Пролог
Ночь. Ночью все наши потаенные страхи и желания вылезают наружу, словно тени, скользя вдоль пустых улиц города, заставляя случайных прохожих покрываться мурашками и нервно озираться, боясь увидеть то, что скрывается в кромешной тьме. Ночью город оживает и замирает одновременно. Не слышно веселого смеха детей, зато отовсюду раздается громкая музыка. Не слышно пения птиц, но его компенсируют пьяные разговоры, загулявших допоздна пьяниц. Ночью все кажется иным. Никогда не знаешь, это просто изогнутая коряга или то, от вида чего кровь в жилах застынет. Почему мы просыпаемся по ночам, нервно озираясь, хотя до этого видели десятый сон и ни о чем не думали? Точно ли это просто навязчивая мысль, что кто-то прячется в том самом шкафу или нечто, что ты точно видеть не захочешь, сидит там и дожидается, когда ты снова сомкнешь глаза? Ответы на все эти вопросы мы никогда не узнаем, ведь чернота утащит все страхи с собой в новый день, оставляя лишь легкий осадок. Ночью мы можем быть собой. Все маски трескаются и человек становится настоящим. Не боясь осуждения или косых взглядов, он может плакать, кричать, любить, веселиться…Наши мысли словно очищаются, как только солнце скрывается за горизонтом, позволяя открыть душу. Ночью все признания ощущаются по другому: ярче, желание, искреннее. Но с наступлением утра мы снова становимся теми, кого создали сами же. Хёнджин сидел на подоконнике открытого настежь окна, свесив ноги и глядя на луну, что проглядывала из-за густых туч. Теплый летний ветерок ласкал оголенные участки кожи, что не были скрыты от людского глаза под длинной безразмерной футболкой и короткими шортами. Лёгкие горели от количества дыма, что поступало в них, но их владельцу было все равно. Ему хотелось заглушить ту тупую боль, что пульсировала где-то под сердцем, заставляя каждый раз стискивать зубы на фильтре и активнее вдыхать никотин. Снова. Снова не такой. Снова не тот, кого выбирают и хотят видеть. Конечно, кому нужен проблемный подросток-альфа со скверным характером и вагоном проблем за спиной. Никому, верно. Хёнджин, казалось, уже давно смирился, что до своих восемнадцати он отсюда не выйдет. Не покинет стены приюта, в котором жил с самого рождения. Но каждый раз видеть эти недовольные лица, как только парень появлялся с воспитателем было невероятно больно. Неужели он не достоин чтобы его любили? Неужели он заслуживает всех тех отвращенных взглядов, что видит каждый день? Почему? Что он сделал не так? Почему должен страдать из-за того, что он стал ненужен собственным родителям? У Хёнджина не было ответа на эти вопросы. Не было и желания искать на них ответы. Он устал. Он хочет хоть немного побыть счастливым, но судьба та еще сука, которая не дает парню этой возможности. Сделав последнюю затяжку, он выкидывает окурок с окна второго этажа, наблюдая, как тот летит вниз. Хёнджин тоже хочет летать. Он смотрит на блеклую луну, что уже полостью появилась в этой черноте и вздыхает. Через сто дней ему будет восемнадцать. Через сто дней он сможет покинуть приют. Но кто ждет его там? Если в приюте у него хоть есть пара друзей и любимое увлечение, то за пределами приюта…Ему там делать нечего. Сто дней даёт себе Хёнджин. Сто дней, чтобы решиться на то, что терзало парня уже давно. Сто дней, чтобы попробовать дать жизни последний шанс. Отсчет пошел.Глава 1. Перемены
день 1-2 -Идём сегодня в гараж? Мы давно не репетировали, а скоро выступление вообще-то,-жалуется Джисон, крутя карандаш в руках, пока на кровати перед ним лежал листочек, что был весь исписан и исчеркан нотами. Хёнджин жмет плечами, завязывая свои чёрные, словно кусочек угля, волосы в небольшой хвостик на затылке. -Можем и пойти. Сегодня кто на дежурке? -Динозавриха,-задумываясь, отвечает Хан. Смены консьержей менялись каждые три дня и каждый проживающий знал, когда и как можно проскользнуть в зависимости от смены. Сегодняшняя женщина была полу глухой, а значит улизнуть было совсем не проблематично. -Тогда пойдем. Чанбин тоже придет? -Угу, куда он денется,-хмыкает парень, что-то выписывая на листик,-сегодня, говорят за кем-то придут. -Как же похуй,-Хван закатывает глаза, натягивая толстовку на себя, поправляя капюшон,-как будто ты еще веришь, что тебя заберут. -А вдруг. -Сони, тебе шестнадцать, а мне почти восемнадцать. Ты думаешь кому-то нужны еще проблемные подростки-альфы?