Мы в искренности нуждающиеся

      Линетт покидала Фонтейн на целый месяц.       Лини не знал, как переживет это время, оставаясь дома без нее.              Не то, чтобы иллюзионист не был самостоятелен или с отъездом сестры в Доме Очага образовывалось много проблем, нет. Скорее он просто не представлял какого это быть без Линетт, ведь они всегда были вместе. Как два винтика одного совместного механизма. И Лини пессимистично думал, что без своей близняшки совсем развалится от тревоги за нее и одиночества, ведь только она была ему настолько близка, чтобы доверить ей самого себя, сняв маску надежного старшего брата, которую он носит, не снимая сколько помнит себя.       Лини давно уже понял, что его привязанность к Линетт не слишком правильная – ведь все братья и сестры, отцы и дети рано или поздно вырастают и обретают собственные жизни, создают семьи. Но родителей у них с сестрой не было, только они сами были друг у друга, противостоя нелегкой и жестокой жизни сирот без дома и защиты. Умом он понимал, что однажды и Линетт влюбится в хорошего человека и захочет образовать семью, покинув его. Но он всегда отметал эти мысли – когда еще это случится. И спокойно жил, полагаясь на то, что сестра рядом.              У них чаще чем казалось бывали раздельные миссии. Однажды ему даже пришлось покинуть Фонтейн на неделю по одному поручению, но тогда задание было настолько непростым и требующим много времени и сил на выполнение, что он не особо задумывался о том, какого ему быть так долго оторванным от сестры, и время пролетело быстро. А здесь был целый месяц, который нервировал холодными мурашками по коже от того, что ему придется смирится с тем, что сестра все это время будет в далекой-далекой Инадзуме по заданию, а ему придется играть роль надежного старшего брата для всего Дома Очага, изображая, что все в порядке. Что он вовсе не одинок душевно, каждый день общаясь с десятками людей и улыбаясь зрителям, пришедшим на его шоу.              Только когда он проводил Линетт в порту и вернулся домой в свою комнату, понял, что ему даже поделиться своими переживаниями не с кем. Сестра заботливо оставила ему украшенную блестящими наклейками простенькую записную книжку, советуя делиться с бумагой своими мыслями, но разве сможет простой дневник поддержать его?       Он усмехнулся в обложку, прижимаясь щекой к прохладному кожаному переплету, понимая, насколько он безнадежен, оказывается. За столько лет жизни в Доме Очага, так и не завел ни единого друга, с которым был бы близок хоть на толику, как был с Линетт. И ни смотря на свое красноречие, обаятельность и искреннее расположение к окружающим вынужден будет целый месяц поверять свои мысли дневнику с наклейками. Он грустно улыбнулся, обмакивая перо в чернильницу и начал.       «Линетт отправилась вместе с Отцом и парой девушек из Дома Очага по особому поручению в Инадзуму. Ей будет нужно помочь одной из фатуи, тоже сиротке, оправится после страшных событий, произошедших на миссии. Воспитанницам под присмотром Отца придется потратить много времени на тайный шпионаж, чтобы исправить все, что не получилось сделать у фатуйки, замести следы и позаботиться о выздоровлении той. Благородная миссия, достойная заботливой Линетт. Не сомневаюсь, что она сделает все хорошо. Мне же придется постараться как следует следить за порядком в Доме Очага, а еще нанять временного ассистента для шоу. И найти друга.»       Последнюю строчку он зачеркнул, ставя жирную кляксу. Найти такого человека, чтобы он смог честно показать ему всю свою лживую душу он не сможет. Доверие – это не про него. Все же когда обманываешь людей всю свою жизнь, плетя искусную паутину лжи, так или иначе останешься один на один со своей правдой. Ему еще повезло, что у него есть сестра, понимающая его без слов.              В комнату робко постучали, и он вздрогнул, закрывая дневник и оборачиваясь.       – Войдите.       – Извини, Лини… Ужин закончился, ты подойдешь? – в полутемном проеме показалось лицо Фремине, обрамленное светлыми прядями волос. Он глядел на него, нерешительно топчась на пороге.       – Спасибо, Фреми, я сейчас буду, – беззаботно улыбнулся он, ловко надевая маску надежного старшего брата.       Парень в дверях кивнул и вышел.       «Может подружиться с Фремине?.. При должном сближении с ним, ему вполне можно доверить все тайны, он не осудит. Однако проблемой между нами может стать его влюбленность в меня. Он искусно пытается ее скрывать уже долгое время, но на взгляд сестры все однозначно. А я привык верить Линетт.»              