Ты знаешь, что я — твоя тень. Ты знаешь, что я стою за плечом. Ты знаешь, что если упадёшь — я поймаю. Поэтому ты не боишься ошибаться. Не бойся разбиться, ведь знаешь: на дне всегда будешь не один. Я приду и помогу вернуться на ноги. Даже если больше не стою за твоей спиной физически, даже если больше тебе не коснуться меня, даже если больше не сможешь прильнуть ко мне… Прошу, будь счастлив. Я знаю, ты сможешь. У тебя всё получится. Настало время. Пора мне уйти, Ведь я дал тебе всё, что мог, а теперь, пожалуйста, отпусти.
— Саске-сан, может, хватит? Я сделал всё, что вы хотели, — Боруто вторгается в личное пространство и глядит в глаза. — Может, пора уже и вам сделать что-то для меня? Поднимает руку и невесомо касается щеки. Рука Учихи невольно дёргается, но так и остаётся опущенной. — И что же ты хочешь, Боруто? — он глядит в глаза, напряжённый и холодный. — Вы и сами знаете, Саске-сан, — дыхание Боруто сбивается, а сердце рвётся из груди. Саске упрямо молчит, ловит руку, которая нагло гладила по щеке, и сжимает в пальцах. — Я всё для вас сделал… — шепчет Боруто. — Вы просили не оставлять вашу дочь — не оставил, принял и приласкал, когда она, брошенная с ребёнком в животе, к вам прибежала. Вы просили не разбивать ей сердце — оберегаю много лет. Вы просили о наследнике — я сделал всё, что от меня зависит: у вас их трое. Вы просили стать вашим наследником — я стал. Вы просили заменить вас на посту — я глава вашего, моего, бизнеса. Вы просили стать лучшим — я сделал всё. Саске уходит к столу, создавая между ним и Боруто пространство; находиться рядом — невозможно. — Вы нужны мне, — Боруто говорит тихо, но уверенно. Он знает, чего хочет. Сил больше нет выполнять эту просьбу Саске. — Я без вас больше не могу… Саске-сан, я скоро загнусь… Он делает несколько уверенных шагов к Учихе. Саске смотрит на него с предупреждением: взглядом, который обещает проблемы. — Я знаю, что чувства мои невзаимны, но я умоляю вас, дайте мне сил, хоть немного… — он тянется к Саске, отчаянно теснит к стене, наступая. — Меня выедает изнутри, нет сил больше… — Боруто! Не сме… — голос тонет в чужих губах. Боруто глаза жмурит. Невероятно хочет растянуть эту секунду на всю жизнь. Запомнить тепло тонких губ. Руками вцепляется в плечи, пытаясь удержать на ногах. Зафиксировать, не отпустить. Но… Саске-сан физически больше и сильнее. Оттолкнуть молодого мужчину не составляет для него никакого труда. Не составит… не составило бы. Но Саске стоит, проклиная себя. Он знал, что когда-нибудь сдастся. Себе-то признался давно. И что хочет. И что любит. Но что он может дать этому светлому человеку? Он — почти уничтоженная личность, которая самостоятельно разрушила всё, что у него было. Так же поддаться себе и уничтожить ещё и Боруто?.. Никогда. Он слишком его любит. — Нет! Нет! — кричит Боруто, хватаясь за чужие предплечья, когда Саске отстраняется и пытается отодвинуть свой свет от себя. — Да, Боруто. Нам нельзя… — Заткнитесь. Умоляю! — Боруто наваливается телом на Саске, прижимается, утыкается носом в шею. И понимает, что так он не может… не против воли, не насильно. Он так сильно хочет, чтобы Саске-сан сам поцеловал. Сам коснулся, сам… Отчаяние заполняет душу. Боруто отстраняется сам. Нервно сглатывает и отворачивается, не желая показывать слабину. Хотя и так показал её достаточно. — Моё сердце всецело принадлежит вам, — тихо произносит Боруто. Спина его напрягается. Он сжимает кулаки, челюсти. Собирается с силами, чтобы развернуться к Саске и произнести в глаза. — Но вы и так это знаете. Так ведь, Саске-сан? Саске упрямо молчит. Он не