Вишневый вкус

      Утром Хенджун принес господину чай, стараясь не поднимать голову на молодого господина. Перед глазами все еще стояла ночной картины, где молодой господин был с каким-то юношей. Хенджун старался делать вид, что ничего не было, но стоило слуге подумать о том, что он видел, как тут перед его глазами появился та незнакомая омега, сидящая напротив Сонмина. Тот сидел спиной к двери и даже не видел слугу, Хенджун начал наливать чай по чашечкам, пока господа беседовали о чем-то возвышенном, непонятном для крестьянина с низшего сословия. Хенджун чувствовал неловкость, но старался не показывать этого, уронив глаза на пол. Джуна удивляло то, что те совершенно не замечали слугу, который ходил вокруг них, прибирая и готовя наряд для господина, но те даже не смотрели в его сторону, продолжая беседовать. Вместе с удивлением омега даже чувствовала зависть к дворянам, для которых слуги всего лишь часть комнаты, просто мебель, которая существовала сама по себе. Себе они даже чашки чая не готовили, чего уж до тарелки риса. Омеги, которым не повезло родиться в дворянский семьях обречены служить если не богатым семьям, то своим альфам и детям. Хенджун бы вышел замуж за альфу, да только никогда не тянуло его к браку и к рождению детей, хотя многие омеги в его возрасте уже третьих рожают, а кто-то даже пятых. — Джун-а, — позвал господин, — познакомься, это господин Сон Донпе, он будет какое-то время жить в резиденции, подготовь ему покои, — распорядился Сонмин с улыбкой, Джун поклонился и представился, на что был проигнорирован. — Миленький, — ответил коротко господин Сон Донпе, — Ан Сонмин падок на красивые лица, — посмеялся слегка юноша. Тот был меньше господина не только ростом, но и телосложением, а его маленькое лицо было меньше даже хлеба.       Сон Донпе показался Хенджуну очень красивым. Все дворянские омеги красивые, вот что понял юноша, оказавшись прислугой у дворянской семьи. Джун распорядился тем, чтобы для гостя приготовили покои. Его все еще интересовало правда ли его господин интересовался омегами? Действительно ли они с тем господином состояли в более тесных отношениях? Что происходит между двумя омегами закрытой дверью? Показалось ли ему то, что он увидел ночью? Все эти вопросы не покидают голову Джуна, но в любом случае, его не должно это интересовать, ведь это дела господина. Даже если и правда Сонмин поник любовью необыкновенной, то его касаться не должно, с кем тот проводит свои ночи. Главное, что об этом никто, кроме него, не знает, а все слухи про нездоровые отношения между омегами и господином всего лишь воображение крестьян. Только бы шуму не поднимать, да и не догадается никто тогда. Как только покои гостя были приготовлены, тот заселился немедленно, заявляя, что намерен оставаться в резиденции всего на месяц. Уже днем вся резиденция, в том числе и слуги, говорили о госте Сон Донпе, который прибыли ночью и поселился в покоях рядом с покоями младшего господина. — Как там поживает Сон Донпе? Удобно ли ему? — поинтересовался Сонмин, не отрывая глаз от поэмы, пока Джун стоял рядом, опустив голову в ожидании нового поручения. — Господин прилег отдохнуть, видно, устал с дороги, — ответил Джун, поклонившись. — И даже не отобедает со мной? — разочарованно вздохнул Сонмин, и как-то больно стало сердцу Хенджуна от вида больших глаз, в которых читалась печаль, а тоненький голосок дрожал от детской обиды. — Впрочем, пусть отдыхает, Донпе-хен так слаб, а сейчас холодно, он может заболеть, если будет долго находиться в сырости, — сказал Сонмин, — правда похоже на кролика? — посмеялась омега, закрывая рукавами рот, чтобы не показать своей смеющейся гримасы, как и подобает аристократу. — Разве это не мило? Кролики тоже легко заболевают, могут даже умереть, они так хрупки, вот и хен такой же хрупкий и милый. — Я принес грелку в его покои, — сказал слуга и поклонился, — я оставил там Суджин, чтобы она меняла угли в грелке господина Сон Донпе, — доложил с улыбкой Джун. — Хорошо, тогда как только господин Сон Донпе проснется отправьте его ко мне, и сразу приносите обед, — распорядился молодой человек, даже не глядя на своего слугу, — скажи кухаркам готовить мой любимый суп, господин Сон Донпе еще его не пробовал.       Между ними были странного рода отношения. Хенджун видел, как господин неравнодушно относится к своему гостю, но виду подавать не стал, понимая, что это вовсе не его дело, да и не имел он никаких возможностей вмешаться, главное, чтобы остальная прислуга ничего не подозревала. Сонмин пожелал прогуляться, и Хенджун, как его личный слуга, должен быть рядом с ним и сопровождать даже во время прогулок. — Господин, разве на улице не холодно для прогулок? — поинтересовался Джун, глядя на обтянутое серыми тучами небо, а по земле гулял неспокойный ветер, предупреждая о надвигающейся грозе, да и в воздухе стоит неприятная прохладная духота. — Погода перед дождем самое то для прогулок перед едой, — ответил Сонмин и самостоятельно надел накидку, хотя слуга должен его одевать и раздевать.       