1998 год, Ракун-Сити
Эта поездка казалась плохой идеей с самого начала. Он перепил за день до этого и совсем не хотел отправляться в дорогу, валяясь в номере дешёвого мотеля. Голова гудела, а во рту словно кошки нассали. Ему потребовалось больше часа, – а ещё горячий душ и пару литров питьевой воды, - чтобы привести себя во вменяемое состояние. Парнишка за стойкой мотеля долго не мог рассчитать его, находясь, судя по всему, в таком же состоянии, в каком был сам Леон, когда только проснулся. Ещё и топлива в машине не хватало на поездку до города, пришлось бы остановиться на заправке. На заправке, где он встретил свою лучшую подругу. Хотя тогда парень этого, разумеется, не знал. Если бы у них было больше времени и другие обстоятельства, он бы мог оценить её… ну, с мужской точки зрения. Но на заправке Леон больше думал о том, как оттуда убраться, а в машине – о том, что их встретит в городе. Когда фура влетела в полицейскую машину, парень не то чтобы сильно разочаровался, что они разделились. Несомненно, присутствие человека – живого человека – поблизости давало слабое успокоение, но все его инстинкты были направлены на собственное выживание. Молодой офицер каждую секунду радовался, что не удосужился позавтракать перед тем, как сесть за руль – вид того, как полугниющая женщина жадно впивается в живот какого-то бедолаги, отрывая большой кусок плоти и пережевывая его, мог чей угодно желудок вывернуть наизнанку. А останавливаться и блевать через каждые пару шагов в этом аду было опасно. Потому что Леон вполне мог сойти за десерт. Воспитатели в приюте часто говорили, что он весь из себя сладенький. Участок, на который парень возлагал большие надежды, оказался маленьким филиалом ада, не сильно отличавшемся от творившегося на улицах безумия. Тишина давила на уши, а тихий скрежет натягивал нервы до предела. Всё казалось ненастоящим, искусственным. Как если бы парень был на съёмочной площадке фильма ужасов. Вот только сценарий ему почему-то выдавать никто не хотел. Реальность ударила под дых смертью несостоявшегося офицера, которого Леон не смог спасти. Мужчина умер у него на руках, оставляя парня наедине с обглоданным трупом. За железной перегородкой всё ещё слышались возня и чавканье. Чувство вины лизнуло загривок. Если бы он был чуть быстрее. Если бы только он приехал ещё неделю назад… И это пожирало его изнутри. Как бы раненый Марвин Бран ни пытался успокоить его, Леон всё ещё ощущал себя бесполезным, и даже форма, которую он так мечтал надеть, не спасала положения. Мужчина был ранен, ему срочно требовалось сопровождение в больницу, но несмотря на ощутимую боль в его голосе, он был строг и непреклонен в своих решениях. Парень был с ним совершенно не согласен. Обострённое чувство справедливости вопило подобно сирене в его голове. Это каким подонком надо быть, чтобы бросить раненого товарища? Тогда Леон Кеннеди не знал, что мужчина обречён. Сам же лейтенант понимал это прекрасно, изо всех сил пытаясь дать новичку всё, что только мог его захваченный вирусом мозг. Он был готов наставить на парня оружие, лишь бы убедить его уйти. В его глазах Леон – единственное, что он должен сейчас защитить. Марвин видел своими глазами, как те, кто был его друзьями и коллегами на протяжении многих лет, стали теми, на кого в целях самозащиты надо было направить оружие. Он был мягкосердечен, за что и поплатился. Новичок должен был избежать его ошибок и мук совести, когда человеческое боролось с логическим. Последнее, о чём он думал, прежде чем навсегда уснуть и потерять себя, – это мальчишка, что очень неумело скрывал свою бунтарскую натуру. Боже, если ты есть, прошу, не дай ему увидеть то, во что я превращусь. Пусть он выберется из этого ада живым, найдёт свою любовь, заведёт семью и будет совершенно счастлив. Молю, защити этого ребёнка. И словно повинуясь последней просьбе, мир для Леона перевернулся. В его мечтах об идеальном будущем всегда была жена, пара ребятишек, двухэтажный нежно-голубой домик, белый забор и собака. Возможно, две. По одной для каждого из детей, которых он, конечно же, обожал бы всеми фибрами своей души. «Собак определённо вычёркиваем,» - думал офицер, пытаясь отодрать от себя заражённого добермана, что клацал челюстью и капал красной от крови слюной в нескольких сантиметрах от его носа. Выстрел спас его… и потопил окончательно. Девушка, что совершенно не вписывалась в окружающую их реальность, выплыла из темноты. Тёмно-кремовое пальто, широкие очки, закрывающие половину лица, клетчатый шарф и каблуки. Кто вообще так одевается в условиях чёртового зомби апокалипсиса? Хотя её обтянутые чёрными полупрозрачными колготами ноги в этих туфлях выглядят великолепно! Смотря на неё, парень ощущал, что мозги превратились в желе, напрочь лишая способности мыслить и убивая речевой аппарат. Даже не видя глаз, он смотрел на кукольное личико с плавной линией чуть заострённого подбородка, накрашенные матовой помадой губы и самый милый нос, который он когда-либо видел в своей жизни. Все ли агенты ФБР такие потрясающие, или сюда отправили самого красивого по его сердце? Леон чуть не ляпнул это вслух, фокусируя взгляд на удостоверении и пытаясь рассмотреть хоть что-то помимо ведомства, выдавшего удостоверение. Незнакомка хмыкнула, кинула ему пару колких и холодных фраз, встряхнувших как ледяной душ после сна, и растворилась за дверью. И сколько бы он ни звал её, ответа не получал. Разве что ожившие мертвецы с интересом стекались на его голос. Она словно призрак появилась вновь из ниоткуда, когда он смотрел на искорёженное тело мужчины, с которым общался всего несколько минут назад. Мозги снова превратились в густой кисель. Он заикался и совершенно не знал, как заставить эту удивительную девушку обратить на него внимание дольше, чем на несколько секунд. -… Я даже имени вашего не знаю! – отчаянное желание толкнуло в спину. Парень хотел, чтобы она знала и помнила его, даже когда они выберутся из этого кошмара. На то, чтобы схватить вновь ускользающую брюнетку за руку, потребовался годовой запас смелости. – Меня зовут Леон Кеннеди! Полицейский чуть не упал на месте, когда уголок её губ едва заметно вскинулся вверх. – Найди выход отсюда, Леон. Пока не поздно, - она склонила голову вбок, вглядываясь в него через солнцезащитные стёкла очков. – Потом поговорим. Можно ли это считать приглашением на свидание? - Я – Ада. Девушка вновь растворилась за дверью, оставляя его бороться с желанием рухнуть на корточки и запищать от восторга. В груди было так горячо, что почти болезненно. Сердце стучало в ушах, а перед глазами рябили чёрные мушки. Его чувства были настолько яркими, что пугали. Если бы она сейчас попросила у него весь мир, он бы непременно сделал всё, чтобы отдать его ей. Как отдал позже аудиозапись, полученную у журналиста. Но даже просто идти рядом с ней по улицам пустого города и разговаривать было потрясающе. Это нельзя было назвать свиданием, но его уже было не остановить. Мечты о будущем обретали детали и очертания. Его жена непременно была с чёрными волосами, подстриженными под каре, а дети… Чёрт возьми, они должны быть на неё похожи! Леон заблудился в грёзах, не обращая внимания на то, с какой лёгкостью девушка взломала дверной замок оружейного магазина. И как безжалостно наставила оружие на ребёнка, когда он сам этого не смог. Первый тревожный звоночек в его голове так и не смог пробиться через пушистую мишуру, которую он уже вместе с ней вешал на новогоднюю ёлку, и традиционные рождественские песни. Второй он пропустил, потому что засмотрелся на неё, шедшую впереди. Федеральный агент, который прибыл в заражённый город не для того, чтобы спасти население, а чтобы помешать корпорации? Сотрудница