Blue flowers

Тэхён лежит под одеялом, поджимая подрагивающие кончики пальцев на ногах, от накатившего в одну секунду страха. С балкона исходят странные страшные звуки, будто кто-то царапает железо когтями и пытается пробраться в квартиру через балкон. Он судорожно вспоминает, закрыл ли окна там, от этого и сходит с ума, понимая, что практически никогда не закрывает окна. В квартире быстро становится душно, от этого окно открыто на постоянной основе. Глаза выпучиваются, когда звуки слышны совсем рядом. И, конечно же, как в фильмах ужаса, омега выползает из-под теплого одеяла и, как завороженный, ступает на пугающие звуки. Он еще с детства начал бояться шуршания в темноте, но не саму тьму, она не пугала, звуки — еще как. В детстве мама укладывала сына и сидела рядом, пока он не уснет, иначе начинались истерики от лишнего шума. Это осталось с ним и во взрослом возрасте, когда он подрабатывает в цветочном магазине, заканчивая второй курс филологического факультета.  Тэхён крадется на носочках тихо, затаив дыхание, паркет под ногами скрипит, отчего приходится замереть на месте и прислушаться к каждому шороху. С балкона не доносится ни звука, но в один момент от туда исходят стуки, будто кто-то специально стучит с балкона, зовя хозяина квартиры. И он идет, медленно, опасаясь всего. Глаза к темноте привыкли, отчего немного видно происходящее на балконе.  Омега замирает, и открывает рот в удивлении. Через прозрачное стекло видно незнакомого гопника, который стучит по окну и высматривает кого-то. Простите, но какого хрена?! Тэхён надувает щеки и губы, рассматривая незнакомца. Что за грязный и вонючий гопник в синей ветровке с тремя полосками на рукавах? Он похож на бездомного, грязного, вонючего… Господи… Тэхён резко открывает большое окно, а незнакомец зырит чернющими глазами и широко улыбается, держа в руках букет синих роз.  Он так и смотрит на обнаглевшего парня, и тот в один момент резко падает на колени, разнося по помещению громкий стук коленей о паркет, и голосит во все горло:  — Прости меня, моя любовь, прости меня за все, извини меня, такого драного петуха, за ту взбучку. Я не хотел, точнее хотел, да, хотел! — а с улицы доносится гоготание каких-то парней вперемешку с хрюканьем. Омега пыхтит, вот вот из ушей и носа повалит пар, заполняя собой чистый балкон. Гопник сидит на коленях, свесив голову вниз, и, кажется, вот вот сорвется и начнет вторить своим дружкам в гоготании. — Ты это, лапулик, сорян а, я же тебя люблю, люблю твою сочную задницу, стройные ножки… Омега резко и разъяренно выхватывает из чужих рук букет красивых синих цветов и вдаривает им по наглой морде, которая смеет глазеть на подтянутые омежьи ножки в коротких домашних шортах. Но это пьяного идиота не останавливает, он поднимает щенячий взгляд и падает к ногам, начиная их целовать. — Ты совсем офигел?! — он ногой отталкивает альфу от себя, держа в руках немного поврежденный букет.  От визга омеги с улицы доносится новая партия гоготания дружков этого безобразного альфы. От незнакомца веет спиртом и сигаретами, отчего хочется зажать нос и не дышать. А сквозь пелену неприятных запахов доносится древесный аромат.  — Ты кто такой?! — не успокаивается омега, раздувая скандал. — Как… зачем ты сюда… Кто ты, твою мать?! — раньше из прелестных уст омеги не слышались такие бранные слова, а этот гопник в ветровке адидас и с татухой на шее решает изменить это. Немыслимо.  — Ты не узнал меня, любовь моя? Мы же с тобой встречаемся! — и как он смеет так нагло врать? Альфа поднимает туловище и усаживается удобнее на коленях, продолжая глазеть.  — Проваливай отсюда, пьяница! — кричит Тэхён и пищит, когда его резко щипают за ногу, заставляя недовольно скривить лицо.  