о подвесках, кофе и любви

ландо не верует ни во что. в самом деле, это всё — такая глупость. знаки вселенной, боги, недосказанность между ликом святого и человеком; ничего не имеет смысла, когда ты существуешь в мире, где всё решают деньги. ничего, на самом деле, априори не имеет смысла. ландо не верует ни в удачу, ни в кристаллическую тактику. он тягается с мкларен больше по наитию, часто винит себя и искренне — хоть и не всегда откровенно — мечтает иметь чуть больше, чем есть сейчас. ландо, ландо, ландо. ландо нуждается в нескольких вещах: здоровом и постоянном сне, понимании, любви и, если говорить по секрету, в высоком уровне везения. он не смотрит на других — потому что другие точно на уровень-два-три выше, у других есть дела поважнее, другие не думают о том, каково быть неудачником — и не думает о других. макс, тем не менее, не другой. макс — отдельное. макс — это уверенные всплески руками во время приступов гнева, это долгие разговоры о самопознании и понимании ближних своих, это слаженная работа, это работа в себя и во имя себя. макс не умеет (и не может, исключительно по ощущениям) быть вторым. максу, наверное, его не понять. но макс пытается. и это — ключ к разгадке всего. ландо не верует ни во что, но почему-то притаскивает однажды максу дурацкую подвеску с пальмой. они тогда неумело обсуждают какие-то совершенно отдалённые от работы вещи, не обращают внимания на окружение и, разумеется, много смеются; ландо так проще. ландо умеет говорить о важном только так: когда вокруг много шума и лишних глаз, когда в любой момент можно слиться с толпой и сделать вид, что этого диалога и не было вовсе. ландо боится осуждения. и боится чужих голубых глаз. – на самом деле, – он начинает смущённо и боязно, и верстаппен почти руками обхватывает его волнение. – на самом деле… я не знаю, зачем. и не знаю, что ты в этом прочитаешь. просто — носи. носи, когда почувствуешь себя уязвимым. мне показалось, что иметь такое — что-то на особом уровне понимания, знаешь ли. – буду, – макс смеётся и касается волос норриса. тот плавится. мир вокруг них, впрочем, тоже. – всегда буду. они встречаются взглядами, и в глазах ландо читается тихое: “для чего?”. – не потому что уязвимый, – макс продолжает, и норрис выдыхает с облегчением. это хорошо, это — успокоение, это лучше любого первого места. это — знак того, что всё движется в правильном направлении. напоминание, что макс в порядке. крик о том, что макс знает, что идёт по нужной дороге. – а потому, что это от тебя. что-то типа парных украшений, да? – да, – неуверенно отвечает ландо. верстаппен снова треплет его по кудрявой макушке, а потом прижимает к себе. нежно-нежно-нежно-нежно. – да, парное. я тоже буду носить. всегда буду. верстаппен молчит. шум окружающей толпы начинает постепенно проникать им под кожу, нарушать идиллию, рушить те мосты, которые ландо — разумеется, собственноручно — выкраивал по кусочкам. это злит, это заставляет идти на крайние меры, это, честно говоря, вызывает волну отвращения. ландо жмётся к максу и произносит прямо на ухо: – я, кстати, с самого детства придавал украшениям тайное значение, – ему не хватает воздуха. ладони макса держат прямо под рёбрами, ладони макса везде. – и придумал и для них. не знаю, понравится тебе или нет. – понравится; говори. как приказ. красиво. – каждый раз, когда ты будешь мечтать о чём-то, что должно произойти как можно скорее, сжимай или три кулон в ладонях. перебирай между пальцами, трогай, можешь даже по цепочке водить. трогай и говори, не обязательно вслух, о том, чего хочешь. оно точно сбудется. макс смеётся, и ландо чувствует себя живее. смеётся и кивает. – хорошо. хорошо, буду гладить. и в руках буду сжимать. а ты? – тоже. *** первый раз ландо хватается за кулон в катаре. жара стоит почти нездоровая. ещё до начала гонки каждого пилота предупреждают о возможных опасностях, о том, что нужно чаще пить воду и говорить, если станет плохо. макс не выглядывает из гаража – по ощущениям, он переживёт и мороз, и невыносимый зной – и норрису кажется, что это не к добру. ехать невыносимо. ландо готов снять с себя кожу, начиная то ли с пятого, то ли с седьмого круга. у него волны перед глазами, у него непроизвольно сжимаются мышцы, у него нехватка жидкости в