Часть вины

Как холодно. Болезненная дрожь пронзает всё тело, кажется, что мёрзнут даже кости. И никак не погреться, даже не подышать на заледеневшие кисти, не поднести ко рту. Дерево — единственная защита от ветра. Эдмунд, скованный железными кандалами по рукам и ногам, привязанный цепью к дереву, почти не мог шевелиться. Разве что голову бессильно опустить, чтобы не видеть ведьму и её прислужников, разбивших лагерь. Зря послушал её тогда. Зря поверил в сладкие речи. Всего лишь хотел утереть нос Питеру, и вот к чему это привело. Сам Эд в плену, старший брат и сёстры — спасаются бегством. Кто же мог знать, что Колдунье нужны были все четверо только ради того, чтобы убить? Чтобы не исполнилось какое-то там пророчество. Кажется, об этом говорил Бобр. Но тогда Эда занимали совсем другие мысли. Просить помощи было негде. Вокруг лишь волки, тролли и злобный гном, не считая Белой Колдуньи. Эдмунд давно отчаялся спастись, ещё в тот чёртов день, когда увидел Тумнуса, обращённого в камень. Наверняка, такая же судьба ждала и его. Возможно и его близких. Ясно уже, что с чужими жизнями колдунья не посчитается. Прижимаясь спиной к обледенелому дереву, Эд обречённо думал, что сам во всём виноват. Если бы только не злился на Питера из-за каждой мелочи. Просто за то, что старшенький изображал из себя папу, но не был в силах его заменить. Эдмунд скривился от острого раскаяния и беззвучно всхлипнул. Плакал он долго и старался не производить никаких звуков, чтобы прислужники Ледяной Королевы не услышали и не начали издеваться. О, это они умели. Столько насмешек, оскорблений и плевков, как за время плена, Эд не получал за всю жизнь. Когда удушающая тоска немного отодвинулась на задний план, а способность соображать вернулась, юноша вдруг понял, что не слышит привычного гомона нечисти и зверей. Уснули они там все, что ли. Открыв глаза, Эд заморгал, вытереть лицо ему было нечем. Вокруг всё плыло из-за слёз, и потому шаги приближающегося существа стали неожиданностью. — Вот мы и встретились, сын Адама. Эдмунд Певенси, верно? — прозвучал спокойный мужской голос, и от этих мягких интонаций юноша испуганно сжался. Ведьма тоже по-началу добренькой была. — Кто вы? Проморгавшись, Эд увидел молодого человека в простой, но изящной одежде. На плечах его был закреплён тёплый плащ, длинные светлые волосы чуть колыхались от ветра. Взгляд золотых глаз был строг, но в нём одновременно читалось сочувствие. — Моё имя Аслан. Я пришёл, потому что ты звал, — проговорил он и кивнул приглашающе. — Вставай, Эдмунд, нам есть о чём поговорить. Множество вопросов заполнило голову несчастного юноши. Куда вставать, как? Он же… Связан?.. Кандалы и цепи исчезли, как не было вокруг и лагеря Колдуньи. С всё возрастающим изумлением Эд отметил, что больше не мёрзнет, вокруг вместо ночи светло, зеленеет трава и солнечные лучи озаряют лес, точно настало лето. Что происходит? Осторожно поднявшись, Эдмунд последовал за спасителем. Спасителем ли? Это ещё предстояло узнать. Но одно юноша помнил твёрдо: имя Аслан он уже слышал. И от Колдуньи, и в хатке Бобра. Разве что слышал про льва, а не человека. — Я не звал, — догнав медленно шагающего по лесу мужчину, поправил Эдмунд. — Ты плакал. — кивнул тот спокойно и ничуть не обидно, но юноша всё равно смутился. — Благодаря твоим слезам я и смог прийти сюда. Помочь было бы невозможно, если бы ты не раскаялся. — То есть… вы заберёте меня оттуда? — Эдмунд с надеждой заглянул Аслану в лицо. Несмотря на безумно вспыхнувшую надежду, к горлу снова подкатывал горячий ком. Хотелось