашина последняя фраза еще надолго вцепилась во все углы разума и проносилась эхом в голове. Они обязательно будут переписываться, хоть вечность, но когда они... Встретятся? — Алина, ну почему? — Я занятая тетя, Антон, позови Сашу. — Он не отвечает... — Я не знаю тогда. Тош, пока, в следующий раз сыграем обязательно. — Пока, занятая тетя. — Планы отменяются, и теперь Антошке абсолютно нечем заняться. Скука разъедала все внутри, тело полностью накрыла болезненная слабость, ведь он ничего не делал. Время шло, и это пугало. Казалось, что он не успевает жить, что-то пропускает, и так будет вечность. От этого тревожность жгучим железом наполнила грудную клетку, а страх перед тем, насколько жизнь коротка, раздрабливал мозги. Мысли смешались в кашу, которая текла через края. Голод отзывался в желудке чем-то колким и пустым, неприятно. Как же отвратительно себя сейчас чувствует... О, деньги пришли на карту. Ну все, жизнь начинается, Антон счастлив. Сейчас запирует, посидит в ноутбуке и ляжет спатеньки. И вот Антошка бежит собираться в магазин, надевая сырые и холодные ботинки и выходя в подъезд. Уверенной походочкой идет точно к своей цели по улице. Облачно и светло. Двери пятерочки открываются и Антон идет выбирать себе поесть. Закупился он, кажется, на несколько лет вперед. Хотя, так возможно и есть. Выйдя на улицу ветер ударяет в лицо. Холод обволакивает тело и добирается до души. Район кажется незнакомым, люди, живущие здесь, далеки от Антона. Здесь нет воспоминаний. Это не тот город, где он провел свои самые яркие моменты жизни. Но где-то вдруг затаилось чувство, что крупица прошлого совсем близко, разгуливает рядом. Неужели Стекловата? Нет, они уже уехали в другой город. Антон поднимает глаза, смотрит на дверь своего подъезда, до которого осталось дойти совсем немного. На скамейке у двери кто-то сидит. У Антона каждый раз что-то переворачивается внутри, когда он видит кого-то, у кого оттенок волос хоть немного напоминает белый. Вот и у юноши, что сидел на скамеечке были белые волосы. Рядом лежал небольшой портфель, и выглядел он поникшим. Кажется, волнуется и не находит себе места. Антон подходит к подъезду все ближе и ближе, не сводя взгляда с человека на скамейке. Пакет падает. Тело дрожит, оно горит изнутри, все смешалось. Что-то взорвалось, где-то перевернулось. Голова горит, оставляет самые сильные ожоги внутри. Никогда Антон так ярко не испытывал такой спектр эмоций. Ноги не держат, в ушах звенит, в горле скапливается огромный ком всего, что осталось. Кажется, сейчас у него будет истерический смех, лишь бы только этот ком не раздирал и не обжигал все внутри. Горячо, как же горячо. Он начинает истерично хохотать, он не знает, что должен делать, как поступать. Не может сдерживать это все. Спустя время он успокаивается, а рядом с ним в панике стоит... — Саша...— Руки не слушаются, хватают за плечи Собакина, притягивают и сжимают со всей силы. Кажется, еще не все выплеснул. Антон сразу же чувствуют такие же по силе объятия и смех. Они стоят, держаться друг за друга и смеются как можно громче. Сколько они там стояли, пошатываясь? Да кто их знает. Прохлада квартиры не чувствуется, кружка чая греет руки, а глаза направленны на глаза напротив. Они не были красными, да и Сашка в принципе выглядит здоровым, не как раньше. Как приятно было видеть его вживую. А Саша выглядел как никогда счастливым. Улыбки с их лиц ну никак не сходили, и хоть говорили они сейчас о бреде полнейшем, наподобие: "скибиди туалеты все еще в тренде, кошмар же ну", думали они о другом. — Ну и патлы ты себе отрастил конечно. — Отстань, я эмо, и у тебя длиннее вообще-то. — Тяжело быть эмо в седьмом классе, да? — Ты не представляешь, насколько. А ты уже до потолка вырос, небось бьешься башкой постоянно и у тебя там уже ничего не осталось — Я тебя отсюда не слышу. Ты даже на хотя бы один сантиметр не вырос... — Я обязательно вырасту... — Ага, конечно. — Слушай, ты как вообще дом мой нашел? Сталкеришь за мной, да? — Пиздец, ну не я же в дискорде минут 15 угарал с названия своей улицы и дома 69. — Ну смешно же ведь, кто вообще придумал улицу "Лобковой" назвать? — Батя твой. Разговоры без глубокого смысла, как все эти несколько лет в переписке. Как тогда... Но сейчас все по другому. Разговор перешел в душевные излияния. Они говорили, как скучали, как места себе не находили, и как же все хорошо обернулось. Прошло уже много времени, а они все сидели и обсуждали чувства, что терзали их, как в тот день. Время уже близилось к ночи, но расходиться они не собирались. Как раз-таки наоборот. Глаза привыкли к темноте комнаты, и можно было увидеть все, что нужно. Но сейчас веки были прикрыты, а тело поддавалось ощущениям. Поцелуи были страстными, как в последний раз, словно в любой момент их могли остановить. Это был не первый их поцелуй, и уж точно не последний. Тогда, в тот день они... Сейчас это неважно, надо жить настоящим, а в настоящем они в порыве эмоций. Слишком долго они растягивали этот момент. Одежды давно не было, она была снята при первой возможности, а руки блуждали по телам друг друга в энергичном темпе. Зацелованы были и губы, и плечи и вообще хотелось зацеловать все. Саша стал надрачивать Антону, а тот лишь постанывал, пытаясь взять себя в руки. А надо ли? Господи, сколько наслаждения. Антошка решил не отставать от товарища, и стонал от удовольствия уже Саша. Но они не они, если у них не будет соревнования "кто быстрее кончит — тот лох". Правда, они профукали момент, и не знают, кто же лох. Саша дрожащими от переизбытка возбуждения руками взял лубрикант, что они купили после питья чая, и начал его выдавливать, распределяя по всей длине, ежась от его прохлады. Чувствительность сейчас была просто на высоте, любое действие ощущалась всеми участками кожи. В животе крутило у обоих, как непривычно, приятно. Антон лежал на спине в ожидании, не изнемогая от этой пытки. Любой вдох давался тяжело. Тело болело от возбуждения. Саша устроился между ног Тяночкина и начал набирать темп толчков. Быстрее, ритмичнее. Антон сходил с ума, волны наслаждения окутывали его, а внутри все бушевало и горело. Приглушать стоны было ну просто невозможно, они были слышны, кажется, всем его соседям. Ему было некуда девать руки, не за что зацепиться, и они не могли найти себе места. Но он еще больше сходил с катушек, смотря на Сашу. Его лицо сейчас было просто... Собакин же все резче и резче втрахивал Тяночкина в скрипучий диван, что словно разломается сейчас под напором их чувств. Никто не сдерживался, не прятался, сейчас они были полностью открыты. Как же им было сейчас хорошо. Они уже полностью погрязли в этом возбуждении и быстром темпе. Усталость от такого активного времяпровождения окутала тела, Саша начал аккуратно и лениво целовать чужие плечи, Антон же запустил пальцы в белоснежные волосы. Темп начал сбавляться. Сейчас они жили этим моментом, этим удовольствием. У них впереди еще куча времени, и они его используют по полной. Еще столько не сказано и столько не сделано, но сейчас у них есть время.