***
Рассвет они встречают на Воробьевых горах, сидя на капоте и жуя картошку фри из Мака. Мира прихлебывает из стаканчика хуевый, но горячий кофе и жмется к Магиному бедру чуть ближе. — Мне кажется, меня щас тревожка ебнет, — тихо говорит Халилов между укусами бургера. — Это отхода. — Больше так делать не будем. Мира кивает. — Но прикольно было, согласись. Мага поворачивается к нему, целует в прикрытое только тонкой рубашкой плечо и утыкается Мире в шею. — Обратно ты поведешь. — Разъебемся, — шутливо замечает Мира. — Шансов меньше, чем было ночью. — Согласились, — улыбается он. Фиолетовый рассвет ложится на бок фиолетовой тачки ярким бликом. Мира улыбается, принимая из Магиных рук ключ и теперь точно может сказать себе, что поводов для ревности у него нет.Фиолетовый рассвет
29 января 2024 г. в 00:33
Они оба под скоростью на скорости за двадцать мчат по МКАДу, и Мира знает: если их тормознут, им пизда.
Но Мага в таком состоянии тормознуть не сможет — ни если гайцы махнут полосатой палкой и погонятся за ними с мигалками, ни если Мира нырнет вниз, перегнувшись через подлокотник, чтобы расстегнуть на нем по-блядски узкие черные брюки, и возьмет член в рот.
Мага только положит руку ему на голову, прижмет посильнее, заставив проглотить член целиком, а потом утопит педаль газа в пол.
Но сегодня у Миры в любом случае другие планы. Мира выкладывает на торпеду свои бесконечные ноги, обтянутые джинсой, как второй кожей, и расстегивает на себе рубашку.
Мага кидает на него короткий взгляд — и отворачивается, последними остатками разума пытаясь следить за дорогой.
Мира объебанный совершенно. Ему наплевать, если сегодня они разъебутся о ближайший столб, потому что от Маги, целиком упакованного в черное, у Миры разъезжаются колени.
Он перекидывает одну ногу через Магу, упираясь ей в водительскую дверь; чуть разворачивается в его сторону на сиденье, отстегивает ремень безопасности.
Мага дергается, пытаясь его поймать, но не успевает, и ремень стукается о стойку, а Мира облизывает пальцы и скользит ими, мокрыми, оставляющими следы, по своей голой груди.
— Давай пересядем назад, — просит Мира.
— Пристегни ремень.
— Нет.
Мага убирает ногу с газа, и машина медленно начинает терять скорость. Зато скорость набирает кровь у Миры в венах, и он позволяет себе разогнаться, осторожно надавливая носком кроссовка на Магину ширинку.
— Ты сука.
— Накажи меня.
Они съезжают в первый же поворот. Мага везет его куда-то в лес, и Мира от этого весь горит, зачем-то представляя, как Халилов фасует его тело по пакетам и прикапывает где-нибудь в Люберцах.
— Надеюсь, ты везешь меня в лес насиловать, — выдыхает он.
Мага тянет губы в своей фирменной хачовской ухмылке, и у Миры башня слетает окончательно. Он собирает ноги, стряхивает кроссовки и на полном ходу переваливается на заднее сидение. Ловит Магин взгляд в зеркале заднего вида. Тянет с плеч рубашку.
— У меня нет денег, чтобы оплатить поездку… — хрипло тянет он. — Может, что-нибудь придумаем?
У Маги глаза черные, как космос, а красная подсветка в машине добавляет его лицу какой-то инфернальности. Он как дьявол, как демон-соблазнитель, раздевающий Миру одним взглядом.
Мира, впрочем, с раздеванием справляется и без него. Он расстегивает ширинку, достает из трусов уже готовый член и дрочит его медленно, с оттяжкой, порнушно кусая губы.
— Шлюху подобрал, получается, — низким, возбужденным голосом тянет Мага.
Мимо них на скорости проносится несколько машин, и он на мгновение возвращает внимание к дороге, а через пару минут съезжает на какую-то богом забытую стоянку в кустах и глушит мотор.
— И че мне с тобой делать? — обернувшись, спрашивает.
Мира улыбается и тянет из кармана штанов резинку; берет блестящий пакетик в зубы и наклоняется к нему вперед. Мага понимает без слов — пакетик так же зубами забирает, тут же рвет и, отстегивая собственный ремень, бросает:
— Выметайся из тачки.
Мира послушно вываливается в прохладную ночь в одних носках, без рубашки — похуй, — и прислоняется бедрами к крылу; сгибает одну ногу в колене, упираясь ей в подкрылок, как самая настоящая шлюха.
Мага хлопает дверью и расстегивает на себе брюки; раскатывает по члену резинку, а потом хватает Миру за волосы и тащит вперед. Заламывает ему руки, утыкает лицом в капот — едва теплый, потому что тачка на дизеле, — и пинками заставляет расставить ноги пошире.
Мира смеется совершенно въебанно и послушно тянет джинсы вниз, оголяя зад. Смазанный, растянутый, готовый для Маги зад — правда, Халилов узнает об этом только когда…
— Су-ка, — тянет он, толкнувшись внутрь. — Какая же ты блядская шалава.
Мира стонет, сильнее прогибается в спине и, уперевшись коленями в бампер со сраными дагестанскими номерами, толкается Маге навстречу.
Халилов въебывает его в капот собственной горячо любимой тачки, и Миру вмазывает дополнительно осознанием того, что сегодня ему наплевать, не уделает ли Колпаков салон грязной подошвой своих кроссовок, не обкончает ли он решетку радиатора и не помнут ли они кузов.
Сегодня Мира важнее этой сраной машины, к которой он ревнует сильнее, чем к любой девчонке, и это так сладко, что стоны из груди рвутся отчаянные, горячие и слишком громкие в тишине ночи.
У тачки горят габариты, и Мира знает: любой, кто по этой дороге сейчас проедет, в красках разглядит два тела, бесстыдно совокупляющихся у всех на глазах. Но никто не проезжает, и Мира разочарованно стонет в Магину руку, затыкающую ему рот.
— Тише ты, — хрипит он.
Мира пакостливо лижет его ладонь, жадно забирается языком между пальцев, вымазывая в слюне ее всю. Мира хочет, чтобы Мага отпустил себя — совсем. Мира хочет, чтобы Магу не волновало ничего, кроме Миры.
Он выпутывается из рук Халилова, которые и в лучшие времена не могут удержать его в узде, а сейчас, когда у Маги ноги подкашиваются от дающего с нихуя и так просто Миры, они и вовсе едва его зажимают.
Колпаков тянет джинсы ещё чуть ниже, разворачивается и ложится спиной на капот, закидывая ноги вверх. Мага не тупит и придерживает его, стреноженного штанинами, под коленями, закидывая лодыжки себе на плечи. Толкается снова, глубже, сильнее, обхватывает за бедра и буквально насаживает на себя.
Мира орет, и Мага его больше не затыкает; Мага сам почти хнычет сквозь сжатые зубы, втрахивая самую дорогую — бесценную — шлюху на свете в бэху, только сегодня выехавшую из детейлинга.
Мимо проезжает легковушка, сигналит им, и Мира кончает под этот звук с таким воплем, что распугивает птиц. Мага насаживает его на себя ещё несколько раз, а потом застывает внутри, наклоняется ниже, складывая худое тело пополам, и жадно целует в губы.