Утонуть и не спастись

Итер улыбается так радостно, так чисто, словно их встреча — величайший подарок судьбы. Он обнимает крепко-крепко, говорит что-то про тяжесть долгой разлуки и словно сияет от счастья. Сяо обнимает в ответ, молчит, прячет лицо в чужом плече. Сколько времени они не виделись? Месяц? Два? Больше? Сложно вспомнить, когда запомнить даже не пытаешься. — Я так сильно скучал, — шепчет Итер. Адепт поднимает голову, сравняв лица, но в глаза не смотрит, отводит взгляд чуть в сторону и произносит: — Я тоже. Путешественник поддается вперед, прикрывает глаза и нежно целует. Адепт отвечает робко и неуверенно, не перехватывая инициативу. У Итера бабочки в животе, эйфория от встречи со своей любовью, океан эмоций, что грозят выплеснуться наружу. Сяо не чувствует ни радости встречи, ни мягкости губ, ни холода внезапно подувшего ветра. Сяо сквозь темноту закрытых век видит другого. Того, чей образ рисуется против воли. Того, кого он безвозвратно потерял. Барбатос улыбался ярче солнца, смеялся звонче колокольчика и касался нежнее лепестков сессилии. Никогда прежде якса не встречал таких…особенных. Архонт любил подходить со спины, обнимать крепко-крепко, целовать куда-то в загривок и хихикать от чужих смущенных бурчаний. Он всегда приходил внезапно, появлялся в самый нужный момент, вытаскивал со дна давно похороненные чувства. С веселой искринкой в глазах лепетал что-то в духе «что бы ты без меня делал» и прикасался губами к кончику носа. Барбатос топил Сяо в нежности, потом смущал до красных щек, заводил до невозможности терпеть и повторял по кругу. Рядом с Богом Ветра всегда было необычайно спокойно. Он буквально заражал своей легкостью и беспечностью. Но встречи с ним никогда не бывают долгими. Венти — не спасательный круг, что помогает оставаться на плаву, а глоток кислорода, подающий надежду перед очередным погружением на дно. Барбатос отправлялся в очередное странствие, предупреждая об этом чуть ли не перед уходом. Ведомый порывами свободолюбивой души, абсолютно не поддающийся уговорам, он оставлял на память легкий поцелуй и исчезал, сам не зная куда и насколько. И Сяо вновь оставался один. Тяжесть кармы начинала давить, кажется, с еще большей силой, темные мысли сжимали виски в тисках, боль, физическая и моральная, сковывала тело. Каждый раз, обессиленно падая на землю, якса мечтал услышать вдалеке нежные звуки божественной флейты. А еще лучше (о таком он думал лишь когда сил остановить поток мыслей не было) увидеть перед собой улыбающегося Венти, прижаться губами к его губам и, наконец, отпустить себя. Поэтому Сяо продолжал ждать. Как самый верный пес годами ждет своего хозяина, так же и он ждал возвращения своего барда. И каждый раз его бард неожиданно появлялся на пороге с кучей историй, рассказать которые не удавалось и за сотню лет. Якса слушал каждую из них с замиранием сердца, утопая в мелодичности голоса рассказчика, наблюдая за жестикуляцией изящных рук и меняющимся выражением лица. Сяо утопал в Венти. Утопал и не желал, чтобы его спасли. Со временем встречи стали все реже и короче, пожар между ними превращался в тлеющий огонек, но Адепт в надежде продолжал ждать. Даже когда в один день его мир обрушился, когда любовь всей его тяжелой жизни разрезала воздух и сердце страшными словами: «нам надо расстаться», он ждал и надеялся, что Венти ушел не навсегда, что он вернется, как и в прошлые разы. Но никто не возвращался. Ни через месяц, ни через год, ни через десяток лет. Бард испарился, словно и не было его никогда, словно он лишь плод воображения измученного одиночеством глупого Адепта. Ведь Адепт и правда глупый. Осознание приходило к нему медленно и мучительно, через часы пустых ожиданий и океаны слез. Нет, он больше не вернется. Он ушел навсегда. Ты ему больше не нужен. Вы расстались. «Нужно жить дальше, на одном Барбатосе жизнь не заканчивается» — Адепт слышал это сотни тысяч раз. Легко раздавать советы, когда стучащее под ребрами сердце не разрывает на части. Еще легче, когда твой мир не рушится на мелкие осколки. Сяо складывался пополам, корчась от боли, почти каждую ночь. Демоны внутри него бушевали, шептали угрозы, разрывали изнутри тело. Якса был благодарен, что они позволяли ему отдохнуть от тревожных мыслей. Без Венти жизнь осточертела. Стали так ненавистны улицы, люди, бытовые вещи… даже собственное отражение. Сяо старался не смотреть в зеркала. Каждый раз собственное отражение кричало: «Смотри, ты настолько ничтожен, что упустил единственную надежду на счастье!» Упустил. Потому что недостаточно ценил. Как же тошно от самого себя. Со временем Адепт приучился жить и с этой болью. Она как-то замялась, притупилась. Образ барда больше не появлялся на периферии зрения. Музыка лиры больше не напоминала о тонких божественных пальцах, перебирающих струны. Чужие прикосновения больше не казались «не теми». В жизни Сяо больше не было Венти. И любви тоже больше не было. Итер был первым за многие годы, кто смог разбудить в яксе хоть какие-то чувства. Сильный, отважный, но вместе с тем мягкий и добродушный, он будто бы сошел с приключенческой книги, в которой был главным героем. Сяо восхищался его мужественностью и внутренней силой. Таких личностей он встречал только среди Адептов. Каждое появление путешественника откликалось каким-то особенным стуком сердца. Итер завораживал движениями, ласкал слух звонким смехом, успокаивал одним касанием. Что-то подобное Сяо уже когда-то испытывал. Неужели это… «Нет, это не любовь» — горько думает про себя Адепт, обрывая поцелуй. Безусловно, Итер замечательный человек, может, даже слишком. Сяо бесконечно его уважает, ценит, но… не любит. Он не то. Он не тот. Он не Венти. Сяо слышит, как где-то вдалеке заиграла флейта. Итер берет его за руку и ведет на прогулку в сторону порта. Сяо плевать, куда они идут. Сяо хочет танцевать под эту музыку. Сяо хочет увидеть, кто играет мелодию. Сяо хочет увидеть Венти. Сяо снова хочет утонуть в его глазах. Утонуть и не спастись.