О спасении и глупости.

Джисон ненавидит холод. Он предпочтëт провести вечер за чтением книг, готовкой или даже уборкой, лишь бы в тепле. Но, видимо, сегодня судьба показательно посмеялась над Ханом, повернувшись к мужчине не самым приятным местом. Хëнджин, как заботящийся о себе омега, сегодня пошëл на маникюр, благополучно оставив Сынмина на младшего. И всё бы ничего, Сону не сложно посидеть с сыном, только вот за ним нужно идти в сад. Двадцать минут туда и столько же, если не больше, обратно. А малыш Минни любит останавливаться, смотреть на птичек, прося папу достать телефон и сфотографировать эту красоту, или потрогать маленькими ручками снег, после слыша строгие слова старшего о том, что без перчаток ладошки замëрзнут. На машине до сада добраться невозможно из-за гололёда на дорогах, поэтому Джисона ждëт увлекательный путь до детского садика, где сейчас находится его чадо. Натягивая на себя толстовку, Хан думает лишь о том, что с удовольствием оставил бы Сынмина в саду. Там ему нравится, там мистер Ян, что не обделяет заботой ни одного из 15 своих воспитанников. Но так нельзя. Нельзя думать о том, что он не хочет забирать своего малыша к себе. Он должен. Джисон тяжело вздыхает, выходя из дома. Как и ожидалось, холод пробирает до костей, беспощадно продувая шею, что сегодня осталась без тепла. И Хан проклинает себя за то, что не надел пушистый шарф. Примерно на середине пути Хану позвонил Хëнджин. Он поинтересовался, не замёрз ли его любимый в дороге, после добавив, что он вообще-то о Сынмине. И, получив ответ "я его ещё не забрал", начал отчитывать младшего за безответственность. "Он может начать паниковать, потому что обычно в это время уже греется в наших объятиях" - на это Хан лишь закатил глаза, попросил отправить фото ноготочков и благополучно сбросил трубку, наверняка вызвав этим возмущение мужа. Уже на входе в сад Джисон облегчённо выдохнул. Вспоминая то, как долго обычно ходит Хëнджин, Хан делает вывод, что дошëл довольно быстро, несмотря на то, что эти 25 минут на холоде чувствуются так, словно он бродит уже 3 часа. Наверняка, он заболеет. Горло будет болеть точно. В садике царит приятный запах, объяснить который Джисон не может. Непонятно, это детское питание или освежитель для воздуха, но Хану очень нравится. Такой родной запах детства. Мужчина поднимается на второй этаж, думая, как Сынминни отреагирует на то, что пришëл Джисон. Он забирал сына всего пять раз за два года, что Мин ходит в сад, не считая ещё восьми раз, когда они с Хëнджином забирали его вместе. Да, у Джисона очень хорошая память, когда речь касается его сыночка. Заходя в группу, Хан обращает внимание на стену, где висят детские рисунки. Неаккуратные и кривые, но такие родные. Мужчина быстро ищет бумажку с подписью "Хан Сынмин". В сердце затрепетало, стоило Хану наткнуться на рисуночек своего малыша. Видимо, дети рисовали своих любимых животных, это понятно по разнообразности и индивидуальности каждого рисунка. И Сынмин нарисовал собачку. Чёрную и очень пушистую, судя по тому, как неаккуратно была нарисована шерсть. Это заставляет улыбнуться. Осознание того, что это - творчество ребёнка Хана. – Минни, кажется, за тобой пришли, – откуда-то сзади доносится голос Чонина, а после копошения и топот маленьких ножек. – Папа! – Сынмин бежит в раздевалку, совсем позабыв о брошенной на ковëр игрушке. Однако, увидев Сона, останавливается, надув губки, – Папа Джисон? – малыш склоняет голову вбок, теперь уже подходя к старшему ближе. Хан уже думает о том, что надо было предупредить Мина о том, что придëт именно он, но буквально через