История 3. Солнечное сплетение

      Очередной день уходил в закат. Никита посмотрел в окно, отмечая, что светлое время суток заметно увеличивается — скоро весна…       — Что вы задумали?       — Это так заметно? — Кристиан присел на край кровати и поправил одеяло, в который раз задержавшись взглядом на вырезе медицинской рубашки. Впрочем, никто не скрывал, какие чувства у каждого из них вызывают удаленные шрамы от выжженного де Нуборном герба.       — Да.       — Он заплатит за каждый твой крик. — Кристиан поднял решительный взгляд. — Ты ведь и сам понимаешь, что останавливать нас бесполезно.       — Я и не стану, — пожал плечами Никита.       — Старк обещал, что его врачи сведут следы ожогов и рубцов, но вывести их из памяти невозможно.       — Я никогда не забуду. И не хочу. — Никита не скрывал, что пока пережитое для него ещё очень болезненно. — Если бы не вы, я бы не вернулся. Я знал, что вы ищете меня, ни на секунду не допускал иного. Я держался ради вас, должен был сделать всё, чтобы вернуться. К вам, к Хелен и нашей дочери. И даже если мне было суждено проиграть, я должен был сделать всё, что мог.       — Как и мы.       На звук открывшейся двери Кристиан обернулся с улыбкой, говорящей о том, как он ждал этого визита. Хелен медленно дошла до кровати и присела, заботливо поддерживаемая братом. Ей всё тяжелее было ходить, шла сорок первая неделя, но малышка не спешила, словно хотела прийти в мир в руки сразу обоих родителей.       — Эскулапы Старка разрешили мне вставать. — Никита тут же самостоятельно сел, в доказательство, хоть и не без усилий.       — Но в присутствии свидетелей, — погррзила пальцем Хелен. — Тебе нужно больше гулять, поэтому перед ужином мы идём в зимний сад.       Хелен наверняка слышала беседу мужа и брата, но сменила тему, взглядом говоря больше, чем смогли бы любые слова. Никита в который раз убедился, что правильно чувствовал в заточении её веру и любовь. Улыбнувшись, он спустил ноги с кровати и вполне уверенно встал.       В зимнем саду Башни всегда можно было найти уголок для уединения. И даже если слышно было других гуляющих, высокие цветущие шпалеры роскошных роз, уникальных орхидей и каких-то новых цветов, отдалённо похожих на астры, только со значительно более мелкими цветками, скрывали гуляющих друг от друга.       Никита и Хелен дошли до фонтана, и Никита заметил, что он его не узнаёт. Значит, Тони построил фонтан уже после его похищения.       — Нравится? — Хелен подстраховала Никиту и только тогда села сама.       — В нём есть что-то от русского ампира, — отметил Никита характерную строгость изящных линий.       — И лёгкость элементов отделки, — добавила Хелен и кивнула вдруг замершему мужу. — Этот фонтан — олицетворение нас, ты правильно почувствовал. Но если быть точнее, Тони решил создавать новые фонтаны к рождению каждого ребенка из нового поколения, объединяя культуры родителей.       — У Тони Старка даже первый блин не комом, — засмеялся Никита, ему действительно очень нравилось. — Мы ведь не успели придумать имя до того, как всё случилось? — посмотрел он загадочно.       — Мы ждали тебя, — призналась Хелен, машинально погладив живот.       — Русское имя, как мы мечтали, когда узнали о ребёнке, но и которым мы могли бы отблагодарить Тони…       — Мария, — в голос с Никитой произнесла Хелен. — Мне очень нравится.       — Будет троллить «Машу», — после паузы засмеялся Никита.       И так ярко это представилось, что смех обоих становился всё заразительнее и громче, нтак же внезапно стихнув. Никита услышал, что смех Хелен оборвался, замолчал сам и обеспокоенно посмотрел на жену. Хелен не смеялась, но продолжала улыбаться, всё ещё держа руки на животе.       И отчего-то не хотелось ругаться на тут же зашуршавшие астровые кусты. Не подслушивали — страховали. И как оказалось, правильно. Вацлав уже звонил, распоряжаясь готовить родовой зал, а Кристиан поднимал сестру на руки, чтобы донести до входа в сад, куда уже, конечно, спешили с носилками. Никита от волнения не мог быстро идти, ноги от напряжения подгибались, и он, не стыдясь, оперся на плечо Вацлава.       Носилки укатили вперёд, а Никита от волнения стиснул свободное плечо подошедшего Кристиана, который лишь крепче обхватил друга приняв его у Вацлава, прежде чем тот рванул вслед за носилками. Когда появилось креслокаталка, Никита безропотно сел, хотя в другой ситуации непременно вспылил бы, что он — не инвалид, и Авель устроил в коридорах Башни колясочную Формулу-1.