кричать, умолять: «Не отдавай меня ей! Только не снова, только не туда, пожалуйста!» — Уже забрал, — мягко проговорил Аслан. — Мы в другой части мира. Колдунья тебя здесь не достанет, не бойся. Тропинка вывела на залитую солнцем поляну. Аслан снял плащ, постелил на траву и сел, приглашающе похлопав рядом. Уставший Эдмунд не заставил звать себя дважды, сел на колени. Ноги и без того еле держали. «Она тебя не достанет». Как же много сейчас значили для него эти слова! Как нежданная отмена казни, не меньше. Выдохнув, Эдмунд подставил лицо долгожданным солнечным лучам. Таким тёплым… И вдруг его точно током шарахнуло и окатило ледяной водой одновременно. Сердце пропустило удар и забилось часто-часто. А как же Питер? Сьюзен, Люси. Они ведь до сих пор там! — Я должен вернуться, — подорвался он, но не встал в полный рост, а стремительно повернулся к Аслану как был, на коленках. — Колдунья гонится за моими близкими, а они наверное даже не в курсе! Это… — его плечи задрожали, — это из-за меня они в опасности!.. И вас я тоже… ну… выдал. Эдмунд всхлипнул, но взгляда, полного слёз, не отвёл. Он понятия не имел, что будет делать, но знал одно: остаться тут и сидеть в безопасности не сможет. Всё внутри буквально рвалось предпринять хоть что-то. Аслан долго смотрел Эдмунду в глаза, казалось, что этот взгляд проникает в самую душу. Эд очень, очень хотел отвернуться, но выдержал, не отвёл взгляда. Почему-то сейчас это казалось важным. — Почему ты ушёл к Колдунье? — Аслан больше не улыбался. Сейчас на его лице не осталось и капли мягкости, только спокойная строгость. — Расскажи мне, Эдмунд. По нервам вновь прокатилась волна сожаления, особенно остро пронзив грудь. Эд не выдержал, всхлипнул и заплакал. Перед Асланом у него совершенно не получалось скрыть чувства, а возможно, повлияла нервотрёпка последних дней, напряжение от которой сейчас выходило со слезами. — Я… — он шумно всхлипывал, вытирал лицо рукавом, но слёзы текли опять. — Я злился на Питера. Он ни во что меня не ставил, изображал из себя взрослого и вечно ругался. Колдунья обещала, — Эд тяжело сглотнул, говорить вслух этот вздор было до крайности стыдно. И как поверил только! Наверное, слишком хотел поверить. — Она обещала сделать меня королём. А… «королю нужны слуги». Больше смотреть на Аслана Эдмунд не мог. Страшно стыдно за себя было. Но он продолжил говорить. — Хотел утереть нос Питеру. Что не такой уж он и старший! А она меня в темницу и в цепи. И вот это всё, — махнул он рукой, подразумевая лагерь Колдуньи и все беды, которые сам на себя навлёк. — Пожалуйста, Аслан, отправьте меня обратно, если можете. Только, может, не в сам лагерь? Не в цепи. Чтобы был шанс убежать. Найду своих раньше Колдуньи, предупрежу… Убежим от неё вместе. О том, что в их мире нет никаких колдуний и бежать надо туда, Эд говорить не стал. — Боюсь, бежать уже поздно. Колдунья не остановится в своей жажде власти. Однажды она почти добилась своего, наколдовав столетнюю зиму. Я пообещал Питеру сделать для тебя всё возможное, и надеюсь, что он тоже выполнит мою просьбу, возглавив войско. Но понимаешь в чём беда, Эдмунд. Вечно убегать не получится. Ты уже принадлежишь Белой Колдунье по древним законам тайной магии. Все предатели в Нарнии принадлежат ей. Жестокое слово хлестнуло больнее кнута. Предатель. — Но!.. Мы в другой мир уйдём! Мы не отсюда, — испуганно попытался предложить Эд. Он не мог бы сказать, что из рассказа Аслана напугало сильнее: война или то, что теперь он вроде как принадлежит Колдунье. — Вы не успеете, — во взгляде Аслана промелькнула