позволит Боруто понять, что его чувства взаимны. Иначе это лишит его возможности на счастье. — Ты мой мукоёси , Боруто. О чëм ещё тут можно говорить? Боруто с прищуром глядит в чёрные глаза. — Вы хотели, чтобы я женился на вашей дочери, Саске-сан. Вы хотели, чтобы я стал вашим наследником, и просили меня об этом, и о женитьбе, и о детях. Но вы знали? Вы всегда знали?! — Боруто сильно злится. Саске внешне спокоен, но внутри всё леденеет: как он понял? — Знали, что я люблю вас! — Хватит! — вскричал Саске и сам поразился, что голос подвёл. — Твою мать… так я прав? Саске упрямо смотрит в глаза, но всё равно продолжает делать вид, что этот бывший Узумаки его не сломал. Что он не поддался ему. Нет. Вовсе нет. Никогда! Боруто кусал губы. Руки его потели, а холодный взгляд Саске-сана, как и всегда, доводил его до крайности. Либо сейчас, либо никогда. — Что ты?.. — начал Саске, когда Боруто резко подскочил, порывисто прошёл до двери кабинета и запер его изнутри, а обернувшись на Саске, содрал с себя футболку и с ногами залез на стол. — Подойдите ко мне, — приказал Боруто. Саске не шелохнулся. Сделал вид, что младшего Учихи в его офисе нет. Боруто закусил губу, и та отдалась болью, но крови на языке не оказалось. — Как пожелаете, — решительно произнёс Боруто. Сделать что-то более плохое, чем он уже заслужил, не смогут, так что остался путь только вперёд. Отступать некуда. Так что он нервно сглотнул, зажмурился и потянулся к своей ширинке. Понимал бы он сам, что собрался здесь и сейчас сделать — пришёл бы в ужас от своей решимости, на которую ему никогда не хватало силы. Но хотелось до зуда в яйцах. Даже если он и не получит полного контакта с предметом любви, самому предмету из кабинета деваться некуда. Нет, Саске, конечно, может выйти в приёмную, но там секретарь и офис большой — мало ли кто заглянет… И как тогда ему, номинальному директору, потом пояснять, что исполнительный директор делает в его кабинете голым на столе? Он будет вынужден слушать, а главное — смотреть. Рука нашла ширинку. Боруто стянул штаны и скинул их на пол, без промедлений стягивая следом и бельë. Абсолютно голый. Он сидел на столе Саске-сана абсолютно голый, и сам Саске-сан смотрел на него. Мурашки пробежали по рëбрам Боруто, замирая на животе. Он закусил губу, развёл колени, опираясь пятками на край стола. Стыд заполнил щёки, но патока из осознания «он смотрит! он видит!» перекрывала всё. Саске нервно сжал кулаки. Невозможно хотелось подойти, коснуться кожи, поцеловать его губы, укусить за шею. До дрожи в пальцах хотелось вцепиться в бёдра. Прижаться к нему, показать, насколько он желанен. Хотелось порвать его к чёртовой матери, чтобы знал своё место. Чтобы не провоцировал! Чтобы знал: насколько невыносимо хочется. Чёртов мальчишка! И неважно, сколько стукнет Боруто: Саске и в тридцать будет считать его своим мальчиком. — Что, по-твоему, ты делаешь? — Саске совладал с собой и своим голосом. Оторвал глаза от члена, который Боруто медленно поглаживал. Этот… он специально оттягивал яйца вверх, с восторгом наблюдая, как взгляд Саске сам убегал к его дырке. Только сила воли заставила удержать себя в руках. — Так подойдите же ко мне и накажите, — Боруто облизал пересохшие губы и улёгся спиной на столешницу. Важные бумаги под его спиной — Саске даже и не вспомнил о них. Руки чесались за волосы содрать его со стола и поставить на колени. Заставить распахнуть рот и принимать, глотать, глотать, глотать! До самой глотки. Саске отвернулся, но это не могло спасти его: Боруто застонал, надломленно и умоляюще. Стол под ним издавал тихий скрип, а Саске