ФБР, спокойно рассуждающая о коррупции в стране? Нонсенс, не иначе. - Леон, ещё не поздно повернуть назад. - Вот ещё. Я с тобой до конца. До самого конца этого мира. Леон не мог сдерживать желание защитить девушку. Лез вперёд, заслуживая тихий обречённый выдох, первым спрыгнул в канализацию, вымокая в нечистотах. Самое недостойное место для такой красавицы, как она. Он бы с огромным удовольствием понёс её на руках, если бы она попросила. Или когда он бы настоял на этом. Хотя когда он бежал по воняющей вязкой жиже от огромного – нет, серьёзно, огромного - мутировавшего аллигатора, обломавшего романтическую прогулку по сточным водам, Леон был вполне счастлив, что Ада на своих каблуках не полезла в эту дыру. Юноша был готов пожертвовать собой ради защиты этой девушки… и города, конечно же. Именно с таким убеждением он полез под пули, укрывая собой агента ФБР. В левую лопатку словно просто сильно бросили камнем – он даже не почувствовал попавшую в него пулю поначалу, но когда попытался подняться, спину обожгло. Будто сотня маленьких горячих игл втыкалась ежесекундно в рану, оставляя после себя беспощадный огонь, плавящий сознание. Прежде чем сознание отключилось, его сердце всё равно затрепетало, стоило ему встретиться взглядом с самыми красивыми карими глазами, что он видел в своей жизни. Омуты горячего шоколада смотрели на него с искренним беспокойством. В фильмах это был идеальный момент, чтобы признаться в любви и позвать на свидание. В реальности же парень просто отрубился, ощущая на плече нежную руку. Хотя, возможно, стоило так поступить и совершенно не по-джентельменски надавить на жалость. Потому что, когда он проснулся, девушки рядом не было. Хотя именно он сказал ей идти дальше и оставить его. Противоречие – его вторая сущность. Невесомо погладив кончиками пальцев бинты, напитавшиеся кровью, парень двинулся дальше. Его сердце захлебнулось кровью и рухнуло куда-то вниз, когда он увидел свою ненаглядную на куче мусора, а неподалёку бесновался особо агрессивный мутант, с которым пришлось разбираться. В бою русая чёлка постоянно лезла в глаза, мешая прицелиться в то, что когда-то явно было мужчиной. Пришлось изрядно попотеть, чтобы сбросить монстра в ров для транспортировки контейнеров. Леон ринулся к возлюбленной, вновь ощущая лижущую загривок панику, когда девушка не ответила с первого раза, а на полу виднелись капли крови. Хоть юноша никогда не был набожным, но сейчас, видя Аду живой и относительно здоровой – не считая куска арматуры в бедре, – вполне уверовал в милость всевышнего. Её реакции для него были похожи на укол сильного и быстродействующего наркотика. Чувства душили, а сердце заходилось, когда брюнетка позволила перевязать себе ногу и даже вернула ему шутку. Конечно же, дело могло быть в слишком коротком для подобной миссии платье, открывающим хрупкие на вид плечи, тонкую шею и потрясающий вырез на груди. Он был мужчиной даже в условиях происходящей катастрофы, хотя и пытался ставить общую задачу на первое место в собственных мыслях. Получалось крайне фигово, если честно. Стало хуже после поездки в лабораторию Амбреллы. Кеннеди волновался, представляя себе наихудшие варианты развития событий, когда Ада предложила оставить её. Она ранена, на неё могут напасть. Ей может потребоваться помощь! В горле запершило от отвратности этой мысли настолько сильно, что первоначально парень пропустил, как её правая рука опустилась ему на середину бедра, а левая ладонь притянула ближе к себе. И не было фейерверков или бабочек, только мозг словно усиленно записывал происходящее в HD качестве, чтобы потом можно было выгрузить на диск и смотреть это бесконечно. Его спина выпрямилась, как если бы прямо в позвоночник кто-то всандалил кол, а сердце поднялось к мозгу, отдавая стуком прямо в ушах. Леон не смог закрыть глаза, любуясь вблизи дрожащими ресницами и ровным тоном кожи. Лёгкий чмок – даже не нормальный поцелуй! – вывел его из строя, стирая из головы любую мысль, которая могла там сформироваться. Даже ту, что могла бы подтолкнуть парня углубить поцелуй или приобнять девушку за талию. К сожалению, это всё дошло до него, уже когда он шёл по коридорам лаборатории. Держа наготове пистолет, полицейский мысленно пожирал себя по кусочкам за то, что не сделал ничего, чтобы тот момент продлился дольше. Он думал о поцелуе, когда наставлял оружие на очередного ожившего в исследовательском белом халате, и когда встретил раненую Аннет Биркин. Да даже когда узнал о том, что Ада – вовсе не федеральный агент, а обычный шпион, дуривший ему голову. Сердце предательски тонуло во влюблённости, в груди саднило, чудом восставший из киселя обратно мозг работал с утроенной силой, предательски вторя главному органу его тела, когда Леон смотрел в пленившие его шоколадные омуты и едва заметно дрожащие руки, наставившие на него дуло пистолета. Разве могло его спасение быть частью её планов, если они и встретились-то случайно? Могла ли спасать его задницу только ради выгоды? Уговаривала бы уйти из города и не следовать за ней? Стала бы перевязывать? Целовать? Были ли её испуганный за него голос в канализации и взгляд на фуникулёре фальшью? Каждая влюблённая клеточка в его организме твердила – нет, не могла. Наёмница прошла бы мимо, не утруждая себя помощью простому полицейскому, который, учитывая ситуацию в городе, мог быть коррумпирован и принести больше вреда, чем пользы. Юноша впитывал в себя её образ, держа выскальзывающую в пропасть девушку. Пусть она была шпионом, пусть лгала ему, пусть она была на той стороне. Ада достойна жизни. Была достойна. Стоит ли любовь того, чтобы её испытать, если после этого так больно? Действуя на совершенном автоматизме, парень ринулся к выходу, предупреждая Клэр, что комплекс скоро самоуничтожится. Молодой офицер был истощён как морально, так и физически. Едва пережив битву с преследующим его ещё с полицейского участка монстром, он успел на ходу запрыгнуть в один из мчащихся по рельсам вагонов. Поезд увозил его дальше от первого дня в роли полицейского, обернувшегося кошмаром. От города, населённого нежитью. И первой любви, забравшей с собой всё то, что делало его живым.2004 год, Испания
Леон сидел на заднем сидении полицейской машины, пытаясь отвлечься от раздражающей болтовни слишком радостных офицеров, выделенных ему для сопровождения. Было темно, в окружавшем дорогу лесу вряд ли можно было встретить дружелюбно настроенных созданий. Мир был серым и тусклым. Уже как шесть лет. Ранее дружелюбный и открытый парнишка покрылся колкой бронёй сарказма, защищавшей орган, что должен физически располагаться в его груди. То самое сердце, которое он потерял, когда милая брюнетка в красном рухнула в пропасть. Его эмоции пропали тогда же. Пусть и нехотя, Леон стал работать на правительство, пройдя множество тренировок и тяжких заданий, где неоднократно чуть не погиб. Теперь он был федеральным агентом, спасающим чьи-то задницы. Какая ирония. Хотя даже корочка сотрудника американского правительства не помогала ему спастись от местных жителей, явно вознамерившихся нашинковать парня для барбекю. Сначала стрелять было почти некомфортно – наставлять пистолет на людей никогда не входило в список его хобби. Если сначала агент старался стрелять только по ногам, замедляя противников, то позже мелькнувшие о Ракун-Сити воспоминания заставили целиться прямиком в голову. Отбиваясь от неожиданно агрессивной толпы, мужчина понимал, что его медленно зажимают в угол. Если бы не колокол, который словно загипнотизировал всех кроме него, он вполне мог провалить своё задание, едва приступив. По лопаткам побежали мурашки и Леон обернулся, ища следившего за ним человека, но столкнулся с пустыми