Второй шанс

Заключив себя на острове, Лань Ванцзи сбежал от воспоминаний и боли, что они в себе несли. Он не предполагал, что однажды снова переступит порог дома, где жил с братом, не представлял, что опять окунётся в те чувства, от которых как будто бы успешно скрылся. Оказалось, что он напрасно считал, будто ежедневные медитации и размеренная жизнь излечат его. Стоило вновь войти в комнаты, где от прошлого нельзя было спрятаться, и даже Вэй Ин рядом не смог помочь справиться с накатывающими волнами чувствами. Тоска и горечь, вина и бессилие… Чем больше времени они проводили в Альпах, тем ярче становились эти ощущения. Теперь же приближалась ночь. Будто из воздуха ткались картины давно ушедших дней, и каждая из них ранила не хуже ножа. Вот почему обряд, позволяющий воззвать к душе Лань Сичэня, казался Лань Ванцзи необходимым. Если брат всё ещё здесь — хотя бы какой-то частицей, у него можно попросить прощения. И это принесёт облегчение. По крайней мере, Лань Ванцзи думал именно так. Он выполнил всё необходимое после смерти брата, уберёг его душу, запечатал положенным образом, чтобы его магию не пробудили и не исказили, пусть таких умельцев на тот момент не нашлось бы во всём мире. Но всё же его брат строил этот дом собственными руками, и отпечаток его души здесь всегда был слишком ярким. Разве это не означало, что в стенах спрятался последний осколок, который следовало освободить?.. Может, Лань Сичэнь не сумел обрести покой? Конечно, Лань Ванцзи не поделился с Вэй Ином ни собственными рассуждениями, ни заключениями, к которым пришёл. Он и вовсе предпочёл ничего не пояснять, в тишине сам выполнил необходимые приготовления. Пусть Вэй Ин был его родственной душой, пусть в сердце жила неодолимая тяга к нему, всё же Лань Ванцзи не собирался вовлекать его в мир магии, не хотел учить его и открывать ему секреты. Когда они расположились в просторной общей комнате на первом этаже, когда затрепетало пламя свечей и над полом потёк дым благовоний, Лань Ванцзи прислушался к дому и заподозрил, что в чём-то ошибается. Он даже признался перед собой, что не готов увидеть и почувствовать Лань Сичэня снова, но то ощущение, что родилось в нём, не в полной мере относилось к этому страху. Он не сумел бы объяснить причины собственного волнения, а оно вряд ли укрылось от Вэй Ина, но тот никогда не вмешивался в магию, потому промолчал и на этот раз. Лань Ванцзи мысленно проверил каждый элемент, но всё было безупречно, он беспокоился совсем не о небрежности или допущенной ошибке. Вэй Ин, как было условлено, подал растёртую тушь, и Лань Ванцзи принялся выписывать талисманы один за другим, не допуская помарок ни в одной черте. И всё равно чувство неправильности только нарастало! Когда же был закончен последний талисман, когда все они легли в нужное построение, и дух должен был явить себя, свечи разом погасли, а палочки благовоний осыпались пеплом до срока. На дом обрушилась темнота и тишина. Лань Сичэнь не явился. *** — Быть может, это из-за меня? — Вэй Ин заговорил о произошедшем первым, прямо во время ужина. Лань Ванцзи, пусть и не одёргивал его, сам не мог позволить себе вести беседы прямо за едой, потому только коротко взглянул на возлюбленного. Вэй Ин смотрел только в собственную тарелку, и выражение его лица было мрачным. Пришлось отложить палочки. — Из-за тебя? — уточнил Лань Ванцзи, потому что не знал, как утешить и объяснить, что Вэй Ин не имеет никакого отношения к неудаче. — Если, как ты говоришь, душа твоего брата здесь, значит, она уже видела меня, — пожал плечами Вэй Ин, но не улыбнулся. Взгляд его был убийственно серьёзным. — Я просто ему не нравлюсь. Духу. Призраку. Потому он и отказался прийти к тебе. — Вэй Ина невозможно не полюбить, — осторожно произнёс Лань Ванцзи. Для него это было именно так и никак иначе. И брат… брат бы понял! Возможно, брат первым бы рассмотрел Вэй Ина и проникся бы к нему симпатией. — О, я, конечно, не могу похвастать тем, что прожил… сколько ты там прожил? Больше трёх веков?.. — Вэй Ин нервно засмеялся. — Да, таким сроком похвастаться я не могу, но мой жизненный опыт ясно показывает, что я могу раздражать и ненавидеть меня куда проще, чем… чем любить, — и тут он вздохнул, провёл ладонью по лицу. — Ладно. Я всего лишь предположил. Ты выглядишь расстроенным. — Расстроенным? — Лань Ванцзи прислушался к себе, но не сумел разобраться в ворохе чувств. Вэй Ин, впрочем, помог: — Каждый бы расстроился, если бы получил такой однозначный ответ, как мы сегодня. Брат отказался прийти к тебе, — он снова принялся за еду. Наконец тон его голоса потеплел и зазвучал столь же уверенно, что и всегда: — Может, позже он всё-таки сменит гнев на милость. По крайней мере, если уж я ему не нравлюсь, ты-то остался прежним. Лань Ванцзи отчего-то царапнуло это «остался прежним». Как будто бы Вэй Ин случайно затронул нечто важное. Однако он промолчал об этом. Промолчал, потому что сам не понимал до конца, что