печаль. — Твои близкие ещё могут попытаться, но не ты. Пойми, Эдмунд, тебя не отпустит сама Нарния. — Но почему? Потому что… предатель? — это слово юноша выплюнул через силу. Так больно было произносить его по отношению к себе… — Да. — Но я… — Эдмунд всхлипнул, вытер лицо рукавом и шёпотом признался: — Я сожалею. Я не хотел, чтобы так! Ни солнце, ни трава больше не радовали Эда. Он сидел возле Аслана, плакал и не представлял, что же делать теперь. Неужели и домой больше никогда не попасть? Жить теперь в бегах, как преступник. Да и как выживать, если всё, что он видел — снежные поля и замок Колдуньи? На плечо опустилась тяжёлая ладонь. Оказывается Аслан до сих пор от него не отвернулся. — Понимаю, что не хотел. Совершил ошибку, запутался. Ты не плохой человек, Эдмунд, и твои искренние слёзы тому подтверждение. Говорил Аслан с понимаением, но смотрел строго, так, будто готов объявить приговор. — Большее, что я могу для тебя сделать — забрать часть твоей вины, наказав самостоятельно. Будет больно. Будет стыдно. Но только так я смогу не отдать тебя Колдунье, когда она потребует своё. Эд несмело поднял взгляд. — Это… наказание. Оно даст мне вернуться домой? — Нет. Только вернуться к близким. — Я не понимаю, — Эдмунд растерянно моргал. Он не возразил бы против любого наказания, заслужил, но почему Аслан сказал, что забирает часть вины? На себя забирает, что ли? И чем это поможет вообще? — Что это значит? Аслан посмотрел на юношу долгим взглядом и покачал головой. — Не думаю, что тебе стоит знать. Достаточно того, что спасёшься. Предстоит битва, и я надеюсь, что ты присоединишься к брату и сёстрам, чтобы спасти Нарнию от Колдуньи и насылаемой ей вечной зимы. Эдмунд притих. Было во взгляде Аслана нечто очень… горькое? — А где тогда будете вы? Пожалуйста, расскажите. Я хочу понять, — смутно догадываясь о чём-то, спросил Эд. Ему вдруг сделалось страшно. И не зря. Некоторое время Аслан молчал, но его глаза вдруг блеснули золотом. — Раз настаиваешь. Что ж. Возможно знать тебе всё-таки стоит. Я умру вместо тебя, — поведал мужчина. — Уверен, вскоре Колдунья придёт потребовать жизнь, принадлежащую ей, и тогда я буду вправе предложить свою. — Нет, вы не можете! — Эдмунд перепугался так, что повысил голос, почти закричал. — Что это за тайная магия такая, из-за которой кому-то надо умирать? Она мне не нравится! — он в отчаянии сжал кулаки. — Не из-за магии. Из-за предательства. В Нарнии такой поступок имеет слишком большую тяжесть. Эд опустил голову. К горлу опять подступил ком, но юноша не плакал — просто сидел, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь. Не придумывалось ничего. — Ну нет, это уж чересчур, — наконец мрачно проговорил он. — Лучше я сам. — Сам погибнешь от рук Колдуньи? — Фиг ей. Сам разберусь. Придумаю что-нибудь, не лезьте, — дёрнул Эдмунд плечом. В ответ Аслан ему улыбнулся куда мягче и… одобрительнее? — Теперь я уверен, что всё получится. Послушай, Эдмунд. Даже погибнув от рук Колдуньи, я вскоре воскресну. Потому что ты сожалеешь, а я — не предатель. Он улыбнулся так, будто не говорил ни о чём серьёзном только что, и будто не про собственную смерть говорил, а про лесную прогулку. Эд же достаточно насмотрелся на местную магию, чтобы поверить. — Вы точно оживёте? И после этого она уже не сможет меня просто забрать? — уточнил Эдмунд. — Конечно. — Тогда… — Эд сжал кулаки, решаясь. — Тогда накажите меня, пожалуйста. Я в…виноват. «Что это будет хоть? Я выдержу? — думал он про себя, опять напугавшись. — Только бы выдержать. Аслан говорил, что будет