***

      — Хорошо, девочка, хорошо… — старшая из медсестер невозмутимо промокала струящийся по лбу Хелен водопад.       Коляску Никиты вкатили и подвезли к родильному креслу с той стороны, где рука Хелен была свободна от катетера, но никто ни словом, ни взглядом не возмутился, что им мешают.       — Еще чуть-чуть, головка уже на подходе, — улыбалась вторая медсестра, массажными движениями поглаживая руку, которой Хелен вцепилась в Никиту.       — Дыши медленно, глубоко… — сменив очередную салфетку на лбу, первая медсестра бросила взгляд на будущего отца, видимо, прикидывая — оставить его сидеть, дожидаясь бледно-зелёного оттенка лица, или начать реанимировать уже сейчас. Да, вроде, держится пока…       Знала бы она, что он пережил… Но Никита вдруг и сам осознал, что то состояние не идёт ни в какое сравнение с нынешним.       Хелен не кричала, только часто и тяжело дышала, да руку его сжимала, но Никита бы и большее вынес, с первого дня беременности Хелен не допуская ничего другого, кроме как пройти с ней путь в девять месяцев до его логического разрешения. Его лишили полугода, первого пинания и проступающего через округлость живота очертания ладошки, но он выжил и вернулся, в самый решающий момент разделяя эту боль, но какой желанной она была…       — Хелен…. Милая… — понимая, что ему всё равно полностью не осознать, каково ей сейчас, восхищаясь её силой, Никита наклонился, свободной рукой касаясь мокрых волос на виске. — Держись… Скоро… Потерпи…       Позволяя ей в следующей схватке ещё сильнее сжать его уже посиневшую кисть, Никита забирал у неё хотя бы часть боли, разделяя каждую минуту их непростого пути к счастью.       Высокий крепкий мужчина лет сорока, фигурой и комплекцией больше напоминавший бойца спецназа, а не акушера, вошёл в палату и сел на освобождëнное медсестрой место.       — Воды отошли около получаса назад. Схватки каждые две минуты, — кратко обрисовала та текущую ситуацию.       — С обезболом опоздали, уже нет смысла, головка показалась. — невозмутимо комментировал свои манипуляции врач. — Отлично… Головка почти вышла.       Хелен хрипло стонала сквозь стиснутые губы. Монотонно отсчитывающий схватки голос акушера не давал запаниковать, действуя на разрушительную в родах реакцию, как снотворное или успокоительное. Никита подумал, что у Тони Старка даже акушеры — уникумы, как что-то громко лопнуло, а в кисти откровенно треснуло.       У Тони Старка уникальными были и фейерверки на устраиваемых им приёмах и вечерах, но ни у одного из них не было такого сладкого и радующего слух звука. Взорвавший воцарившуюся тишину крик тут же отодвинул на задний план только что пережитую боль. Хелен повернула голову, сквозь застилающий глаза туман смотря на кусающего губы Никиту.       — Спасибо… — хрипло прошептал он, наклонившись к её губам. Откуда-то сбоку доносилось то ли кряхтение, то ли поскуливание.       Закрыв глаза, Хелен ощутила тёплый вкус губ. Кряхтение послышалось прямо около уха. Отпустив друг друга, они одновременно повернули головы.       — Три двести, — улыбнулась медсестра и осторожно положила на руку Хелен материальное воплощение их Счастья.       Никита дрожащими пальцами коснулся жиденьких волосков на голове. Маленькие чёрные глазки-бусинки смотрели из глубин белоснежной пелёнки так серьёзно и сосредоточенно, словно всё уже про них знали и понимали. А Никита тонул в любви к этому комочку, задыхался от нежности и готов был кричать всему миру о своём счастье. Он снова наклонился к Хелен и, прижавшись губами к её волосам, позволил щипавшим глаза слезам намочить подушку. Её рука коснулась его волос, она осторожно повернула голову и с улыбкой посмотрела в его затуманенные слезами глаза.       — Я люблю вас, девочки мои…       — Алеллуйя…       Хелен с Никитой повернулась на голос. Улыбающийся Тони стоял в ногах кровати и на его язвительную мину хотелось только улыбнуться.       — Спасибо, — выдохнул Никита.       — Маерз Капрезе, — представил Тони акушера. — Вообще-то с корабля, так сказать, на бал. Ты не успел мне сказать — сколько.       — Почти четыре пятьсот. Миссис Арбиндж — большая молодец. В моей пятнадцатилетней практике такой ребёнок первый раз. При прежнем режиме крупным детям не давали шанса на жизнь. Тем более естественным путём.       — У Арбинджа?.. — удивлённо понял Никита, а Хелен заулыбалась.       — Родился сын на час раньше юной мисс… — замолчал Тони.       — Марии, — закончил Никита, а продолжающая улыбаться Хелен кивнула оторопело посмотревшему на них Тони.       — А сейчас, — акушер виновато кашлянул, но был вынужден нарушить процесс осознания своего босса, — я попрошу вас выйти. Мне надо хорошенько осмотреть миссис Попову.       — Я не могу, — совершенно искренне вздохнул Никита, — не могу оторваться от них, оставить их хотя бы на секунду.       — Понимаю, — снова улыбнулся врач. — Уверен, мистер Старк и ваши друзья в холле помогут вам пережить эти несколько минут.       — Иди, успокой их, — впервые в новом своём статусе матери заговорила Хелен и дотронулась до руки Никиты.