улочками без единой живой души. Ощущение всё не пропадало. Дернув плечами, Кеннеди двинулся вперёд, принимая звонок от напарницы. Деревушка в Испании выглядела так, как если бы его закинули на пару столетий назад в прошлое. Каменные дома, в которых из относительно современного была разве что вполне сносная черепица, деревянные колья вместо заборов, указательные стрелки, привязанные сделанными вручную верёвками к столбам. Век девятнадцатый, не позже. Пусть по мере продвижения на пути и попадались предметы современного обихода, вроде люстр, ламп и хитроумных установок, времени остановиться и полюбоваться выбивающимися из окружения вещичками не было. Так не вовремя поймавший его староста деревни был большим бородатым мужиком, гораздо выше самого Леона. Как бы ни была сильна его подготовка, агент оказался поднят бормочущим какой-то бред сектантом. Едва в глазах замелькали чёрные мушки от недостатка кислорода, вспышка красного в окне отвлекла мучителя. Несколько точных выстрелов сбили шляпу и попали в тело. А этому хоть бы хны. Даже не обратив внимания на пытавшегося отдышаться Леона, староста двинулся прочь. - Дар… в моей крови? – парень хмыкнул и вылетел в дверь, пробираясь к озеру. Озеру, через которое – ну конечно же! – просто так перебраться было невозможно. То ли везение агента в этот день иссякло, то ли включилась способность находить неприятности на пятую точку, но огромный монстр, которому скормили труп несчастного полицейского, явно был недружелюбно настроен к американцам. Был ли тут замешан очередной вирус, с которым приходится иметь дело, или эту тварь следовало занести в красную книгу как единственного представителя своего вида? - Ну прости, приятель, был бы ты поласковее, я бы и вправду подумал над вторым вариантом. Кеннеди испытывал кусающее раздражение, когда бегал по часовне, пытаясь найти ключ от единственной запертой двери. Почему нельзя просто положить его на ближайшую тумбочку, как нормальный человек? А потом раздражение усилилось, когда девчонка дала от него дёру, убегая одна в неизвестность, полную помешанных сектантов. Слишком визгливая, слишком юная и трусливая, одетая совсем не по обстановке. Блондинка доставляла хлопот и заставляла закатывать глаза каждый раз, когда шипела на него, чтобы он не смотрел под самую короткую юбку на свете. Будто ему прям так надо было заглядывать под этот несчастный кусок ткани, который мог быть разве что ремнём, а не полноценным предметом одежды. Конечно же Леон понимал, что Эшли страшно. Ей только стукнуло двадцать, она всю жизнь купалась в любви и совершенно не знала об ужасах современного мира. Однако постоянное нытьё о порванных колготках, царапине на туфлях, а также попытки неумело флиртовать нервировали. Благо больше не убегала. И на том спасибо. Хотя даже это не помешало ублюдкам разделить их. Ругаясь про себя, Кеннеди побежал осматривать замок в поисках той самой дамы, попавшей в беду. Стоило прицепить на неё отслеживающий GPS-трекер, чтобы хоть знать в какую сторону идти. Он слишком увлёкся своими мыслями, чтобы услышать приближающиеся сзади шаги – непростительная ошибка в деревне, заполонённой противниками. Хотя ему с оппонентом вполне повезло. Или не очень? - Вот тут и стой, Леон, - голос, знакомый до боли, проник в уши, переворачивая всё в голове в запутанный клубок. – Или мне пустить в ход это? – щёлкнул предохранитель пистолета. Агент старался не выдать бегущую по телу дрожь, поднимая руки и демонстративно роняя оружие. Была ли это иллюзия его истосковавшегося разума или навеянная паразитом в теле сладкая мечта? - Как ласково ты встречаешь после шести лет разлуки… - та, кого он считал мёртвой, та, кто украла его пылкое юношеское сердце. Та… кого он оплакивал и по кому скорбел все эти годы. - …Ада. Тоска клокотала под рёбрами, скребясь и противно воя. Она опять была в самой гуще событий, живая и невредимая. Работающая на очередного подонка и пришедшая не с самыми благими намерениями. Кеннеди медленно отступал назад, пока дуло не уткнулось ему в середину спины. Резкий рывок назад, болевой приём, из которого наёмница – ну кто бы сомневался – изящно выбралась. Парень не планировал доставать нож, но натренированные до автоматизма руки отстегнули плотную кнопку с кармашка, выхватывая оружие. Он победил, приставляя тупую сторону лезвия к её горлу. И предпочёл сделать вид, что не заметил, как она поддавалась. Всё такая же прекрасная, как и шесть лет назад. Та же причёска, те же потрясающие шоколадные омуты, та же улыбка, самый красивый нос, манящий изгиб губ. Снова красное короткое платье, что на этот раз закрывало всё, не оставляя ему возможности полюбоваться оголенными участками тела. И каблуки, конечно же, каблуки - высокие чёрные сапоги до середины бедра. Своим привычкам в одежде Ада изменять не стала. Мягко – слишком мягко для захвата – держа её запястья, казавшиеся крошечными, Леон был невозмутим. Ну, или казался таковым. Милая девушка, которую он встретил в Ракун-Сити, превратилась в соблазнительную женщину, которая, совсем не смущаясь, флиртовала с ним. Вернувшаяся из мёртвых, подобно зомби, наёмница вернула потерянные много лет назад эмоции и сердце обратно. Разве что последнее всё ещё было в её руках. Мол вот, смотри, видишь? Живое, бьющееся. Нет, назад не отдам. Только смотри. И он смотрел, ощущая огонь в груди и всепоглощающую любовь. Чувства, которые он так старался испытать при общении с другими девушками. Гнался столько лет за призраком, что позже сам пришёл в его руки. - …И кто знает? Вдруг доживёшь до следующей встречи. И она будет такой, как тебе хочется, - они словно вновь вернулись назад во времени. Туда, где она уговаривала его уйти и не подвергать себя опасности. Хотя тогда соблазнение в ход не шло. К его огромному сожалению. - Думаешь, я отступлюсь так просто? - Ну да. Продолжим эту беседу в следующий раз, - Леон хмыкнул на её слова, наклоняясь за пистолетом, позволяя девушке раствориться в темноте за окном. И в его голове совсем не ожила забытая картинка дома с белым заборчиком. Не было такого. И он не летел как на крыльях на помощь Эшли, всё еще слишком взволнованный лишь мыслью, что Ада жива. Могли ли они действительно встретиться после этой миссии? Блондинка следовала за ним, подозрительно щурясь каждый раз, когда на его лице растягивалась неуместная для ситуации улыбка. Вопросов не задавала, но было видно, как любопытство распирает девчушку изнутри. Сильно повзрослевшая за последние сутки, дочка президента слушалась беспрекословно, больше не раздражая нытьём. Кеннеди не ожидал, что та вернётся и откроет клетку, в которой его заперли. Правда, пришлось в который раз разделиться. В который, мать его, раз. Дозвонившаяся чудом на его коммуникатор Ада удивила, вновь язвительно шутя и бросая двусмысленные комментарии. - Тяжело быть нянькой, да? О, я бы с удовольствием понянчил наших детей. Я в этом профи. Мысли пришлось проглотить и задвинуть подальше. До того момента, когда Эшли вернётся домой, а он будет свободен от этой миссии и получит заслуженный недельный отпуск. Леон считал себя сильным и взрослым мужчиной, способным обуздать свой разум и настроиться на происходящее. Ада Вонг была единственным его кусочком, отказывающимся подчиняться. Он волновался о ней, когда ехал вместе с Луисом на вагонетке, готовой в любую секунду опрокинуться, когда дрался с бывшим товарищем. Даже, прости господи, когда поджигал Луису последнюю сигарету. Что их связывает? Как давно они знакомы? Как она там? Не ранена ли? Не заражена? Какова её цель в этой забытой всеми деревне? Было слишком много вопросов и ни одного ответа. Ситуация не позволяла зажать возлюбленную в укромном уголке и расспросить хорошенько. Или