организме. оператор то и дело твердит о воде, но это так вторично, что норрис даже не берёт в голову. ландо думает, сначала мимолётно, а потом весьма ощутимо: максу нужно первое место. ландо думает и отпускает руль на секунду, чтобы сжать пальму через форму и перекрутить меж пальцев. круги проходят один за другим, кругов много, температура растёт, ландо крутит пальму. ландо ощупывает её, чувствует на коже – пальма липнет к мокрому телу – и думает о максе. о том, как он — невыносимо спокойный, безупречно и дерзко изящный — вероятно, совсем не боясь отключиться, уверенно движется вперёд. он визуализирует это настолько чётко, что забывает ответить оператору, что забывает о том, что сам летит по трассе с огромной скоростью, что забывает о себе. – самое время попить, – твердит один из операторов в уши. – ландо? – я пью. всё хорошо. норрис делает глоток и снова касается пальмы. прямо на повороте, где улететь в ограждение проще простого. ландо думает о том, что готов разбиться насмерть, собрав болидом все ограждения, лишь бы макс оказался первым. максу не жарко. конечно, это весьма спорное утверждение. конечно, он чувствует каждой клеточкой тела, как противно липнет форма, и как в шлеме становится со временем меньше воздуха, но совершенно не ощущает утомления. он вдавливает педаль газа дольше положенного, смеётся сам с себя и удивляется тому, насколько легко организм переносит экстремальную температуру. максу не жарко, и это спасает. потому что ни один поворот, ни одно ограждение, ни одно колесо чужого болида не становится преградой. потому что шанс выступить удачно и стать первым теперь не является чем-то исключительным. потому что это — реальность. верстаппен пересекает финишную черту, восхищается собственным везением и норовит скорее выбраться из болида. верстаппен знает, что ландо занял подиум. они сталкиваются практически сразу. глаза в глаза — два вымотанных человека. глаза в глаза — и нет возможности выдавить из себя хоть что-то, чтобы поздравить с победой. глаза в глаза — макс гордится. ландо гордится сильнее. норрис пишет уже после, когда оказывается в номере, когда, наконец, чувствует себя человеком: я трогал пальму всё время гонки, загадывая, чтобы ты её перенёс и забрал р1 я трогал её даже на том повороте ты молодец. я горжусь тобой больше всех норрис пишет и решает не удалять ни единого слова. наутро они вместе пьют кофе. *** второй раз ландо вспоминает о пальме, когда они едут в сингапуре. он знает, что макс не собирается забирать подиум: они видятся перед гонкой, и верстаппен выглядит исключительно уставшим. у макса всё падает из рук, бегают глаза очень встревоженно. макс явно настроен на худшее и не готовится к лучшему. на деле же, всё то время, пока они стоят с норрисом, макс крутит меж средним и указательным золотую пальму. крутит и загадывает родное первое место. ландо должен. ландо нужнее. ландо не должен верить в то, что он неудачник. потому что в глубине души макс помнит: ландо — его талисман удачи. ландо — недостающий элемент механизма “безусловно прекрасной работы”, ландо — его опора и поддержка. норрис — та самая часть макса, которую он всегда искал не там. они поступают очень нелепо. оба крутят пальму и оба загадывают друг другу победу, но с разной силой и разным намерением. именно поэтому макс еле вырывает пятое место, а ландо приходит вторым. что-то в желаниях точно ломается. что-то идёт не так. после объявления результатов и окончания гонки макс готов вырвать карлосу кадык и разорвать его на части, потому что в глазах норриса читается абсолютное разочарование во всём. ландо же разочарован не из-за себя, а из-за того, что ему не удаётся выпросить у вселенной первое место для верстаппена. они переглядываются, и макс в спешке уходит. ландо понимает — спишутся. вечером приходит заветное: я не смог загадать правильно. прости. но я горжусь. ты вытащил всё ты умеешь делать небывалые вещи, ландо ты — талант норрис смеётся и отвечает не сразу. мы загадывали одно и то же. желания сломались вселенная не умеет принимать нас обоих как будто тебе не плевать на это всегда было, ты прав не сможет принять — не примем и её не загадывай мне больше первых мест я не заслуживаю пальцы соскальзывают. ты заслуживаешь весь мир утром ландо видит в номере любимые панкейки и записку: “пока ты занимаешь любые места, пока ты участвуешь в гонках, пока ты просто есть — ты делаешь всё так. верь в себя, потому что я верю в тебя так, как не верил ни во что и ни в кого. и чаще улыбайся. ты сильнее, чем всё, что тебя тянет вниз. М.