-ответ был очевиден,но Джисон лишь тяжело вздохнул. В глубине души каждый все равно хотел,чтобы его забрали. Чтобы подарили этот билет в счастливую жизнь. Но реальность была такова, что почти всегда брали детей до 12 лет. Тех, кого еще можно воспитать и вырастить не отбросом общества, коим считали именно подростков. Надломленных и обделённых судьбой. -Ну а вдруг! -Ты других слов не знаешь?-кривится Хёнджин, беря свой потрепанный жизнью телефон, печатая короткое сообщение Чанбину, чтобы не забыл текста песен, как в прошлый раз. -Знаю, но я оптимист! -А я похуист и что с того? Пошли, на завтрак опоздаем. Парни выходят из общей комнаты, бредя по коридорам, что стали родными, но не были домом. Местами потрескавшаяся шпаклёвка, вмятины в стенах и надорванные обои, поцарапанная мебель и старые простыни…Казалось бы, что здесь может быть родного, но со временем привыкаешь и уже не замечаешь этих недочетов. Одет, обут, относительно накормлен и это уже хорошо. Вечерами они часто сбегали из своих комнат, минуя охрану, спеша в место, в котором они находили свою отдушину: гараж. Спросите, ну гараж и гараж и что? А дело в том, что у них была музыкальная группа и их репетиции были именно там. Чанбин был на ударных, Хан был на синтезаторе, а Хёнджин на электрогитаре. Парни сами писали музыку и сочиняли текста, участвуя в каких-то районных конкурсах, дабы выиграть призовые деньги, которые или тратили на себя, поделив поровну или вкладываясь в улучшение музыкальных инструментов, которые или выкупили на блошином рынке или кто-то из знакомых отдал. Быть в приюте, не значит быть отрезанными от мира. И такие ребята, как Хёнджин и Джисон отлично доказывали это, имея контакты по всему городу и зная все про всех. Хёнджин без удовольствия жевал пшеничную кашу,глядя куда-то в пол. -Ты че такой загруженный? Гон чтоли скоро?-интересуется Джисон, которому, в отличии от друга, стрепня очень даже приходилась по вкусу. -Причем тут гон?-выгибает бровь Хван, окончательно отказываясь есть,-Настроения просто нет. -Ага, пизди больше. Дозы давно не было? Хёнджин лишь молча кивает, стиснув зубы и пальцами нервно прокручивая кольцо, которое никогда не снимал. Употреблять парень начал с шестнадцати и так и не смог слезть. Это была еще одна причина, почему его никто не хотел брать. Кому нужен наркоман? Спросите откуда у него деньги? Как уже ранее упоминалось, связи у парня были во всем городе, как и авторитет, а потому многие, кто доставал ему и за пол цены. Так, по старой дружбе. -Когда планируешь брать? -Я ебу чтоли когда этот идиот напишет?-злобно бросает Хёнджин, вставая из-за стола. -Ты куда? -Проветрюсь. Хван выходит из столовой, словно кот крадясь по, выученным на зубок коридорам. Он выходит на улицу, вдыхая теплый июньский воздух. Хорошо. Отойдя к дереву, что было словно навес за счет своих крон, парень поджег сигарету, затягиваясь и наблюдая за проезжающими за забором автомобилями и снующими туда-сюда людьми. К сожалению, в основном жизнь у Хёнджина была лишь ночью. Днем было слишком рискованно сбегать, а потому он старался не особо рыпаться, уходя только, когда это правда было нужно. -Хёнджин! -Блять,-парень от неожиданности роняет сигарету на землю, выругавшись. Кого там принесло? Он злобно повернулся, уже готовясь удушить того, кто его отвлек. Сигареты нынче не дешевые. Но вся его злость в момент поутихла, стоило ему увидеть маленького омегу из младших групп, который с парнем очень даже дружил. Хёнджин проникся к нему симпатией с самого начала, помня, как тот плакал, когда его оставили под дверьми детского дома. С тех пор как-то и сдружились. Парнишка поднимал ему настроение, а Хван вступался за него, если это было нужно. -Привет, Сэм. Как ты? -Представляешь, меня сегодня заберут!