Передать контроль

— У вас есть время подумать о своём поведении! Дверь громко хлопает за спиной, когда Аластор едва падает на колени, теряя равновесие от удара в грудь. Так позорно пасть в глазах принцессы, оказаться брошенным провинившимся щенком! Вот его роль в этом цирке? Горечь от происходящего саднит грудь. Люцифер приземляется на старый паркет рядом, тормозя ладонями и налету хватая улетающую с ветром шляпу. Змеиный язык скользит по зубам, смачивая потрескавшиеся губы слюной, когда он закусывает нижнюю особенно сильно и морщится. Взгляды встречаются и помещение озаряется яркой вспышкой — электрические волны радиопомех летают в воздухе, поднимая с пола пыль. Ниффти наверняка не знала об этой комнате, грязь была повсюду. Радио-демон отряхивает пальто, выравнивая помятые тканевые уголки. Как он позволил с собой так обращаться? Так запятнать репутацию! Улыбка сводит судорогой щёки — Люцифер надул губы и расселся обиженным ребёнком в углу, даже не собираясь подниматься. Как скрыть собственное умиление от этой картины? Аластор любезно подаёт руку новому знакомому, помогая встать. Король сомневается, едва ли двигая плечами в ответ. Сколько времени придётся провести вместе, закрытыми в богом забытой кладовке отеля? Конечно, оба понимают: они могут сбежать за секунду, стоило лишь щёлкнуть пальцами и продемонстрировать любопытным взглядам грешников магию. Она сочилась в золотой крови падшего ангела, разукрашивая мир всеми цветами радуги, заставляя мёртвое воскреснуть с улыбкой на лице. Она сочилась в чёрной жиже с запахом нефти, питаясь чужими душами, стекая по жёлтым зубам на кишки посередине дороги. Чарли оставалась проблемой. Уйти сейчас, значит огорчить её. Хотели ли новоиспечённые родители расстраивать своего юного ребёнка? Люцифер тяжело выдыхает, обещая себе сделать это ради Чарли. Его милая дочь. Каким бы демон рядом не был бы придурком, с ним можно поговорить о смерти, например? Все говорят о смерти, и они могут. Люцифер осторожно протягивает руку, его поднимают всего на пару сантиметров от пола. Стоило ангельской руке встретиться с холодными пальцами, как тело пронзил настоящий ток, глаза Аластора загораются пламенем и тень берёт контроль, отпуская чужую ладонь. Хриплый смех разносится по комнате. — Иди на хуй, идиот! Заебал. Люцифер матерится и закатывает глаза от чужого озорства. Аластор лишь улыбается, резким движением поднимая короля как пушинку, заставляя сделать лёгкий пируэт вокруг себя. Для Аластора происходящее не больше игры, где нет проигравших или победивших. Есть только потребность удовлетворить собственное эго, играя с самым сильным демоном, как с тряпичной куклой без собственного мнения. Чужое покорство будоражит кровь. Аластор хотел бы сыграть для короля на рояле, хотел бы одеться в монашку и читать библию, поливая цветы святой водой. Они смотрят друг на друга, время замирает. Вокруг слышится лёгкая музыка из радио вещания, за окном кричат умирающие от собственных проблем грешники. Всё сливается в симфонию, играющую на заднем фоне. Аластор улыбается, поднося чужую руку поближе ко рту, чересчур медленно, давая выбор: подчиниться или уйти. Всего мгновение и его холодные губы оставляют на костяшках Люцифера поцелуй, смакуя вкус нежной кожи. Глаза со стрелками радио смотрят завороженно на ответную реакцию, мечтая отыскать страх. Люцифер не боится и это подкупает. Он поднимает голову вверх и даёт намёк продолжать: острые зубы Аластора уже скользят по нежной коже, задерживаясь на сонной артерии. Она пульсирует, умоляет вонзить в себя зубы и пустить кровь. Запах напоминает ваниль, самую дорогую свечку на прилавке магазина. Аластор теряется, попадает в лабиринт без выхода, укус заставляет исчезнуть землю под ногами, коленки подкашиваются и тело обоих вот-вот упадёт в бездну. Вкус ангельской крови пьянит лучше алкоголя, растекаясь теплом в груди. Люцифер закусывает губы по очереди. Ещё чуть-чуть и от переизбытка чувств ангельская натура проявит себя ярким свечением. — Сильне-е… Аластор отвлекается на чужой стон недалеко от собственного уха. — Мх? Чем я могу быть полезен своему королю? Щёки алеют, а Люцифер меняется в лице, не спеша одёргивать руку или выравнивать голову. Озвучивать чувства куда сложнее, чем просто дать волю эмоциям. Язык прилипает к нёбу, отказываясь шевелиться. Контраст температур заставил загривок покрыться мурашками, а эмоции смешаться в водовороте из чувств противоречия. Его испуганный взгляд стремится в сторону, избегая собеседника любыми способами. Румянец украшает щёки с новой силой, когда губы Аластора исследуют первые фаланги изящных пальцев, помечая кожу едва виднеющимися капельками слюны. Кровь на шее моментально сворачивается, оставляя после себя золотые разводы. — Аластор, опустись на колени передо мной, — собственный голос не подводит Люцифера и фраза выходит удивительно приказывающей. Властной. Будто не он секунду назад готов был кончить от чужого языка у себя на шее. Аластор рычит, рука сжимает чужую от неуверенности. Он хочет убедить себя самого в отвращении к подобному, но радиоволны шумят с новой силой, включая сопливую романтику, подпитывая возбуждение. Так ли позорно проиграть в игре, которую начал сам? Сглотнув, Аластор медленно опускается на колени, отпуская тень гулять по стенам комнаты. — Хороший мальчик, — свободная рука Люцифера ложится на красную макушку, оттягивая пряди у корней. Уши предательски дёргаются. Хвост за спиной трясётся в искушении об спину, покачивая длинное пальто. Аластор хочет спрятаться — отводит взгляд и перестаёт дышать, пока Люцифер улыбается и притягивает Радио-демона за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза. Изящные пальцы поглаживают щёки с заботой, рисуют на скулах символы похожие на сердца, не пытаясь ранить или сломать чужую волю. — Иногда так хочется передать контроль, правда, Аластор? Чарли была права, тебе ли это отрицать. Аластор растворяется: прижимает уши к голове и обнимает мужчину за талию, утыкаясь лицом в грудь. Ответное тепло кажется глотком воздуха среди окружающей пыли. Может быть, ну, действительно зря он стебёт самого короля Ада?