What If?

В новом семестре Харуми стала чаще посещать библиотеку. Ну, как чаще — раньше она едва ли появлялась здесь, предпочитая читать и учиться в кафе или дома. Теперь же стало иначе, и девушке было несколько печально от этого: время идёт вперёд, и люди вместе с ним. Все вокруг неё, но не она сама. Поэтому, не зная, что делать со своей жизнью, Танигучи старалась поддерживать лучшую подругу, из-за которой и задерживалась в этом месте, пока та занималась с президентом студсовета или помогала ей с работой. Из-за этого, подготовки к поступлению в университет и ещё некоторых причин Юдзу больше не проводила с ней так много времени, как прежде. А незнание дальнейшего пути будто отбрасывало её ещё дальше от блондинки, несмотря на то, что Харуми приняла свою позицию и свой темп поиска себя. Пребывая в растерянности перед неизвестностью, она подавляла в себе слишком ярые волнения с помощью настоящего, которое постепенно обращалось в прошлое. От этого становилось тепло на душе, по крайней мере до тех пор, пока в мыслях не вспыхивало «ничто не вечно» или «это скоро закончится». И тогда ком вставал поперёк горла. Хотелось плакать, но слёзы не скатывались по щекам. Отрицать и убегать — действенное решение. Быть может, единственное, доступное ей. Танигучи пробиралась к дальним стеллажам, к книгам непопулярным и даже неинтересным, да настолько, что здесь едва ли кто ходил. Поэтому девушка облюбовала тесноватый закуток, с трёх сторон обставленный полками с пыльными разноцветными обложками, что прилегали друг к другу одна за другой, стоя вертикально и не давая свету ламп свободно падать сюда, из-за чего уголок находился в тусклой серости полумрака. Она поудобнее устраивалась на сложенном вчетверо пледе, крепила карманную лампу рядом и зачитывалась часами, выпадая из реальности. Харуми любила литературу, любила читать. Раньше это спасало её от жизненных трудностей... С появлением Юдзу мир шатенки быстро заиграл новыми красками, и от него уже не особо-то и хотелось убегать. Теперь можно было читать поистине свободно и с наслаждением, но уже не чувствуя давления, что оказывало всё окружение на невидимую сферу её фантазии, другого мира, личной вселенной, в которой запиралась она снова и снова. Танигучи даже отчасти успела позабыть, каково было раньше, но сложившиеся обстоятельства это исправили. Напомнили. Света Аихары Юдзу становилось меньше, а без него неизвестность и бесцельность темнели в библиотечном закутке — так и выглядела её жизнь, на самом деле. Или, по крайней мере, до недавнего времени, ведь все те, кто однажды грелся в лучах светловолосой гяру, теперь были в силах поделитьсья её теплом друг с другом. Мир Харуми не крутился вокруг Юдзу, нет. С ней он становился лучше, а без неё даже не представлялся. И это было взаимно. Одна — неотъемлемая часть второй, и наоборот. Рассказать о чём-угодно. Абсолютное доверие без страха. Поддержать, ссорясь. Слышать и слушать. Валять дурака и быть счастливыми. Понимать, не соглашаясь. И всё остальное. Это и значит быть лучшими подругами, верно? На одной волне. Они навсегда останутся ими. Что бы ни случилось, как бы далеко друг от друга не оказались. Несмотря на все дела, изменения и время, которого бывает так мало, они, тоскуя и не говоря неделями, точно будут знать, что им есть, на кого положиться. С другими шатенке просто... неплохо. Нет... Хорошо. Действительно хорошо. Частенько весело. Нередко интересно. Без них было бы не то. Но не так ощутимо. Не критично будто. Танигучи любила остальных своих подруг и заботилась о них. Но никто из них не заседала в её мыслях. Кроме одной. Эта бестия с розовой копной волос и извечной ухмылкой порой просто сводила девушку с ума. Своими словами, своими действиями. Своими мыслями, до которых не добраться. Своими голубыми глазами. Обычным присутствием. К счастью, Харуми умела отвечать тем же. Они не просто