Ни слишком ли личные вещи он поверяет этой тетрадке? Прочитай ее кто, мог узнать о секретном поручении Линетт, да и Фремине с его тайной подставлять не хотелось. Тот был парнем, пережившим много плохого и Лини всегда относился к нему с теплотой и заботой. Не переступая черты, конечно. Иллюзионист не мог дать надежду на взаимность Фремине, ведь взаимность, особенно с ним, таким нежным и хорошим парнем, должна строится на любви. А Лини никогда не любил. Не мог позволить себе такой роскоши, ведь любить – значит доверять и доверить всего себя. Снять маску. Исключая родственную и товарищескую любовь – влюбиться по-настоящему было для него невозможно.       Флиртовать и кокетничать ради выгоды и расположения он мог сколько угодно и даже не всегда был неискренен в этом с другими людьми. Только увлечение и ни к чему не обязывающие связи. А любовь, та которая между двумя, искренняя и сокровенная, Лини и не думал о таком. Ему друга то настоящего трудно завести, не для дела и не наврав с три короба. А тут спутник на всю жизнь.       Мысли ушли куда-то не туда.       В смешанных чувствах он закрыл дневник и засунул его под матрас на кровати. Такому хорошему шпиону как он следовало бы найти место получше, но он решил, что едва ли кто-то в Доме Очага станет рыться в его комнате. Он закрыл чернильницу, убрал перо на подставку и решил не слишком мучать себя раздумьями. Он решит все проблемы завтра. Если станет совсем худо, напишет письмо сестре.       Да и вообще, он крепкий парень, чего это он расклеился, всего лишь месяц без Линетт. Он уже взрослый, самостоятельный. Справится сам.       

~~~

      Все стало идти как-то наперекосяк с отъездом Линетт. Так как на миссию отправилась и их глава, Лини стали досаждать малознакомые фатуи из фонтейнского корпуса с разными просьбами. Видимо, «Отец» опять оставила его за главного, не предупредив. Они часто отвлекали от его прямых обязанностей, поэтому с поиском ассистента для шоу все складывалось плохо. Все более-менее артистичные воспитанники Дома Очага были заняты, других знакомых привлечь к непростой работенке тоже было сложно. Все-таки не все мечтают о том, чтобы блистать на сцене в свете софитов. Хоть объявление подавай в газету по поиску наемного артиста.       Но он так не хотел. Магические представления были для Лини делом сугубо личным, он подходил к ним со всей ответственностью. А от незнакомца неизвестно что было ждать. Поэтому, прогуливаясь в обеденное время по городу недалеко от дворца Мермония без особых дел на сегодня, иллюзионист размышлял о том, чтобы переделать программу его последнего шоу под одного артиста. Будет сложно управится со всем самому, да и понадобятся все запасы его артистичности, чтобы не утомить зрителей единоличным выступлением. Но, видимо, выхода не оставалось. Даты его выступлений оговорены заранее, и он не может их так просто отменить. Придется импровизировать.              В этих раздумьях он зашел дальше чем обычно – оживленный тротуар свернул за городскую стену, где было не так многолюдно, и даже сравнительно тихо, исключая только мерное журчание ручья вдоль зеленой изгороди, на которой шумела стайка говорливых пичуг. Лини решил идти дальше, у него все равно пока не было дел, да и мысли о новой программе для выступления еще не созрели в светлой головушке. Решил побездельничать для разнообразия и просто побродить по улочкам, ища вдохновения. Как на удачу, солнышко не слишком припекало и день стоял погожий.       Свернув вместе с тротуаром на небольшую площадку, огражденную стройным рядом кипарисов, он заметил знакомую фигуру, сидящую на дальней уединенной скамейке. Это был Фремине с белым пакетом в руках: он отламывал кусочки мякоти от небольшого багета и кидал их на землю, где за них боролись несколько бойких и голодных птичек. Пичуги скакали вокруг хлебных крошек и пытались отобрать особо лакомые кусочки друг у друга. Фремине, отламывал еще хлеба и кидал на землю, видимо, чтобы хватило каждой ненасытной птичке.       Лини улыбнулся этой картине и направился к другу. Фремине чуть вздрогнул, заслышав шаги, но расслабился, увидев знакомое лицо.       – Не ожидал тебя здесь увидеть, Фреми, – иллюзионист присел рядом на скамейку, спугнув парочку птичек. Они описали круг по площади и робко вернулись за остатками пищи.       – Я был по делам рядом. Затем проголодался и купил багет, – он указал на пакет в руках.       – Которой заботливо решил скормить птичкам?       