больно». — Даже не спрашиваешь, что это будет? — чуть склонил голову Аслан. — Любопытно. — А?.. — да, Эд не спросил, но соврал бы, сказав, что ему всё равно. — И что? — Я тебя высеку, — проговорил Аслан веско. — В твоём мире слышали о таком? Не просто слышали, в школе Эдмунду порой перепадало тростью. Иногда и розгами, чего уж. — Слышали, — кивнул он, чуть смутившись. И внутренне облегчённо выдохнул: всего лишь порка. Не какая-нибудь магическая мутная хрень, как он втайне опасался. Уж порку-то он выдержать способен. — Тогда принеси прут, — Аслан кивнул в сторону окружающего их леса. — Любой, какой посчитаешь нужным. Я буду ждать тебя здесь. Эдмунд кивнул и решительно поднялся. Он всё ещё не до конца разобрался в местной магии, если в ней возможно было разобраться вообще, но происходящее отчего-то казалось правильным. Поэтому юноша, несмотря на всё пережитое, ночёвки в темнице и сумасшедшую усталость, упорно двинулся в лес за розгой. Сидя на плаще, Аслан смотрел на то, как младший брат Питера идёт к деревьям. Возможно, правильнее было бы позволить братьям разобраться с этим самим, но древний Нарнийский бог слишком хорошо представлял механизмы тайной магии и зловредность одной, отдельно взятой колдуньи. Своё она точно потребует. И нипочём не откажется от соблазна отомстить не мальчику, а напрямую ему, если предоставить возможность. Эдмунд не подозревал, что всё это время подвергался испытаниям. Забудь Эд о близких — вернулся бы в лагерь колдуньи, не раскайся — Аслан и вовсе не смог бы прийти. Начиная от встречи и заканчивая беседой, мужчина пристально следил за ним, его словами, действиями и выбором. И, надо признать, остался юношей доволен. Он достоин стать одним из четырёх королей. Спустя некоторое время Эд вернулся с прутом. Выбор орудия наказания заставил щёки алеть, хотя казалось бы стыдиться стоило не порки, а того, что ей предшествовало. Своих дурных поступков. Их Эд стыдился тоже, но сейчас на передний план упорно вылезали мысли о необходимости подставлять зад под неизвестную по силе и болезненности порку. Подходя к всё так же безмятежно сидевшему Аслану, Эдмунд чувствовал, как от страха подрагивают коленки, а от волнения потеют ладони и хочется пить. — Такой пойдёт? — Эд не видел разницы между этой веткой и сотнями прочих, поэтому принёс первую попавшуюся, оборвав листья. Выглядел прут хищно — ровный, тонкий и длинный, и обещал массу впечатлений на провинившийся зад. — Вполне. Аслан кивнул и поднялся, встав на одно колено. По второму похлопал рукой. — Ложись сюда. Начнём, когда будешь готов. Эд смущённо передал прут Аслану и завозился с застёжками штанов. В школе его наказывали и за меньшее, поступок был дрянным, поэтому юноша считал, что заслуживает получить высшую меру. Штаны упали к ботинкам, бельё отправилось туда же, и Эдмунд, сгорая от стыда, неловко перегнулся через предложенное колено. Чуть повозился в поисках точек опоры для равновесия и испуганно затих. Аслан поднял розгу. Каждый удар заставлял сжиматься всё сильней, Эд вцепился в траву, зажмурился и лишь молча мотал головой, стиснув зубы. От боли разум плыл, и юноше чудилось, что вовсе не Аслан, а Питер даёт ему заслуженное внушение. Лекарство было горьким. Причём горьким не только для пациента, но и для доктора. Чем дальше, тем сильнее наливалась для Аслана тяжестью розга, тем больнее было её держать. Он не шутил, когда говорил, что заберёт часть вины Эдмунда. Заберёт столько, сколько будет способен вынести. И процесс этот причинял боль им обоим. Под конец Эдмунд беззвучно плакал, по-прежнему не