ценимо.

1. Мой Милый Не-Друг, «я хочу чтобы ты знал — мы не такие разные»; и еще необъятность всех глупостей, которые я могла Тебе сказать. Ты смотришь — палящее Солнце родного Галлифрея в седине взгляда — как я рассыпаюсь цветами ликориса и мадевинии аридозы; Ты не узнáешь меня в переплетении толстых струн — только в этом Мы действительно похожи. 2. С мальчишеской робкостью принимаю из рук Твоих белый лотос, цепляясь взглядом за остатки красной травы в ледяной сердцевине. Разрушу постулаты свои, осколкам вслед прощально взмахну ручкой и последую за Тобой — печальная и чужая; Спросишь, куда я хочу: «увидеть все звезды», но мне милее закольцованные бесконечности черных дыр; и я снова для Тебя лезу вон из кожи. 3. Ниоткуда с любовью больше, чем лихолетье; улыбаюсь посмертию и Ты видишь в этом тривиальную жестокость; как во всем, что я делаю вне шкуры. Видимо, сосредоточен на мне, не замечаешь, как рушится безымянная система звезд; а я выдохну и обрадуюсь Твоему молчанию. Ведь Мы так похожи — кружим вокруг, незаметно сближаясь, запертые в цикле само-взаимо-уничтожения; именно это ведет к неминуемой гибели; нет, Ты меня — Второе Солнце Галлифрея — так глупо бросаешь; здесь Мы снова чужаки и совсем непохожи. 4. Мы — мертвые полубоги, бессмертные дети; созданы из всего, что особо Нами ценимо (даже в этом, Доктор, Ты на шаг впереди); Неважно, насколько сильно Наши звезды стараются сблизиться (и здесь преимущество наконец-то за мной); в ритуальном круженьи (каждый шаг — мука и крик и запрет) Мы обречены на Бесконечность; моя забота, чтобы Ты, Доктор, тоже.