Сонмин гулял по саду, словно ветра не существовало, по пути ему встречались слуги, которые то и дело поклонялись ему. Хенджун просто следовал за ним, опустив голову. По саду гулял запах полевых цветов, деревьев, но самое желанное среди этого букета — аромат, исходящий от господина, такой сладкий и ненавязчивый, который хотелось втягивать, укутываться в этот аромат, словно в одеяло. Господин выглядел умиротворенно в такой неспокойный день, где ветер протестует, а тучи плывут, будто собаки, которых гоняют по лугу. Хенджун наслаждался его присутствием, даже если тот молчал и не разговаривал со своим слугой, но Джун понимал, что он никто, чтобы разговаривать с господином. Да и Хенджун не понял бы ничего, о чем Сонмин хотел бы с ним поговорить. Его господин слишком возвышен, чтобы разговаривать с такими крестьянами, как Хенджун. Сонмин разглядывал цветы и деревья, не проронив ни слова. — Господин, кажется, дождь приближается, — сказал Хенджун, — не пора ли нам вернуться? — тот молча повернулся к слуге и с улыбкой кивнул, тем самым давая добро вернуться внутрь. После внезапного короткого грома и блеснувшей молнии, и дождь зашуршал, тогда все ринулись скрыться от капель.       Хенджун велел принести грелку и угли, а сам пока вытирал своего господина, попавшего под дождь. Хенджун приготовил одежду и предложил переодеться, тот и не сопротивлялся, выставляя руки впереди, пока юноша переодевал его в сухую одежду, а мокрую скинул в сторону. Как только вся мокрая одежда оказалась на полу, господин оказался обнажен перед ним: его нежная молочная кожа будто сияла под оранжевым светом грелки, Хенджун старался не прикасаться к господину, но кончиком пальцев случайно прошелся по шелковой коже, обтягивающие видные ребра, его грудь слегка опухла, и розоватые соски торчали от холода. Хенджун одел господина и поклонился, трогая кончики своих пальцев, не веря, что коснулся господина. Господин выглядел сонным, он зевал, широко раскрывая ротик за рукавом лилового ханбока, медленно, но часто моргал и не держал головы прямо. В покоях господина моментально стало намного теплее, даже настолько, что клонило в сон как в жару. Господин попивал чай и все спрашивал о Сон Донпе, который проснулся, пока тот был на прогулке.       Как только служанки принесли обед с разукрашенным чаном любимого ароматного супа для господ, явился и Донпе, по которому было видно, что тот недавно проснулся. Как только появился низкий юноша с тонкими запястьями и узкими для мужчины плечами, лицо Сонмина мгновенно засветилось чем-то ярким, казалось, что даже тучи решили разойтись от света, исходящего от прекрасного личика. Он был рад видеть его. — Суп с ростками фасоли идеально подходит для такой погоды, не так ли? — поинтересовался Сонмин, приглашая молодого человека за стол, тот с улыбкой согласился и наложил себе супа. — Оставьте нас, — приказал Сонмин, и все слуги покинули покои молодого господина.       Хенджун незамедлительно покинул покои господина и закрыл за собой дверь. Ему было любопытно, чем же там занимались омеги. Хенджун хотел, чтобы все, что он видел ночью, ему просто показалось. Возможно, Джуну это приснилось, а он сам этого не понял. Хенджун сидел в своей комнате напротив, ожидая приказа от господина. Хенджун пошел во флигель, где прислуга обсуждала какие-то недавние новости. Вонджин, сплетник с длинным языком, все рассказывал о том, что слышал, что в скором времени приедет старший сын семьи — Ан Минхи, старший брат господина Сонмина, который отправился в служение на Северные Земли вместе со своим омегой. Хенджун подкрался сзади и ущипнул друга за его большой заметный зад, тот визгнул и шлепнул друга в ответ, слыша его звонкий смех. — Тьфу ты! Чтоб тебя, — фыркнул Вонджин и продолжил болтать, а остальные слуги слушали его, разинув рты — О чем болтаете? — спросил игриво Джун. — Слышал новость? Господин Ан Минхи возвращается в скором времени, говорят, его супруг забеременел и житья ему не дает, вот и бежит в отчий дом, — подмигнул Вонджин и посмеялся в ладошку.       Господин Ан Минхи женился в позапрошлом году и уехал на Северные Земли в крепость, где получил должность губернатора, поговаривают, что он хорошо зажил после перепавшей возможности. Родители сразу отправили его в крепость, чтобы тот жил самостоятельно, но старший господин славился своей безответственностью и разгульным образом жизни, местные кисэн запомнили его, да и женитьба не сильно изменила его. Когда его супруг забеременел, то Минхи кинулся бежать от капризного мужа под предлогом, что заскучал за родными, хотя на самом деле его тоска по кисэн и алкоголю была сильнее сыновьих чувств. Вонджин рассказывал о том, что видел старшего господина с кисэн и даже устроил какой-то изврат с другими молодыми аристократами и кисэн. Альфа с самого детства отличался своим непростым характером, но вместе с тем оставался хитрым и остроумным человеком. Из всех детей семьи Ан, он первым выпорхнул из семейного гнезда на Северные Земли, где практически с нуля выстроил себе карьеру губернатора. Остальные же предпочитали проживать век на родительских должностях и на несерьезных видимостей карьеры, хоть давно и не живут, лишь Сонмин остался с родителями, и то потому что пока не нашел альфу, а точнее, просто не дал согласия Ку Чонмо. Сонмин больше всех доверял именно Минхи, после его уезда младший господин совсем омрачнел. Ему некому составить компанию и некого спросить совета.       