***

      — За Марию… — Брок поднял вверх серебряный стаканчик.       Они обступили в холле коляску Никиты, который светился от счастья и не прятал слез.       — За первую внучку, — подмигнул Джек из-за его спины, но Брок лишь «пьяно» улыбнулся.       — Уверен, она даст фору любому пацану, — кивнул Кристиан, — да хоть, возможно, своему кузену. В семье Шури не принято узнавать пол, а я буду рад и сыну, и дочке.       — Ты следующий, — продолжал лыбиться Брок как будто сам превратился в ребёнка и протянул Кристиану новый стаканчик.       — Между первой и второй, — подмигнул Никита, смеясь над своим заплетающимся языком. От газировки не пьянеют, а вот от счастья…       Волнение последних часов постепенно отпускало под влиянием терпкого вкуса. Вышедший спустя некоторое время врач отчитался, что всё хорошо и с мамой, и с малышкой. У Хелен не было ни разрывов, ни каких-либо других повреждений, и по заверению акушера, если утром анализы мамы и ребенка будут в порядке, то уже после обеда они смогут покинуть родильный блок. На что СТРАЙК переглянулись, понимая, что им хватит времени на обустройство в комнатах Никиты и Хелен.

***

      — Добрый вечер.        Подняв взглял на стук,Тони поднял голову от голографического экрана размером в стол на полкомнаты, который он заинтересованно изучал. Судя по улыбке Старка, вечер действительно добрый и Брок тому не помеха.       — У меня готово, — и Тони с улыбкой отошёл, подпуская Брока ближе. — Что скажешь?       — Достойно каждого, — хищно прищурился тот.       — Сообразили на троих, как сказал бы твой Попов. — Тони расплылся в довольной улыбке от оценки своей работы.       — Харлок дал добро ещё до того, как я открыл рот. И это ещё лучше, чем я представлял.       — Аэрокар ждёт нас.