не расспросить. Что там в фильмах делают влюблённые в уголках? Да, возможно, не время для таких мыслей. Совсем не время. Но это отвлекало и не позволяло сойти с ума. Да и остановиться было не в его силах. Как и перестать смотреть на неё, сидящую за рулём катера. Сколько же он хотел сказать ей. Тоска по этой девушке пожирала сильнее паразита в его теле. Чертовски красивая, невероятно умная и бесконечно любимая. Что она делала все эти годы? Как она жила? Был ли… у неё кто-то? Сердце насыщалось от одного лишь присутствия рядом. Была ли это та стабильность, о которой он грезил мальчишкой? Задавая вопросы, агент следил за мимикой и жестами, пытаясь уцепиться хоть за что-то. Ей нравилось, как он понимал её. Она смеялась, говоря, что он всё тот же. Чистый комфорт, заключённый в человеке. Даже если она использовала его вновь - он бы простил. Потому что не мог не простить и потерять своё сердце вновь, только-только его обретя. На кого бы шпионка ни работала и какова ни была бы её цель, Ада всё ещё спасала его задницу, переводя внимание врагов на себя. Могла ли быть такая женщина действительно плохой ? Леон думал об этом каждую секунду, ловя флешбеки событий девяносто восьмого года. Начиная с огромных мутировавших людей, похожих на слишком сильно подсевших на стероиды младенцев, заканчивая прилетевшей от Ады ракетницы, снаряд из которой парень запустил прямо в громадный глаз монстра, больше похожего на смесь головы Ктулху и слизняка. Ракетница в подарок. Какая ирония, что девушка, которую он считал мёртвой, судя по всему, помогла ему даже тогда, в девяносто восьмом, скрываясь в тени. Других вариантов, как оружие, которого там совершенно точно не было, скатилось прямо к его ногам, быть не могло. Мишка на ключах зажигания водного мотоцикла раскачивался из стороны в сторону, вызывая слабую улыбку. Мило. Очень мило. Так мило, что хочется запищать как двенадцатилетняя девочка прям в эту самую секунду. Его крошечный сувенир из Испании. Рассвет в тот день и вправду был великолепен. Леон и забыл каково это – наслаждаться мелочами. Доставив Эшли, Кеннеди несколько дней не вылезал из офиса, готовя отчёт так, чтобы даже намёк на присутствие наёмницы не проскользнул между строк. Дома его ждал горячий душ, несколько банок пива в холодильнике… и белоснежный конверт без адреса. Единственным опознавательным знаком был лишь алый след от поцелуя.Знаю, как ты привязываешься к людям. Люди и вправду меняются, Леон, но меня радует, что внутри ты всё тот же мальчишка.
Не совсем то, что он хотел бы прочесть, но он был рад увиденному, когда приехал на следующий день по указанному ниже в письме адресу. Агент провёл кончиками пальцев по белому граниту и слабо улыбнулся, совсем немного недоумевая, как Ада это провернула. - Что ж, рад видеть тебя вновь, Дон Кихот.Луис Серра 1976-2004 Мы продукты своего прошлого, но мы не обязаны быть заложниками этого прошлого.
2013 год, Китай
Леон уже начинал понимать, что староват для происходящего в мире дерьма. Пусть на его стороне был огромный опыт борьбы с биотерроризмом, тело его не молодело. Он стал менее гибким, нервишки шалили, а при резком подъёме с кровати начинала кружиться голова. Куда уж в тридцать пять бегать за заражёнными? Если и бегать, то только по врачам. Чем агент, собственно, и занимался. Многочисленные травмы, полученные при выполнении правительственных заданий, наделили его потрясающей способностью. Погоду он мог предсказать лучше любого синоптика. С наступлением холодов парень превращался в сгусток ноющей боли. Не критично, но ужасно выматывает. Колени хрустели, как торт из безе. Несчастные рёбра могли сломаться, казалось бы, от глубокого вдоха, а голова, пережившая не одно сотрясение, раскалывалась на части по нескольку раз в неделю. Обезболивающие стали его лучшими друзьями. Клэр, Крис и Шерри явно обиделись бы, если бы услышали подобное. Неизменная троица давно заменила ему семью, которую ему положено бы иметь в свои годы. Казалось, что весь окружающий его мир озабочен отсутствием продолжения фамилии Кеннеди. И если близкие друзья вели себя не так назойливо, имея представление о творившихся в его сердце периодических бурях, то знакомые, включая президента, наседали хуже любой среднестатистической матери, требующей внуков. Обычно Кеннеди с лёгкостью отмахивался от чересчур личных вопросов, но президент Бенфорд порой был очень настойчив. Настолько, что чуть не гнал несчастного телохранителя на свидания. Адам в любую свободную от работы минуту интересовался наличием у своего охранника возлюбленной, пропагандировал семейные ценности и мог часами показывать фотографии своей внучки. Как бы близко они ни общались, Леон не мог раскрыть ему эту сторону своей жизни. Да и что он мог сказать? Я вроде как уже пятнадцать лет влюблён в женщину, с которой общался от силы несколько дней? Ах, да, она ещё и международный шпион, включённый во все списки преступников. И эта любовь медленно пожирает меня изнутри так сильно, что только работа и друзья удерживают от желания пустить себе пулю в висок. Конечно же Леон не мог выплеснуть на президента все свои чувства по этому вопросу, хотя и понимал, что тот поддержит его несмотря ни на что. Только вот поддержкой сыт не будешь. Крис, засланный как-то сестрой для выведывания информации об амурных похождениях своего друга, был тому явным примером. Совместные посиделки с алкоголем развязали агенту язык, и он выложил как на духу всё, что столько лет копил в себе. Разве что имя не назвал. Военный лишь неловко закашлялся и похлопал парня по плечу. Из плюсов – разговоры про обретение второй половинки со стороны ближнего окружения свелись на нет. Из минусов – сочувствующий взгляд Редфилда, когда Кеннеди зависал, смотря на счастливые семьи, проходящие мимо их любимой кофейни. Дом, забор и дети стали недостижимой мечтой, что удалялась всё дальше с каждым прожитым годом. Иногда агент задумывался, что было бы, если бы тогда он не поехал в Ракун-Сити, ведомый гиперответственностью. Мог ли он быть счастлив, так и не познав это отвратительно сладкое чувство? В этих чёртовых катакомбах, в которых Симмонс проворачивал свои тёмные делишки, один лишь в лицо Ады, держащей арбалет, сразу дал ответ – нет. Разве ты мог бы жить, не любя эту женщину? Всё та же шпионка, всё так же в красном, всё так же заставляла его сердце усиленно биться в груди. Неизменна, как и всегда. Разве что каблуки стали короче. И он всё так же волновался за неё, краем глаза наблюдая за тем, как она уворачивается от атак мутировавшей Деборы. Подрывался, игнорируя собственную боль, чтобы подать ей руку после падения с большой высоты. Всё ещё понимал Аду с полувзгляда. - Вот. Леон инстинктивно выставил руку, ловя щелчком подкинутую ему вещь. – Кольцо?.. – он подбросил его, убирая во внутренний карман куртки. - Не пойми меня неправильно, - прошла она мимо, чуть виляя бёдрами. – Тебе всё станет ясно потом. - Ладно… - но он уже подумал. Дважды. Нет – трижды. Если бы не её комментарий, мужчина бы сразу ляпнул, что согласен. Хоть толика заминки с её стороны – он потащил бы её в ближайший ЗАГС и заставил бы обратившегося сотрудника поженить их. Но так просто в его жизни ничего быть не может. Ада вновь упорхнула, оставляя его с кучей вопросов, как и всегда. А кольцо пришлось использовать, чтобы открыть дверь в логово Симмонса. Избегая вопросов ставшей любопытной Хелены, они двинулись вперёд. Только чтобы драться, сражаться и бороться. Везде в каждую свободную секунду. Даже в самолёте, когда Леон только чуть расслабился, началась суматоха. Виляя между заражёнными, парень вспомнил, почему недолюбливает замкнутые пространства. Особенно если они заполнены теми, кто желает тобой