-глаза мальчика светились неподдельной радостью, а от, без того покалеченного, сердца Хёнджина только что отломилось еще пару кусочков, но парень выдавил из себя улыбку. Нельзя показывать, что тебе больно. Нужно ведь радоваться! Омежке выпал такой шанс, значит нужно проводить его достойно и поздравить! Но от чего тогда на языке была горечь? -Поздравляю, малыш. Я уверен, они будут хорошей тебе семьей,-он присаживается на корточки, обнимая парнишку, крепко прижимая его к своей груди,-я рад за тебя. -А как же ты, Джинни? Я не хочу оставлять тебя одного! -Не думай об этом, Сэми, радуйся, что ты будешь счастливым. Мы сможем видеться, если ты захочешь,-он берет маленькие ручки парня в свои, улыбаясь и глядя ему в глаза и тот энергично кивает. -Конечно хочу! Очень хочу. Я люблю тебя, Джинни,-мальчик снова крепко обнимает парня за шею, а Хёнджину впервые за долгое время хочется напиться. Больно. Всегда больно терять друзей, которые выигрывают эту лотерею жизни и получают любящую семью. Хван правда рад. Рад, что Сэму не придется гнить тут, как ему самому, но в горле ком стоит от того, что не хочется отпускать этого малыша, что стал почти как брат. -Пойдем, я хочу тебя с ними познакомить! -Не стоит, малыш. Беги, скорее,-Хёнджин знает. Знает, что если родители увидят с кем их новоиспеченное чадо общалось тут, запретят сразу же видеться. А этого Хёнджину только не хватало. -Я буду скучать! Очень-очень! -Я тоже, крошка, я тоже,-парень смотрит, как мальчишка убегает, а сам не замечает, как одинокая слезинка катится по щеке. Хёнджин перебирает струны, настраивая гитару под себя, как делал это всегда, задумчиво глядя на свои руки. Хан и Чанбин тактично молчат, зная, что парень сейчас не в духе и его лучше не трогать. Они молча наигрывали каждый свою часть, разговаривая разве что только о правках, что вносились в текст или мелодию. После того, как Сэма забрали, Хван целый день был сам не свой. Настроение, которого итак не было, улетело в ебеня, а ломка лишь делала все хуже. Но последнему уже было решение. Майкл, что всегда и оповещал Хёнджина, когда можно было забрать нужный пакетик, сегодня написал, что занесет в гараж вечером, что не могло не радовать. Заветный пакетик оказался у него уже через час. Все как всегда: отработанным движением разделенная дорожка, быстро свернутая купюра и все переживания не надолго, но отпускают парня, заставляя того блаженно улыбнуться и откинуться на старом потрепанном диване. -Ты особо не обдалбывайся. Слышал, что завтра приедут именно подростков смотреть,-информирует Чанбин, садясь рядом. Хёнджин лишь недовольно цокает. -И ты блять туда же. С меня тысяча, если хоть кого-то завтра заберут. -Ага. Думаю, что это будет тот припизднутый омега. Как его там, Джейк? Джеймс?-смеется Хан, открывая бутылку пива и делая глоток. -Джастин вообще-то,-усмехается Хван. -Та похуй. Весь такой идеальный, что аж тошно. -Такой идеальный, что поэтому в прошлом году залетел? -О да. Интересно, этот аборт его будет в медицинской книжке или нет,-задумывается Чанбин. -Странно, если не будет,-замечает Джисон. В их приюте омеги и альфы живут в разных крыльях. В целом, логично почему, безусловно. У всех на шеях пластыри, что скрывали запахи, дабы предотвращать любые, ненужные случаи. Во время течек у омег и гонов у альф, они находились в специальных для того комнатах. Но в прошлом году что-то пошло не так и один из омег залетел. Ох и скандал же тогда был. Это пытались быстро замять, чтобы другие приемники не знали об этом, но как известно, и у стен есть уши, а потому уже на следующий день все знали кто же обрюхатил несчастного. Хёнджин лишь всегда у виска крутил. Защита для кого создана? Но почему-то некоторые безответственные омеги и альфы пренебрегали этим, а потом удивлялись почему их через девять месяцев будет ждать результат их незащищенного секса. Хван девственником не был. Даже один из своих гонов удалось с омегой провести, чем парень даже гордился, ведь среди сверстников был одним из немногих у кого был хоть какой-то сексуальный опыт, кроме собственной правой руки. Хотя при внешних данных парня было неудивительно, что спросом у омег даже из их же приюта он пользовался. Ну а кто не поведется на высокого, худого, но при этом атлетично сложенного парня с черными волосами до плеч, пухлыми губами, на одной из которых было кольцо пирсинга, выраженным носом и глазами, взгляд которых убивал сразу. Хёнджин улыбался редко, но от того его улыбка становилась еще ценнее, ведь немногим доводилось ее видеть. Красивый, но холодный, словно лёд. Лёд, который с каждым днем все больше покрывал его сердце и душу. -Да забейте. Давайте еще раз прогоним все сначала и пойдем назад. Я заебался за сегодня. Даже эта хуйня слабо помогает,-фыркнув в сторону белого порошка, сказал парень, а двое друзей согласились, подходя к своим музыкальным инструментам. Хёнджин поправляет волосы, ведь те