В.” *** они периодически вспоминают о пальме, но стараются больше не использовать её столь резко и часто. всё-таки, опасно; всё-таки, на кону судьбы друг друга, на кону (не)возможность выиграть, на кону то, чего оба хотят. вселенная слышит всё, и это очевидно. потому что сближение происходит одновременно спокойно и дёргано, потому что макс больше не чувствует себя врагом и злодеем, потому что ландо наконец понимает, что смысл не только в цифре рядом с именем, но и в чём-то большем. они завтракают вместе. они обсуждают гонки, говорят о нейтральных вещах, ездят на вечеринки. макс всё ещё первый, и это хорошо. это — показатель баланса, напоминание норрису о том, что его самое заветное желание сбывается. потому что всё то время, что он не пользуется пальмой, ландо загадывает более важную вещь: счастье. счастье макса. в той форме, которой он сам того желает. а потом случается лас вегас. то, чего ждут многие, то, куда едет толпа фанатов — не только за гонкой, но и за общей атмосферой, которую можно выцепить далеко не в каждом городе. они не трогают пальмы перед гонкой, почти не думают друг о друге и занимаются отстранёнными вещами. ландо где-то на подкорке цепляет мысль о том, что всё пойдёт не по плану и кончится плохо, но старается лишний раз не переживать. в конце концов, это же вегас. в вегасе всегда происходят дурные вещи. когда ландо влетает в ограждение, макс проклинает себя трижды и мечтает оторвать руки тому, кто строил трассу. когда ландо влетает в ограждение, он тут же хватается за пальму дрожащими руками и прокручивает с мыслью об одном — чтобы макс доехал до конца и забрал первое место. – ландо, ты в порядке? он еле двигает рукой. – ландо. ты в порядке? – да, всё хорошо. верстаппен боится. он едет с ошеломляющей скоростью, матерится про себя и ненавидит всё вокруг. ландо, ландо, ландо. кудрявое солнце, маленькое счастье, карманная версия удачи — его маленький талисман в опасности. его маленький талисман чувствует боль и, как он узнает несколько позже, даже в моменте не может ответить на вопрос оператора. норрис дрожит после удара, норрис со всей силы выжимает кнопку вызова оператора — и максу невыносимо смотреть на это. он не хочет награждения. он, как будто зная заранее о том, что произойдёт, надевает белый — траур на восточный манер — и винит себя бесконечно сильно. потому что пока макса награждают, пока все вокруг делают вид, что ничего не случилось, ландо находится в больнице. потому что именно верстаппен мог, по его ощущениям, предотвратить эту ситуацию простым желанием. пальма впервые оказывается отрицательным образом. пальма впервые злит. макс кое-как вытаскивает её перед награждением, пока никто не видит, и сдавливает в ладонях до скрипа. макс сдавливает и думает: ландо в порядке. ландо будет в порядке. ландо справится и выйдет из больницы в ближайшее время. вечером приходит заветное — после десяти сообщений макса с вопросом о его состоянии: я в безопасности. напичкали обезболом, не могу думать. испугался ты первый. я горжусь ты сделал это за нас макс давится словами и не попадает по буквам. я не мог не. пожалуйста, отдыхай ты лучше меня в миллионы раз я никогда так за тебя не боялся ландо пишет не сразу, и это ожидание — почти пытка верстаппена. всё в порядке. так бывает. я неудачник, ты знаешь главное, что моё желание сбылось какое? ты счастлив максу больно. его сдавливает и скручивает. я счастлив только по утрам, когда мы пьём кофе и болтаем о мелочах ты — мой талисман я скоро вернусь. а пока — тоже отложи телефон и отдохни, будущий чемпион ну, официально в смысле возвращайся. я отдохну, когда буду видеть твою улыбку ландо смеётся и долго думает над ответом, а потом молча отправляет селфи с улыбкой. макс ставит зелёное сердце — потому что, если смешать их цвета, получится именно он — в статус личного аккаунта и впервые за много ночей спит спокойно. ландо обнимает пальму в ладонях и нежно касается подвески губами. через пару дней они снова пьют кофе.