секунду на лицо Сынмина вновь натянулась улыбка. – Привет, зайчик мой, – Джисон опускается на корточки, расправляя руки для объятий, а Сынмин, не тратя ещё больше времени, подбегает к нему, обнимая в ответ. Хан подхватывает Мина на руки, поднимаясь и прижимая его к себе. – А где папа Хëндин? – интересуется Сынмин. Джисона никогда не перестаёт умилять то, с каким усилием Минни произносит их с Хваном имена. Он так старается, кажется, выговаривает уже эти несчастные буквы, но по итогу получается "Дисон", да "Хëндин". – У него появились срочные дела, которые нельзя отложить, поэтому я тут, – отвечает мужчина, гладя сына по голове. И как он только мог думать о том, что не хочет идти в сад за этим чудом? За ним хоть на край света. – Добрый вечер, – к Ханам подходит Чонин, обращая их внимание на себя. Сынмин очень часто говорит о том, какой он заботливый и милый. Это видно и по самому внешнему виду Яна: он в уютном белом кардигане и свободных штанах похожего оттенка. В рыжих волосах спрятана маленькая заколочка, что, вероятно, нацепил кто-то из детишек. – Добрый, – Джисон улыбается, ставя Сынмина на пол. Тот, ни секунды не мешкая, бежит к коврику, где совсем недавно оставил своего игрушечного мишку. Он берëт его в руки, нежно поглаживая, также, как гладил его папа, – Как Сынмин сегодня? – интересуется Хан. – На удивление, просто замечательно. Он очень старался над рисованием. И так хотел показать рисунок вам! – восторженно лепечет Чонин. – Это хорошо, – у Сона словно камень с души упал. Обычно Ян спрашивает, что может вызвать плач и крики Сынмина перед самым приходом родителей, сейчас же у него всё отлично. Не обращая внимания на взрослых, что разговаривают о чём-то ещё, Сынмин незаметно подкрадывается к Минхо, кладя маленькую ручку на плечо старшего. – За мной папа пишол, – шепелявя, произносит Сынмин. Он боится, что Хо может обидеть это, ведь он всегда расстраивался когда Мина забирали раньше, чем его. – Я слышал, – речь Минхо более чëткая, ведь тот долго занимался с логопедом. Он довольно хорошо разговаривает для своих пяти лет. Тем более в сравнении с Сынмином. Тихое "пока" от младшего больше звучит как вопрос. Ему всегда было грустно расставаться с Минхо, несмотря на то, что они увидятся уже на следующее утро. С Ли хотелось сидеть целую вечность, слушая его ворчания по поводу невнятной речи Сынмина, обнимая старшего, просто быть рядом. – Пока, Минни, – улыбается Минхо, вставая с ковра, на котором сидел до этого. Он обнимает Сынмина, шепча, чтобы тот обязательно хорошо покушал и рано лëг спать, и Сынмин просто не может ослушаться, потому что уважает Минхо. – Ну ты где там, малыш? – Сынмин поднимает голову, встречаясь с взглядом Джисона. Что ж, время убегать из садика в родные объятия отца. Всё ещё держа в руках игрушку, Сынмин идëт к старшему, что уже достал из шкафчика маленький рюкзак Сынмина. – Мистер Ян, а мы будем лисовать завтла? – заинтересованно спрашивает Сынмин, не без помощи отца натягивая на себя болоневые штаны. Хан улыбается, думая, что своей любовью к рисованию Сынмин пошëл в Хëнджина. Интересно, он бросит это дело через время или, как отец, будет гореть этим всю свою жизнь? – Конечно будем, – улыбаясь, отвечает Ян. Он стоит, облокотившись о дверной косяк, и наблюдает за тем, как аккуратно Джисон надевает на маленького омегу ботиночки, а после застëгивает его куртку, прося поднять подбородок чуть выше, чтобы не сделать сыну больно. Чонин любит таких родителей. Заботящихся и любящих своих детей. Сынмин зеркалит улыбку старшего, беря в одну руку рюкзачок, а другой обхватывает мишку. Он поднимает