Гогот с улицы не прекращается. Это начинает подбешивать сильнее, он перешагивает гопника и выглядывает в открытое окно с опущеными в злости бровями.  — Забирайте своего недоумка и валите! — три пьяницы альфы-гопника складываются напополам, хрюкают и почти падают на асфальт под окном.  Омега хватает тяжелого альфу за шкирку и пытается поднять тушу, но он, зараза такая, тяжелый, и не собирается сдвигаться. Тэхён, будучи разъяренным, бережно складывает голубые цветы на пол, потом двумя руками вцепляется в ветровку альфы, чтобы тот поднялся и свалил от сюда куда подальше.  — Ты прогонишь своего любимого альфу? — поднимается с колен, насмехаясь над раздраженным и сонным омегой.  Тэхёну приходится задирать голову, потому как альфа оказывается высокий, с широкими плечами, видно, что занимается своим телом. У него татуха на шее и на костяшках, интересно где же она заканчивается… Он одет в спортивный синий костюм от адидас с тремя полосками, накаченную задницу облегают штаны, отчего омега немного подвисает, заглядываясь, но резко одергивает себя, и складывает брови домиком.  — Мне не до шуток, вали по-хорошему, — складывает руки на груди, дергая носом в возмущении.  Тэхён сам по себе стеснительный, робкий, никогда не повышает нежный голос, а этот альфа перевернул все с ног на голову, заставил краснеть от возмущения и злости. Никто не выводил его из равновесия так, как это сделал этот гопник. Тот пошатывается на месте, видимо в голову ударил алкоголь, и старается держать равновесие, но получается не очень хорошо. Альфа чуть ли не падает, но Тэхён придерживает его, чтобы тот не снес и не сломал здесь что-нибудь. Балкон хоть и просторный, но заполнен хрупкими вещами. За окном уже привычно гогочут пьяные друзья альфы, отчего Тэхён вспоминается и рыкает по-омежьи на альфу.  — Вали, кому говорю, — уже пытается вывести гопника с балкона к входной двери, но тот упорно стоит на месте, глазея на хрупкого омегу перед собой. — Тебе не ясно? Эй, слышишь… Он вскрикивает, когда его резко поднимают на себя, заставляя закрепить голые ноги на талии альфы. Это…. Что это, мать твою, такое?! Глаза медленно расширяются, пока альфа давит на задницу омеги, заставляя прочувствовать… кое-что… твердое. Щеки моментом наливаются красным, а омега пищит, пытаясь вырваться из чужих рук, которые держат крепко, не собираясь отпускать, и давят сильнее на задницу. — Эй, Чонгук, ты где там застрял? — гогот понемногу затихает, слышны обеспокоенные подвыпившие голоса друзей, но названный совершенно не обращает на это внимания, уделяя его ангелу, сидящему на себе.  Этот омега… такой волшебный, что словами не описать. Кажется, Чон влюбился окончательно и бесповоротно.  — Пусти! — еле заметные горькие слезы появляется на прекрасных глазах, отчего гопник в один миг побуждается и отпускает рвущегося омегу на волю. Хрупкие плечи подрагивают, изящные ноги дрожат.  — Уходи… Он не спорит и быстро ныряет в окно, оставляя плачущего парня в одиночестве. Лучше не нагнетать и дать побыть этому ангелу в тишине одному. Сейчас он сожалеет о содеянном, приземляется на ноги на траву, удачно спрыгнув со второго этажа, и нарочно бьется головой о кирпичную стену.  — Какой же я петух, — больно бьется, не жалея себя, и поливая себя грязью. Конченый выблядок. Урод.  Тэхён в комнате шмыгает носом и плотно закрывает окно, кинув короткий взгляд на гогочющих друзей гопника. Он уходит спать без лишних мыслей, отбрасывая их на утро, потому что нужно рано вставать и ехать на учебу. Синие розы он ставит в вазу на кухне и нюхает их по-привычке. Его любимые цветы… Дружки ржут и хлопают по плечам. — Отъебись, Джун. Друг оскорблено рыкает и интересуется в чем дело такого опущенного настроения друга. — Влюбился. Всего одно слово заставляет всех дружков-гопников замереть.  — Ты попал, дружище, попал ты…