зацепились за проколотый хрящ в ухе и берет в руки гитару, резко проводя по струнам, заставляя стены задрожать от звуковой волны. И все-таки Чанбин был вчера прав. С самого утра воспитатель оповестил их, что одна семья прийдет и хочет пообщаться с некоторыми. Хёнджин немного удивился, что берут именно из альф, но в целом, было все равно плевать. В назначенное время все сидели в специальной комнате. Заводили по одному, чтобы провести короткие собеседования с семьей. Хван не понимал на кой член он тут сидит. Для вида? Когда прозвучало его имя, он устало вздохнул. Бошка немного болела, а сам он был, как всегда бледноватым. Больше смахивал на вампира. Зайдя в кабинет, он увидел целую семью, от чего даже растерялся. Обычно приходили отчаянная пара, что никак не могла иметь детей, а потому и забирали из приютов. Но тут было иначе. Молодая, на вид, женщина, которой Хёнджин дал бы не более сорока лет и мужчина, тоже не больше сорока пяти. Но удивило Хвана совсем не это. А то, что возле супругов сидел паренек. Ему на вскидку лень шестнадцать, не меньше, не больше. Ей Богу, он выглядел, как самая типичная сладкая омега: блондин, пухлые губки-бантики, веснушки, что покрывали карамельную кожу, словно посыпка. У парнишки были карие глазки, что больше по взгляду походили на оленьи. От него несло чем-то сладким. Хёнджин смог разобрать лишь бруснику и что-то цветочное. Сирень? Может быть. Отвыкнув от запахов, легкие Хёнджина заполнились, что аж голова закружилась, а зрачки, что были и без того широкими, расширились еще сильнее. Сердце застучало, а Хван совсем не понимал, что с его организмом такое и почему он так реагирует на простой запах. Вкусный просто, вот и все. Семья, увидев парня, улыбнулась, приглашая сесть напротив них. Парень безразлично пожал плечами, занимая место на стуле. -Итак, ты?.. -Хван Хёнджин. Мне семнадцать лет,-стандартной фразой отвечает парень, глядя на женщину. Та мило улыбнулась, кивнув. -Очень приятно, Хёнджин. Меня зовут Аманда, а моего мужа Эрик. А это наш сын Феликс,-Хван переводит взгляд на «солнечного», как он его назвал, парнишку, видя такой же заинтересованный взгляд в ответ. -Раз у вас есть сын, зачем ищите еще кого-то?-выгнув бровь, прямо спрашивает Хёнджин. Любезничать он не был намерен. Это просто очередные люди, что придут, посмотрят, словно на зверушек, и уйдут. -Мы всегда хотели второго ребенка, но как-то не сложилось. Да и уже поздновато, а с маленькими детьми мы точно не готовы возиться и заново всему обучать. Поэтому и хотим примерно возраста Феликса, что и ему как старший брат был и нам второй ребенок,-спокойно отвечает ему Эрик, а Хёнджин молчит, поджав губы. -Думаете, что с почти совершеннолетними легче, чем с детьми? Тогда вы ошибаетесь,-хитрая усмешка появляется на его лице, но, сидящих напротив его взрослых, это, кажется, абсолютно не смущает. -Мы знаем. Знаем, что это даже местами труднее, но ведь к взрослому легче найти подход, чем к ребенку, согласись? Хван ничего не отвечает, уклончиво пожимая плечами. Запах этого «Феликса» уже был повсюду и парню казалось, что еще немного и он начнет задыхаться. -Через сколько тебе восемнадцать? -Через девяносто девять дней,-ровно отвечает Хёнджин. Таким ответом он удивляет пару, но те лишь улыбаются. -Скажи, а ты бы хотел до своего совершеннолетия жить не в приюте, а в семье? -Мне все равно,-он жмет плечами,-меня возвращали пять раз, а потому не думаю, что вы станете теми, кто сможет меня вытерпеть. -А если сможем? Может попробуем, Хёнджин? Вдруг мы подружимся? Хван кусает губу. Хотелось поверить. Хотелось хоть раз понадеяться, что его могут полюбить, но внутренний голос едко шептал на ухо о его никчемности, от чего взгляд парня стал холодным. -Не думаю, что это хорошая идея. Всего доброго,-он встал из-за стола, покидая комнату, даже не обернувшись, надеясь, что его оставят в покое и они станут просто очередными прохожими в его жалкой жизни. На следующий день,Хёнджин уже планировал вечерний поход в гараж, где и отрепетирует свою часть и дурь заберет, ведь в прошлый раз там ее и оставил. Стук в дверь прервал его размышления. -Хван Хёнджин,-воспитатель заходит в комнату, где на кровати разлегся парень, натянувший на себя капюшон и залипавший в телефоне. -Чего Вам?-лениво спрашивает Хван, поворачивая голову. -Собирай свои вещи. Тебя забирают.