Маленький принц

Впервые я встретился с Эндрю Джозефом Миньярдом в комнате для допросов, когда ему было пятнадцать. Мне позвонила Бетси Джо Добсон – она была тогда его адвокатом – и попросила помочь, чему я был сильно удевлен. Я много лет работал судебным психиатром, но у Добсон в адвокатском деле опыта было не меньше моего, к тому же, ей по долгу службы не раз и не два приходилось иметь дело с психами, неуравновешенными и всякого рода маньяками. Так что я знал – обращение ко мне значило совершенно безвыходную ситуацию. С этим парнем, Эндрю, они бились уже полтора года, но так и не пришли ни к каким результатам. Добсон вкратце описала мне ситуацию, и я попросил выслать полное досье с подробными комментариями и заключениями специалистов, работавших с мальчиком ранее. Я никогда не был склонен делать поспешные выводы – особенно, если дело касалось подростков. Я всегда знал, что даже за самыми необдуманными и жестокими их поступками стоят вполне серьезные причины. Моей работой и было откапывать эти причины, определять силу их влияния на поведение. В самом начале карьеры мы с Добсон работали вместе, но потом она ушла в адвокатскую практику и с тех пор бралась за самые безнадежные дела. Однако дело Эндрю Джозефа Миньярда меня поразило, если не сказать больше – действительно напугало. В четырнадцать лет этот мальчик убил своего приемного брата. Пока Дрейк Спир сидел в комнате на первом этаже небольшого дома, парень спокойно поднялся в кабинет своего приемного отца, снял со стены охотничье ружье, зарядил его, потом вернулся, совершенно хладнокровно спустил курок, после чего набрал «911». От такой истории даже у меня, видавшего разное взрослого человека, мурашки побежали по спине. Я посмотрел на своего младшего сына, который был ровесником этого малолетнего убийцы, и подумал: сколько жестоких сумасшедших ходит по нашей грешной земле, как же уберечь мою семью от всего этого! Я попытался представить, как кто-нибудь из моих сыновей берет ружье и наставляет его на другого—ужас! Я прогнал тяжелые мысли и продолжил изучать дело Эндрю Джозефа Миньярда, четырнадцатилетнего убийцы. Год назад его и его брато близнеца усыновила семья Споров, у которой уже был один родной ребенок. По словам Ричарда и Кэсс Спир Дрейк был моряком, но в перерывах между командировками он приезжал домой навестить их, а заодно периодически привозил для близнецов всевозможные подарки. Ну как не посмотри, просто идеальный сын и старший брат. В день убийства Ричард и Кэсс Спир не находились дома, а брат близнец Эндрю — Аарон находился в городской библиотеке. По причине юного возраста, суд приговорил Эндрю к содержанию в специнтернате для несовершеннолетних с психическими отклонениями, где он должен был дождаться своего шестнадцатилетия, после чего вновь предстать перед судом и получить настоящий срок — сначала в учреждении для несовершеннолетних, потом в тюрьме. Там, в интернате, Эндрю должен был круглосуточно находиться под наблюдением и проходить сеансы принудительной терапии. Однако уже через неделю после того, как Миньярд попал в это учреждение, он вскрыл себе вены и был переведен в психиатрическую клинику Святого Иуды, где и находился вплоть до сегодняшнего дня. С ним успели поработать, кажется, все специалисты, кроме меня, и я даже был немного обижен тем фактом, что ко мне обратились в последнюю очередь. Хотя, чем позже я принял на себя этот кошмар подростковой жестокости, тем лучше. Проблема была в том, что со времени своего ареста Эндрю не произнес ни слова. Как мне рассказала потом Добсон, сначала они подумали даже, что мальчик был немым, но после того, как он в самых жестких выражениях послал подальше офицера, попытавшегося развернуть его к стене лицом, схватив за плечо, версия о неспособности говорить была отвергнута. Тем не менее, больше ничего Миньярд не сказал, и по сему, никто не мог адекватно истолковать его