полакомиться. Ханниган в наушнике что-то тараторила, когда он отстреливался, а потом пыталась провести курс «как стать пилотом и посадить самолёт за десять минут для начинающих», но он всё равно ничего не понял. Им повезло, что остались живы после крушения. Лениво двигаясь вперёд, они обсуждали, как в большом городе Китая найти одного единственного человека, когда малышка – уже давно нет – Шерри выскочила из-за производственного контейнера. - Что ты здесь делаешь? - Работаю телохранителем, - кивнула девушка в сторону своего спутника. - Да, - Леон смерил охраняемого взглядом. Парень с вызовом посмотрел в ответ. – Я слышал, что ты стала агентом. Сначала это было просто слабое подозрение, учитывая их дальнейшие взаимодействия, но потом, когда верзила бросился вперёд, спасая блондинку от летящего в её сторону крыла самолёта, подозрение переросло в уверенность. Джейк подал девушке руку, чуть наклоняясь вперёд, чтобы той было удобнее подняться. Взгляды, которыми они обменялись, были куда красноречивее любых слов. Леон улыбнулся. Странно осознавать, что малышка Шерри, которая в свои двадцать семь всё ещё была для него ребёнком, очень очевидно испытывала совершенно взаимную симпатию к объекту своей охраны. Поймав его взгляд, агент Биркин опустила глаза, покрываясь слабым румянцем, который в текущей обстановке можно было принять за отблески огня. Затяжной бой выматывал, но позволял Кеннеди понаблюдать за новеньким в их правительственной компании. Парень был хорошо тренирован, меток и ловок. Его движения отличались от тех, которым учат в полицейских академиях или практикуют военные. Но его стиль боя был очень схож с одной его знакомой на каблуках. Мальчишка определённо был наёмником. Правительственный агент и наёмник. Леон оценил уровень иронии. Аналогия вновь заставила задуматься о шпионке, шастающей где-то в городе. Он снова и снова пропускал мимо ушей слова Хелены, тираду мутировавшего окончательно Симмонса, в итоге сброшенного под поезд. Ситуация, казалось бы, стабилизировалась. Военные помогали выжившим эвакуироваться, а потенциальная вакцина от вируса будет спасена из подводной тюрьмы. Мир продолжит жить, несмотря ни на что. Но всё, разумеется, не может быть так просто. Только не с ним. И дело было вовсе не в ракете, распространившей заразный туман по всему городу. - Ада Вонг мертва. Был ли смысл того, что ракета не приземлилась прямо на его голову? Есть ли смысл чего-то в этой жизни, если его смысл больше не существовал в этом мире? - Ты как, в порядке? – голос Хелены был слишком понимающим, для той, кто знаком с ним всего ничего. Как и взгляд, полный сочувствия. Нет. Я не в порядке. Я вновь потерял её, так и не успев по-настоящему обрести. - Нормально. Ищем выживших и убираемся отсюда. Партнёрша не верила ему – он видел. Стараясь не пересекаться взглядами, он двигался дальше. Двигался, сдерживая желание остановиться и закончить это. Закончить нескончаемую боль, длинною в пятнадцать лет. Прервать своё существование, как было прервано её. Сидящая в темечке ответственность злобно скалилась и не позволяла, двигая тело и вырывая из лап опасности. Хелене надо помочь. Если бросить её одну – она может умереть, идя на поводу своей мести. Выберемся отсюда – делай что хочешь. Это заставляло идти, уворачиваться от нападающих заражённых и откидывать их от себя. Мир снова погрузился в серое безразличие. Чувство вины, сопровождающее его на протяжении многих лет на каждой миссии, молчало. Молодой парнишка, пожертвовавший собой, закрывая дверь изнутри, и люди – уже нелюди, - бродящие в облаке заразы, не вызывали никакого отклика. Сидя на заднем сидении, Леон смотрел в окно, а в голове была сплошная пустота. Часть его, что всегда была с ним, как бы далеко они ни были друг от друга, исчезла, снова забрав с собой всё. Он до самого конца не понимал, почему пытался подняться, когда в них чуть не влетел грузовик, хотя они с Хеленой, окружённые толпой зомби и горящими после взрыва зданиями, едва могли шевелиться от боли. Избитый и переломанный, Кеннеди встал, подбирая оружие и пытаясь поднять напарницу. В глазах мелькали чёрные мушки от боли. Пусть своя жизнь и безразлична, Хелена не должна умереть здесь и вот так. Едва стоя на дрожащих ногах, мужчина пытался найти укромное место, где можно несколько минут перевести дух, как свет прожектора ослепил его, заставляя прикрыть рукой глаза. Девушка на его плече встрепенулась и шумно выдохнула, глядя на зависший перед ними вертолёт. - Леон! Это… - она легонько сжала его плечо, кивая в сторону геликоптера. И он увидел. Всё та же красная расстёгнутая рубашка, те же шоколадные глаза, что он полюбил ещё в девяносто восьмом. - Ада!.. – он замер, смотря в упор и не моргая, не желая прогонять видение. – Я думал, что она мертва… Даже встретив её в Испании, он не ощущал такого топящего счастья. Держащие пистолет руки мелко затряслись, а все чувства скомпоновались в области сердца. Нос и уголки глаз защекотало, и ему пришлось резко провести по лицу рукой, стирая непрошенные слёзы. Не то чтобы тереть глаза грязными руками было хорошей идеей, но куда лучше, чем так открыто показать, что он чуть не разревелся. Пулемётная очередь изрешетила то, что оставалось от асфальта, скашивая толпу заражённых и давай им шанс спастись. - Леон! Сюда! – Хелена нырнула между досок самодельной баррикады. Как бы агенту ни хотелось задержаться подольше, наблюдая за любимой, что находится в относительной близости живая и здоровая, если исключать несколько ссадин на лице, мужчина ринулся за напарницей, теша себя заверением, что они ещё встретятся сегодня. Хотя он и не представлял их встречу как что-то очень романтичное, учитывая то, что они никогда не встречались в обычной жизни и при обычных обстоятельствах, но уж точно и помыслить не мог, что Ада будет помогать в борьбе с Симмонсом, превратившимся в огромного одноглазого динозавра. С которого содрали кожу. Испытывая неистовое желание надрать задницу человеку, заварившему эту кашу, Леон с удовольствием набрасывался на противника, когда тот принимал человеческий облик, чтобы от души пройтись кулаками по его расколотой вирусом физиономии. Давно руки чесались, честно говоря. За все эмоциональные качели, что агенту пришлось пережить за последнее время. За Дебору. За страдания Хелены. За всех невинных людей, погибших из-за чужих поступков. За Шерри и Джейка, заточённых в подводной лаборатории. За Аду. Как бы хорошо ему ни было после выплеска всего негатива на лежавшего перед ним человека, Ада вновь оставила его одного, удостоив лишь кивком вверх, указывая дорогу. Провожая взглядом вертолёт, Кеннеди размышлял, увидятся ли они ещё, или это была последняя встреча. Стоя в чудом уцелевшем лифте и глядя на взрывы в здании напротив, мужчина снова предавался меланхолии. Сколько времени должно пройти, чтобы они снова встретились? Будет ли в них когда-нибудь обычный разговор, без подозрений и допросов? Шатенка за его спиной зашевелилась, подходя ближе. - Она тебе не просто друг, не так ли? – Хелена чуть наклонилась вперед, пытаясь заглянуть ему в глаза. Было глупо считать, что напарница не заметит той бури, что ревела у него в груди. Клэр всегда говорила, что его эмоции написаны у него на лице. – У тебя чувства к ней. Ему не надо было ничего отвечать – достаточно было взгляда, чтобы она поняла без слов. Как понял Крис, когда наставил на него дуло автомата. Как поняла Клэр, когда он рассказывал о произошедшем в городе. Как поняла даже Эшли, шепнувшая ему перед возвращением домой, что его возлюбленная очень крутая, и она надеется, что они будут вместе. Как мог понять любой другой человек, просто посмотревший ему в глаза или увидевший их взаимодействия. Ада