умолял себя не слушать, не представлять, не вестись, но это оказалось выше его сил. Он вновь повернулся к Боруто, развернувшись на него всем корпусом. Запихал кулаки в карманы штанов и посмотрел в глаза, в тот самый момент, когда Боруто попытался дотянуться до сфинктера. Саске хрипло выдохнул. Всё. Баста. Он сжал зубы и сделал несколько порывистых шагов к столу. Схватил за бёдра и дёрнул на себя. Боруто охнул, ощутив, как вжимается твёрдый член Саске, обтянутый тесными штанами, к его нежной коже под яйцами. Чёртов Узумаки заскулил. Его с головой накрыло восторгом. Саске прижимался к нему! Он чувствовал его член. Он и мечтать не мог, что такое возможно в действительности, хотя в фантазиях он прокручивал и не такое. Тихие скулëжные выдохи срывались с губ Боруто, когда пальцы Саске впивались в его бёдра, когда он дёргал к себе, желая ощутить его ещё ближе. Последними осколками сознания хватаясь за воздух и пытаясь остановить себя от непоправимого и непозволительного желания вытащить чёртов член и… вставить идиоту, которого он столько лет оберегал. Себе много лет не признаваясь, что влюбился, но всё же это признание пришло и у него было время, чтобы принять его. Трахнуть Узумаки хотелось до сведения пальцев и тяжести в члене. Но кем он тогда станет, если трахнет мужа собственной дочери и отца своих внуков; своего главного наследника? Все мысли вылетают из головы, когда Боруто истерично трётся задом. Он прогибается в спине, схватив Саске за предплечья, которые так и прижимались к бёдрам Боруто. — Я умоляю вас! — плаксивый, действительно умоляющий голос стал последней каплей, чтобы Саске хотя бы задумался. — Ты не готов, — густой голос слетает с губ. — А вы… — Боруто закусывает губы, жмурится, переживая волну в теле, — хотите?.. — Боруто, ты издеваешься? — Саске утыкается своим лбом в его лоб, замирая. — Давай мы остановимся. Ещё есть шанс всё забыть. — Ни хрена! — выдыхает Боруто, притираясь бёдрами к горячему телу под одеждой. — Саске! Я не маленький мальчик, причём, как ты заметил, давно. Как взвалить на меня семью, детей, работу — так я, по-твоему, равный тебе человек, а как дело касается тебя — я маленький мальчик, которого нужно защищать? Это глупо. Я как лет десять в этом не нуждаюсь! Мне нужен ты, мужчина, в которого я влюблён, давно и бесповоротно. Но чёрт возьми! Я в отчаянии! На тебя не действуют вообще никакие знакомые мне схемы! Ты же знаешь, что я способен уболтать любого, если мне это нужно: для выгодной сделки, для личного, но это так просто, когда это не ты! Хватит, я устал. И либо что-то наконец-то изменится, либо я не знаю, как выгребать это дальше. Так что мне плевать, даже если мне будет больно так, что я не смогу дышать. Мне плевать, если ты задушишь меня. Мне плевать, даже если ты меня порв… На это нет сил — слушать это невозможно. Желая заткнуть, Саске целует его. Жёстко и ревностно. Почему-то сейчас мысль о дочери, которой принадлежит Боруто, его Боруто, которого он сам отдал в её руки, вызывают злость и агрессию. Хочется его пометить. Хочется на лбу написать, что он полностью принадлежит Саске. Боруто прикрывает увлажнившиеся глаза. Саске кусает, руками сжимает горло и бедро. Боруто скулит, выгибается, умоляюще трётся о грубую ткань, которая болезненно трёт нежную кожу в паху. Боруто вскрикивает и сучит руками, когда Саске зубами вгрызается в его кожу над левым соском, а Боруто вскрикивает. Раскатистый рык проходится по нервам, заставляя изгибаться в сильных руках. Вновь и вновь Саске впивается своими зубами в кожу; держит крепко, сжимает руки, горло, бёдра, талию и пальцы. Не