Фремине смущенно улыбнулся и опустил голову.       – Если голоден, мы могли бы сходить в кафе и как следует пообедать, – предложил Лини, решая, что в компании сможет немного отвлечься от забот.       Парень в ответ помотал головой, не поднимая ее.       – Я не люблю есть в кафе. Там много народу и это некомфортно…       – Поэтому ты ушел сюда?       Он кивнул, глядя на шумных пташек.       – И все же это не дело обедать одним хлебом, – иллюзионист постучал пальцем по подбородку, задумываясь, – подожди меня тут, хорошо? Я вернусь через десять минут.       Он лучезарно улыбнулся и похлопал удивленно взглянувшего на него Фремине по плечу.              Как и обещал, он вернулся к уединенной лавочке через десять минут и не секундой дольше. Правда для этого пришлось преодолеть часть пути бегом, так как киоск с едой на вынос находился не слишком близко. Запыхавшийся, но с улыбкой, он плюхнулся на скамейку рядом с Фремине и поставил между ними контейнер. Открыл крышку и радостно продемонстрировал другу большую порцию рыбы во фритюре с картофелем фри. Рядом на крышку от контейнера уложил столовые приборы. Затем, как настоящий фокусник снял шляпу, улыбнулся загадочно, и со звонким «тадам!» достал из нее яркую бутылочку фонты. Этот фокус стоил ему риска быть случайно облитым липкой сладкой газировкой. К счастью, он был хорошим иллюзионистом.       Он протянул ее удивленному Фремине и подтолкнул ближе к нему контейнер с едой.       – Не против пообедать вместе со мной здесь?       – Да, – мягко кивнул парень и смущенно улыбнулся.              Они принялись молча натыкать на вилки кусочки рыбы с картошкой и есть, разглядывая тихий пейзаж стройных кипарисов, врезающихся острыми вершинками в небо.       – Извини, если доставил тебе неудобства, – тихо произнес Фремине, пряча взгляд за упавшей челкой, – если ты хотел пойти в кафе.       – Тебе не нужно извиняться передо мной, Фреми, – Лини солнечно улыбнулся, отправляя кусок картошки в рот, – я хотел составить тебе компанию и мне не важно где. Тут даже хорошо, так тихо и спокойно.       – Спасибо.       – И вообще, – продолжил иллюзионист, чуть наклоняясь и заглядывая парню в лицо, – не извиняйся передо мной по всяким мелочам. Мы же не незнакомцы.       – Хорошо, изви… – Фремине замолчал и смущенно улыбнулся.       Лини весело хихикнул.              Фремине с детства отличался от других воспитанников Дома Очага. Несомненно, все дети, попадавшие под крыло «Отца», имели за своими плечами тяжелое прошлое, оставлявшее свои особые следы на каждом. Кто-то никому не доверял, как сам Лини, кто-то был нелюдим, кто-то вспыльчив и груб. Фремине же был кроток, послушен и замкнут в себе. Иллюзионист сразу приметил, что светленький, немного печальный мальчик держится отстраненно от других воспитанников. Он редко показывался на общих ужинах, если они были необязательны, выбирал себе деятельность сугубо одиночную, терялся, когда нужно было общаться с незнакомцами. Лини, как человеку, находившему отдушину от тяжелых будней в социальных взаимодействиях, было грустно смотреть на одинокого мальчика, и он предпринимал много попыток разговорить его. Добился того, что через какое-то время Фремине привык к нему и они стали общаться более расслабленно. Он узнал, что парень хорошо умеет нырять под воду и чинить механизмы. Что он достаточно силен, чтобы размахивать тяжелым двуручным мечом одной рукой. Что боится слишком людных мест и предпочитает есть в одиночестве. Теряется, оказываясь в центре внимания. И никогда не показывает своих эмоций окружающим, стараясь их скрыть, хоть это не всегда выходило у него так же ловко, как у самого Лини.       Оглядываясь на прошлое в Доме Очага Лини понимал, что он, а затем его сестра были ближе всех других воспитанников с замкнутым мальчиком. Хотя он до сих пор не мог с полной уверенностью назвать их друзьями. Фремине, безусловно, доверял ему, был спокоен рядом с ним и открыт гораздо больше, чем с другими. Они проводили вместе время и поддерживали друг друга в непростые времена, Лини даже не сомневался, случись что и они первыми явятся друг другу на выручку. Но оставалась между ними и незримая стена, которую Фремине ставил между собой и «Отцом», другими воспитанниками, Лини и Линетт. Всеми, исключая только, разве что, его любимого механического пингвина… и глубоких вод океана. У иллюзиониста тоже было много разных стен, которые он сооружал под каждого человека лично. Поэтому оставалась недосказанность и некая отстраненность.              – Слушай, Фреми, у меня к тебе просьба, – прервал тишину Лини, пододвигая остатки еды ближе к парню и отряхивая руки.       Тот вопросительно взглянул на него.       – Пока Линетт нет в городе, побудешь моим техническим ассистентом на шоу?       – Я не смогу… на сцене, – между бровями Фремине появилась напряженная складка, – ты же знаешь…       – Знаю, поэтому не на сцене, – он мягко улыбнулся, – я уже отмел мысль найти себе ассистента вроде сестры для совместных выступлений, поэтому решил переделать шоу под себя одного. Но технически это слишком сложно и мне понадобится человек за кулисами, который будет помогать. Нужен кто-то, кого я знаю и точно могу доверять. Ты подходишь под этот критерий, к тому же и в механизмах разбираешься.       Фремине заметно расслабился и опустил наряженные плечи. Смотрел перед собой на опустевшую дорожку – за время их обеда птички успели наесться и улететь.       – Тогда ладно. Смогу. Но тебе придется мне все объяснить и показать.       – Конечно! Спасибо, Фреми, я так рад, что ты согласился! – Лини счастливо улыбнулся и похлопал парня по плечу. – И не считай этот обед взяткой. Я не планировал тебя просить сейчас, просто так совпало.       – Хорошо, – Фремине мило улыбнулся.              Лини почувствовал подъем настроения из-за того, что все так хорошо разрешилось. Он и помощника для шоу себе приобрел, да и в компании пообедать было куда приятнее, чем в одиночку. Он мельком глянул на Фремине, пока тот не спеша пил оранжевую газировку и подумал о том, что с ним ему комфортно. Да, он все еще не снимая держит маску надежного старшего брата всего Дома Очага, которая за столькие годы будто приклеилась к лицу, но ему все равно было легко. Может все-таки стоит попробовать стать с ним друзьями?       – Фреми, – мягко позвал его иллюзионист. Тот вопросительно оглянулся, убирая бутылку фонты, – Как думаешь, мы друзья?       Фремине, кажется, опешил и Лини уже пожалел о таком неделикатном вопросе. Наверное, это было грубо, но сорвалось с губ раньше, чем он подумал. Что было очень непривычно.       – Да? – неуверенно ответил парень. Замолк, пряча взгляд за челкой. – Мне бы хотелось так думать…       – Тогда друзья! Давай чаще делать что-нибудь вместе. Можем вместе прогуливаться или ужинать в компании, ну если, конечно, тебе удобно. Я хотел бы посмотреть, что в последнее время ты смастерил!       – Хорошо. Давай.       Лини привычно очаровательно улыбнулся парню по соседству, и тот коротко взглянул на него со смущением на веснушчатых щечках и радостью в полуулыбке. Иллюзионист же, неожиданно, вместо того чтобы почувствовать прилив ответной радости, тут же ощутил укол чувства вины. Уголки губ чуть дрогнули, и он отвел взгляд, уставившись на кипарис за спиной парня.       – Наверное это выглядит эгоистично… Будто я навязываю тебе свою компанию, только потому что Линетт уехала на целый месяц и мне одиноко, – так открыт в своем переживании он был только с сестрой. Но он почувствовал, что должен быть честен сейчас с Фремине. – Извини за это. Нельзя пользоваться людьми вот так, только потому что мне это нужно. Ну… не на работе. Наверное, я не очень хороший друг, ведь привык манипулировать отношением к себе окружающих для заданий «Отца».       Он упорно не хотел смотреть Фремине в глаза и старательно держал лицо, изображая будто этот разговор был для него легок и естественен. У самого же внутри все напряглось от честности. Ложь иллюзиониста всегда была искусна и убедительно изображала правду. Но вот искренность была не частой гостьей, и он не был уверен даже в том, достаточно правдоподобно ли сейчас выглядит.       Лини почувствовал легкое прикосновение к рукаву рубашки. Опустил взгляд и заметил, как пальцы Фремине пару раз дернули ткань, привлекая его внимание. Поднял удивленный взгляд на него.       Чтобы увидеть добрую улыбку.       – Все в порядке. Я все понимаю. Я буду рад… дружить с тобой.       С плеч словно свалился груз и Лини позволил себе облегченно выдохнуть и радостно улыбнуться. Все-таки честность не так уж плоха. И благодаря ей чувствуется непривычное сближение с тем, с кем был откровенен. Может быть, из-за отсутствия честности с его стороны он и не чувствовал раньше, что может быть кому-то другом?       Во взгляде Фремине виднелись радостные искорки.       – Ну тогда, – он поспешил разрядить ситуацию и встал со скамейки, – давай соберем мусор и пойдем домой! Покажешь мне свои новые механизмы?       Фремине кивнул, поднимаясь следом.