Мне как-то нагадала...

Мне как-то нагадала, перебирая карты В ладонях итальянских, пугливая, как дым, Беглянка, что от вора, от принца, от бастарда, От всякого, кто знатен и кто простолюдин, От юнги, капитана, кто чист и кто порочен, Кто знает и не знает чужие берега, Рожу и двух, и десять, но непременно дочек… А сын родится только от кровного врага. Мне дела нет до сына — я знаю лучше многих, Что женщина сумеет взять штурмом города, Что сильные мужчины поклонятся ей в ноги, Что заберётся выше вороньего гнезда. Но странное такое услышав предсказанье, Я разум неразумный не справилась унять. Теперь мне до белёсой над тёмным океаном Зари жестка и пухом набитая кровать. Теперь мне неотвязно мерещится ухмылка Поганого Очоа, его надменный рот. Как гнутся его губы, когда под взглядом пылким, Под сбившимся дыханьем он поцелуя ждёт? Как гнутся его губы? Мне кажется, я знаю, Я знаю до позорных, сладчайших мелочей. Когда мои ладони нежданно замирают, Оглаживая силу негнущихся плечей, Учуявшие ноздри сужаются в экстазе, В зрачках его трепещет потешенная спесь… Скользит по портупее и ниже перевязи Рука моя и нагло ложится на эфес. И дальше нет рассудка: окутанный туманом, Мой взгляд грешит со взглядом, окутанным огнём. Сцепившись в новой схватке, ногтями спину раня, Шепчу я всё срамное тому, кто был врагом… Кто был им и остался! Останется навеки! Останется бездушным, кровавым подлецом!.. Но сколько ещё будут сомкнувшиеся веки Единственному сыну лепить его отцом?