пытаясь увильнуть от повторяющихся волн боли, чем немало помогал Аслану, у которого уже темнело в глазах. Удерживать парнишку от трепыханий ему бы не хватило сил. Забирая часть провинностей, Аслан забирал бóльшую. Как раз благодаря тому, что Эдмунд не препятствовал. Оставшееся юноша сможет исправить и сам — главное, что более Ледяная Колдунья не имела над ним власти. Зато получала возможность потребовать жизнь Аслана. Но — это не Эдмунда проблема. Вначале мужчина сомневался, стоит ли открывать парню глаза на происходящее, в конце концов он принадлежал другому миру и в магии многого не понимал. Однако решил — стоит. Полностью осознавая причины и последствия, принцу будет легче исправить поведение и не повторять ошибок. От последнего удара Эдмунд вскрикнул, а Аслан почувствовал тонкую струйку крови, стекающую из угла губ. Да, этот удар точно последний. — Вставай, Эдмунд, — попытавшись, чтобы голос звучал не настолько утомлённо, как есть на самом деле, Аслан вытер кровь и заставил прут исчезнуть. Помог юноше встать. Осторожно поднявшись, Эдмунд прикоснулся к изнывающему от боли месту, и лишь затем, погладив там потихонечку, чтобы успокоить боль, занялся одеждой. Болезненно бледного, измотанного Аслана он увидел после, когда закончил одеваться и повернулся спросить воды, но так и не спросил — слишком удивился. — Что с вами? Вам нехорошо? — спросил Эд, понятия не имея, что вообще делать в таких случаях. Крякнет сейчас этот мужик от сердечного приступа, а дальше что? Скорых в Нарнию не завезли, магией Эд не владеет и даже на помощь позвать не сможет, потому что люди неизвестно где. — Нет, — тихо рассмеялся Аслан, усаживаясь на плащ. Оповещать мальчишку о том, что наказание далось непросто и ему, он не собирался. — Нет у меня сердечного приступа, не переживай так сильно. — Вы мысли читаете? — с подозрением прищурился Эд. — Немного, — приблизив указательный палец к большому, Аслан показал, насколько чуть-чуть он слышит происходящее не только в мире, но и в мыслях разумных существ. — Легко слышу только прямые мысли обо мне, но если требуется, могу настроиться на сильные эмоции. Как тогда, когда тебе было плохо в плену. — И вы тогда меня прочитали? — ужаснулся Эдмунд. Ему и без того было противно вспоминать о себе прошлом, о тех моментах, когда свернул не туда и успел долгими ночами передумать о слишком многом. — Только эмоциональный фон, — успокоил Аслан, посерьёзнев. Увидел, что для юноши важен ответ. — Теперь мы можем отправиться к Питеру, Сьюзен и Люси, если ты готов. Что скажешь? Эдмунд нервно обнял себя за плечи. Он одновременно хотел и не хотел этого. Безумно соскучился, но… но он ведь так виноват перед ними. — Я не знаю, — горько ответил Эд. — Вдруг они меня не примут после всего? Это… это страшно. Боюсь, если они меня не простят, я просто не переживу. С другой стороны, так мне и надо. — Для начала попроси прощения, — предложил Аслан. — И не решай за них, хорошо? — Угу, — кивнул юноша. И, чтобы скрыть неловкость, переменил тему. — А мне говорили, что вы лев. Но вы не похожи. Разве что чуть-чуть, — вернул он жест со сведёнными почти вплотную пальцами. — А так? — улыбнулся Аслан. Пространство вокруг него исказилось, плащ исчез, а на траве остался сидеть огромный лев с пушистой гривой и мудрыми глазами. — Похож? — Вау, — поражённо закивал Эдмунд. — Очень. А почему?.. — Потому что ты был бы испуган, явись я в облике льва. Кроме того… высечь лев может только когтями. Конечно, Аслан бы позаботился о том, чтобы не нанести чрезмерных повреждений, но не хотел заставлять