Вонг была для него гораздо большим, чем просто чувствами. Она была его первой и единственной любовью на протяжении всей жизни. То, что он нёс в себе пятнадцать лет, останется с ним до конца его дней. Всегда было что-то, что требовало его вмешательства. Как бы Хелена ни уговаривала его пойти следом за возлюбленной, скрывающейся в тени коридора, он не мог бросить напарницу одну. Надо выбраться и дожить до следующей встречи. Её призрак, появляющийся из ниоткуда и исчезающий в никуда. Привидение, что он добровольно впустил в свою жизнь. Сидя в вертолёте, он смотрел на город, охваченный вирусом и пламенем. Город, где он потерял всё и вновь обрёл. Место, что так же будет уничтожено, как и другие два города до него. Улетая подальше от творящегося кошмара, он вновь размышлял о доме и заборе. Наивная юношеская мечта преследовала его вот уже долгие годы. И как бы он ни понимал, что это нереально, Леон всё ещё продолжал лелеять тот образ, цепляясь за него как за якорь, держащий рассудок на месте. Единственное, что не позволяло пойти ко дну и заставляло просыпаться по утрам. Стоит лишь вырвать частицу из сформировавшейся фантазии, как мир терял смысл своего существования. Ему, как и всегда, лишь оставалось охранять реальность, по ночам предаваясь сладким снам о том, как он мог быть действительно счастлив, если бы всё было по-другому. Описывая отчёт после десятков исследований в клинике, он вновь исключал любое появление Ады даже между строк. Также поступила и Хелена. Возвратившись обратно в свою пустую квартиру, он, не снимая верхней одежды, завалился на кровать, прикрывая лицо рукой. Ещё один день одиночества. Или месяц. Или год. Бесконечная череда пустых дней. Стоила ли жизнь того, чтобы её жить вот так? С каждым мгновением эмоции тускнели, как выцветающая со временем ранее яркая футболка. Часы сменяли друг друга, не отличаясь от своих предшественников. Леон всё так же смеялся над шутками коллег в офисе, ощущая лишь слабый отголосок веселья, похлопывал Мэтта по плечу, когда тот жаловался на домашние проблемы, не чувствуя даже толики грусти за знакомого. Даже при назначении нового президента с дружелюбием пожимал тому руку, хотя в сердце была полнейшая пустота. Ощущая всё словно через толщу воды, агент изо всех сил поддерживал свой обычный образ, знакомый окружающим. Но уже переставал понимать, стоило ли просыпаться по утрам, идти в душ и наполнять чем-то желудок. Аппетит пропал совсем, оставляя лишь бесконечное желание лечь и не двигаться ближайшее десятилетие. Или до следующей встречи с Адой. Если она произойдёт, конечно же. Пистолет на поясе всё чаще привлекал к себе внимание, как и те мысли, что роились в его голове, когда он подумал, что шпионка мертва. Закончить всё это. Запихнуть дуло поглубже в глотку и нажать на спусковой крючок. Прекратить всё. И это было так просто. И, возможно, он бы и вправду сделал это, если бы слишком проницательная Хелена не устроила для него спасательную операцию, вовлекая всех его друзей. Они приходили к нему каждый день, оставаясь допоздна. Иногда даже с ночёвкой. Ханниган на работе заваливала просьбами и выдавала дополнительные задания, явно пытаясь отвлечь от любой мысли кроме рабочей. Клэр и Шерри трещали без остановки, вовлекая в разговор. Джейк – как ты вообще сюда затесался?! – говорил мало, больше вовлекая мужчину в видеоигры или просмотр фильмов про зомби, комментируя нереалистичность происходящего. Леон был уверен, что у них составлен график дежурств у него в квартире. Лишь Крис приносил алкоголь и молчал, грустно смотря на друга. Агенту даже пришлось успокоить Редфилда, рассказав, что Ада жива, когда тот, напившись в хлам, начал вымаливать прощение за её смерть. Конечно же, мужчина выслушал от друга за то, что не сказал ему раньше. Бывший капитан отряда «Альфа» на полном серьёзе винил себя в том, что не смог уберечь возлюбленную одного из своих самых близких людей. Жизнь медленно продолжала течь дальше, становясь всё более невыносимой. Новое задание, которое Кеннеди получил на пару с Хеленой, вызвало острый приступ ностальгии, сопровождаемый уже знакомой болью в груди. То ли сердце, то ли дождь пойдёт – неизвестно. С самого начала было понятно, что случай в Китае не ограничится простыми извинениями со стороны США. Дипломатическая миссия на деле была простой передачей заложников. И его просто отдали на растерзание азиатским властям. Хотя теперь это называется «обмен опытом». Даже не ознакомившись до конца с материалами дела, Леон молча двинулся на выход из здания, по пути прощаясь с коллегами и хватая со спинки стула свою куртку. Несколько лет в чужой стране и с посторонними людьми вокруг, возможно, когда-то в прошлом надломили бы его. Вот только он уже давно сломан. Не осталось ни одной целой частички его. Хотелось одиночества. Харпер в самолёте трещала без остановки, слишком довольная взаимодействием с китайской секретной службой. Поправляя каштановые пряди, она вспоминала, что они пережили не так давно, ловко не упоминая небезызвестную наёмницу. Кеннеди был благодарен, хоть и всё равно сам вспоминал её каждую свободную секунду своей жизни. Отзвонившись по прилёту Клэр, слишком вошедшей в роль его матери, они заселились в отель возле президентской резиденции. Проведя несколько ленивых дней в своих комнатах, они были почти рады услышать, что сегодня к ним придёт куратор, ответственный за международное взаимодействие. Лёжа на кровати и переключая каналы, пытаясь найти что-то кроме глупых телешоу и отбитых на голову сериалов, Леон остановился на новостях. Китайский на слух давался ему с трудом, а свободно говорящая Хелена была в соседней комнате. Уже почти засыпая под пулемётную речь ведущего, полусонный мозг выхватил знакомое имя, тут же разгоняя адреналин по телу. Подрываясь к упавшему пульту, агент выкрутил звук старого телевизора почти на максимум, сосредотачиваясь на происходящем на экране. Журналист, на котором была сфокусирована камера, быстро что-то говорил, поправляя чёрный пиджак и держа микрофон у рта. Вокруг него было много галдящих людей, а на заднем плане женщину в синей лёгкой одежде и с мешком на голове тащили два полицейских. …Была доказана вина в организации террористического акта, повлекшего за собой смерть более чем тысячи людей. Международная шпионка была задержана благодаря данным, полученным в результате воспроизведения действия вируса, содержащего ДНК подсудимой. Согласно полученной информации, женщина много лет работала на террористическую организацию и иных преступных лиц, в том числе Альберта Вескера, поставляя образцы вируса для дальнейшего распространения. Судом был вынесен смертельным приговор посредством расстрела, который будет приведён в исполнение через несколько минут. Согласно последней полученной информации… Леон побледнел, роняя пульт из трясущихся рук. В дверь заколотила Хелена, что-то крича, но он уже не понимал ни единого слова. Его глаза были сфокусированы на фигуре, без малейшего сопротивления идущей на собственную смерть. Пистолет в кобуре на поясе снова привлёк его внимание. Жили они долго и умерли в один день, да? Жаль, что не счастливо. Да и не очень долго. И даже не вместе. Он не видел ничего вокруг. Зрение размылось, оставляя чёткой лишь пистолетную рукоять, поблёскивающую в падающем свете люстры. … Согласно медицинскому обследованию, дальнейшая трансплантация здоровых после казни органов будет организована немедленно. Команда трансплантологов от китайской медицинской организации приступит к изъятию… Поднося заряженный на максимум пистолет к виску, Леон снова уставился в телевизор, ожидая услышать звук выстрела, чтобы и самому нажать на спусковой крючок. Сбоку послышался лязг ключей и