действия. Странным мне показалось и то, что его приемная мать сама наотрез отказалась выступать в суде, так еще запретила лезть к ее второму приемному сыну, сославшись на то, что Аарон и без них в плохом состоянии. Сама же женщина даже не явилась на слушание! Хотя, подумал я, для матери это, должно быть, удар, с которым невозможно смириться, боль, которой невозможно посмотреть в глаза. Ее приемный сын убил ее родного сына. На мгновение я приставил как бы я себя чувствовал, если бы мой старший сын взял бы в руки ружъе и застрелил младшего — и ударил себя по лицу, я не должен проецировать случившееся на свою семью. Через пару дней я выехал в клинику Святого Иуды, которая располагалась недалеко от Польмето. Добсон и доктор Шери, лечащий врач Эндрю, очень обрадовались моему приезду. Мы немного поговорили о непростом случае, которым, без сомнений, являлся Миньярд, и Добсон выразила искреннюю надежду, что мне удастся поставить точку в этом деле, ведь до шестнадцатилетия Эндрю оставалось чуть менее полугода. Когда я вошел в комнату с белыми стенами и огромным зеркальным стеклом для наблюдений, Эндрю уже был там. Он сидел на стуле, опустив голову. Пряди светлых, почти ,золотисных волос спадали на лоб. «Здравствуй, Эндрю», — сказал я, присаживаясь напротив. Миньярд посмотрел на меня, но ничего не ответил. Подросток совершенно не походил на обезумевшего хищника. Эндрю, скорее, был похож на загнанного волчонка, который попал в капкан и не знал, что ему делать. В первые мгновения, пока он смотрел на меня своими большими темно-карими глазами, я даже подумал, что произошла ошибка, и обвинения, выдвигаемые против него, ложны. Но я быстро взял себя в руки, вспомнив материалы дела и многочисленные фотографии места преступления. Однако все это не вязалось с тем взглядом, который был направлен прямо на меня: вместо ожидаемой жестокости и ненависти я видел в нем только страх. Преодолев минутное замешательство, я представился: — Меня зовут Дэвид Ваймак. Я здесь, чтобы помочь тебе. Это была стандартная фраза, поэтому она ровным счетом ничего не значила, и я продолжил. Ты понимаешь, почему находишься здесь? Ты осознаешь, что уже совсем скоро тебе придется предстать перед судом? Ты знаешь, кто твой адвокат? Ты отдаешь себе отчет в происходящем? Ты знаешь, какое сегодня число, месяц, год? Как давно ты здесь? Почему ты не хочешь ни с кем разговаривать? И еще десятка два вопросов, которые так и оставались без ответа. Эндрю лишь продолжал смотреть на меня, медленно дышал и все время кусал нижнюю губу. — Послушай меня, я понимаю, что далеко не первый, кто пытается заставить тебя говорить, но своим молчанием ты только делаешь себе хуже. Может, я дам тебе листок бумаги и ручку, и ты попробуешь хотя бы что-нибудь написать? Это было, конечно, довольно глупо с моей стороны, потому что, наверняка, все мои предшественники не раз предлагали ему написать что-нибудь. Тем не менее, я достал листок и карандаш и положил перед Эндрю на стол. Ничего не изменилось — Миньярд даже не пошевелился. Мы немного помолчали, после чего я попрощался и пообещал, что приду завтра, и лучше бы ему быть поразговорчивее На протяжении двух месяцев мы встречались с Эндрю трижды в неделю: по понедельникам, средам и пятницам. Я подумал, что, несмотря на юный возраст, этот парень, наверное, не против был бы покурить, и договорился с Шери, чтобы тот в случае необходимости не препятствовал курению в комнате, где проходили беседы. Хотя, надо признать, даже два месяца спустя, мы все еще ни на шаг не приблизились к тому, что принято считать беседой. Говорил всегда только я. Очень скоро мне надоело задавать вопросы, и я порой пускался в пространные рассуждения о жизни, о душе, о Боге, о преступлении и наказании. Я даже рассказывал Эндрю случаи из своей практики, но ничто его не трогало. И я решил пустить в ход банальный подкуп — я принес пачку сигарет. — Я