сдержав желания, перехватывает одной рукой два запястья над пшеничной головой, а пальцами второй жестко хватает за подбородок и отводит лицо в сторону. Склоняется. Носом ведёт по шее. Боруто еле слышно выдыхает, обхватив Саске за поясницу ногами. Саске рыкает, сильней давит на челюсть, на контрасте нежно губами касаясь. Боруто хнычет, ногами прижимает к себе ближе. Саске цокает и резко впивается в натянутые жилы на шее зубами. Боруто вскидывается. Он протяжно и громко стонет, едва не срываясь на блаженный крик. Обезумев, Саске за волосы сдёрнул его на пол. Он тяжело дышит, пытаясь успокоиться, когда понимает, что вжимает счастливо, но глупо улыбающегося Боруто за голову в свой пах. — Узумаки… — Учиха, вообще-то, — перебивает счастливая морда, стоя на коленях. Боруто вцепился в его бедра, блаженно принимая ласку тонких пальцев на своей макушке. Саске сжимает челюсть, уговаривая себя дышать, просто дышать. Смотреть нет сил, но он не позволяет себе закрыть глаза. Боруто выглядит настолько счастливым, дорвавшимся, что надежды, что он справится, тают лучше сахарной ваты в пальцах. Он прижимается щекой, невинно трëтся ею, явно чувствуя, — не может не чувствовать, — ведь сам Саске прекрасно чувствует, как его щека через одежду касается члена. Голубые глаза, смотрящие так покорно, снизу, в самое нутро — в душу, следят неотрывно, и Саске, как будто в замедленной съёмке, видит, как Боруто вытаскивает язык и демонстративно медленно проходится им по ткани штанов, едва-едва касаясь члена. Он давит. Поначалу влага не ощущается, но язык, давление — ощущаются прекрасно; пальцы, которые крепко держатся за бёдра для равновесия. Саске путает пальцы в мягких волосах, не позволяя Боруто отодвинуться или отстраниться. Стоит ему приоткрыть губы, чтобы обхватить ими очертания члена, как Саске прижимает его голову двумя руками к себе, едва ли оставляя Боруто возможность дышать. Всё, что Боруто может, — поднять на него слезящиеся глаза и смотреть, смотреть, нервно сглатывая. — Чëртов Боруто! — не выдерживает Саске. — Какого хрена мы делаем? Спрашивает риторически, потому что вопреки своим же словам — удерживает его. — Ты этого хочешь? Этого? Чтобы я поимел тебя, а потом избавился от тебя? Поступил, как с ненужной блядью? Хочешь такого отношения к себе? — Саске не позволяет Боруто от себя отодвинуться, вынуждая смотреть в глаза, прижатым своим распахнутым ртом к его ширинке. Он чуть не задохнулся вздохом, когда Боруто вместо возмущений — а для чего ещё Саске всё этого говорил: он давал последний шанс… только не понимал, Боруто или себе, — вытащил язык и принялся им вылизывал ткань штанин, которая была зажата меж его губ. — М-м. Сука. Боруто! Ты… — было так сложно подобрать слова, когда мозг, а уж тем более тело, отказывались сотрудничать. — Ты же знаешь, что я делаю со своими любовниками… Зачем тебе это? — это прозвучало слишком жалобно. — Зачем?.. Зачем тебе это? Саске почти сдался, когда Боруто вцепился руками в его бедра, царапая одежду в надежде сорвать её. А губы… он убрал губы, оголив зубы, и довольно ощутимо сжал их. «Ох», — выдал Саске, перехватив голову обеими руками, и вжал в себя. Толкнулся бёдрами, чувствуя, как зубы болезненно через ткань сжимаются. Саске прикрыл глаза. Откуда взять силы вспомнить о морали? Задуматься о том, как они потом посмотрят в глаза друг другу и близким? Невозможно. Абсолютно. Вовсе. Да и вряд ли действительно желанно. Резко дëрнув бёдрами ещё и ещё — осознанно причиняя себе не сильную, но ощутимую боль, Саске всё же отпускает Боруто. И тот, сразу же потеряв равновесие, падает на