ворвавшаяся в комнату Хелена, громко захлопывая входную дверь, выхватила у него оружие. Девушка что-то быстро тараторила и размахивала руками, но мужчина этого уже не понимал. Что она говорит? Зачем она говорит? Кому она это говорит? Отдай его мне, я не хочу этого больше! Сил плакать не оставалось. Вообще ничего в нем не оставалось. Картер схватила его за плечи и потрясла, пытаясь достучаться. Агент смотрел на неё мёртвыми покрасневшими глазами, всё ещё оторванный от реальности. Прочитав по губам судорожное «прости», он дёрнулся в сторону, получив пощёчину. Звуки ворвались в мир, не принося никакого утешения. …Был приведён в исполнение… - Чёртова коробка! – напарница рванула провод из розетки, отключая телевизор. – Леон? Леон! Смотри на меня, ну! – она мягко обхватила его лицо ладонями, понимая, что тот в любую секунду может вернуться в то состояние, в котором она его обнаружила. – Давай, прошу тебя! Я понимаю, это больно, но… - Ты не понимаешь, - прохрипел тот. - Ладно, хорошо, не понимаю. Но послушай меня, прошу! – звук работающего в вестибюле на всю громкость телевизора, дублирующий проклятый репортаж, раздражал как никогда раньше. - Добрый день. Я ваш куратор, назначенный комитетом безопасности Китая… Китайское правительство сообщает, что любой человек, подвергающий устои мира и его безопасность риску, будет удостоен высшей меры наказания. Пусть пример международной шпионки Аны Фонг послужит примером для каждого. С вами был Ли Юаньчжао, оставайтесь с нами и будьте в курсе всех новостей! - …Ада Вонг. Смотрю, ты всё льёшь слёзы по пустякам, агент Кеннеди. Хелена резко развернулась, поворачиваясь к двери и открывая Леону обзор на облокотившуюся на стену женщину, держащую увесистую папку в руках. – Ты! - Выглядите так, словно увидели призрака, - она усмехнулась, чуть наклоняя голову вбок. Вновь красная рубашка с подвёрнутыми рукавами, на этот раз застёгнутая на все пуговицы. Снова чёрные зауженные брюки и такого же цвета сапоги на небольшом каблуке. - Ада… - мужчина выдохнул, подрываясь и заключая женщину в объятия. Едва его руки прикоснулись к её талии, реальность происходящего ударила прямо в грудь. Он рвано выдохнул, закапываясь головой в обманчиво хрупкое плечо и сдерживая подступающую истерику. - Боже! – брюнетка мягко погладила русые волосы и подмигнула прошмыгнувшей мимо Хелене, мягко выходящей из комнаты и закрывшей дверь, оставляя пару наедине. Сегодня она и сама прослушает инструктаж, а её напарнику просто стало очень плохо после перелёта. Акклиматизация, все дела. - Ну-ну, что с тобой? – Ада попыталась оторвать прицепившегося к ней мужчину, но тот только сильнее сжал её талию. – Как ты вообще мог поверить в весь этот фарс? - Я, - он шмыгнул носом, - я думал, что ты умерла. - Мы знакомы столько лет, а ты всё… Леон поднял голову и прислонился к её губам своими. Обычный чмок, как тогда, на фуникулёре, быстро перерос в полноценный – не прошло и двадцати лет – поцелуй. Мягко обхватывая её губы, Кеннеди крепче прижал возлюбленную к себе, поднимая одну руку и зарываясь в чёрные волосы. Скользя языком и пробуя на вкус её дыхание, он чувствовал, как его сердце и все эмоции встают на место. Правда с ними вставало ещё кое-что. Ада не вырывалась из его объятий и покорно отвечала, совсем не похожая на обычную себя. Её пальцы стирали солёные дорожки с чужих щёк и ворошили русую чёлку, спадающую на глаза. Она лишь слабо замычала, когда язык вторгся в её рот, а её тело оказалось вжато в стену. Кеннеди сосредоточился на чувствах, булькающих в груди. Он гладил шелковистые пряди, спускаясь к шее, пальцами надавливая на кожу и чувствуя мышцы, другой рукой вытаскивал заправленную в брюки алую рубашку, пытаясь без преграды прикоснуться к талии. Закрыв глаза, мужчина погрузился с головой в ощущения, исследуя тело на ощупь и запоминая его. Сердце и голова горели, распространяя пламя по телу, как инфекцию. Не отрываясь от неё, он останавливал поцелуй только чтобы вдохнуть носом воздух и продолжить. Дотрагивался всё более нетерпеливо, натягивая ткань и заставляя ту трещать. Его терпение иссякло ещё лет пять назад. Сжимал ягодицы, отрывая попу от стены и прижимая к себе вплотную. Нажимал в поцелуе, не давая возможности перехватить инициативу и подстраивая любимую под себя. Ада жёстко провела руками по его плечам вниз, царапая пресс сквозь тонкую хлопковую рубашку, вырывая из партнёра громкий стон. Агент оторвался от поцелуя и уткнулся ей в ключицу, рвано дыша. - Я понимаю твою радость, но… Ох! – она вскрикнула, когда его пальцы рванули брюки вниз, оставляя её в одном нижнем – красном, конечно же, - белье. Подхватывая женщину под ягодицы, Леон прошёлся мелкими поцелуями по шее, слабо покусывая, затем остановился чуть ниже скулы и всосал кожу, разрывая капилляры и оставляя заметное покраснение. Шагая назад на чистой интуиции, он больше был сосредоточен на её шее и мягкой коже в его руках, обёрнутой в мягкий хлопок с кружевом, чем на расположении кровати. Почувствовав икрами деревянную раму, Леон развернулся, падая и погребая под собой шпионку. Не позволяя ей сказать ни слова, снова занялся её губами, стаскивая свисающие с одной ноги брюки. Невесомо огладив ступню, заставляя маленькие пальчики поджаться, он двинулся выше, лаская колено и задерживаясь на бедре. Её нога была отведена в сторону, но стоило подушечкам пальцев двинуться вбок, дотрагиваясь до внутренней сторону бедра, как возлюбленная едва заметно напряглась. Пока рано. Рука поднялась выше, поочерёдно вытаскивая крошечные пуговички из петель, оголяя пупок и задрожавший живот. И Ада сама приподнялась на локтях, помогая стащить с себя рубашку и отбросить в сторону. Красный бескостный лифчик тоже полетел прочь, оставляя девушку в одних трусах. Пальцы мягко огладили окружность, поднимаясь выше к соскам. Едва огладив чувствительные розовые бусины, он почувствовал, как зубы прикусили его губу, тут же зализывая больное место языком. Не здесь. Ладонь вновь опустилась на задрожавший сильнее живот, прикасаясь чуть грубее, чем раньше. Под кожей чувствовались натренированные мышцы. Отрываясь от уже порядком истерзанных губ, он заскользил по шее, снова мягко покусывая и целуя, иногда задерживаясь на одном месте, которое ему понравилось больше всего. Наёмница стонала и напрягала живот, заставляя тот дрожать под поглаживающими его ладонями. Оно, но не совсем. Нажимая сильнее, растирая мышцы и заставляя то расслабляться, то вновь поджиматься, когда укус немного выходил из-под контроля, Леон мягко разминал её, как чёртово тесто для пиццы. Чтобы потом хорошенько отжарить. Снижаясь, мужчина переходил с поцелуями на ключицы, почти облизывая выступающие косточки, порой едва прикусывая. Прошёлся поцелуями между грудей, вновь слабо оглаживая те, но не прикасаясь к соскам. Подключая вторую руку, гладил живот, сопровождая лёгкими чмоками. Опустил руки ниже, лаская бёдра, пробираясь на внутреннюю сторону, в этот раз не встречая протестующего напряжения. Язык скользнул в выемку пупка, мягко надавливая, пока его руки скользнули под хлопковую ткань, прикасаясь к влажному горячему жару. К тому, что, как он считал, не познает никогда. Мягко поглаживая половые губы, он чуть проникал пальцами другой руки внутрь на одну фалангу, имитируя фрикции. Оставляя засос чуть ниже пупка, Кеннеди резко поднялся, хватая партнёршу за талию и пододвигая к краю матраца. Для удобства. Быстро сбросил свою рубашку, отрывая в нетерпении несчастные пуговицы и расстегнул джинсы. Их ткань хоть и тянущаяся, но давила вполне болезненно. Следя за выражением лица партнёрши, он медленно стащил трусики, бросая в сторону. Не заметив даже намёка на отказ, а только лёгкое мерцание любопытства в