взгляд на папу, мол "я уже собран, может, уйдём отсюда?". – До свидания, хëн, – Сынмин машет рукой Чонину, после поднимая её. Поняв, на что намекает младший, Джисон подхватывает мальчика на руки. – Пока-пока, Минни. До свидания, Джисон! – от Чонина действительно веет особым комфортом. От всего него: от улыбки, стиля одежды и общения. Неудивительно, что Сынмин так часто говорит о нëм. – До свидания, – кивает Хан. Он одаривает Нина мимолëтной солнечной улыбкой и разворачивается, покидая группу. Теперь опять идти по холодной улице. А путь обратно всегда дольше, чем туда, потому что Сынминни не может идти быстро. Джисона ни в коем случае не раздражает любовь сына ко всему, что его окружает, наоборот, это очень даже хорошо. Только не сейчас, когда он безумно мëрзнет (и пусть это только по его вине, Хан надеется, что младший пожалеет его и они быстро дойдут до тëплого дома). Но, как бы хорошо всё ни было в начале пути, совсем скоро Сынмин начал капризничать и просить остановиться. – Пап, а когда мы пойдëм лепить снеговика? – видимо, Хëнджин наобещал Сынмину слишком много чего, или почему сейчас он говорит такое после просьбы поехать на каток? – Папа Хëндин сказал, что мы слепим его сегодня, – ах да, кто же ещё. – Малыш, папа замëрз, – Джисон пытается выглядеть максимально убедительно, – Давай слепим завтра? – Он тоже это говолил! – Сынмин топает ногой, останавливаясь. Джисон тяжело вздыхает, думая, что это определëнно воспитание Хвана. Наверно, тот слишком разбаловал Мина. – Нет, Сынмин, сейчас слишком холодно, – Хан присаживается, обхватывая ладонями надувшиеся щëчки малыша, – Давай сегодня мы пойдëм домой, приготовим что-нибудь вкусненькое, а завтра выйдем гулять и вместе слепим? Мальчик задумывается, а после кивает, чуть улыбаясь. Джисон с облегчением выдыхает и поднимается. Но надолго Сынмин не отстаëт. – У меня ножки устали, – тихо и немного расстроенно тянет Мин, зная, что прямо сейчас его, не мешкая, подхватят сильные руки. Но этого не происходит, – Пап! – кричит он уже громче, – Я устал! Джисон понимает, что если сейчас достанет руки из карманов, получит обморожение как минимум второй степени, ибо перчатки тоже оставил дома. Но отказать этим щенячьим глазкам, за которыми скрывается по истине дьявольский характер, просто не может. Сынмин улыбается, когда его всё же поднимают. Он теперь он внимательно разглядывает старшего, не обращая внимания ни на что более. Так и лучше для Хана. – А почему ты без шафика? – у Сынмина всегда были проблемы со звуком "р", поэтому иногда он просто решает избавиться от этой буквы. – Я забыл его, – пыхтя, Джисон перехватывает Сынмина другой рукой, чтобы было удобнее его держать. – Возьмëшь мой? Хан отрицательно мотает головой, на что Сынмин кивает. А после сидит молча. Однако, и сейчас молчание длится всего пару минут. – Я отдохнул, – Сынмин обращает на себя внимание лëгким постукиванием ладошки по плечу Хана старшего. Джисон опускает младшего на землю, думая, что Мин скажет ещё. Зная, каким характером обладает малыш, можно со смелостью заявлять, что он будет болтать и болтать до самого конца пути. Бесчисленные и немного глупые вопрос от младшего с каждой секундой раздражали всё сильнее. Они поговорили с Хëнджином по видеозвонку, узнав, что совсем скоро тот будет выезжать домой, а значит приедет часа через два; Сынмин побегал по сугробам, несмотря на вымученные стоны Джисона о том, что он хочет поскорее добраться до дома. А после началось.. "Пап, а почему молоко белое?" "А люди умеют летать?" "А если сильно-сильно постараться, можно откусить палец?" И сейчас просьбы пойти и слепить