спину, закидывая голову и жадно втягивая воздух. — Я видел ваших любовников, Саске–сан, — не до конца отдышавшись, начал он. — Знаете, что меня удивило больше? Саске присел на край стола, разводя немного колени. Он попытался поправить член, но ощутил, что ткань мокрая от слюны, и шумно втянул в себя воздух. Сжал кулак поверх и поднял взгляд на поднявшегося на локти Боруто. — Не то, что они все были голубоглазые и светловолосые. Уверен, тот парень в прошлом месяце точно был крашеным. Я видел ссадины. Укусы и следы. Вы же знаете, что я лично обрабатывал их кожу, чтобы знать, что приводит вас в восторг. Саске прикрыл глаза. Чëрт. — Так что же удивило тебя, глупый мальчишка? Боруто победоносно улыбнулся. Даже спустя столько лет, когда уже его самого боялись, ему подчинялись, он воспитывал уже своих детей, слушать от Саске такое привычное обращение было очень приятно, до глупого щенячьего восторга внутри. — У них у всех горели глаза. Они хотели вам подчиняться, и почему-то им вы это позволяли, в то время как меня вы просто пороли. Чего я должен испугаться, Саске-сан? Что вы возьмёте свою любимую девятихвостку и приметесь меня пороть? — он ухмыльнулся, когда Саске продолжал хранить молчание. — Наивно думать, что осознание того, что мои крики возбуждают вас, может хоть как-то заставить передумать, думать о том, чтобы вы выебли меня как последнюю… «шлюху», — Боруто произнёс одними губами, затем облизав их. — Так что, — выдержав несколько секунд тишины, Боруто поднялся на ноги, — мне принести её вам в зубах? Если хотите, можете и ею… — Боруто боялся заткнуться: чувствовал, что перешёл грань. Саске не собирался его пороть. Не сегодня. Есть другие вещи, о которых он грезил с Боруто. Он стоял голым, совершенно не стесняясь своей наготы; глядел в глаза, и Саске видел, как нервно он сглатывал; как нервно дëргался его живот от порывистого дыхания; как нетерпеливо вздрагивал член. — Ты этого не получишь, — ухмыльнулся Саске, наконец-то принимая игру. Боруто закусил губу, отведя взгляд. — Ты знаешь, где твоë место, мальчишка? Боруто возбуждением окатило так сильно, что он проскулил, опустился на колени и медленно подполз к ногам. Саске ухмыльнулся: смотреть на это было слишком желанно. Сколько раз он видел эту покорность в глазах Боруто? Сколько после этого он рвал и метал, источая ярость от невозможности взять его, а потом жестоко мучил и трахал своих действительно чем-то похожих на Боруто любовников? Дрожащими от нетерпения и неверия руками Боруто расстегнул ремень, потянул ширинку и выпутал ноги Саске из его штанов, осторожно стянув боксеры следом. Саске потянулся рукой за подбородком Боруто, принуждая поднять чудесные голубые глаза, а после потянул на себя, заставляя последовать за рукой. Боруто, вставая, скользил руками по его бёдрам, а встав на дрожащие ноги, смял в руках рубашку на груди Саске. Саске не испытал привычного раздражения от касаний и опустил ладони на голые ягодицы. Он порадовался, что не только ладони, но и предплечья в закатанных рукавах рубашки чувствуют мягкую кожу его мальчишки. Бить его не хотелось. Заставлять кричать от боли тоже. Однозначно хотелось, чтобы стонал и умоляюще скулил. Только бы видеть, как лицо отражает то, как хорошо ему, как глаза закатываются, как дрожит тело, как он… Просто знать, что Боруто таким может видеть только он — выбивающий из его лёгких горячие стоны — Саске. Боруто очень отзывчив. Его тело дрожало от прикосновений, а глаза излучали покорность; они словно передавали: я вверил тебя себе — береги меня. И за всё это Саске готов был бы убить любого, кто попытался бы