тут подумал, ты куришь? — Спросил я сходу, едва за мной закрылась дверь. Ответа не было. — В общем, не знаю, ты же ничего не говоришь, но я, вот, принес, — я достал из кармана сигареты, зажигалку и небольшую пластиковую пепельницу. — Угощайся, если что. Парень опасливо огляделся по сторонам, задержав взгляд на зеркальном стекле, через которое за нашими встречами наблюдали доктор Шерон, Добсон и охранники, потом вопросительно посмотрел на меня. И это определенно был прорыв — отметил я про себя. Вопросительно посмотрел! Никогда прежде за два месяца выражение лица Эндрю не менялось так кардинально. Мне даже показалось на секунду, что вот-вот с его губ сорвется вопрос, но Миньярд продолжал молча удивленно смотреть на меня. — Не беспокойся! Я договорился с доктором — он разрешил. Если хочешь, можешь курить здесь. Эндрю снова посмотрел на зеркальное стекло, как будто надеясь что-то сквозь него увидеть, потом повернулся ко мне. Он переводил взгляд с пачки сигарет на меня и опять на пачку, кусая губы. — Нет, если ты не куришь, то извини. Я просто не знал, вдруг… Я не договорил. Именно в этот момент Эндрю потянулся к пачке, открыл ее, достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся. Передо мной сидел пятнадцатилетний подросток, и предполагать, что он не курил, было бы наивно. — Ну как? — Спросил я, довольный своей маленькой удачей и попытался изобразить как можно более непринужденный дружеский тон. — Может, ты любишь покрепче? Эндрю медленно замотал головой, но я не знал, что это значило: «Нет, я не люблю покрепче» или «Нет, я все равно тебе ничего не скажу». Мы продолжали молчать, а Эндрю тем временем докуривал уже четвертую сигарету. — Может, не стоит так налегать на никотин? — Вновь заговорил я. — Раз уж мы выяснили, что ты куришь, я буду приносить сигареты на каждую нашу встречу. Но, знаешь, парень, если тебе еще что-то нужно, лучше поскорее это выяснить, потому что у нас с тобой осталось не так много времени, а из тебя, парень, слова не вытянешь. Не скрою, я был рад, искренне рад всему, что произошло в тот день. Удивленный взгляд, отрицательное мотание головой, — все это, может быть, покажется вам ничего не значащими мелочами, но для меня это был грандиозный прорыв. И все-таки в курении есть свои плюсы, подумал я. Но то, что произошло дальше, было еще более неожиданным. Я даже подумал, уж не закурить ли и мне. Эндрю затушил очередную сигарету, посмотрел на меня и, указывая на пачку, спросил: — Я могу взять это с собой, мистер Ваймак? Я чуть не подскочил на стуле. Мальчик не просто произнес что-то, он обратился ко мне и — более того — он помнил мое имя! Голос Эндрю был тихим, спокойным и очень приятным. Несколько секунд я был погружен во внутреннюю эйфорию, но потом взял себя в руки и спокойно ответил: — Знаешь, Эндрю, боюсь, что доктор Шери будет против. Он и так отступил от правил, позволив тебе курить, но, как уже говорил, я буду приносить сигареты на каждую нашу встречу. — Вы курите, мистер Ваймак? — Так же тихо и спокойно спросил Миньярд. Я был уже на седьмом небе. Я представлял, как охает Добсон, как она и доктор Шери восторженно смотрят на меня через зеркальное стекло. Все-таки я тщеславен, но в этом нет ничего плохого, особенно если тебе удалось то, в чем на протяжении полутора лет все твои коллеги терпели фиаско. — Нет, Эндрю, не курю, — ответил я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на парня и не заключить его в крепкие объятья. — Вы что, купили сигареты специально для меня? — Да, а что в этом странного — Зачем? — Эндрю пожал плечами. — Что значит зачем? — Переспросил я и поймал себя на мысли, что действительно не совсем понял, о чем толкует парень. — Зачем вы купили для меня сигареты? И вот эта фраза меня расстроила, потому что сказана она была совершенно определенным тоном, который очень даже мог означать: «Нет, я все равно тебе ничего не