Эдмунда страдать сильнее необходимого. Ему и так несладко пришлось. — Да уж лучше розги! — оценивающе посмотрел Эд на лапы, каждая из которых была побольше его головы. Он даже не хотел узнавать, какие там когти. — А вы не могли бы… — он замялся. — Сходить со мной. — К твоим близким? — Угум… — вздохнул Эд. — Хорошо. Но поговорить с ними тебе всё равно придётся, — кивнул Аслан. — Садись на спину. Так будет быстрей. Эдмунд послушно взобрался, чувствуя, как перекатываются мощные мышцы. Сначала Аслан неспеша шёл, затем помчался вперёд большими скачками, всё быстрей и быстрей, заставляя расплываться окружающую действительность. Прошло совсем немного времени, и Эдмунд увидел большой палаточный лагерь. Аслан остановился на холме. Эд скользнул вниз с его спины, поняв что всё, приехали. — Они здесь, да? — спросил он, уже сам зная ответ. — Здесь, — спокойно подтвердил Аслан. — Тебе страшно. — Очень, — Эдмунд печально опустил голову. Не понимал, как теперь смотреть им в глаза и что говорить. Уже близко. Скоро получится встретиться, но вместо радости Эд испытывал тревогу. — Я правда могу вернуться так просто? Может, было бы лучше, высеките вы меня при всех? — То, что случилось в лесу — останется между нами. Когда-нибудь ты сможешь им рассказать, если захочешь сам, но не раньше, чем закончится сражение. Договорились? — А? Да, но… — Иди к ним и не тревожься. Они любят тебя и переживают, нет нужды придумывать лишнее. Тут у крайней палатки раздались знакомые голоса. Эд обернулся, увидел брата и сестёр и, несмотря на все слова Аслана, внутренне сжался от страха. — Иди, — кивнул ему лев. Эдмунд вздохнул, сунул руки в карманы и, ссутулив плечи, поплёлся к родным. Идти пришлось бы в любом случае, и он не стал оттягивать неизбежное. Сзади послышались мягкие шаги лап, что помогло немного приободриться. Как помогла и просьба Аслана не тревожить былое и не обсуждать с Эдмундом того, что прошло. Замерев перед сёстрами и братом, Эд неловко молчал. Так и не придумал что сказать. «Простите?» Ха. Сам он себя до сих пор не простил. — Привет, — виновато посмотрел Эд исподлобья. И уже через секунду сёстры радостно его обняли, прижав к себе неловко улыбающегося брата. Только Питер не подошёл и смотрел всё так же сухо. Эд сейчас чувствовал себя таким виноватым, что принял бы от брата любую строгость, но Пит просто молчал. — Как ты? — наконец сказал он хоть что-то. — Ничего, просто немного устал. Ложь слетела легко, поскольку Эд пообещал молчать о произошедшем. Возможно, расскажет позже. Когда-нибудь. — Иди поспи, — Питер кивком указал в сторону палатки, и Эдмунд беспрекословно послушался. Только спину сильнее сгорбил. Кажется, брат не простил. — Эд, стой! — в последний момент окликнули его сзади. Стоило обернуться, как Питер сгрёб в объятия и прижал к груди. — Постарайся больше не теряться, — шёпотом попросил он. Эд стоял замерев, и когда на шею капнуло что-то горячее, не сразу сообразил, что это не дождь. Пит, изо всех сил строящий из себя взрослого, молчал потому, что боялся не совладать с эмоциями. Не совладал. Больше всего он боялся, что не смог уберечь брата, и что тот погибнет в плену от рук Колдуньи, поэтому теперь прижимал к себе это горе луковое и не замечал, как катятся слёзы по лицу. Девчонки обняли их с боков. Так они и стояли, все четверо, наконец встретившись после долгих злоключений. Эд мысленно пообещал себе обязательно отплатить, как только представится случай. Сделать что-нибудь и для родных, и для Аслана, но позже. Сейчас он наслаждался теплом и верил, что всё теперь будет хорошо.