отнять у него это. Но вместе с тем хотел ощущать свою власть. Ещё большую власть, чем Боруто давал ему. Наконец-то сумев выдохнуть и хоть на минутку замереть, Саске оглядел его. Он знал, что когда-то Боруто набил на своё тело большую змею, ничем не пояснив свой выбор рисунка, кроме брошеного «он, как вы»; так что видел её Саске впервые. Рукой очертил причудливую чешую, довольно отмечая, как нежная кожа покрылась мурашками, но Боруто не дрогнул, не опустил голову, всё так же смотрел в лицо. А Саске… Саске сам хотел стать этой змеёй, которая пятнала светлую кожу, обвивала хвостом его бёдра, и её хвост свисал с поясницы. Ну почему эта змея не он? Почему он не может залезть к Боруто под кожу и слиться с ним навечно, навечно пометив своей принадлежностью? — Я сделаю ради тебя всё… Хочешь, я надену колготки в сетку? Юбку? Стринги? Шорты, из которых ты будешь видеть мою задницу? Во что ещё ты одевал своих блядей? А хочешь… я накрашу губы красным, и ты членом размажешь её по моим щекам? Саске не дышит. В голове туман. Он слишком ярко видит всё это дерьмо на нём. Но… — Я бы больше хотел видеть тебя голым. Лишь… — Ошейник и кожаные браслеты? — хмыкнул Боруто. Он вновь опустился на колени, облизал губы, заглянул в глаза, а не увидев в них протеста, блаженно выдохнул и обхватил член губами. Саске опустил руку на светлые пряди и нежно перебирал их, но вдруг перехватил и с силой дёрнул к себе, заставив выпустить член и замереть. Удержав лицо Боруто, Саске лизнул его влажные губы, толкнувшись в рот своим языком. Боруто что-то нечленораздельно промычал, во все глаза смотря, пока Саске будто сжирал его, попутно насилуя языком, лишив всякого воздуха. Когда в глазах стало мутнеть, Боруто сжал зубы, каким-то чудом умудрившись поймать напористый язык, заставив Саске рыкнуть. Боруто замер, ощутив прилив крови к вискам, но не мог заставить себя отпустить: Саске глубоко дышал и в его чёрных глазах плескалась бездна, обещая муки, но Боруто был готов принять их. Никто!.. Никто до Боруто не смел и пискнуть, проявить хоть какое-то своё желание! Но Боруто! Саске прикрыл глаза, растворяясь в понимании: вот оно! Только своему мальчику он может доверить себя и позволить хоть немного руководить. И как он понял?.. Как Боруто понял, что Саске тоже готов уступать и подчиняться? Это было открытием, что он это ощутил, но всё же… не сейчас, когда-нибудь, но только с ним! Саске ударил его по щеке, и Боруто отпустил, молниеносно ощутив смену настроения. — На стол, — прорычал он, наблюдая, как Боруто повернулся спиной, прижался бёдрами к столу, а раздвинув ноги, прогнулся, прижимаясь грудью к поверхности стола. Саске притянул за бёдра к себе, присев, пальцами развёл ягодицы, с самодовольной ухмылкой слушая, как Боруто замычал: сначала от неожиданности, ощутив мокрый язык, а потом от удовольствия, принимая горячую и властную ласку. Саске казалось, что он сходит с ума, когда с яростью вылизывал, прикусывал и посасывал Боруто под яйцами, длинно проходился языком по желанной дырке, ввинчивался в неё, желая попасть глубже; желая трахнуть своим языком. — Мой мальчик, — выдохнул Саске, окатив холодным воздухом влажную дырку; Боруто задрожал, ощутив это. Как жаль, что за верёвкой нужно идти. Его любимая, красная, прекрасно бы смотрелась на светлой коже. Опутывающая запястья, горло, бёдра. Он вновь выдохнул, сглатывая большое количество слюны, которая была везде: на его губах, щеках, подбородке. Он потёрся щекой о молочную, идеально гладкую кожу, подхватил под бёдра, сильней разводя ему ноги, жёстко фиксируя, но Саске осознал, что очень хочет видеть