снеговика кажутся совсем безобидными. Джисон делает несколько глубоких вдохов, стараясь не сорваться. Он не должен кричать на Сынмина, как бы сильно ни хотелось. Его мальчик испугается и заплачет, чего точно не хочется. Стараясь думать лишь о хорошем и успокоить нервы как можно быстрее, Хан берëт сына за руку. Сынмин, кажется, понимает его настроение, опуская голову и разглядывая бесконечное количество снежинок, что слились в единое целое под названием сугроб. Мужчина надеется, что Мин больше не будет трогать его по пустякам, но совсем скоро Джисона окликает тихий голосок, отчего тот уже хочет начать возмущаться, но тут же понимает смысл сказанных слов. – Пап, там щеночек.. Приплыли. Голос Сынмина звучит жалобно и расстроенно. Сразу понятно, что если они не спасут это несчастное животное, слëзы мальчика образуют цунами. Сынмин выпячивает губу, глаза его наполняются слезами. Он не может смотреть на бездомных животных, что бездушно выброшены людьми. И как вообще можно так жестоко обращаться с щенками? Они ведь тоже живые, тоже хотят любви и ласки! – Папа, мы заберëм его себе! – не дожидаясь ответа, Сынмин скрывает с места, бежа в сторону увиденного пушистика. Слëзы неприятно холодят кожу на щеках, застывая, но сейчас волнует вовсе не это. И даже не мишка в руке, что сейчас кажется таким лишним. Для ловли собачки нужно обе руки, – Пап! Джисон не успевает ничего сообразить, прежде чем видит, как сын уже стоит совсем близко к щенку. Они с Хëнджином категорически запрещали Сынмину трогать собак и кошек с улицы, потому что у они могут быть блохастыми, а то и ещё чего похуже. Только вот до этого от животных Сынмина оттаскивал Хëнджин, когда Джисон просто не может противостоять этому жалобному тону и щенячьим глазкам сынишки. – Минни, мы не можем забрать его себе, – осторожно начинает Хан, понимая, что попытки остановить омегу будут тщëтными. Сынмин выпрямляется, одаривая старшего взглядом, а через секунду разносится оглушающий крик, который, вероятнее всего, слышно на другом конце Кореи. – Нет, можем! Должны! И как только этот щенок не убежал от криков маленького ребёнка? Странно, но именно пушистик подошëл к Сынмину, потëрся носом о его ладонь, отчего Мин завопил ещë громче. Хëнджин, вероятно, тут же объяснил бы Мину, что бродячих животных бесчисленное множество, и всех их домой забрать не получится, как и этого самого щенка, но Джисон - не Хëнджин. Джисон погладит сына по голове, чуть расстегнув куртку, поймает щенка и посадит его к себе. Джисон не будет мешкать, понимая, какая ответственность ложится на его плечи. Джисон станет спасителем в глазах Сынмина и глупцом в глазах Хëнджина. – Боже, ну что это такое? – увидев мужа с щенком на руках, удивится Хëнджин. Однако, обратив внимание на заплаканного сына, он отбрасывает все вопросы. Пазл в голове складывается в одну секунду, – Сынмин, ты выпросил своего глупого отца забрать щенка? – Мы не могли оставить его там.. – тихо и немного виновато произносит Сынмин. Джисон присаживается, давая немного грязному и явно замëршему щеночку обустроиться в своём новом доме. И несмотря на ворчание Хвана, совсем скоро тут же появятся мисочки, игрушки для щенят, поводок, а также различные шампуни и таблетки для излечения ран, что остались у животного с жизни на улице. Сынмин будет радостного пищать, в очередной раз затаскивая того, кого назвали Бином в кровать, дабы уснуть с пушистиком под боком, а Хëнджин - всё чаще умиляться с щенка, что до смерти боится лестницы на второй этаж дома, любит играть с длинными ногтями Хвана, кусая пальцы; и постепенно привыкнет к новому жильцу.