скажу». Однако я быстро собрался и решил продолжить беседу в непринужденной манере, не свойственной большинству людей моей профессии. — Знаешь, Эндрю, — начал я. — Не стану притворяться! Да и вообще, к черту все эти условности! Я очень рад наконец услышать твой голос! — Просто… Спасибо за сигареты, мистер Ваймак, — он кивнул. — Если тебе еще что-то нужно, ты говори, не стесняйся. — Я бы хотел… — он задумался, и я на секунду испугался, что он снова сейчас замолчит на долгое время, но Эндрю продолжил. — Книгу. Вот это была несказанная удача! Интересно, что хотел почитать этот мальчик. Тут я поймал себя на мысли, что уже не думаю о нем как о жестоком убийце. Он был для меня испуганным несчастным ребенком. И если честно, мне это не понравилось, потому что, прежде всего, я должен был помнить, кто сидит передо мной, но я не мог справиться с охватившим меня счастьем от нашего общего прорыва. — Какую книгу, Эндрю? Какую книгу ты бы хотел? Думаю, это не будет проблемой. — А вы сможете достать любую? — Интонации его не менялись, голос был так же спокоен. — Думаю, да, — сказал я и тут же осекся. Нельзя было обещать того, чего не сможешь выполнить, особенно теперь, когда он начал говорить со мной. А вдруг он попросит у меня трагедию «Эдип» или «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Как простой обыватель и большой любитель литературы, я считал, что Сэлинджер не таил в себе никакой опасности. Но как психиатра меня не мог не настораживать тот факт, что именно этой книгой был одержим Джон Хинкли и именно эта книга вдохновила Чепмэна на убийство Леннона. Хотя я до сих пор не понимаю, что люди находят в этом романе. Мне кажется, его революционный дух сильно преувеличен. Однако наш парень оказался куда более просвещен и оригинален. Эндрю попросил принести ему «Маленького принца». После того, как мы попрощались с Эндрюм, я отправился в кабинет к доктору Шери, где меня встретили радостные крики поздравлений. Я скромно поблагодарил коллег за поддержку и отметил, что впереди еще много работы, а времени оставалось совсем мало. К тому же, у меня был только один следующий день, чтобы прочитать « Маленький принц» и постараться хотя бы предположить, что именно привлекло малолетнего преступника в этом невинном произведении. По пути домой я хотел зайти в книжный и купить « Маленького принца», но затем вспомнил,то у Жана и Нила должна быть эта книга. Вернувшись домой я сразу-же зашёл в зал и нашел своих двух сыновей, Кевин видимо опять был на тренировке: — Нил, Жан, кто-нибудь из вас может отдать книгу « Маленький принц»? — Зачем?— спросил лежащий на коленях у старшего брата Жан. — Сегодня спустя два месяца мой подопечный заговорил и попросил эту книгу. —Хорошо сейчас принесу, —проговорил Нил приподнимая голову Жана со своих колен. На следующий день я вновь пришел к Эндрю. Мы поздоровались — он приветствовал меня кивком головы. Я выложил на стол сигареты, зажигалку и протянул книгу. — Спасибо, мистер Ваймак, — поблагодарил Миньярд. Я решил не тратить попусту время и сразу перейти к беседе, которая, как я предполагал, должна была быть долгой и познавательной. Но с этим парнем никогда нельзя было знать ничего наперед. — Почему тебе нравится эта книга, Эндрю? — Не знаю, — он пожал плечами. Дальнейшее время парень не чего не говорил и я ушел спустя какое-то время. Когда вечером я пришел домой Нил постучал ко мне в кабинет и сказал, что пришел какой-то ребенок и просит встретится со мной. Зайдя в зал я встретился со взглядом светло карих глаз. — Ты не Эндрю. — хотя я и понимал что мальчик сидящий на кресле в моемтзале не Эндрю, но мой голос прозвучал не решительно. — Д-да, я Аарон.—голос ребенка был неуверенным, тихим и если бы Нил нас не оставил бы на едине, я уверен он бы был тише. — Я близнец Эндрю. Все дальнейшее, что рассказал мне этот ребенок заставило меня захотеть воскресить и еще раз убить Дрейка.