лицо. Рыкнув, совершенно неаккуратно схватил за плечо и перевернул Боруто к себе лицом, надавил на грудь, вынуждая лечь на стол, и, схватив запястья, жестом приказал поддерживать ноги самостоятельно, а грубо разведя ягодицы, вновь присосался к желанной дырке. Боруто смотрел на него алчным, но совершенно счастливым взглядом. Он не знал, как ему извернуться, как подставиться, как сделать себя ближе, как ещё больше ощутить Саске на себе… Саске обхватил его член, сжимая на нём пальцы в тугой кулак, делая это почти болезненно, но, будто извиняясь, ласково прошёлся языком под мошонкой, обвëл основание члена. — Саске… Саске… Саске-сан! — В следующий раз я тебя свяжу, малыш, — сильно прикусив ягодицу, не подумав, высказал своё желание Саске. — Сле-едующий… Ох. Раз? — Боруто всхлипнул, ощутив, как внутрь слишком резко толкнулся палец. — Заткнись, идиот, — взрычал Саске, склоняясь к припухшим губам Боруто, — он постоянно их прикусывал, пока Саске ласкал его, — и смял их, жадно, будто силясь выпить из него душу. — Ты же этого хотел? Ты так это видел? Саске был слишком зол, чтобы контролировать своё тело. Он будто не понимал, что делает больно, но Боруто будто не чувствовал или воспринял боль как данность — от любимого же. — Да-а. Хотел. Поцелуйте, пожалуйста, ещё-ё-о, — выдохнул он, но не выпускал свои ягодицы из пальцев, отклонился на спину обратно, и Саске склонился над ним, вновь. — Чёрт! Целуйте меня! Саске-сан! Боруто заскулил, умоляюще; Саске, услышав приказные нотки в его голосе, выпрямил спину и вытащил пальцы. Боруто протянул руки, обхватил за шею и попытался притянуть к себе. Саске поддался: наклонился, но на умоляющий поцелуй не ответил, ухмыльнулся, не разжимая губ. Боруто рыкнул, схватил его за член и, чуть изогнувшись, направил в себя. Его брови болезненно выгнулись, лицо отобразило боль. Саске рыпнулся отстраниться, но руки Боруто вцепились в его бёдра, а ноги обхватили поясницу. — Вы трахните меня! — и ведь даже не спрашивает. Боруто ставит Саске перед фактом. — Двигайтесь! — Раскомандовался, — бормочет поражённый Саске и на пробу аккуратно движет бёдрами. И только когда он набирает хоть какой-то темп, Боруто ослабляет хватку и откидывается на стол, пытаясь подтянуть колени к груди, когда Саске давит на бёдра с задней поверхности. Его сильные пальцы держат очень цепко. — Боруто, какой же ты эгоист. Саске ждёт, пока Боруто поднимает на него свои потрясающие голубые глаза. — Что?.. — Ничего, — хмыкнул Саске и слишком резко вошёл, заставив Боруто запрокинуть голову и в голос простонать. — Саске! Са-аске… Саске-са-ан, — шепчет Боруто. — Замолчи, — Саске схватил его за горло, желая заткнуть. И, на удивление, это подействовало, но только отчасти: Боруто стал выгибаться и стонать, уже не пытаясь говорить. И Саске понял, он действительно делает то, о чём столько запрещал себе даже думать, и это ему нравится до чёртиков. Нравится касаться его, нравится, как Боруто реагирует на него, нравится, что он будто идеален. Его. Отстранившись, Саске схватил за руки и сдёрнул его со стола. Боруто поморщился, ударившись о ковёр, но ничего не сказал. Он удивлённо приподнялся на локтях, уставившись на опускающегося на колени подле него Саске. Он затянул бёдра Боруто на свои колени и замер, не в силах отвести взгляда. — Возьмёте меня? — Боруто ехидно улыбается, вильнув бёдрами. Саске хмурится, ощущая раздражение, от своей зависимости: его мальчик поймал его за разглядыванием собственной пульсирующей задницы. Саске вталкивает член внутрь, обеими руками давя на бёдра, и Боруто подстраивается, повинуясь. — Что же ты