понимали — они чувствовали друг друга. Такие похожие и такие разные. Богатый контраст неповторимой бури эмоций. В мыслях с утра и перед сном. В душе. Длительные размышления. Возможно, мир Харуми вращался вокруг Мацури. Возможно, мир Мацури вращался вокруг Харуми. Но это не помешало бы им в один момент оборвать все связи. Поиграть в прятки с самообманом. Потому что это было бы необходимо для того, чтобы вскоре вернуться назад. Отступить, чтобы сблизиться. Сблизиться, чтобы оттолкнуть. Между ними никогда ничего не было просто. Эти отношения стали странными как только начались. В их первую встречу. Интерес и опасение. Они заметили друг друга. Недоговаривать ей из-за ненадобности. Врать, зная, что ей известна правда. Знать, но не предполагать верности этого знания, и, понимая, считать, что не понимаешь. Их истина во лжи. В тайне. В отрицании и бегстве. И в напряжённой близости. Находясь здесь, в библиотеке, среди сотен книг в особенном секретном месте, Танигучи не только дожидалась лучшую подругу и отвлекалась романами: тут также можно было спрятаться от хитростей навязчивой кохай и перекрыть мысли о ней хорошим произведением. Уверенность в том, что рано или поздно её найдут, не поддавалась сомнению, поэтому хотелось урвать побольше этого книжного уединения с самой собой, что и делалось. Шатенку раздражало, что её покой вновь непременно будет нарушен несносной девчонкой, но параллельно этому она размышляла, какие шаги совершает Мидзусава в новой игре и что происходит у неё в голове в это время, и размышления эти приводили её в состояние предвкушения. Она ждала, когда Мацури наконец найдёт её, и хотела, чтобы этого никогда не произошло. Момент, когда не библиотечные книги начали накапливаться на нижней полке никому ненужного стеллажа, был совершенно забыт, а то и вовсе не замечен. Почти за месяц у Харуми собралась личная мини-библиотека, а ещё через несколько дней она обнаружила, что та или иная книжка исчезает, но потом возвращается, и тогда исчезает другая. Вероятно, кому-то тоже известно об этом уютном закутке. Кому-то неплохому, раз книги в порядке, а Минеко не доложено обо всём этом. Шатенка бы отнеслась к ситуации мягко, по-доброму, и оставила бы милую записку тайному читателю. Да, многие, пожалуй, сделали бы нечто подобное. Но сейчас холодок осознания пробежал по девичьей спине, а кровь застучала в висках, и тогда стало жарко, хотя кожа покрылась мурашками: — Мацури... — шёпотом на обрывистом выдохе. Доказательств не было, но и без них Танигучи была уверена в том, что за этим стояла младшая. Должно быть, когда она нашла, то решила просто наблюдать со стороны, а не вмешиваться во что-то настолько личное, как одиночество. «Надо проверить». Старшеклассница напряглась всем телом и мелко дрожала, внимательно просматривая свои книги одну за другой, а затем ещё раз, но медленнее: то тут, то там, на случайных страницах, определённые буквы были обведены сердечком с помощью простого карандаша. По всей видимости, Мидзусава уже одержала победу, пусть и несколько своеобразную, причём достаточно давно. И она действительно читала эти книги — те, что нравятся её семпай. Так постараться ради очередной шалости! Это интриговало и раздражало, а ещё по-своему умиляло, и не попасться в эту ловушку было чертовски сложно. Особенно когда сама кидаешься в неё. Харуми предположила, что порядок шифра соответствует её порядку чтения, поэтому она взяла «Куросиво» и принялась за работу: по очереди выписывать содержимое сердечек в тетрадь по английскому. И вот, непредсказуемая кохай снова занимала всё её сознание и больше, дальше, глубже, проникая в самое сердце и в саму душу. С лёгкостью. Безвозвратно. Первая разгаданная фраза гласила:

«Тебе одиноко?»

Что-то сжалось в груди. Пульс участился. Дыхание стихло. Предчувствие, что от следующего выбора зависит многое.

Соврать или сказать правду?