шоколадных омутах, он опустился на колени перед кроватью, обхватывая её левое бедро и прижимаясь ближе к промежности. Легонько прижимаясь языком к области передней спайки влагалища, чуть выше клитора, он чуть не запищал от восторга, услышав томный вздох. Поглаживая клитор круговыми движениями большого пальца свободной руки, периодически спускаясь туда губами и едва всасывая, мужчина весь обратился в слух. Сосредотачиваясь на каждом её жесте и стоне, он следовал за её удовольствием, ориентируясь на язык тела. Половые губы были покрыты прозрачной склизкой смазкой, когда один его палец проник внутрь, когда он продолжал ласкать чувствительную горошину. Подушечками прикасаясь к стенкам влагалища, он продвигался дальше, пока, прижав палец к передней стенке, Ада не застонала громче, чем до этого. На пол тона, но ему было достаточно. Чуть сгибая палец и надавливая в особо приятном месте, он продолжал кружить языком вокруг клитора, чуть сильнее проходясь по нему самому. Бёдра брюнетки слабо задрожали и сжали его голову, хотя и совершенно не помешали продолжить. Мышцы таза напряглись, а спина чуть прогнулась к матрацу, едва отодвигаясь от его рта. Ему пришлось оставить проход, чтобы схватить возлюбленную за талию, удерживая на месте. Пользуясь возможностью, сильные руки вновь заскользили по его животу. Леону пришлось применить немало силы, чтобы удержать женщину на месте, потому что она буквально пыталась сбежать. Надавливая сильнее и всасывая клитор чаще, он вновь обратился в слух, с наслаждением улавливая, как стоны становятся больше похожи на вой. Он прекратил только тогда, когда дыхание резко остановилось, а после стало рваным и быстрым, как если бы она за пару секунд пробежала стометровку. Поднимаясь на затёкших ногах и спуская джинсы и трусы, Кеннеди удовлетворённо наблюдал за тем, как женщина бросала в него колкие взгляды. Это было бы страшно, если бы не слёзы в уголках глаз и ещё не прекратившиеся слабые подёргивания. Явно хорошее начало. Раздевшись, он навис над партнёршей, окунаясь с головой в обожаемые им шоколадные омуты. Ада нахмурилась, почувствовав головку члена, потирающуюся о всё ещё слишком чувствительный клитор. - Леон, я не… - Я люблю тебя, - он опустил пенис ниже ко входу, помогая себе рукой. Надавливая, плавно проникал внутрь. – Люблю тебя , Ада. Он видел, как её губы скривились, готовясь кинуть очередную колкость. Качнувшись вперёд до упора, Кеннеди замер, дыша сквозь зубы и сдерживая себя. Чуть не кончил, даже едва не начав. Прикладывая титанические усилия, он медленно отодвинулся, вновь плавно возвращаясь, приноравливаясь к ощущениям. Брюнетка что-то простонала, отворачиваясь в сторону и закрывая глаза. Припадая к такой манящей и покрытой его засосами шее с невесомыми чмоками, Леон устанавливал чёткий темп, входя чуть быстрее, чем выходя. Перенося вес на одну руку, он огладил рёбра и скользнул на живот, чуть надавливая. Шпионка замычала, прикусывая губу, к которой он тут же прильнул языком, утягивая женщину в поцелуй. Мурашки защекотали затылок, поднимая волоски. Сердце стучало, казалось, везде – в ушах, груди, ногах, - но всё же его стук не был способен заглушить её стоны и его тихие поскуливания, когда Ада решала внезапно изогнуть спину, меняя угол его проникновения, или внезапно укусить за мочку уха, выстанывая его имя. Забываясь в движениях, он чувствовал, как горели мышцы спины и сводило икры от удовольствия. Вкус чего-то сладкого на её языке и хныканье прямо в ухо распаляли его гораздо больше, чем когда-либо до этого. Теряя темп, он не заметил, как её ноги обернулись вокруг него, позволяя ей легко сместить его центр тяжести в бок, заваливая мужчину на спину и перенимая доминирующую позицию. Ада Вонг оставалась собой в любой ситуации. Немного шокированный, Леон тихо трясся на простыне, комкая ту в руке. Глубина проникновения достигла максимума, снова чуть не отправляя его за грань. Брюнетка шаловливо улыбнулась, проводя ногтями по груди любовника и ниже, оглаживая кубики пресса и V-образную линию. Чуть приподнимаясь на коленях, она двинула ягодицы в сторону, рисуя воображаемую окружность. Иногда чуть присаживаясь, позволяя проникнуть глубже, иногда отдаляясь, Ада - он мог поклясться – наслаждалась его мучениями. Медленно. Очень медленно, она двигалась, то подводя его к краю, то вновь толкая назад. Её грудь, к которой он так хотел прикоснуться, манила, слабо подпрыгивая, щёки покраснели, а несколько прядок прилипли к потному лбу. Из-под правой груди скользнула капелька пота, прослеживая, путь вниз, теряясь у места их соприкосновения. Это показалось ему настолько эротичным, что любое терпение испарилось. Поднимаясь к ней и впиваясь в губы поцелуем, его пальцы легли на её ягодицы, сжимая до синяков и чуть карябая обкусанными ногтями. Поймав момент, когда она насаживалась, он надавил, входя глубже, чем она до этого в своей издевательской пытке. Ада оторвалась от него, впиваясь укусом в шею чуть ниже скулы, оставляя багровый след. И тут же задохнулась, когда мужчина повторил движение, приподнимая её всего на несколько сантиметров, после вновь врываясь до основания. Его чуть отросшие лобковые волосы щекотали клитор, заставляя извиваться в попытке избежать чрезмерной стимуляции, но Леон не позволял ей увиливать, ощущая, как она сжимается при каждом толчке и едва заметно вздрагивает, прикасаясь к нему ближе. Держа её обеими руками и задавая быстрый темп, он был готов читать мантры, способные отсрочить его собственный оргазм, маячивший на горизонте с самого начала. Возлюбленная в его руках тряслась всё сильнее, приближаясь к своей кульминации. Давай. Сначала ты. Держась больше из принципа, он продолжал, ощущая, как сводит ягодицы и поясницу, а бёдра отказываются работать. Продолжая насаживать её на себя, он боднул девушку головой, отрывая от увлекательной постановки синяков на своей шее. Смотря в обожаемое лицо, на котором был прекрасен каждый дюйм, он вновь окунался в свои бесконечные чувства, наконец-то нашедшие выход. - Я люблю тебя, Ада, - он посмотрел в расширившиеся глаза, впитывая в себя всё то, что взвихрилось на их дне. – И всегда любил, - замер, совершенно не веря в то, что видел в темноте зрачков. Сейчас её глаза были так похожи на его собственные, на которые он уже много лет смотрел в зеркале. – С самой первой ночи в Ракун-Сити и навсегда, Ада. Это было именно тем, что толкнуло их обоих с обрыва, потому что его собственное освобождение прорвалось сквозь него, когда брюнетка крупно вздрогнула, сжимая его, а после мелко затряслась в его руках, припадая в поцелуе. Чувствуя себя совершенно полным и счастливым в первый раз за свою жизнь, Леон повалился назад, утягивая пытающуюся отдышаться девушку за собой. Лёжа несколько минут, мужчина вяло размышлял над тем, что будет дальше. Что она скажет, когда придёт в себя? Упорхнёт ли вновь призраком в неизвестность? Накручивая себя чуть больше обычного, он совершенно умилился, обнаружив распластавшуюся на его груди любимую мирно сопящей. В очередной раз умилившись тому, какой очаровательной может быть эта женщина, агент натянул на них одеяло, подцепив то пальцами ноги, чтобы не потревожить хрупкий сон шпионки. Накрыв их, и сам провалился в сон, крепко обнимая своё собственное сердце в человеческом обличье. И по пробуждению он совершенно не пританцовывал в комнате, узнав, что ближайшие несколько лет проведёт под чутким командованием агента комитета безопасности Китая Ады Вонг, разорвавшей все связи с преступным миром. И Хелена не дразнила его насчёт засоса у скулы, который не смогла скрыть даже водолазка. И он совершенно точно не до безумия счастлив, ощущая, что жизнь и вправду прекрасна. Ну если только чуть-чуть.