творишь… со мной, — Саске склоняется над Боруто. И, не останавливаясь, прикусывает за губы. Боруто стонет, запрокидывает голову, так кстати открывая беззащитную шею, и Саске кусает, вгрызается в кожу, удерживая за бёдра на месте. И он толкается, насаживает на себя, не оставляя плечи, шею и ключицы Боруто без внимания. Саске приходит в себя лишь после того, как кончает: отползает на шаг и облокачивается спиной на стол, тяжело дышит. Боруто, распластавшись на ковре, тяжело. Его живот украшен белыми мазками, а мышцы под ними сжимаются, отзываясь на глубокое, тяжёлое дыхание. Он пытается собрать себя, пытается подползти к Саске, но сил не хватает на это до тех пор, пока сам Саске не находит его руки и не тянет к себе на колени. Боруто мурчит, удобнее устраиваясь на его ногах, чувствуя, как властная рука путается в волосах, а вторая любовно оглаживает пострадавшую кожу на шее. — Я не хочу, чтобы ты более приходил, — Боруто дёргается, как от пощёчины, пытается подняться, но Саске давит на голову, и он подчиняется: слушает. — Боруто. Пойми, у нас нет права… — Да вы шутите… — Нет, мы не имеем права, — Саске вздыхает, ему тоже больно. Он наклоняется и нежно касается губами остывающего виска Боруто. — Пожалуйста, не заставляйте… — умоляюще просит Боруто. — Ты мой мукоёси, ты женат на моей дочери. Ты — отец моих внуков. Ты официально владелец моей собственности и компании. Ты понимаешь, что будет, если мы будем продолжать… рано или поздно о нас узнают. Ты понимаешь, что тогда будет?.. — Пожалуйста, Саске-сан, — хнычет Боруто. — Нет, мальчишка, — Саске скрещивает руки на груди. И передразнивает: — Ты же взрослый, должен осознавать последствия. — Мне глубоко плевать на них. Вместе мы бы справились, — в последней надежде произносит Боруто. Саске кидает раздражённый взгляд. Боруто, тяжело вздохнув, садится. Сперма неприятно стягивает кожу. Но он игнорирует всё, кроме Саске. Смотрит на него, вглядывается в тёмные, почти чёрные глаза и, закусив губу, тихо произносит: — Вы уверены в своём решении? — голос его звенит от холода и напряжённости. — Другого выбора нет. Так — правильно. — Вы меня вынудили, Саске-сан… — Боруто поднимается на ноги и обхватывает себя за локти. — Если для нашего счастья я должен поступить так — я сделаю это. Он набирает полные лёгкие и ныряет в омут с головой. Знает: назад не повернуть. — Если вы отказываетесь от меня — я раскрою, что вы сделали сегодня. Во мне ваша сперма. На мне ваши следы, — он проводит по ноющей шее пальцами. — Чего мне стоит… — Ты не посмеешь, — недоверчиво шепчет Саске. — Я уйду от Сарады, оставлю детей… — продолжает Боруто, а горло его сохнет. Он готов на всё, лишь бы Саске был рядом, но причинять ему боль — которая сейчас так ярко присутствует на его лице — невозможно больно и выше его сил. — Пожалуйста, просто позвольте мне быть рядом! И я никогда… не предам вас. — Ты уже это сделал, Боруто. Ты угрожаешь мне, что посадишь за изнасилование. Уходи. — Но, Саске-сан! — Боруто трясёт, он в одно порывистое движение оказывается подле Саске, тянет к нему руки, хватается за запястья, но Саске отталкивает его от себя. — Прочь, Боруто! Делай что хочешь, но чтобы я тебя больше не видел! — и добавил еле слышно, не смотря в глаза: — здесь. И ещё секунду назад кажущаяся обрушившейся, реальность вдруг перестаёт рассыпаться как песок. — Тогда ждите сегодня в постели, — шепнул он в ответ. — Прочь! — Одеться можно?.. — облегчённо и почти нежно улыбается Боруто. Саске, цокая, находит его штаны и, пряча ухмылку, кидает в него. — Шантажист чёртов. — Простите.***
17 февраля 2024 г. в 20:26