Во флигель вошел братец Убин и тут же разогнал всех по делам. Идти против него никто не осмеливался, поэтому все разошлись по делам. Джун также решил вернуться к себе ожидать приказов от молодого господина. Омега остановилась у двери в покои Сонмина и решил слегка приоткрыть ее, чтобы посмотреть, что вообще происходило. На удивление, в покоях двое господинов продолжали есть и о чем-то разговаривать. Тогда Хенджун облегченно вздохнул, посчитав, что ему просто все показалось прошлой ночью, но он так громко выдохнул, что даже дошло до ушей Сонмина. — Джун-а? Подойди сюда, — позвал слугу Сонмин, — что-то случилось? — поинтересовался он, недоумевая, что его слуга делал у него под дверью. — Прошу прощения, господин, — поклонилась омега, — я ждал ваших указов, возможно, вы захотите почитать или порисовать, — оправдался юноша. — Нет, ничего не нужно, ступай, до ужина меня не беспокоить, и унеси все это, — омега отпустила Хенджуна и попросила никого не впускать в его покои до вечера.       Обрадованный Хенджун решил немного вздремнуть в своей комнате, так как ночью омеге не дали спокойно поспать, из-за чего все утро голова буквально раскалывалась. Омега понес столик с недоеденным обедом во флигель, а сам направился к себе комнату напротив покоев господина. Хенджун даже корил себя за то, что подумал о Сонмине, будто бы он посмел сделать что-то непристойное. Знал бы господин, что о нем подумали, он бы разозлился. Хенджуну было очень стыдно за свои помыслы перед омегой, такой господин из благородного рода никогда бы не пошел на подобные развратные вещи, которые Хенджун присвоил себе из-за глупого сна или недопонимания. Впрочем, слуге не следует знать, что все слухи о Сонмине правда.       Пока Хенджун относил обед во флигель, Сонмин, как только за слугой закрылась дверь, самолично изучал своего гостя, сминая его губы и закрадываясь руками под одежду. И пока Хенджун спал в своей комнате, господин Сон Донпе тлел под поцелуями своего любовника Сонмина. Омеги неторопливо целовались, снимая друг с друга одежду, пока за окном бились о крышу дождевые капли, а гром звенел, словно отводя внимание от их ложе к себе. И пока шумный дождь лил, словно из ведра, юноши даже не думали оторваться друг от друга. Трескающий камин бросал желтый свет, и жар заполонял покои. И пока Сонмин трогал деликатные места Донпе, тот жадно хватал разряженный воздух полуоткрытыми губками, которые так и хотелось искусать в порыве страсти.       Сонмин осторожно двигал двумя пальцами внутри Донпе, задевая ту самую точку. Юноша вбирал в горячий рот маленький член и двигал головой в такт пальцам, пока Донпе зарывался рукой в его волосы. Как же им нравилось наслаждаться компанией друг друга. Сонмин слышал сладкие стоны, которые Донпе старался держать как мог, но они прорывались против его воли. Сонмин медленно входил и выходил пальцами, чувствуя как с каждым разом сокращалась дырочка вокруг его фаланг. Теплые стенки сжимали чужие пальцы. словно всасывая их. Горячий рот обволакивал твердый стоящий член, а шершавый язык ласкал чувствительный орган. — Тише, нас могут услышать, — прошептал игриво Сонмин, слыша хриплые стоны своего любовника, — а то нас застанет Джун, — юноша вернулся к отсасыванию и продолжил двигать пальцами, вырывая все больше стонов Донпе.       Омеги избавились от последних тканей одежда, оставшись совершенно обнаженными. Когда Сонмин вынул пальцы, Донпе потребовал чего-то побольше хныканьем и жалобным скуленьем. Сонмин целовал губы Донпе, дразня его своими нежными ласками. Пока Сонмин плавно входил в него, его губы целовали чужие руки. Парни целовали друг друга под стуки дождя и гром до самого вечера, а Сонмин плавно входил в податливое тело, оставляя поцелуи на шее омеги, пока горячие стенки мышц сжимали его член и с каждым толчком сжимались и расслаблялись. Остановиться уже нельзя. Разгоряченные возбужденные тела омег, пропитавшиеся феромонами друг друга, не ощущали никакого предела.       Сонмин всегда хорошо относился к своим омегам, он никогда не принуждал их и не заставлял их быть верным только ему. Он видел, как альфы относятся к омеге, ему было искренне жаль омег, которых считали низким сортом. Сонмин понял, что ему нравятся омеги еще в детстве, когда омеги казались для него намного лучше альф.