же в этом не так. *** Лань Ванцзи, когда предложил разделить одну постель на двоих, не имел в виду ничего, кроме этого. Он представил, что они будут спать на одной кровати — каждый на своей стороне, укрытый собственным одеялом. Лишь немногим позже, когда уже наступило время отправляться ко сну, он заподозрил, что для Вэй Ина это может выглядеть иначе. Вэй Ин был рождён в иное время и впитал в себя совсем другие правила, о чём не прекращал рассказывать. И «спать вместе» для него означало что-то другое, Лань Ванцзи пока не успел до конца разобраться, что именно. Однако ему не пришлось ничего объяснять. Вэй Ин занял свою половину постели и пожелал ему хорошего сна, хоть во взгляде его читалась затаённая нежность, как раз такая, с которой он привлекал к себе, чтобы поцеловать. Лань Ванцзи, уже осознавший и принявший их взаимную тягу, даже удивился этой стойкости. Единственная причина, почему он сам не пытался прикоснуться, скрывалась в том, что он был слишком обеспокоен и опустошён неудачей с обрядом. Он думал, что не сумеет уснуть, терзаясь мыслями и снова и снова перепроверяя, где же закралась ошибка. Вопреки всему, сон пришёл стремительно, обрушился сокрушающей темнотой, и в этом мраке Лань Ванцзи услышал знакомый голос: — Мне по-прежнему ведомо будущее. — Будущее? — удивился Лань Ванцзи, и тогда перед глазами соткался и облик говорящего. Лань Сичэнь стоял к нему полубоком, а взгляд его был направлен куда-то вдаль. Кроме черноты, вокруг больше не было ничего, точно, решив прийти к нему, брат не стал задумываться о том, какое представить место встречи. — Тебе не говорили об этом… Дядя отказался рассказывать и взял с меня клятву. Теперь, после смерти, я больше ею не скован, — продолжал он. — В нашей семье старший брат видит будущее, младшему даны силы его изменить. — Хочешь сказать, отец… наш отец мог видеть будущее? — Лань Ванцзи нахмурился. Он прекрасно понимал, что духи не умеют лгать. — Отчего же тогда он… — и замолчал, обескураженный. Разве не мог бы он уберечь их всех, раз видел будущее? Или действительно не мог, потому что… — Верно, — угадал его мысли Лань Сичэнь. — Он видел, а силы изменить были у дяди, — кивнул он. Ванцзи немедленно вскинулся, заторопился: — Значит, и ты? И собственную гибель ты видел?! Отчего же тогда не рассказал мне? Почему не дал мне попробовать изменить будущее?! — Дядя взял с меня клятву, — терпеливо напомнил Лань Сичэнь. — Оставь это прошлому, — он развернулся и опустил ладони на плечи Лань Ванцзи, оказался так близко за одно мгновение. Реальность сна сузилась только до его лица. Ванцзи всматривался в необычайно тёмные в этом сне глаза, пытаясь найти в них ответ. — Будущее важнее прошлого, — продолжал Лань Сичэнь, и голос его звучал так близко, что невольно слёзы возникали на глазах. — Мой путь всегда виделся мне коротким, твой я никак не мог обозреть до конца. Ванцзи, ты можешь спасти весь мир. — Мир? — Лань Ванцзи чуть качнул головой. — Мы уже пробовали с тобой, но оказалось, что магия уступает пулям, — в нём поднялась волна гнева, хотя выходить из себя из-за слов бесплотного духа было глупо. Лань Ванцзи перевёл дыхание, пытаясь успокоиться. — Люди недостойны того, чтобы кто-то тратил силы на их спасение! — Дай людям второй шанс, — ответил на это Лань Сичэнь, в нём покоя было на двоих. — Послушай, запомни. Мир сотрясёт эпидемия, а следом за ней из-за разобщения и взаимных обид вспыхнут войны, многие жизни сгорят в этом огне. Но ты можешь остановить это. — Ты видишь, как я это делаю? — Лань Ванцзи вновь захотелось бежать. Память немедленно нарисовала перед ним тысячи тысяч бесплодных попыток, злые и осуждающие взгляды, ужас в чужих глазах. Когда он пытался помочь, в нём видели чудовище. — Или ты видишь, как человечество пожирает само себя? Если я не смог спасти даже тебя, как мне спасти весь мир?.. И зачем мне спасать человечество? — Это был мой выбор, не твой. Это я решил, что не стою спасения, это я отказался, — Лань Сичэнь наконец отпустил его. Глаза его посветлели. — Но теперь время выбирать тебе. Второй шанс, Ванцзи. Дай его миру. И видение рассыпалось. Лань Ванцзи пробудился оттого, что Вэй Ин мягко тронул его за плечо. — Ты стонал во сне, — сказал он тихо на удивлённый взгляд. — Что-то плохое приснилось?.. — Ванцзи не сумел ответить, но Вэй Ин обнял его и добавил: — Кошмары из прошлого, верно?.. Ничего, скоро мы заменим дурные воспоминания на хорошие, и твои сны больше не будут терзать. Завтра же утром позвоню Сяо Синчэню… Его голос тёк вокруг, и Ванцзи закрыл глаза, вслушиваясь в интонации, но не замечая смысла. Вэй Ин прижимал его к себе, и тепло его тела окутывало уютом. В Вэй Ине было спокойствие, и радость, и смысл существовать. «Дай миру второй шанс хотя бы ради него», — прозвучал внутри голос брата. Лань Ванцзи хотел возразить, что каким бы мрачным ни виделось будущее мира, Вэй Ина он от него оградит. Они просто вернутся на остров вместе! Но брат уже ушёл.